В ноябре мы писали об открытии лаборатории Критического Искусства в ЕУСПБ.
Вечер «Музыка и возможности политического повествования» был организован Дмитрием Виленским, Глюклей (Натальей Першиной-Якиманской) и Цаплей (Ольгой Егоровой).

 

В начале представления  выступил композитор и музыковед Владимир Раннев. Он рассказал о музыке, которая становиться активным и ключевым элементом политики, об историческом отношении музыки и социальных повествований, о традиции Зонгшпилей.

Кульминацией вечера стала презентация нового проекта Михаила Крутика. Это музыкальное сопровождение всем нам хорошо известных документальных кадров, на которых запечатлены митинги конца 1980-х, проходившие у Казанского собора. На кадрах хроники мелькают Юлий Рыбаков, зачитывающий какой-то документ, Леонид Гусев, водружающий флаг, Ростислав Евдокимов. Кадры были собраны в немой фильм «Хроника Перестройки» и сопровождались «живой музыкой», исполненной струнным квартетом. Участники вечера оказались первыми зрителями этого музыкального перфоманса.

Исполнители: Михаил Крутик - 1-я скрипка; Виктория Велькова 2-я скрипка; Алексей Богорад – альт; Елена Григорьева – виолончель.

После премьеры были показаны фрагменты предыдущих работ, созданных совместно Михаилом Крутиком и «Лабораторией Критического Искусства».

Зрители посмотрели фильмы: «Перестройка - Зонгшпиль: Победа над путчем» , «Три матери и хор», «Партизанский Зонгшпиль». Михаил Крутиков – автор музыки к шести фильмам «Лаборатории».

Вечер завершился дискуссией о задачах художника и роли искусства.

 

Владимир Раннев: У меня есть вопросы, прежде всего к Мише. Как композитор, который имеет свой музыкальный язык, работал в коллективе? Насколько в этой работе можно было сохранить себя? Удалось ли избежать опасности стать политической агиткой?  Миша, Вы верите в мировую революцию?  Прокофьев, когда ему поступил заказ писать музыку на большевистские тексты,  пишет все равно свою собственную узнаваемую музыку. Стиль его кантаты, написанной для большевиков, близок стилю оперы по прозе Брюсова «Огненный ангел». Одним музыкальным языком Прокофьев говорит с символистом Брюсовым и с большевиками.

 

Михаил Крутик: Сразу же скажу, что я художник. Политическими агитками не занимаюсь. Когда я начал работать с Димой, Олей и Наташей, для меня все было новым. До этого я работал совершенно в другом направлении, в другом жанре. То, что предложили мне сделать, было совершенно неожиданно для меня. Я никогда себя в такой роли не представлял. В первой нашей совместной работе, которая называлась «Три матери и хор» (фрагмент из нее был сейчас показан), я работал средствами, привычными мне. Она получилась несколько усложненной по сравнению со следующими работами.

Постепенно мне удалось нащупать вектор развития жанра, который у нас получается. Я постарался воплотить его в последующих работах. Законы жанра диктуют определенную долю условности. Я не мог в этих работах использовать те же средства, которые я использую в своей музыке, не связанной со словом, не связанной с изображением, с видео. Мне пришлось учиться работать в новой для себя стилистике. Это было очень интересно и очень неожиданно.

Во вступлении к сегодняшнему вечеру Володя говорил о различных типах композиторов. Композиторы различаются по стилю работы с материалом. Он говорил о Прокофьеве, о Шостаковиче, об Адамсе. Я работаю так. Когда я вижу текст, он мне диктует определенную стилистику. То есть на этот текст я не могу написать ту же музыку, которую я пишу в других обстоятельствах. В противном случае возникает дисбаланс между текстом и музыкой. Для меня очень важно выдержать единую стилистику. Тексты Димы, Ольги и Натальи задают направление музыке.

Дмитрий Виленский: Я могу приоткрыть нашу творческую кухню, рассказать, как мы работаем с Михаилом над созданием некоего сценария. Пишется  текст. Он проходит экспертизу со стороны социальных работников, историков. С Мишей мы проговариваем эмоциональную канву. Михаил оказался очень чуток к тому направлению, которое мы выбрали.

Соотношение текста и музыки – это очень сложный момент. В ХХ веке многие композиторы работали с текстами социальной направленности. Скорее всего, в этой музыке они выражали себя, только какими-то иными гранями. Мы можем говорить о серьезном успехе наших фильмов. Этим успехом мы в большой мере обязаны музыке Михаила. Он помог выразить ряд идей, которые не удавалось выразить иными средствами. Сейчас при написании сценария мы уже думаем о том, что Миша предложит нам его звуковой образ. Смыслы, в том числе и политические, передаются музыкой. Сам по себе текст тоже, конечно, имеет смысл, но ограниченный. 

Часто мы видим какое-то «быстрое реагирование» творчеством на политические события. Это мне совсем не близко. Мне кажется, эту грань Михаил очень тонко чувствует. Эта его чувствительность к слову сблизила нас. Мы ищем возможность говорить языком искусства о чем-то существенном. Мы сейчас не можем делать такие вещи, как «Левый марш», и не будем их делать, потому что сейчас иная эпоха.

Ольга Егорова (Цапля): Мы с Глюклей начинали работать с хорами, потому что это важно для нас самих.  Произведение «Три матери и хор» автобиографическое. Мы матери. Для нас важно ощущение, что в то время, когда ты как герой тащишь на себе этот груз, растишь человека, люди вокруг, оказывается, знают, что нужно делать, лучше тебя. Объясняют тебе, как следует тебе воспитывать твоего ребенка. С одной стороны находится человек, а ему противостоит хор общих мест. Когда мы стали работать с материалом, получилась античная трагедия. Герой и хор, который комментирует, который знает прошлое, настоящее и будущее. Хору легко! Хор – это общественное сознание, это общее место, это банальности, это то. Что носится в воздухе. Нас часто спрашивают: «Трудно было писать текст для хора?» Не трудно. Мы только записывали то, что слышалось всюду.

 

Участники проекта

Дмитрий Виленский - фотограф, арткритик, куратор галереи "Palais Jalta" во Франкфурте-на-Майне. О себе: "После моего отъезда из Питера, и последовавших затем всяких странствий и приключений, я всё больше убеждаюсь, что, несмотря на декларируемую глобализацию, искусство остается делом довольно локальным, завязанным на личных дружеских отношениях и оно неизбежно связано с местным контекстом. В этом плане, я остаюсь безнадёжно питерским персонажем, от этого контекста зависящим (где бы я ни был), однако тем не менее стремящимся эту ситуацию преодолеть, научившись не просто быть в ситуации, а вполне сознательно и интересно представлять эту ситуацию, ибо похоже другой уже в этой жизни не случиться".

Глюкля и Цапля так пишут о себе, представляя первую ретроспективную программу экспериментальных фильмов в кинотеатре «Родина»: «Дорогие друзья! Здравствуйте. Нас зовут Глюкля и Цапля. Наш проект называется Фабрика Найденных Одежд. Мы пришли в современное искусство, прыгнув с моста Лебяжьей канавки. Наш перфоманс назывался «Памяти Бедной Лизы». Мы посвятили его всем тем, кому знакомы муки любви».

Михаил Крутик композицией занимается с 1994. В 1995 стал дипломантом Международного юношеского конкурса "Я - композитор" (Санкт-Петербург).  В период обучения в консерватории занимался композицией в классе Сергея Слонимского. Произведения М. Крутика для инструментальных ансамблей различных составов исполнялись в Санкт-Петербурге, в рамках фестиваля "Звуковые пути", в Москве (фестивали "60 лет памяти", "Душа Японии") и в Копенгагене. В 2003-2004 Михаил Крутик участвовал в проекте Института Pro Arte "Пифийские игры", в 2004 удостоен малого приза за сочинение "Двадцать семь".