Это совместный проект музея (куратор выставки Ольга Морозова) и Архитектурной мастерской «Витрувий и сыновья» (Сергей Падалко и Игорь Мусанов).

Стихотворные строчки, которые дали название выставке, полностью звучат так: «Однако холодно быть человеком, если ты сам среди звезд не звезда».

Олегу Григорьеву в этом году исполнилось бы 75, но он не дожил и до 50. На выставке в Фонтанном Доме – графика Олега – ведь он учился в СХШ, был талантливым художником. Его стихи сплошь покрывают черные стены. И надо сделать над собой усилие, чтобы вчитаться и потом уже читать, не отрываясь. Вглядываться в рисунки, всматриваться в черно-белые фотографии тех лет, когда в Ленинграде жил Олег Григорьев. Вот спешат к открытию магазина мужчины, вот очередь змеится у ларька, а кто-то уже выпал из очереди и заснул, потому что сморило. Черно-белый Ленинград 1970-х – 1980-х…

Когда поэт Олег Григорьев учился в СХШ (Средняя художественная школа в Ленинграде, ныне Санкт-Петербургский государственный академический художественный лицей имени Б. В. Иогансона при Российской Академии художеств), он любил рассматривать репродукции картин через прорезь в картонке. Такая странная получалась оптика. Создатели выставки приглашают посетителей сделать также. И начинают с Шереметевского сада – здесь появились деревянные дощечки-плашки, выкрашенные черным, с прорезью в середине – таким квадратиком воздуха на черном фоне. И в этот квадратик можно взглянуть только одним глазом. Сад станет другим, мир сузится и одновременно приобретет странную четкость. Точно так же предлагается рассматривать и выставку. Художники заготовили монокли, которые посетители могут взять и бродить с ними в темном пространстве.

На старом черном рояле, который сотрудники музея называют «невыносимым» (его из выставочного зала никуда не вынести, поэтому он становится деталью всех выставочных проектов), так вот на нём – инсталляция из сухих стеблей сорняков, старых ключей, ржавых предметов. Григорьев часто изображал именно это. Его притягивали эти вещи, получалась «Толпа ключей», наделенная чертами людской толпы, получались щипцы для натяжения холстов, которые, кажется, сейчас растерзают друг друга.

На выставке четыре стаканных пирамиды, на них ушли 2500 обычных граненых стаканов. На вершине каждой пирамиды – тоненькие книжки-тетрадки. Их можно листать. Первые три – копии книжек для детей, единственных трех прижизненных книжек стихов Олега Григорьева. А четвертая – такого же формата обычная школьная тетрадочка. Это копия сиротского дневника Маши Григорьевой, дочери Олега. Маша не знала нормальной семьи – дом ребенка, детдом. Олег навещал иногда. Она его очень любила и всегда ждала. Ждала и из «Крестов», где сидел Олег. «Я хотела помочь или просидеть с ним всю жизнь, – писала Маша, – Но как к нему пройти незнаю (авторская орфография – ред.). Ведь у меня даже небыло мамы. У других детей нет ни мамы, ни папы, А у меня хоть есть папочка. И он меня очень любит».

Олег, сидя в «Крестах» в 1989 году, пишет «Рождественскую песенку» и ставит посвящение: «Марии, дочери»

Маши нет в живых, она погибла, когда ей было всего 22 года. Но у Маши осталась дочь.

Мотылек

Мне дали денег на букет,
Но я проел их вмиг.
Букета нет и денег нет,
Залез в чужой цветник.

Меня схватила в цветнике
За шиворот рука.
Я превратился в той руке
От страха в мотылька.

Порхаю тихо и легко
С цветка я на цветок.
Вонзаю в рыльце глубоко
Свой длинный хоботок.

На выставке «Олег Григорьев. Холодно быть человеком» порхают живые птицы и сидят на стенах  сухие бабочки - в темной «биографической» комнате, где нон-стоп идут кадры с живым Григорьевым и его похоронами.

Выставка открыта до 12 мая 2019.