В конце прошлой недели Путин признал, что в пенсионном законодательстве можно ничего и не менять лет 10, средств на пенсии хватит, но нужно думать о перспективе. Интересна и очень поверхностна его чисто арифметическая аргументация заботы о перспективе. Логика его примерно такова: если сегодня на одного работающего приходится 2 пенсионера, то при нынешней демографической ситуации завтра их придется уже 4. Это совершенно железная (линейная) логика. На самом же деле проблема не в том, сколько пенсионеров приходится на одного работающего, а в том, какова производительность труда у этого работающего.

Отечественная электронная промышленность, в частности, развалилась именно из-за катастрофически низкой производительности труда. Более шести лет мне довелось работать в объединении «Светлана», выпускавшем широкий спектр радиоламп и других электронных приборов (мощных и средних генераторных радиоламп, рентгеновских трубок, транзисторов и т.п.). Почти на десятке предприятий, входивших в объединение, было занято около 50 тысяч работников. Только в цехе № 13 головного предприятия, выпускавшем кремневые транзисторы, трудились более 1500 человек. В конце 1960-х – в начале 1970-х «Светлана» начала осваивать большие интегральные схемы (БИС), и уже тогда стало ясно, что тринадцатому цеху приходит конец. Одна БИС включает в себя десятки (если не сотни) транзисторов, которые производятся по иным, менее трудозатратным технологиям. Для их производства не нужно такое безумное количество работников.

Сельскохозяйственное производство традиционно требовало большого числа рабочих рук. Не случайно в советское время во время уборочной страды студентов и рабочих массово направляли в колхозы и совхозы в качестве бесплатной рабочей силы, чтобы собрать и спасти урожай. Собирали, хотя сохранить и спасти удавалось далеко не все. Сохранение урожая – отдельная песня. Это было дело по преимуществу научных сотрудников АН СССР и отраслевых НИИ вне зависимости от их профиля. Начиная с осени и до самой весны, ученые и инженеры-конструкторы в обязательном порядке трудились на полях совхозов, к которым были приписаны в качестве шефов их учреждения, а затем на овощных базах.

В разных городах страны покупатели овощных магазинов в пакетах с картофелем, морковью или луком обнаруживали визитные карточки докторов и кандидатов различных наук, как удостоверение качества продукта. Это была уникальная советская практика. Все более или менее развитые страны как-то обходились без «шефской помощи».

Во второй половине 2000-х по грантам РГНФ мы [СИ РАН] проводили большое обследование сельских районов Нечерноземья. В зону обследования вошли семь районов четырех субъектов РФ: Максатихинский и Лесной в Тверской области, Пестовский в Новгородской, Устюженский, Кадуйский и Бабаевский Вологодской и Бокситогорский район Ленинградской области. Это было сплошной опрос всех глав поселений и руководителей действующих сельских предприятий, включая фермеров. Одна из основных проблем производителей сельскохозяйственной продукции в зонах необратимой депопуляции была проблема кадров. Все, кто мог и хотел работать, на фоне тотального развала колхозов и совхозов, к этому времени практически уехали из деревень и сел. А те, что остались, работать не хотели и либо тихо спивались, либо халтурили на пилорамах: а если совсем попросту – воровали лес и сбывали его легальным и нелегальным пилорамщикам.

И в то же время, некоторые руководители хозяйств сетовали на то, что вынуждены содержать 30-40 работников, хотя при современных технологиях им хватило бы и 10-15 стабильно работающих человек. Конечно, это был чистейшей воды альтруизм и губительная благотворительность: халява развращает.

Десять лет прошло. При поддержке РФФИ мы продолжили этот проект, чтобы понять направление движения процессов в сельском хозяйстве этой зоны. Общая картина пока еще остается тревожной, но есть некоторые проблески. Во-первых, среди фермеров появились молодые люди (30-45 лет); во-вторых, численность работающих у фермеров минимальна, за счет использования современной техники и современных технологий; в-третьих, появилось немало региональных и федеральных программ поддержки сельскохозяйственного производства. Сегодня производительность труда фермеров, с которыми мы беседовали, в несколько раз превышает производительность труда десятилетней давности.

Конечно, радует, что в фермеры пошла молодежь. Особенно ценно, что это не сбежавшие из города, а местные молодые люди. Однако одна из основных проблем, с которыми сталкиваются современные фермеры и руководители сохранившихся колхозов – это проблема кадров. Современные технологии требуют людей мало-мальски образованных. А система подготовки сельских специалистов (механизаторов, зоотехников, агрономов, рыбоводов, пчеловодов и т.д.) не только не развивается, но разваливается ускоренными темпами. Сельско-хозяйственная наука перманентно находится в стадии реформирования, а по сути, в стадии медленного уничтожения.

Программы поддержки – это очень здорово. Но… По советским традициям, государство в каждом, кто обращается за этой поддержкой подозревает жулика. Поэтому система подачи заявки на гранты или на субсидии очень не проста. А уж система отчетности выходит за всякие разумные рамки. Живых денег получатели грантов не видят, все идет через казначейство. Купить то, что необходимо фермеру, там, где он хочет, он не может: только через конкурсы и аукционы. А это открывает большие возможности для включения «административного ресурса», который благоволит «своим» людям. Кредиты, по-прежнему, исключительно краткосрочные. По этой причине многие фермеры побаиваются связываться с грантами и другими формами поддержки. Получение целевых субсидий тоже очень не прозрачно, обусловлено многими обстоятельствами, которые различаются от района к району и во многом зависят от того, какие отношения сложились у фермера с местными органами власти.

Примерно с теми же проблемами сталкиваются предприниматели в городах. Широковещательные заверения власти о поддержке малого и среднего бизнеса оказываются простой популистской болтовней. В этом плане создаются многочисленные институции и структуры, пекущиеся о поддержке этого самого бизнеса. Но чаще всего это лишние промежуточные бесполезные структуры, которые оборачиваются излишними накладными расходами на себестоимость сельхозпродукции.

Так что дело вовсе не в том, сколько пенсионеров приходится на одного работающего, а в том, насколько производителен труд работающего. Это, в свою очередь, зависит от качества профессиональной подготовки (образования) специалистов всех уровней, от эффективности научных разработок, от налаживания производства современного отечественного оборудования (не от блажи сельские фермеры хотят – и приобретают – исключительно импортную технику: она дороже, но лучше по качеству и удобнее по обслуживанию).

Понятно, что решить эти задачи, нужно иметь стратегическое мышление. Нужно проводить комплексные, системные реформы в разных сферах. А на это ни у президента, ни у правительства нет ни понимания проблем, ни желания что-либо делать на далекую перспективу. Поэтому проще задурить населению головы примитивной арифметикой, типа N пенсионеров на 1 работающего, где постоянно растет, а число работающих столь же постоянно сокращается.

Такая вот логика – туповатая.