«Мои работы – дети мои. Я вижу их недостатки, знаю, что их нельзя оставлять на поругание, но испытываю физическую боль, уничтожая их. В каждой работе – частица мысли, кусочек чувства и это даже в неудачных, и более того, удачные работы пустее, поверхностнее. Иногда смотрю на красивые работы – а они без веса, без мяса, без крови – зачем они?», – так писал о своих работах ленинградский-петербургский архитектор, художник, скульптор, писатель, вообще во всех смыслах разносторонне одаренный человек Григорий Израилевич (1924-1999).

Сейчас еще можно успеть в галерею «Сарай» Музея Анны Ахматовой в Фонтанном Доме, чтобы увидеть небольшую емкую выставку Израилевича, приуроченную к его 95-летию. Она называется «Соло на тарелках».

И действительно – почти все экспонаты это белые старые блюда и тарелки, расписанные художником. Его вдова Татьяна Решетникова, предлагая музею выставку (далеко не первую в этом музее выставку Израилевича – авт.), решила на сей раз показать то, что не выставлялось. Григорий Израилевич любил покупать на барахолках старые вещи, старую кузнецовскую посуду – не расписанные, белые тарелки и блюда. И сам расписывал их. Вот их-то и выставили в музее сейчас.

С этими блюдами была еще при жизни художника забавная история. Однажды в его мастерскую залезли воры и украли часть этой посуды, приняв за старинную. Воров нашли, но художник, выступая на суде, просил для них снисхождения, уверяя, что искусство нужно народу. В итоге воры отделались штрафом и условным сроком.

Григорий Израилевич родился в Ростове-на-Дону, окончил архитектурный факультет Института живописи, скульптуры и архитектуры имени Репина. Он был одним из последних студентов, кому посчастливилось учиться у Николая Николаевича Пунина. Шесть лет проработал в ГИПРОГОРе, но потом ушел из архитектуры, вступил в Союз художников, оформлял интерьеры кафе, ресторанов. Был участником знаменитой Ленинградской литографской мастерской, той самой, 26 художников которой, в том числе и Израилевич, конечно, приняли участие в 1961 году в выставке в Grosvenor Gallery в Лондоне, которую организовал владелец галереи Эрик Эсторик после поездки в СССР и посещения ленинградской Литографской мастерской. Татьяна Решетникова, вдова Григория Израилевича, участника той давней выставки, цитирует воспоминания мужа из его книги «Пуская мыльные пузыри. Щепки дровизма» – про Ленинградскую литографско-экспериментальную мастерскую, куда художник пришел в 1955 году: «Это было удивительное место в нашей ленинградской художественной жизни, где царила свобода творчества во всякие, самые мрачные времена, потому что называлась она экспериментальной… Здесь царил дух творчества для искусства…невзирая на партийный диктат. Старостой был Борис Николаевич Ермолаев, участник авангардных движений двадцатых годов. Ведерников, Скуляри, Шендеров, сезанист двадцатых, Магарил, Неменова, Васнецов, Британишский…».

Григорий Израилевич – автор скульптурных портретов многих выдающихся деятелей культуры, поэтом, писателей, музыкантов – от Ахматовой и Гумилева до Рихтера и Ростроповича.

А еще он автор книги воспоминаний, эссе, жизненных наблюдений «Пуская мыльные пузыри. Щепки дровизма». Из нее:

Эволюция

Какой дурак сказал, что человек произошел от обезьяны? Из нее человека не сделать, а из человека обезьяну можно. Да так собственно и было. Создав человека, Предвечный был доволен собой, но чтоб в своем подобии человек не возгордился, Господь создал карикатуру на человека и, надо сказать, что творил с юмором, иронией и даже с сарказмом.

Ну и что

Быть стариком – кошмар, кошмар многозначительности, болезненного самоуважения и творческой импотенции…

Камень и дерево

Когда я стал работать с материалом, кажется, Яков Ефимович сказал, что надо его слушать и не насиловать. И, действительно, надо приглядеться и он подсказывает совершенно неожиданные идеи.

Я наколол дров из вяза и вдруг увидел, какая это красота – какие характеры. Так возник “дровизм”.

Серьезное и несерьезное отношение к искусству

Да! Я за серьезное отношение, но если автор гений, то есть им движет Господь, ну, к примеру, Микеланджело. Мне ближе царь Давид, который голым пел и плясал перед лицом и во СЛАВУ Господа! И это был великий воин и великий псалмопевец, угодный Богу.

Но можно и не серьезно, но искренне!

Мой выбор

В 13 лет я прочел роман Фейхтвангера “Еврей Зюсс”. Блестящий тщеславный Зюсс и знающий себе цену Ландауер. Какую бы судьбу я выбрал? И без колебаний я выбрал скрытую силу, и Богу это было угодно. Он всю жизнь не допускал никакой дешевой славы для меня, но зато внушал мне творческие идеи и предвидение. Но я всегда был в тени. Когда Альтману присвоили звание Заслуженного художника РСФСР – он стыдился его и говорил: “У меня есть имя – зачем мне звание”. А я хотел только сознавать, что я могу кое-что делать лучше других. Это сознание меня поддерживает до сих пор.

Утро, день, вечер, ночь

Когда я говорю, мне кажется, что кто-то говорит за меня, так как я не представляю себе, что скажу в следующую минуту.