На вернисаже Михаила Шаталова не было – 87-летний художник лежит в больнице. Куратор выставки Валерий Вальран рассказал, что Шаталов стал первым настоящим художником, с которым Вальран познакомился в жизни, когда сам еще художником и не стал, это было в 1968 году. А в в 1976-м Шаталов и Вальран открыли совместную квартирную выставку на квартире у Любови Гуревич, искусствоведа, ныне известного историка ленинградского художественного андеграунда. Пришло на вернисаж человек пять – далеко было ехать от центра Ленинграда во Всеволожск.

Любовь Юрьевна Гуревич вошла в галерею «Сарай» как раз тогда, когда Вальран рассказывал эту историю.

Михаил Шаталов, учившийся еще при Сталине на юридическом факультете, а потом на финансово-экономическом, увлекся искусством после знаменитой выставки Пабло Пикассо в Эрмитаже в 1956 году. Эта выставка откликнулась знаменитым собранием молодежи на площади Искусств и всплеском активности в студенческой среде.

Шаталов тогда стал регулярно ходить в Публичную библиотеку, чтобы смотреть и читать зарубежные журналы по искусству – это было возможно. Генри Мур, Джакометти и другие формалисты открылись для него именно тогда.

С 1957 по 1963 год Шаталов работал научным сотрудником в Павловском музее-заповеднике и учился на скульптурном отделении Ленинградского художественного училища им. В.А. Серова, в 1962 году его окончил. Он выбрал скульптуру: для тоталитарного государства искусство тоталитарное, формализма не допускающее, свободы творчества – тоже. А Михаил Шаталов был и остается в творчестве человеком свободным. «Он прекрасно понимал, что такое власть и что она могла сделать с человеком, – сказал Вальран. – С одной стороны, он работал как свободный художник в свободной манере, с другой стороны – вынужден был зарабатывать монументальной пропагандой».

Валерий Вальран и Жанна Телевицкая на открытии выставки. Фото Галины Артеменко

Где то на просторах бывшего СССР, даже на БАМе рассыпаются или еще устояли эти коллективные творения: доски из мрамора с разными текстами – образцы монументальной пропаганды времен СССР. Их ваял и Шаталов с товарищами – выезжали вахтовым методом, бывало, что на два-три года. Он зарабатывал много, но быстро все это спускал. От такой жизни – работать на пропаганду, чтобы иметь возможность свободно творить – можно было сойти с ума. Но Шаталов не сошел, хотя, как говорит Вальран, в нем всегда сохранялась и сохраняется до сих пор некая тревожность.

В галерее «Сарай» представлены работы Михаила Шаталова последних лет: пять бронзовых скульптур и шестнадцать листов графики, датированных 2018 годом.

«Центральное место в экспозиции занимает триптих «Архетипы»: «Мольба», «Скорбь» и «Вождь». Само название скульптурной группы адресует к концепции Карла Юнга, согласно которой архетипы – это врожденные психические структуры, обладающие мощной энергетикой и общечеловеческой универсальностью, – написал в буклете, изданном к выставке, Валерий Вальран. – «Архетипы» Михаила Шаталова отличаются от классического набора архетипов Юнга (анима, анимус, персона, тень, самость и т.д.). Такой состав триптиха – «Вождь», «Скорбь», «Мольба» – с одной стороны, олицетворяет вневременные феномены, бесконечно повторяющиеся в различных культурах разных эпох, с другой стороны, это личный опыт автора, который 53 года прожил в тоталитарном советском государстве, а из них 21 год – при сталинской диктатуре. Каждый персонаж и скульптурная группа в целом решены в обобщенной манере. Человеческие фигуры вполне прочитываются, но отсутствует детальная проработка, характерная для реализма. Это фигуры-символы, образы, знаки».

В фондах Музея Анны Ахматовой в Фонтанном Доме хранится работа Михаила Шаталова – скульптурный портрет Анны Ахматовой. На выставке его не, впрочем, как и портрета Цветаевой, который Шаталов почему-то на выставку не дал, зато есть старший современник Ахматовой – Александр Блок и ее друг Осип Мандельштам. «Михаил Шаталов, по-видимому, стремился не только представить облик двух великих русских поэтов, но и показать портрет эпохи, которая их уничтожила, – пишет Вальран. – У Блока голова приподнята вверх, у Мандельштама она вывернута к небу, как будто им не хватает воздуха, и они задыхаются в окружающей их реальности. Оба портрета очень точно резонируют со словами своих прототипов о «ворованном воздухе» (Мандельштам) и о том, что «поэта убивает отсутствие воздуха» (Блок)».

Рисунки тушью на крафтовой бумаге – это два емких цикла. Портреты, едва намеченными чертами лиц, емкие образы, и второй цикл, который Вальран сравнил с «Капричос» Франсиско Гойи: «Второй цикл портретов, выполненный намеренно запутанными полосами и пятнами туши, – персонажи, будто извергнутые темной стороной подсознания, самые мрачные, депрессивные грезы и видения. В этом смысле рисунки близки циклу Франсиско Гойи «Капричос», когда «спящий разум порождает чудовищ», но формально и содержательно они совершенно иные». Ужасы рождаются во сне и воплощаются в искусстве, впрочем, ужасы вполне рождаются в реальности и успешно воплощаются в ней же. А искусство становится способом рефлексирования и противостояния.

Михаил Шаталов начал выставляться с 1976 года, сначала на квартирных выставках с художниками-нонконформистами, а с 1980 – на официальных выставках художников второй культуры в Ленинграде, Москве, США, Японии. В 2001 году – участник Второй международной новосибирской бьеннале современной станковой графики. Автор пяти персональных выставок в музеях и галереях Петербурга и Ярославля.