Презентация книги Юлия Рыбакова прошла в период работы выставки «Андрей Сахаров в фотографиях Юрия Роста» в музее Анны Ахматовой в Фонтанном Доме.
Одновременно с презентацией книги в Арт-центре на Пушкинской-10 состоялось открытие первой персональной выставки картин Юлия Рыбакова. Выставка работает  для посетителей до конца марта.

Юлий Андреевич Рыбаков родился в 1946 году, в Сибири, в Гулаге.  Художник, политзаключенный,  правозащитник, депутат Государственной Думы РФ трех созывов, вице-президент Товарищества "Свободная культура", член историко-архивной комиссии Санкт-Петербургского "Мемориала".

Книгу представил Яков Гордин:

Есть три причины, чтобы взяться за написание мемуаров. Первая причина – урок. По этой причине обычно писались мемуары в XVIII и  XIX веках. Авторы обращались к детям, к внукам, чтобы те знали, как жили отцы и деды и учились на этом опыте. Это поучение.

Вторая причина написания мемуаров – оправдание. Есть множество мемуаров, написанных для того, чтобы читатель увидел автора не таким, каким видел раньше.

Третья причина – осознание долга перед историей, перед обществом. Автор старается зафиксировать эпоху в ее ключевых смыслах.

Книга Юлия Андреевича – это мемуары первого и третьего типа. Это и рассказ о важнейших событиях эпохи, свидетелем и участником которых был автор, но это и урок всем нам. Это очень важное общественно-психологическое явление.

Мы знаем, какая чудовищная путаница царит в головах у наших сограждан. Книга Юлия Рыбакова поможет им разобраться в том, что происходило в нашей недавней истории. История, увиденная не глазами жертвы, а глазами человека, который знал, на что он идет. Тон этой книги чрезвычайно важен, потому что жалоба вызывает сомнение, а уверенный мужественный и иронический тон рождает доверие.

О том, как возник замысел книги, и с какими трудностями пришлось столкнуться при ее издании, рассказал  Юлий Рыбаков:
"Написать книгу мне предложил известный петербургский правозащитник Руслан Линьков. Я взялся за эту работу потому, что решил оставить свидетельство о том времени, которое мы пережили.

Во время написания книги я получил предложение об ее публикации от одного солидного издательства. Я подписал договор, даже получил аванс и в течение года работал над рукописью. После того, как рукопись была передана издательству, оно замолчало. Молчало в течение года, не давая никакого ответа. Я так и не смог выяснить: им не понравилась книга или у них нет средств на ее издание. Я все время туда обращался с вопросами. Обещали ответить, но не отвечали.

Я ничего не могу утверждать, но эти мытарства с изданием книги совпали с началом пропагандистской кампании под девизом: «Не допустим очернения истории!».

Несколько лет назад Путин сказал, что распад Советского Союза был величайшей трагедией. У меня иная точка зрения. Я считаю, что трагедией было появление Советского Союза. Об этом я и написал.

Вся история СССР полна трагедий! Вот например, время так называемой «хрущевской оттепели». По два человека ежедневно этот режим сажал в тюрьму по политическим мотивам.

А в книге есть еще и фотография, где Путин, стоя возле Казанского собора, с живым интересом смотрит, как милиционеры бьют лежащего на земле человека. Возможно, в этом причины нежелания публиковать книгу в том солидном издательстве. 

К счастью, я включил в договор пункт о том, что если в течение года книга не будет издана, все права возвращаются ко мне. Так что через год я снова стал хозяином этой рукописи, и ТЭИИ сочло возможным выделить средства на издание этой книги.

Мы обратились в издательство, с которым давно работаем. Это издательство ДЕАН. Сейчас я готовлю второй том этой книги. Туда войдет рассказ о 1990-х годах.

Своими впечатлениями о книге  Юлия  Рыбакова «Мой век: историко-биографические заметки. Часть I» и об эпохе поделились первые читатели.

Вячеслав Долинин:
Эта книга посвящена событиям 50-х – 80-х годов. Это время до сих пор очень мало изучено. Лжесвидетельств было много: советская литература, советское кино, советские газеты. Перед нами честная попытка изобразить то время.

Автор пропустил его через себя, ничего не приукрашивая, не затушевывая. Сейчас  много мифов о том времени, особенно в головах у молодых людей. Я это встречаю у своих студентов.  Они напоминают мне иностранцев, которые приезжали в СССР в 1970-х годах, и не могли понять, чем же люди недовольны: бесплатное образование, здравоохранение, жилье. А если вам не нравятся ваши руководители, то почему же вы их выбираете? 

Мы с Юлием Андреевичем познакомились в 1982 году, когда он только освободился. А вскоре меня посадили. Веселое было время!

Юрий Вдовин:
У меня тоже есть особенные воспоминания. С Юлием Андреевичем я сидел вместе в камере. Мы познакомились на нарах. Нас, правда, тогда довольно быстро отпустили. Я вспоминаю, как нас выбрали депутатами Ленсовета.

Ко мне подошли два наших коллеги и говорят: «Есть хороший человек, которому надо помочь избраться главой совета Петроградского района. Фамилия – Кошелев. Он - КГБ-шник, но он – хороший КГБ-шник». Я стал всех расспрашивать об этом Кошелеве. Позвонил Юлию Андреевичу: «Кто такой Кошелев?» Отвечает: «Кошелева не знаю. Вот если бы ты сказал: Коршунов»…

Тогда я позвонил Вениамину Иофе, который собрал огромный архив: сведения о жертвах и палачах. Спрашиваю его о Кошелеве. Он говорит, что это и есть тот самый Коршунов, который работал в КГБ с диссидентами, с творческой интеллигенцией, многих пересажал.

И, несмотря на то, что мы о нем узнали,  этот человек становится-таки председателем. Рекомендован был как профессионал, знающий культуру. КГБ-шники никуда из нашей жизни не уходили. Во времена Собчака в администрации города было семеро действующих или бывших сотрудников КГБ.

Екатерина Молоствова:
Некоторые книги помогают оценивать современность с точки зрения исторической. Мне кажется важно, что в мемуарах Юла много и подробно написано о застое. Я-то это время помню совсем иначе. В 20 лет жизнь кажется прекрасной. Когда с нами происходит то, что мы видим сейчас, очень важно понять, где корни этих событий. Молодежь часто равнодушна к событиям вокруг. Она была пассивна и 20 лет назад. Мне повезло: я знаю много людей, которые отличаются от среднестатистических людей: они свободны сейчас и были свободны тогда. Но почти вся страна стояла на коленях. Почему? Ведь уже не было так опасно. Ну, сажали на 5-7 лет. Но это же не 25 лет в Нерчинских рудниках! 

Когда речь идет о Сталине, не спросишь: «Чего же вы молчали?» Но молчали и в брежневскую эпоху. Молчат и сейчас. В людях не воспитано чувство внутренней свободы. Читая книги о нашей истории, мы должны понять, почему же в нашей стране так мало свободных людей.

Где купить книгу?

Издательство "Деан" принимает заказы на доставку и отправку книг почтой в любую точку мира

191119, Россия, Санкт-Петербург,

ул. Константина Заслонова, д. 17

+ 7 812 712-27-40, 764-52-40

Купить книгу можно по адресу:

СПб., Лиговский пр. д.53 ("Артцентр"Пушкинская 10"),

магазин "Культпросвет"

Из книги  Юлия  Рыбакова «Мой век: историко-биографические заметки. Часть I»:

Из авторского предисловия

«Дело в том, что  моей семье, друзьям и соратникам, да и мне самому выпало быть – очевидцами, иногда героями, жертвами, творцами или  персонажами событий, менявших траекторию движения России. Мы - часть движения своего народа через век Великого соблазна. Мы были свидетелями и глубочайшего падения и яростной борьбы человеческого духа за свою свободу. Но трагедия 20 века стремительно уходит из людской памяти.
Россия еще только перевалила в новое тысячелетие, а уже сегодня вырастает поколение людей, которые почти ничего не знают о происходившем двадцать, а уж тем более сорок или сотню  лет назад… В сознании нашего общества как будто отвалился огромный пласт, целый архипелаг остается за кормой и быстро теряет очертания… Это прошлое искажается в угоду чьим то целям, разрозненными крупицами осыпается в архивы, заслоняется  живыми ощущениями настоящего, становится инструментом политических спекуляций. Наверное, так происходит всегда. Но, я замечаю у людей нового века не просто равнодушие, но и отторжение «старого» мира…
Оно может быть и понятно, «отряхнем его прах с наших ног…» пели еще недавно, теперь это звучит еще проще - «отстой», равнодушно роняет новое поколение, как будто речь идет о прахе, который должен опуститься на дно и перестать быть…
Но, ведь это – заблуждение. Прошлое уходит только  из нашего внешнего сознания, но остается с нами, в нас. Мы - производное прошедших событий … И любой сделанный вчера шаг, прожитый когда то день остается с нами и в нас, пронизывает жизнь других и будет продолжать себя  в завтрашней жизни.  Хоть мы и теряем ощущение этой связи, это вовсе не означает  ее прекращения.
Если не сохранить, не связать рвущиеся связи – прошлое может вернуться к нам уже не воспоминанием, а повторением. Да, кто то горько пошутил, сказав:  «История учит тому, что на ничему не учит…», а происходящее действительно не вселяет надежд. На разных концах земли люди опять пытаются пересотворить мир по идеологическим  лекалам… И наше общество, не устыдившись и не возненавидев былую скверну, отвернувшись от содеянного, снова бредит об имперском величии и мессианском пути…
В Европе публичная попытка - усомниться в преступности нацизма, реабилитировать в глазах общнства Гитлера или опровергнуть факты геноцида, влечет за собой тюремное заключение. На наших городских площадях по прежнему стоят памятники жестокосердному проходимцу В.Ульянову.
Иосифа Джугашвили (он же Коба, он  же Сталин, Рябой, Чижиков, Бесошвили, Като, Сосо и еще два десятка кличек и псевдонимов) истребившего миллионы  людей,  в школьных учебниках называют «успешным менеджером». Телевидение включает этого людоеда в кандидатские списки и, благодаря сомнительному голосованию, он входит в первую тройку лиц олицетворяющих славу(!!?) России... Имена кровавых изуверов сохраняются на улицах и площадях. Мракобесы, забыв об истреблении большевиками христианских пастырей, вносят  их изображения в стены православных храмов. Растет число людей готовых к построению «правильного» социализма…
Развязанная на Кавказе чеченская война, зияющая пропасть между  неправедным богатством и бедностью, уголовщина, террор и беззаконие -  заставили народ попятиться назад, под защиту авторитарной власти. Сегодня есть те, кто стыдятся себя и других защитников демократии в 1991 году , за то что не увидели, как, отвергнув одних негодяев - они открывают дорогу другим… Откат трагичен для тех, чье нетерпение взывало к свободе - здесь и сейчас,  для тех кто ждал, что в людях проснется гражданская солидарность. Вместо совестливого участия и духовного подъема, они стали свидетелями необузданного своекорыстия, массового эгоизма и циничных манипуляций власти покорной толпой.
Естественно, что любая сложившаяся элита не хочет лишаться привилегий. Сегодняшняя, российская - тоже. Ради сохранения себя, она будет не только жулить на выборах, лишать нас слова и сталкивать в национальной вражде, но и лгать о недавнем прошлом… История может быть и расставит когда то все по местам, но времени у нас как всегда - мало, до третьего поколения свободных людей еще далеко, а мы и так - почти безнадежно отстали от современного мира и коснеть в шорах олигархической бюрократии нам нельзя. Что бы преодолеть опасность стагнации, чтобы избежать новой неволи надо знать - как мы стали тем, чем стали…
Я ни в коей мере не претендую на установление «истины», у каждого своя «камера обскура». Строго говоря, я был участником лишь второй половины своего века, но в то, что я – стал, есть следствие его первой половины. Там же и корни того – каким я стал. Значит, разбираясь в  истоках  века, я разбираюсь и в себе. И пусть читатель не удивляется, обнаружив,  что значительное место в этой работе займут отрывки,  цитаты и трактовки событий сделанные другими людьми, а  кто то из моих друзей и тех, кого я встретил за свою жизнь, простят меня за то что не найдут себя в этом рассказе. Передо мной другая задача. Пунктир событий, отмеченных мной – пространство для осмысления пройденных нами дорог...».

«…Раньше, в следственном изоляторе КГБ, мне снилось, что, убегая, я ловко прячусь в городских дворах и развалинах. В опутанном шестью рядами колючей проволоки, наглухо перекрытом двумя высоченными заборами лагере свободным оставалось небо, и во сне я, раскинув руки, взлетал над запреткой – лицом на утреннюю зарю, и плыли подо мной леса и озера… Но я бежать не собирался. Прятаться всю жизнь не входило в мои планы. Вместо этого я продолжал делать свои записи в блокноте…

«З – мини-союз…»

Так я зашифровал тогда мысль о том, что зона, лагерь, колония – во всем повторяют устройство СССР. Здесь охрана по периметру – там пограничники, которые так же озабочены прежде всего тем, чтобы никто не убежал наружу…Здесь и на «воле»  - принудительный труд, произвольно назначенные нормы и расценки. И там, и здесь назначенное начальство и бесправный, холуйский Совет осужденных – чем не Верховный Совет? И тех, и этих «перевоспитывают»…У зеков нет собственности,  кроме того, что на них надето, но и у советских «вольных», все принадлежит государству, а что дали – могут и отнять…С «общенародной зоны» провинившихся отправляют к нам. У нас провинившихся отправляют в штрафной изолятор. В чем принципиальная разница? Сходств больше, чем различий»…