Книга была представлена в Петербурге на июньской конференции в музее, а в августе – журналистам городских СМИ.

Эта книга о тех, кто жил здесь – в квартире Николая Пунина в Южном флигеле Фонтанного Дома, ­– кто приходил сюда. О тех, кто составлял самый ближний круг, а также соседях, друзьях, любимых, знакомых. Книга о пересечении настоящего и прошлого, частной жизни и истории, быта и поэзии.

Особенных претензий не имею
Я к этому сиятельному дому,
Но так случилось, что почти всю жизнь
Я прожила под знаменитой кровлей
Фонтанного дворца… Я нищей
В него вошла и нищей выхожу…

Ахматова писала так в 1952, когда навсегда уехала из Фонтанного Дома, где разместился Институт Арктики и Антарктики.

Для Ахматовой Фонтанный Дом был образом Петербурга, а Белый зал Шереметевского дворца – местом действия «Поэмы без Героя».

Книга «В том доме было» состоит из четырех глав, как бы расширяясь кругами: сначала о семье и соседях, самых близких людях, потом – ближний круг друзей, третья глава носит название «11 человек» – это о тех одиннадцати, кому Ахматова доверила «Реквием», кто знал его наизусть, и никто не предал. «Опираясь на документальные источники, мы смогли определить только девять имен, – пишут авторы книги. – Об остальных попробуем высказать предположения».

И завершает книгу глава «Сад есть дом». О Шереметевском саде, где «свидетель всего на свете» старый клен, глядящий в комнату поэта, где «шереметевские липы, перекличка домовых», где в блокаду были вырыты щели, чтобы укрываться от бомб. И где в самом центре, на старом лугу установили памятник Сталину, а после войны на скамейке сидел сотрудник МГБ, приставленный, чтобы следить за окнами Ахматовой.

О тех, кто в разное время населял квартиру 44, кажется, известно уже столь многое. Но эта глава написана так, что семейные связи, тончайшие и сложнейшие отношения, подробности тяжелого пореволюционного и предвоенного быта становятся необычайно зримы: Анна Аренс и ее отец адмирал Евгений Аренс, Пунин с дочерью Ириной, Анна Ахматова с матерью Инной Эразмовной и сыном Львом, соседи Смирновы – вот герои этой главы.

О ближнем круге Ахматовой мы, казалось, знаем немало. Но и здесь – новые подробности жизни, детали отношений, грани творчества таких людей как писатели Борис Пильняк и Евгений Замятин, сестры-художницы Елена и Наталья Данько, история короткой, трагически оборвавшейся жизни первой жены филолога Григория Гуковского Натальи Рыковой, судьба ближайшей с гимназических времен подруги Ахматовой Валерии Срезневской, метания и боль Ольги Берггольц, которой предстоит еще «жестокий расцвет» в блокаду.

Эпиграфом к книге авторы выбрали цитату Ахматовой: «Когда кругом каждый человек – рана». И действительно, по каждой семье, каждому из тех, кто составлял самый ближний круг, кто был среди затвердивших наизусть «Реквием», минувший век прошел и кого-то убил – в тюрьме, в лагере, в осаде, на фронте, а кого-то смертельно напугал, душевно искалечил. «В том доме было очень страшно жить…» – вот полностью строка из Третьей северной элегии. И хотя в ней речь идет о другом доме – царскосельском, когда еще будущее было неведомо и Ахматовой, и всем остальным героям этой книги, – понятно, что этим людям пришлось всю жизнь противостоять страху, оставаясь в пространстве культуры.