И если ещё не так давно подобные опыты были скорее работами со смещённой системой координат, то теперь всё выглядит по-другому. Мастер выбрал иной подход к материалу и, вступив в диалог со своими учениками, впервые задал вопрос не самому себе, а «той молодой шпане, что сотрёт нас с лица земли»: «Пригоден ли этот мир для жизни человека? Есть ли в нём ещё светлые люди, те атланты, что выносят его из бедствий на своих плечах?». И ученики не заставили себя ждать с ответом. Нет, не потерян. Да, есть.

Вот они, сидя перед спектаклем на приступках сколоченного помоста-сцены, устраивают настоящий рок-концерт из песен любимых групп. «БИ-2», «Ночные снайперы», «Сплин», «Ундервуд», «Звери». Дерзкие, юные, красивые. Это их волна, их молодость, их новый мир, в котором условный лирический герой находится в постоянном жёстком прессинге, ведя непримиримую войну с «чужими городами». Всё так. Но неожиданно этот пролог заканчивается мощной мизансценой, дающей ключ к пониманию всего спектакля. На последних аккордах с другой стороны помоста-сцены появляются герои рассказов Шукшина. Их взгляды пересекаются, они всматриваются друг в друга. Одни в поисках корней, от которых взошли, другие — зерна, которое когда-то проращивали. Вот это зерно и пытаются найти в себе через Шукшина сегодняшние молодые. Есть ли оно? Не утеряно? Прорастает ли?

Продираясь сквозь шукшинский текст и примеряя его на себя, будущие артисты не пытаются вживаться в образы незнакомой для них эпохи. Нет. Они ищут лишь точки соприкосновения с ней, пытаются провести чувственную настройку своей души, нащупать камертон звучания. Им важнее не столько присвоить характерные детали существования, сколько услышать, откликаются ли в них герои исчезнувшей страны, этой советской Атлантиды, знакомой им лишь по кинофильмам и рассказам родителей. Для них — это практически миф, а в мифе всё упрощено и упорядочено. Это становится ясно с первой же новеллы «Светлые души», в которой и явлены эти светлые люди, выписанные простыми и чистыми красками: всё в жизни Михайла (Владислав Бургард) и его жены Нюси (Василина Кириллова) сплошная нежность, а в их отношениях можно увидеть и шкодливого мальчика с хитрой девочкой, и усталого мужчину с заботливой женщиной, и терпеливую мадонну со спящим младенцем.

Обыкновенные чудики Шукшина — это и есть светлые люди по Спиваку. Светлые не потому что святые, а потому, что искренне могут получать радость от самой жизни. Вот такие, — способные на безрассудство, не умеющие лгать, открытые, нелепые, прямые и непосредственные в проявлении своих чувств, — они у него, конечно, похожи на больших детей. Случайность? Нет. Лишь способ показать, как простая жизнь делает человека счастливее. Это превосходно сыграно и в «Кукушкиных слёзках», где приставания городского художника (Павел Вересов) разбиваются о смех Нины (Василина Кириллова) и в «Думах», где размышления председателя колхоза (Гарий Князев) об увольнении гармониста, сменяются совместным ночным пением со своей женой (Дарья Вершинина) из резного окошка.

Всё это больше похоже на сказку, но такая сказочность происходящего здесь вполне уместна. Секрет её в том, что она не выдуманная, а найденная. И будучи помещённой в мифологическое пространство русского фольклора с необходимой для этого долей иронии, смеха и плача, легко проникает в сегодняшний день, не вызывая отторжения. И всё это с лихвой видно и в гомерически смешном «Ваня, ты как здесь?», где франтоватый режиссёр, смахивающий на молодого и высоколобого Годара (Гарий Князев), репетирует перед съёмкой сцену эпизода с трактористом Пронькой (Руслан Бальбуциев) вместо заболевшего артиста; и в пронзительном прорыве к глубокому пониманию родства в «Стёпке», где главный герой (Дмитрий Бауман) сбежит из тюрьмы только для того, чтобы надышаться воздухом родной деревни, да увидеть немую сестру, съёжившуюся от одиночества (сильная работа Марии Вершининой); и в лирическом «Чередниченко и цирк», где закомплексованный плановик (Ефим Чайка) сбивчиво рассказывает обалдевшей от его наглости артистке цирка план совместной с ним жизни; и в трогательных «Сапожках», где простоватый Сергей (Александр Тихановский), купив неподходящие по размеру сапоги для своей жены (Мария Величко), тем самым осчастливил дочь, которой они подошли.

Сознательно упрощая материал и опуская все мучительные думы персонажей Шукшина, Спивак пытается прорастить в своих учениках главное — веру в жизнь, которая сильнее всего на свете, даже смерти. В этом отношении примечательна последняя новелла «Хозяин бани и огорода», где речь идёт как раз о воображаемых похоронах, которые представляет себе Николай (Владислав Бургард). Вальяжно рассевшись хозяином на скамейке, он укоряет Ивана (Дмитрий Бауман) в отсутствии у того своей бани и огорода. Дело доходит до обиды, и сосед, не выдержав, бросает: «Но хоронить я тебя не буду». И эта отлучённость от мира тяжёлой ношей ложится на плечи Николая, прижимая его к земле и заставляя смотреть в зал пустыми безжизненными глазами. И это уже не просто будущий артист Владислав Бургард, прикоснувшийся в работе над спектаклем к пониманию шукшинской глубины жизни, это уже герой Шукшина, печально смотрящий на современный мир.

В этом простом превращении сконцентрирована вся горечь неутешительного послания сегодняшнему времени — времени одиноких собственников бани и огорода, которые лишены права общего жития, того самого мира, где простое человеческое отношение друг к другу — норма.