Пьеса «Верная жена» — яркий пример влияния на Сомерсета Моэма гения Оскара Уайльда. Ведь там, где есть «Идеальный муж» (название одной из пьес Уайльда), там обязательно должна быть «Верная жена» (название пьесы Моэма, избранной для постановки в Молодежном театре на Фонтанке Семеном Спиваком).

Но изящному светскому цинизму Уайльда родом из ХIХ века куда интереснее в качестве главного героя был мужской деловой порок, нежели женская бытовая добродетель, которая привлекла в ХХ веке Моэма… В остальном сходства у пьес предостаточно: типажи, английский юмор, интрига, любовный выбор, некоторая поверхностность, театральность развития сюжета. Впрочем, в постановке Спивака никакой речи о поверхностности и быть не может: его режиссерский подход к комедии Моэма оказался гораздо серьезнее, чем это мог предположить автор. Ведь при сохранении комедийной канвы Спивак исследует постоянство женского выбора, способного сохранять верность даже в самых невыносимых условиях…

В прологе на авансцене под песенную скороговорку Лиз Райт («My heart, my head, my mind, my soul…») танцуют двое, которых ритм объединил, подняв со стульев, стоящих тут же, по углам сценического портала. Это танец любовников, исполненный страсти, не соответствующей приличиям. Правда, сами герои пьесы констатируют, что «приличия умерли с королевой Викторией». И если муж после пятнадцати лет брака закрутил роман на стороне, обиженная предательством и равнодушием мужа жена уже не будет помалкивать. Она пустится во все тяжкие, например, начнет самоутверждаться работой на себя любимую. Так и поступит Констанс, жена успешного врача, прекрасного хирурга Джона Мидлтона, положившего глаз на ее самую близкую и также замужнюю подругу Мари-Луизу.

Действие спектакля «Верная жена» происходит исключительно в доме Мидлтонов. Центральное положение на сцене занимает легкая, светлая интерьерная декорация художника Дарьи Гориной с мелкой расстекловкой оконных проемов и внутренних перегородок, обозначающих прихожую, гостиную и вход в кабинет Джона. Справа и слева на выходах в кулисы находятся две двери с такой же расстекловкой, оправдывая явления и уходы героев, чья свобода перемещения по площадке ничем не затруднена.

В первом акте внешне сдержанная Констанс в исполнении Анны Геллер все время находится в движении, словно пытается равномерно потратить кипящую в ней нервную энергию. Зная об измене мужа, она «держит оборону» внешней благополучности. Но на деле Констанс потеряна, издергана, сомневается в собственной нужности кому-либо. Оттого и явление друга ее юности, некогда влюбленного в нее Бернарда (Андрей Кузнецов) поначалу вызывает у нее эмоциональный всплеск, дарующий сиюминутную надежду на неопределенное счастье. Но Бернарду, который, как и прочие, видит лишь «фасад» Констанс, не достает смелости вступать завоевателем на территорию чужой семьи. Кузнецов играет вовсе не героя, а романтичного и нерешительного воздыхателя.

А вот Джон, муж Констанс совсем иной. Персонаж Юрия Сташина, обладающего мужской статью, хорош собой, уверен в себе до предела и не любит тратить себя «по пустякам». Даже когда связь его с Мари-Луизой раскрывается, он, молча, предоставляет жене право спасать честь семьи. Сцена, в которой Мортимер, муж Марии-Луизы, роль которого исполняет Роман Нечаев, приносит косвенное доказательство близких отношений его жены и мужа Констанс — забытый Джоном портсигар, является ключевой в спектакле. Мари-Луиза (Юлия Шубарева) быстро ориентируется в ситуации. Она, почти пойманная мужем за руку на измене, пользуясь неожиданной поддержкой подруги/соперницы, без умолку верещит, заливается крокодиловыми слезами, нападая… на супруга, «скомпрометировавшего» ее перед друзьями. Развитие рисунка роли здесь стремительно: оборона у Шубаревой переходит в нападение, испуг — в показную обиду, обида — в «смертельную трагедию». А пока Мари-Луиза тратит силы на шумовые эффекты, Констанс-Геллер настолько концентрируется, настолько собирает «в кулак» остатки своей жизненной энергии, убеждая Мортимера в том, что он ошибается в своих выводах, что после его ухода падает как подкошенная. И что бы теперь ни говорил ей муж, в отсутствии влюбленности к которому она признается вслух, что бы ни обещал бывший поклонник Бернард, она уже ощутила свою силу и сама будет отныне принимать решения. Как ни печально, смысл эмансипации можно передать всего одной фразой: «За всякой успешной женщиной стоит мужчина, который ее не стоил»…

Что дальше? Предпринимательница Констанс собирается в отпуск, который сама себе может оплатить. Она казнит мужа его же методами: объявляя, что едет отдыхать вместе с Бернардом, Констанс-Геллер даже входит во вкус, словно ударяя мужа словами наотмашь. Но измена тут носит не прикладной, а педагогический характер. И это не проявление жестокости: женщина лишь хочет, чтобы муж прочувствовал боль, пережитую ею. Она же, раз сделав свой выбор, остается верна мужу и в горе и в радости, в молодые годы и в старости.

Финал спектакля сильнейший: переходя из возраста в возраст, Констанс и Джон несколько раз вдвоем пересекают сцену. На последнем явлении старик Джон, закутав жену пледом, словно растворяется в тени небытия (художник по свету Евгений Ганзбург), и в уголке остается на стуле одна старушка Констанс. Стул Джона на противоположном конце авансцены свободен в луче прожектора, который неумолимо меркнет. Прошла жизнь… «Мои сердце, голова, разум, душа, / Мои чувства к тебе / Мои слезы и прикосновения... Запомни — в этом вся я».

Екатерина Омецинская, специально для Когита!ру