В конце 1970-х в Советском Союзе появились первые вышедшие из подполья и выступившие открыто независимые общественные объединения, в задачу которых входила защита социальных прав граждан. Нарушения трудовых, жилищных и прочих социальных прав простого человека были обычным явлением в СССР. Люди, которые не могли отстоять свои права на местах, нередко обращались с жалобами в центральные органы власти (Генеральную Прокуратуру, ЦК КПСС, Верховный Совет и т. д.). В январе 1978 группа таких «жалобщиков», собравшихся в Москве из разных регионов, создала объединение под названием Ассоциация свободного профсоюза трудящихся в Советском Союзе. Возглавил организацию инженер из Макеевки Владимир Клебанов. Свободный профсоюз направил в Международную Организацию Труда (МОТ) обращение с просьбой о признании и поддержке, но получил отказ. Объединение Клебанова было вскоре разогнано КГБ, а его лидер арестован. После разгрома Свободного профсоюза «жалобщики» сформировали Независимый профсоюз, который возглавил Владимир Сквирский, но и это объединение просуществовало недолго. Обе организации по существу профсоюзами не являлись – они были ассоциациями, защищавшими права «жалобщиков», нарушенные не только в области трудовых отношений. Деятельность объединений «жалобщиков» не привела к прекращению нарушения социальных прав граждан, и борьба за эти права продолжилась.

28 октября 1978 в Москве на квартире математика Марка Морозова прошла пресс-конференция, на которой было объявлено о создании Свободного Межпрофессионального Объединения трудящихся (СМОТа). В Заявлении, переданном иностранным журналистам на пресс-конференции, говорилось: «На сегодняшний день в стране нет независимой от власти организации, которая представляла бы непосредственно интересы трудящихся… Ввиду этого СМОТ ставит своей целью защиту своих членов в случаях нарушения их прав в различных сферах их жизнедеятельности – в экономической, социальной, культурной, духовной, религиозной, бытовой и политической – всеми доступными ему способами в рамках действующей Конституции и международных соглашений, подписанных советским правительством». Для оказания помощи трудящимся и безработным, не входящим в состав СМОТа, при нём была организована рабочая комиссия.

Профсоюз являлся федерацией автономных групп, которые делегировали своих представителей в координационный орган объединения Совет Представителей (СП). Состав СП объявлялся открыто, имена же рядовых членов профсоюза не афишировались. На момент создания СМОТа в СП вошли восемь человек. Один из них, Владимир Сквирский, был арестован по сфабрикованному обвинению ещё 13 октября – до проведения пресс-конференции. Вскоре последовали новые репрессии против смотовцев. Морозова арестовали 1 ноября, члена СП Валерию Новодворскую – 24-го (это был её второй, но не последний арест).

Уже в 1978 у СМОТа появился первый зарубежный представитель. Им стал Виктор Файнберг, участник демонстрации правозащитников, проведённой 25 августа 1968 на Красной площади в знак протеста против оккупации Чехословакии.

В декабре 1978 в Ленинграде вышел первый номер машинописного Информационного бюллетеня СМОТа (ИБ СМОТ). Его подготовила Ирина Каплун. Второй номер составил Лев Волохонский. Сообщение об аресте Волохонского появилось уже в третьем. Номера с третьего по шестой выпускали Николай Никитин, Татьяна Плетнёва, Альбина Якорева и др. Первые шесть номеров имели преимущественно правозащитный характер, что было вызвано усилением политического террора в СССР в конце 1970-х. КГБ не обошел вниманием СМОТ. ИБ помещал материалы о задержаниях, обысках, допросах и арестах смотовцев, а также заявления, сделанные в защиту репрессированных. В первых номерах Бюллетеня материалы социально-экономического характера занимали незначительное место. Среди них печатались сообщения о продовольственных карточках, которые вводились в глубинке с середины 1970-х. В Москве и Ленинграде такие карточки появились только под конец «перестройки».

В мае 1979 в Москве состоялся суд над Владимиром Сквирским. Несмотря на то, что адвокат Генрих Падва убедительно доказал несостоятельность обвинения, Сквирского приговорили к пяти годам ссылки. Уже в ссылке ему ещё три раза добавляли новые сроки. Вернуться в Москву Сквирский смог только в 1987. В июне 1979 в Ленинграде осудили Волохонского, арестованного в марте того же года. По статье 190-1 УК РСФСР («Распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский общественный и государственный строй») его приговорили к двум годам лагеря. В августе также по статье 190-1 был арестован Никитин. Его отправили в лагеря на полтора года. Номера ИБ с четвёртого по шестой были посвящены судебным расправам над Сквирским, Волохонским и Никитиным.

В июне 1979 в Москве судили Морозова. Его обвиняли по 70 ст. УК («Антисоветская агитация и пропаганда») и приговорили к пяти годам ссылки. Суд был закрытым в связи с тем, что по «делу» Морозова проходил офицер КГБ Виктор Орехов, предупреждавший диссидентов о готовящихся против них акциях репрессивных органов. В рядах КГБ служили десятки «штирлицев», которые продавали государственные тайны зарубежным разведкам или перебегали на Запад, но офицер госбезопасности, сочувствовавший отечественным свободомыслящим, – явление редчайшее. Орехова приговорили к восьми годам заключения, и свой срок он отбыл полностью. В 1995 его снова привлекли к суду. В дальнейшем, уже из посткоммунистической России, Орехов вынужден был эмигрировать.

В 1980 репрессии против СМОТа продолжились. В марте КГБ снова арестовал Морозова. На втором суде ему дали восемь лет лагеря. Летом в психбольницы были помещены члены профсоюза Михаил Зотов, художник из Тольятти, и Владимир Гершуни, племянник знаменитого эсэра-террориста. Владимир Львович Гершуни – один из лучших мастеров палиндрома в России. В 1979, например, на арест Льва Волохонского он написал свой очередной невесёлый палиндром: «И Лёву увели». Прошло чуть больше года после ареста Волохонского, и наступила очередь Гершуни. Для него это был уже третий арест, оказавшийся на этот раз непродолжительным. Впервые Владимира Львовича арестовали в 1949. В лагере он подружился с Солженицыным, который написал о Гершуни в своей книге «Архипелаг ГУЛаг».

22 июня 1980 член СП Владимир Борисов был принудительно выслан из СССР. Его силой вытолкали из самолета «Аэрофлота» в аэропорту в Вене – Борисов отказывался добровольно покидать родину и оказал сопротивление конвоировавшим его сотрудникам госбезопасности. На следующий день в автомобильной катастрофе погибла его супруга Ирина Каплун. Многие смотовцы считали, что эта автокатастрофа подстроена КГБ. Для такого предположения было достаточно оснований.

В результате репрессий уже в 1979 на шестом номере выпуск ИБ прервался. Возобновить издание взялась новая редколлегия. Соредакторами Бюллетеня стали Ростислав Евдокимов и автор данного текста. Каким по счёту был последний номер ИБ, выпущенный предыдущей редколлегией, новым редакторам на тот момент не было известно – уцелевшие после обысков экземпляры этого номера в их руки не попали. В ноябре 1980 они выпустили Информационный Бюллетень под номером 10.

Новая редакция изменила направленность издания, сделав его по содержанию преимущественно социально-экономическим, ориентированным, в первую очередь, на рабочую аудиторию. Редакция исходила из того, что советский «класс-гегемон» не был абсолютно преданным режиму и пассивным. Об этом, в частности, свидетельствовали массовые выступления рабочих в защиту своих прав, самое известное из которых произошло в июне 1962 в Новочеркасске. Не было секретом и то, что рабочие составляли немалую часть советских политзаключенных. Успехи профсоюзного движения в Польше в 1980 также убеждали издателей в правильности стратегического выбора.

Каждый номер ИБ начинался с редакционных статей. Это были статьи на социально-экономические и политические темы («Завершение пятилетки», «Заметки о повышении цен», «Итоги съезда» и т. п.). На страницах Бюллетеня доминировала политическая публицистика и едкая сатира. В каждом номере в разделе «Нам сообщают» помещалась информация о продовольственных карточках и дефиците товаров первой необходимости, поступавшая из разных регионов страны. Печатались статьи о привилегиях власть имущих и нарушениях социальных прав рядовых граждан. Серьёзное внимание уделялось событиям в Польше и деятельности профсоюза «Солидарность», с которым у СМОТа начали устанавливаться контакты (СМОТ, кстати, был создан раньше «Солидарности»). Для того, чтобы ИБ легко воспринимался рабочей аудиторией, статьи писались простым и ясным языком, а объём номера не должен был превышать 15-20 машинописных страниц.

Официальная печать обычно обвиняла своих оппонентов в клевете на советский строй. На самом деле противникам режима вовсе не нужно было прибегать к клевете – лучшим аргументом против коммунистической системы была правда об её неприглядных сторонах, которая замалчивалась советской пропагандой. Следователи КГБ не смогли доказать ложность ни одного из фактов, приведенных в ИБ. Авторы Бюллетеня часто пользовались опубликованными в советской печати данными, но интерпретация этих данных на его страницах существенно отличалась от официальной. Например, в ИБ № 21 (октябрь 1981) в «Заметке о повышении цен» говорилось: «Партия не скрывает, что главная её задача – забота о благе трудящихся. Последнее повышение цен ещё раз это подтверждает… Для того, чтобы «сохранить лицо», власти повысили выплаты некоторым группам населения. О смехотворных пособиях на детей и говорить не хочется. Стимулировать рост рождаемости такими пособиями можно не с большим успехом, чем лозунгами и призывами. Остановимся на пенсионерах. Повышены минимальные пенсии для 14 млн. человек. О чем говорит эта цифра? О том, что 14 млн. человек живут на МИНИМАЛЬНЫЕ средства. Кто не жил на такие деньги, пусть попробует: узнает, что такое настоящая нищета. А ведь большинство из этих миллионов всю жизнь вкалывало. Неужели они не заслужили себе обеспеченной старости? Наши власти находят средства для ведения войны в Афганистане… но для ликвидации нищеты в своей стране они средств изыскать не могут».

Для выпуска подпольного издания было необходимо соблюдать правила конспирации. Статьи, помещенные в ИБ, печатались без подписей (иногда под псевдонимами). На титульном листе каждого номера как место издания всегда значилась Москва, независимо от того, где этот номер выпускался на самом деле. Первый экземпляр редакционной закладки Бюллетеня уничтожался, чтобы затруднить определение «почерка» пишущей машинки, на которой он печатался.

Связь между региональными группами СМОТа и передача материалов для ИБ осуществлялась в основном через СП. Кроме Москвы и Ленинграда, Бюллетень тиражировался в Горьком (Нижнем Новгороде), Киеве, Куйбышеве (Самаре) и других городах и получил распространение в рабочей среде. Тиражи отдельных номеров достигали 200-300 экземпляров.

Региональным группам рекомендовалось издавать местные варианты ИБ на основе «центральных». Несколько региональных номеров были выпущены. В случае разгрома «центральной» редакции продолжать её работу имела право любая группа профсоюза.

Бюллетень поддерживал связи с другими неофициальными изданиями, в первую очередь правозащитными. Информация о Бюллетене помещались в «Хронике текущих событий» (ХТС) и реферативном журнале самиздата «Сумма».

В 1978 СМОТ установил нелегальные контакты с НТС. Журнал «Посев» публиковал обзоры материалов СМОТа, а некоторые статьи из ИБ перепечатывал целиком. В 1979 в издательстве «Посев» вышел сборник «СМОТ. Информационные бюллетени» (Серия «Вольное слово». Самиздат. Избранное. Выпуск 34. 128 с.). В этом сборнике были напечатаны 1-й и 3 – 5-й номера Бюллетеня, а также ряд других документов профсоюза.

В конце 1981 КГБ вышел на след ленинградской редакции ИБ, и редакционный портфель, в котором содержался материал для нескольких ещё не опубликованных номеров Бюллетеня, был передан в Москву. Московская редакция в составе Владимира Гершуни и Валерия Сендерова стала выпускать ИБ, начиная с 14-го номера. Москвичи увеличили объём издания, количество правозащитных материалов на его страницах резко возросло. В дальнейшем материалы из Ленинграда продолжали поступать в ИБ вплоть до ареста ленинградских авторов. К концу 1982 вышло 35 номеров Бюллетеня.

В марте 1981 по концу срока из лагеря освободился Волохонский. В Ленинграде у него, как у бывшего политзаключенного, возникли сложности с пропиской и трудоустройством, и в мае он определился на работу в лесничество в Хвойнинском районе Новгородской области. Вслед за Волохонским туда же устроились на работу смотовцы Александр Скобов из Ленинграда, Федор Финкель из Москвы и др. Многие члены СМОТа приезжали в лесничество на время. В 1981-82 Хвойнинский район стал полулегальной базой профсоюза. Там был подготовлен ряд материалов для ИБ. 11 сентября 1982 одновременно в пяти деревнях района, в которых обосновались смотовцы, КГБ провёл обыски и облавы. Основную часть хранившихся там материалов СМОТа спецслужбы обнаружить не смогли.

В 1982 репрессии продолжились. Летом в Ленинграде были арестованы Долинин и Евдокимов, в Москве Гершуни (в четвертый раз) и Сендеров, в сентябре в Киеве автор ИБ поэтесса Ирина Ратушинская. В декабре КГБ повторно арестовал Волохонского, а также Скобова. Репрессии против СМОТа и других оппозиционных объединений свидетельствовали о страхе властей перед независимыми общественными инициативами. Следователи КГБ говорили арестованным смотовцам о том, что не допустят создания в СССР профсоюза, подобного «Солидарности». Страхи партийных чиновников не были безосновательными – до краха коммунистического режима времени оставалось уже немного.

После арестов 1982 года СМОТ ушёл в глубокое подполье. В этот период смотовцы продолжали заниматься просветительской деятельностью и распространением самиздата, но выпуск ИБ, продолжавшийся некоторое время в провинции с использованием заготовленных впрок материалов ленинградской и московской редакций, к началу следующего года пришлось временно прекратить.

В историю самиздата Информационный бюллетень СМОТа вошёл как первое периодическое издание, адресованное рабочей аудитории. СМОТу и его ИБ удалось привлечь внимание здравомыслящей части зарубежной общественности к бесправному положению простых советских трудящихся и преследованиям актива независимого профсоюзного движения. Этим был нанесен серьёзный удар по советской пропаганде, пытавшейся навязать всему миру миф о коммунистическом режиме как выразителе и защитнике интересов трудового народа. Этот миф принимали на веру многие левонастроенные западные «интеллектуалы». Легко понять, почему заблуждались иностранцы, не испытавшие на себе прелести «советского образа жизни». Многие из них считали коммунизм привлекательным, поскольку, как им казалось, в нём не было изъянов, свойственных капитализму. Непосредственная встреча с советской действительностью, как правило, избавляла этих советофилов от иллюзий. Понятна и идеализация советского прошлого, присущая части современной российской молодёжи. Эти молодые люди знают о жизни простого советского человека не больше, чем наивные иностранцы прошлого века. Труднее разобраться с теми нашими соотечественниками старшего поколения, которые до сих пор ностальгируют по тоталитарному прошлому, – они-то прожили долгие годы не в сказке, сочиненной отделом пропаганды ЦК, а в реальной советской стране, жизнь в которой была совсем не похожа на сказку.

Когда КГБ начал аресты смотовцев в их защиту выступили влиятельные зарубежные профсоюзы. Среди них крупнейшие профобъединения Европы и Америки. В 1979 МОТ осудил СССР за преследования активистов профсоюзного движения. Советская власть вынуждена была обороняться. В 1984 в пермском политлагере дипломат Арнольд Анучкин-Тимофеев рассказывал автору этих строк о международной конференции, в которой он участвовал. На этой конференции советские чиновники в ответ на обвинения СССР в нарушениях прав человека, в частности, в расправах над смотовцами, утверждали, что члены СМОТа это сплошные уголовники, алкоголики и сумасшедшие. Сам дипломат был арестован за анонимные письма, которые он посылал в различные советские газеты. В своих письмах он высказывал те же мысли и предложения по модернизации страны, которые вскоре легли в основание идеологии «перестройки». Однако в России опережать своё время всегда было делом опасным.

Освободили Анучкина-Тимофеева одновременно со смотовцами по «горбачевской амнистии» для политзаключенных в начале 1987. Тюрьма никого не исправляет. Не исправился и Анучкин-Тимофеев. Сбросив зэковскую робу, он снова принялся писать в газеты, но «перестроившиеся» газетчики уже не передавали его письма в КГБ, а печатали на страницах своих изданий.

Судьба члена СМОТа Марка Морозова сложилась куда более драматично. Он покончил с собой в Чистопольской тюрьме в августе 1986. До «горбачёвской амнистии» оставалось всего полгода, но тогда, в августе 1986, о грядущей «амнистии» никто, включая и самого Горбачёва, ещё не знал.

В начале 1980-х преследованиям подвергся не только СМОТ, но и другие независимые общественные организации, а также общественно-политическая и правозащитная самиздатская печать. После разгрома ХТС возникла необходимость возобновить сбор, обработку и распространение информации о политических репрессиях в Советском Союзе. Этим опасным делом занялась член СМОТа Ольга Корзинина, которая начала выпускать Бюллетень «+». Материалы Бюллетеня нелегально переправлялись за рубеж и перепечатывались в «Вестях из СССР», издававшихся с 1978 по 1991 в Мюнхене бывшим политзаключенным Кронидом Любарским. Бюллетень «+» выходил до мая 1987.

В 1987 из заключения вернулись Волохонский, Гершуни, Долинин, Евдокимов, Сендеров, Сквирский и др. Ратушинская освободилась ещё в 1986. В 1987 после перерыва, вызванного репрессиями, возобновил деятельность СП. Не все смотовцы продолжили работу в профсоюзе. Новые времена открывали новые возможности. Новодворская, например, занялась созданием партии Демократический Союз, которую она и поныне возглавляет. Евдокимов и Сендеров сосредоточились на работе в НТС, вошли в руководящие структуры Союза и редколлегию журнала «Посев». Евдокимов, кроме того, создал и возглавил первую в стране группу Международного Общества прав человека (МОПЧ). Ратушинская сразу после освобождения эмигрировала в Великобританию. Сквирский со своими единомышленниками сформировал автономный Комитет Социальной Защиты (КСЗ), работавший под эгидой МОПЧа. КСЗ занимался проблемами «жалобщиков».

В январе 1988 обновлённый СП принял решение сосредоточить усилия на пропаганде профсоюзных идей и организационной деятельности в трудовых коллективах. Представительские и координаторские функции были делегированы созданному тогда же Информационному Агентству СМОТа (ИАС). Переехавший после освобождения в Москву Лев Волохонский и Ольга Корзинина, ставшая его супругой, начали выпускать ИБ СМОТа под эгидой ИАС. С 1988 по 1996 вышло 118 номеров Бюллетеня. Информационное Агентство, помимо Бюллетеня, печатало и размножало многие другие независимые издания («Благовест», «Российские ведомости» и т. д.). Издавал ИАС и «Вестник Комитета Социальной Защиты» Сквирского. С 1988 Агентство выпускало справочники по самиздатской печати и независимым общественным организациям. Эти справочники сегодня являются бесценным источником для изучения общественной и политической жизни периода «перестройки». В 1998, к двадцатилетию со дня основания СМОТа, ИАС выпустило юбилейный сборник «Свободное Межпрофессиональное Объединение Трудящихся. 1978–1998» (ИА СМОТ, С.-Петербург,1998. 276 с.). В сборнике представлены основные документы СМОТа и отдельные статьи из ИБ, рассказывающие о двадцатилетней истории свободного профсоюза.

В 1990-е СМОТ активно отстраивал независимые профсоюзные организации на предприятиях. Количество первичных ячеек СМОТа стремительно росло, особенно в период 1991-94. Начали выходить новые издания профсоюза – журнал «Синдикаты» в Смоленске, газеты «Баста!» в Минске и «Рабочая Тверь» в Твери. Однако в 1990-е многие предприятия стали закрываться и действовавшие на них ячейки свободных профсоюзов рушились вместе с этими предприятиями. В наши дни СМОТ действует в Твери и в Белоруссии (в Минске подпольная группа профсоюза появилась ещё в 1982), есть смотовцы и в других городах.

Из всех независимых общественных организаций, выступивших открыто в 1970-е, только СМОТ, пережив репрессии, выстоял и не прервал свою деятельность. Он не стал массовым объединением, как не стали массовыми и другие независимые общественные ассоциации, возникшие по инициативе рядовых граждан и защищавшие их интересы. Это объясняется, в первую очередь, слабостью гражданского общества в современной России, до сих пор мало способного к самоорганизации и борьбе за свои права. Однако напор динамичного ХХI-го века не позволит обществу и дальше оставаться в полусонном состоянии. Гражданам придётся объединять усилия и решать стоящие перед страной задачи самостоятельно, не полагаясь на правящую бюрократию или вождей-харизматиков. В поисках путей решения сегодняшних проблем, в попытках прогнозировать будущее нельзя обойтись без обращения к прошлому, уроки которого, если их усвоить, помогут избежать многих ошибок. В прошлом нашей страны было немало ярких гражданских инициатив и их опыт, в том числе опыт СМОТа, ещё будет востребован.