По сообщениям информагентств командир экипажа танка Т-80 потерял ориентировку и выстрелил не в ту сторону. Снаряд попал в вышку, на которой дежурили два лейтенанта. По факту трагедии возбуждено уголовное дело, проводится расследование.

Рассказ Александра:

«Я родился в Ивановской области. Окончил училище после 9 класса. На тракториста учился. Потом в Шуе учился на электромонтера третьего разряда. Поступал в Военный университет. Математику не сдал. Поступил в Иваново в Сельхозакадемию. Закончил ее. Сначала учился на 3и 4, а под конец на 4 и 5. Потом женился. 6 января 2010 года родился ребенок.

В Коврове я учился на командира танка, но ездил всегда за наводчика. Там отобрали определенное количество людей, которые всегда ездили за командиров. А мы постоянно за наводчиков. Я вообще ни разу не стрелял по ночам. Были отобраны люди, которые всегда стреляли по ночам. Эти люди «отстреливались» за всех. Это никогда не менялось. А по бумагам проходило, что все стреляли по очереди. Я тоже расписывался за то, что стрелял, но не стрелял. Все, кто ездил за командиров танка, остались в «учебке» в Коврове. Остальных распределили по частям. Из Коврова мы приехали 5 декабря. Здесь были 6 декабря. Когда мы приехали, нас построили на втором этаже и стали отбирать по ротам. Меня отобрали как командира танка.

До случившейся трагедии были ночные стрельбы, но я ни разу не стрелял. Я домой ездил в отпуск, когда ребенок родился, а здесь стреляли. У меня с 27 января был отпуск. 28 января я уехал. 28 проводилась стрельба. Я в ней не участвовал, естественно. Прокуратура стала проверять. У меня за стрельбу оценка стоит, но на этих стрельбах я не был. Вообще по ведомостям я стрелял тогда, кода я на самом деле стоял в наряде. Были еще контрольные стрельбы. Они должны были проходить днем и ночью. Днем некоторые постреляли, кто успел. Потом танки сломались, завязли в снегу. В результате оставили только один взвод, чтобы стрелять. А нас вернули в казармы. Сказали, что ночью будет только один взвод (не наш) отстреливаться. Так я и не стрелял до того случая.

По ведомости я должен был ехать на одном танке, но меня поставили на другой именно в ту ночь. Когда мы приехали в Каменку из Коврова, опять стали ставить стрелять одних и тех же. Ставили тех, кто лучше стреляет, потому что соревновались, кто лучше из рот «отстреляется». У нас есть переходящий кубок. Кого-то награждали, давали премии. Когда нас построили на заезд, я командиру сказал, что я ночью ни разу не стрелял. Я предупредил об этом командира перед строем. Мне кажется, все это слышали. Командир роты промолчал. Там рядом стоял проверяющий полковник. Он следил за стрельбами. Когда приехали проверяющие, начали всех менять, а до этого все время ездили одни и те же. Проверяющий заметил, что ездят одни и те же, взял ведомость и велел ставить разных, тогда стали менять. Проверяющий из штаба увидел, что меня поставили не на тот танк и сказал, что я должен ехать на другом танке, но командир роты ответил, что разницы нет, пусть едет на этом танке, все равно он должен участвовать в заезде. В этом танке, на который меня поставили, не работал (не подсвечивался) указатель, показывающий поворот башни. Он и раньше не работал, оказывается. Я сел в танк, увидел, что указатель не подсвечивается. Но говорить об этом не стал. Говорить было бесполезно. Все равно поехали бы. На такие вещи никто внимания не обращает. Танки старые, но какого года выпуска, я не знаю. Недавно мы ездили на учения. Удалось сделать выстрел только из одного танка. В остальных все заклинило. За исправность вооружения отвечает зампотех, кроме того, есть механик роты. Он непосредственно отвечает за исправность танков. Каков срок годности танков, я не знаю. Если что-то сломалось, то их чинят и снова используют.

В тот раз мы сначала сделали два выстрела. Первый выстрел был сделан с задержкой, потому что баллистика была неправильно выстроена. Конвейер прокручивался, а снаряд не поднимался. Баллистика выстраивается с помощью флажков. Флажок должен был стоять на осколочном, а стоял на коммулятивном.  Я поставил баллистику на осколочный. Вообще по правилам надо стрелять болванками. Но мы стреляли осколочными. Приезжал полковник из Прокуратуры из Москвы, который составлял курсы стрельб. Он спросил: «Кто вам разрешил осколочными стрелять? Вы должны были стрелять болванками». Мы ответили, что нам давали такие снаряды. Мы здесь стреляли постоянно осколочными. Снаряды выписывает штаб. Когда мы поехали, первыми поднялись РПГ. Но у нас пулемет Калашникова. Он заклинил, что-то в нем неисправно было. Он не стрелял. Дальше поднялись мишени-танки. Я сказал командиру танка, что наблюдаю танки. Он говорит: «Нажимай МЗ». Я все выполнял по его командам. Я сделал выстрел. Он ушел левее мишени. Второй выстрел сделал – был перелет. Третий снаряд в ствол загнался, но мишени в это время опустились. Когда мишени опускаются, стрелять запрещено. Я сказал командиру танка: «Мишени опустились. Доложи на вышку, чтобы нам разрешили разрядиться в щит разряжания». Он доложил комбату на вышке. Тот ответил, что сейчас левее основного направления огня поднимется щит разряжания. Я начал искать щит разряжания, но не обнаружил. Командир танка говорит: «Возьми левее». Я повернул пушку левее и опять ничего не увидел. Я посмотрел на указатель, но он не подсвечивался. Я отклонился назад, чтобы разглядеть стрелку, увидел. Что пушка слишком ушла влево. Вернул пушку назад. Опять поискал, но ничего не обнаружил. Он говорит: «Левее смотри». Я опять левее взял. Потом слышу по внутренней связи через шлемофон голос комбата: «Левее, левее». Я взял еще левее. Увидел свет мишени. Я же не знал, что это вышка. Я думал, что это мишень разряжания. Она подсвечивалась так же. Я сказал командиру танка: «Наблюдаю мишень». Он доложил комбату на вышке. Говорит: «Разрешите сделать выстрел». Комбат сразу разрешил. Я произвел выстрел. Когда приехали на исходную, вылезли из танков, зампотех батальона спрашивает: « Кто ехал на этом танке?» Я говорю: «Я ехал». «Куда стреляли? Что видели?» Я говорю: «Видел мишень разряжания. По ней стрелял». Ночью ведь только по свету ориентируешься. Саму-то мишень никогда не видно. Он говорит: «Вы попали в центральную вышку. Два офицера погибли».
Во время учений офицеры наблюдают. Они должны докладывать руководителю стрельбы, если огней не видно. А руководитель стрельбы, тогда запрещает стрелять. Офицерам, наблюдающим за учениями,  разрешается включать свет, только когда все танки возвращаются назад. Во время заездов весь свет выключается по технике безопасности. Но на той вышке (центральной), где были офицеры,  и куда попал снаряд, свет был. Его видели те, кто не участвовал в заезде. До прибытия под вышку я был уверен, что произвел выстрел в мишень разряжания. Если бы у них света не было, я бы их не видел как цель через оптику танка.

Я даже не заметил, что башня так сильно повернулась. Я выполнял команды: «Левее, левее, левее». И оказалось, что башня совсем развернулась. Мишень разряжания я так и не видел. Оказывается перед  заездом (так сказали в Прокуратуре) руководитель стрельбы должен был показать нам  эту мишень разряжания.

Приехали из Прокуратуры, из Комендатуры. Нас начали допрашивать. Неделю нас вызывали на допросы. Обвиняют меня, потому что я кнопку нажал. Командир роты улыбается и говорит: «Тебя посадят. Виноват ты. Ты знаешь об этом. Ты на кнопку нажал».

Один из старших офицеров, пожелавший остаться неизвестным, прокомментировал эту трагическую историю так: «Виноват комбат. Это он командовал: левее, левее!»