Множественные роли Российских экологических НПО: от потребительских бойкотов к переговорным процессам и экспертной деятельности

Тысячнюк Мария, Центр Независимых Социологических Исследований, Санкт Петербург

В эссе рассматривается трансформация российских НПО, выступающих за сохранение старовозрастных лесов и их постепенная де-радикализация. Рассматривается, как складывались отношения НПО с лесным бизнесом. На конкретных примерах демонстрируется, как НПО удаётся сочетать роль оппозиции с целью усиления социальной и экологической ответственности бизнеса и экспертной помощи ему.

Введение

В Западной Европе, в странах с развитым гражданским обществом, НПО, как правило, занимают разные «ниши», и разные НПО играют разные роли: радикальные борются и держат оппозицию, а консенсусные идут путём переговоров. Совмещение этих двух разных по сути функций в одной НПО происходит крайне редко. Во многом такое «разделение труда» объясняется членством и структурой финансирования, которое и способствует формированию многочисленных ниш в Европе.

В первое десятилетие 21 века в России практически исчезли радикальные общественные движения, стихийно возникающие в ответ на острые проблемы окружающей среды.¹ Прежняя, характерная для постперестроечного периода, разница между радикальными общественными движениями и более склонными к консенсусу НПО стёрлась. Особенностью ранее радикальных НПО стала их высокая профессиональная и экспертная ориентированность при сохранении былой радикальной идентичности. При этом многие НПО совмещают множественные функции: радикальные, консенсусные и экспертные. Кроме того, сегодняшние Российские НПО вступили в глобальные сети движений и стали частью глобальных процессов.

Такие изменения были отчасти спровоцированы тем, что в первое десятилетие текущего века поменялась структура финансирования российских НПО. В годы перестройки и сразу после неё в Россию поступало большое количество средств из зарубежных фондов, направляемых на развитие демократии и гражданского общества. Впоследствии эти поступления сильно сократились, и экологические НПО в поисках финансирования были вынуждены либо вступать в финансовые отношения с государством, либо сделать акцент на экспертную деятельность. Изменение финансирования сказались, таким образом, на характере НПО, сделав их экспертными, консенсусными, и соответственно менее радикальными.

Эссе посвящено анализу НПО (неправительственных организаций), использующих в своем репертуаре коллективных действий рыночные механизмы для воздействия на транснациональные корпорации. Двумя основными формами негосударственного управления, использующими рыночные механизмы, являются, с одной стороны, рыночные кампании (именно из-за использования рыночных механизмов эти кампании называются рыночными), с другой - стандартизация и сертификация. Обе стратегии направлены на конструирование социально и экологически ответственных рынков через конвертирование компаний из «безответственных» в «ответственные». При этом рыночные кампании действуют через давление на корпорации, мобилизуя покупателей на потребительские бойкоты или, в последнее время, просто создавая угрозу таких бойкотов. Стандартизация и сертификация, напротив, действуют через выявление и продвижение тех корпораций, которые проявляют социальную и экологическую ответственность. Наиболее строгой сертификационной системой в лесной отрасли, которую поддерживают экологические организации, является добровольная сертификация Лесного Попечительского Совета (Forest Stewardship Council, FSC). В России в настоящее время действует именно эта сертификация. Её я и буду иметь в виду, говоря в дальнейшем о лесной сертификации.

В этом эссе я покажу трансформацию российских НПО на примере движения за сохранение старовозрастных лесов, организованного на Северо-Западе России, в частности, в Карелии. Именно в Карелии наиболее остро встал вопрос о сохранении старовозрастных лесов, поскольку крупные массивы сохранились в приграничной полосе, которая во времена холодной войны была широкой, но недоступной. Эти леса были в непосредственной близи от Целлюлозно-бумажный комбинатов Финляндии и правительство Карелии было крайне заинтересовано в развитии экономики за счет продажи круглого леса в Финляндию, что было крайне выгодно как для финского так и для российского лесного бизнеса. Поэтому с началом перестройки приграничные леса Карелии, стали активно вырубаться, в основном поставщиками зарубежных компаний. Это послужило поводом трансграничной мобилизации экологического движения Европы и России за сохранение этих ценных лесов.

В данном эссе я покажу трансформацию российских НПО с перестройки до наших дней на примере Карельской студенческой организации СПОК, которая в 2000е годы превратилась в ведущую экспертно-радикальную организацию Карелии. Я проанализирую как в историческом контексте менялись стратегии и методы борьбы за сохранение лесов, используемые СПОК. В частности, я рассмотрю участие СПОК в потребительской компании за спасение старовозрастных лесов Карелии, где от выступал в роли радикальной НПО. Затем перейду к тому, как СПОК участвовал в переговорном процессе по созданию национального парка «Калевальский», играя роль консенсусной организации. В заключение покажу, как СПОК совмещает экспертные функции и радикальные.

Потребительские бойкоты

В конце 1980х годов вырубка приграничных лесов Карелии привлекла внимание экологических организаций, прежде всего Гринпис, так как данные леса по классификации Гринпис относятся к категории ценных для природы старовозрастных, или малонарушенных. Вслед за Гринпис приграничными карельскими лесами заинтересовались и другие экологические организации, такие как Сеть Спасения Тайги с офисом в Швеции, и российские сетевые организации Центр охраны дикой природы и Социально- экологический союз. Среди путей спасения лесов особенно активно обсуждались вопросы о создании особо охраняемых природных территорий. К 1992 году возникла идея создания Калевальского парка в приграничных лесах Карелии. В 1995 году для защиты этих лесов под эгидой Гринпис был создан Лесной клуб, куда вошли Социально-экологическиий союз, Центр охраны дикой природы и дружины по охране природы. Карельская экологическая организация СПОК тогда только зарождалась, и была представлена в основном студентами, помогающими Гринпис. Организации Лесного клуба начали работу по выработке критериев определения старовозрастных лесов и составлению карт c их месторасположением. Они также проводили мониторинг рубок лесов и его вывоза за границу.

В конце 1990-х годов Сеть Спасения Тайги и Гринпис развернули активную кампанию по информированию британских и германских корпораций о местонахождении старовозрастных лесов и деятельности их поставщиков из Швеции и Финляндии. Лесной клуб, в сотрудничестве с международными сетевыми НПО, стали распространять составленные ими карты старовозрастных лесов по всем лесным компаниям и их потребителям: ЦБК, издательским домам, строительным фирмам. Они также передали составленные карты в правительства Карелии, Финляндии и Швеции. Начиная с 1996 года, начались акции прямого действия в Карелии в районе Костомукши, а также протесты у ЦБК финских компаний. Эти акции и организованная экологическими НПО потребительская кампания в Европе вынудили лесозаготовительные компании пойти на добровольные моратории на рубки в старовозрастных лесах. Карты старовозрастных лесов, составленные Гринпис, стали для лесных компаний неформальным законом, руководством к действию, а точнее, к промышленному бездействию. Этот неформальный закон работал даже эффективнее официальных российских законов. Таким образом, рыночные кампании1990-х годов вскрыли проблему старовозрастных лесов Карелии и инициировали процесс их спасения, растянувшийся на многие годы и принесший вполне ощутимые результаты.

Переговорный процесс

От мораториев, являвшихся лишь временным решением проблемы спасения старовозрастных лесов, экологические НПО перешли к поиску путей официального закрепления защитного статуса лесов. Для этого НПО пришлось включиться во множество переговорных процессов на самых разных уровнях: местном, республиканском и федеральном. Экологические организации во главе с Гринпис пытались включить Карельские леса в список объектов Всемирного Наследия ЮНЕСКО. Предполагалось, что Россия, Финляндия и Норвегия совместно создадут «зеленый пояс» Финноскандии, в который должны были войти 20 лесных массивов, расположенных на 1000 км приграничной территории. Однако эта инициатива не увенчалась успехом.

В то же время, в 2000-2001 годах Европейский Союз выделил грантовые средства на создание четырех особо охраняемых территорий, в числе которых был Калевальский парк, по поводу которого был основной конфликт между НПО и лесными компаниями. Именно по поводу Калевальского парка, расположенного в пограничной зоне, была в свое время организована часть бойкотов. Для создания Калевальского парка НПО пришлось заняться переговорными процессами и процедурами многочисленных согласований, таким образом, отойти от роли оппозиции и развивать совсем другие навыки: переговоров и поиска компромиссов. 

Процесс согласования создания парка, идущий параллельно на различных уровнях власти, тормозился из-за противоречия интересов структур государственного и республиканского уровня, а также из-за продолжающегося процесса реформирования лесного сектора. В 2000-2001 годах было достигнуто согласование на местном уровне (на уровне муниципалитетов). Однако, на уровне республики возникли трения по поводу слишком больших, по их мнению, размеров выделяемых территорий. Основная тяжесть поисков компромиссов и «отвоевывания» территорий легла на плечи НПО. Лишь в 2002 году документы пошли на согласование в Москву, где началось их хождение из инстанции в инстанцию с большими задержками, причиной которых была частая смена ответственных институтов, людей и их функциональных обязанностей. В результате задержек была просрочена экологическая экспертиза, и в конечном итоге за повторную экспертизу проекта заплатил Гринпис, выполняя тем самым роль, совершенно не свойственную этой радикальной экологической организации. Их решение объясняется, видимо, тем, что для Гринпис вопрос сохранения старовозрастных лесов являлся приоритетным, и они не могли допустить, чтобы государственные проволочки препятствовали успешному завершению процедуры создания парка. Калевальский парк был официально создан в 2006 году. Переговоры продолжались бесконечно долго и по всем другим спорным территориям. В результате усилий НПО часть старовозрастных лесов были преобразованы в особо охраняемые территории. В итоге, в 2009 году все территории со старовозрастными лесами вошли в схемы государственного территориального планирования в качестве возможных особо охраняемых территорий. Однако, чтобы эти территории действительно получили статус особо охраняемых, НПО предстоит ещё сделать многое: вести переговоры с компаниями, на территории аренды которых оказались данные участки, добиваться создания ООПТ на всех уровнях государственной власти, одним словом, активно участвовать в переговорных процессах.

Во взаимодействии с бизнесом во многом помог и облегчил ситуацию процесс сертификации. Согласно стандарту лесной сертификации, старовозрастные леса являются лесами высокой природоохранной ценности, которые выделяются из рубок. Компании стали по возможности отказываться от спорных участков, во избежание возникновения конфликтов с НПО или нарушения стандарта сертификации, если речь шла о сертифицированных компаниях. Там, где отказаться от участков было невозможно, они продлевали старые и подписывали новые моратории с НПО. Таким образом, у экологических НПО появился новый инструмент для диалога с бизнесом, которым они стали активно пользоваться, работая в рамках сертификации.

Экспертная деятельность

В 2004-2010 годах в России процесс сертификации пошел очень активно, и в 2006 году Россия вышла на второе место после Канады по количеству сертифицированных лесных площадей в мире. В процессе сертификации бизнес структуры стали активно привлекать экологические НПО к сотрудничеству, предлагая им роль экспертов. Этот процесс совпал по времени с резким сокращением финансирования НПО по грантам зарубежных фондов. Поэтому многие экологические НПО включились в экспертную деятельность в рамках сертификации, и это стало новым и достаточно стабильным источником их финансирования.

НПО СПОК, в числе прочих экологических НПО, также стала сотрудничать с лесным бизнесом в качестве эксперта по сертификации. Однако организация не отошла и от своей роли наблюдательной оппозиции. Таким образом, в своей работе с Карельскими компаниями НПО СПОК осуществляла двойственную функцию: с одной стороны, партнёрскую, с другой – «наблюдательно-карательную». Так, параллельно с оказанием экспертных услуг многим сертифицирующимся компаниям, НПО СПОК могла, к примеру, поместить какую-либо из них в конец списка в проводимых ею экологических рейтингах или даже составить жалобу в аудиторскую компанию.

Отношения СПОК с консультируемыми компаниями можно проиллюстрировать на примере их взаимодействия с компаниями холдинга Инвестлеспром, а именно, с его структурным подразделением «Северная Лесозаготовительная компания» (СЛЗК) работающим в Карелии. В 2006 году партнёрство НПО СПОК с компанией складывалось довольно гладко, так как поначалу на её арендных территориях было выявлено мало малонарушенных лесов. Вопрос же с выделением биотопов настолько заинтересовал и увлёк саму компанию, что они, в сотрудничестве с НПО СПОК, разработали в 2007 «Полевой определитель по выделению ключевых биотопов Средней Карелии», а в 2009 году подобный определитель был разработан СПОК и для всей Карелии. НПО СПОК обучала данному делу специалистов компании и, по условиям контракта, продолжала обследование их территорий на предмет поиска особо ценных участков леса.

Разногласия с СЛЗК начались позже, поскольку, из-за недостатка у компании управленческих ресурсов, она не сумела должным образом проследить за процессом выделения биотопов. В ходе проверочных рейдов в 2008-2009 годах НПО СПОК обнаружила множество несоответствий и недоделок в данном вопросе. Также, по мере дальнейшего обследования арендных территорий более остро встал вопрос о выделении малонарушенных лесов. В 2007 году НПО СПОК обнаружила новый старовозрастной участок вблизи озера Маслозеро, где компания рассчитывала проводить рубки и уже построила для этого дорогу. Выделение данного участка из рубок стало для сторон ареной тяжелых переговоров, в ходе которых НПО СПОК из «идеального партнёра» тут же превратилась в «действующую оппозицию».

В ходе споров и долгих обсуждений все-таки был достигнут приемлемый для обеих сторон компромисс. Но по мере расширения территорий холдинга выявлялось всё больше «спорных» участков. Так, к примеру, холдинг приобрел леспромхоз в Муезерском районе, где расположено много участков малонарушенных лесов. По поводу этих участков СПОК уже вёл многолетнюю борьбу с леспромхозом, и с переходом лесов в ведение холдинга, к нему перешла и роль оппонента НПО по вопросу малонарушенных лесов. По этому участку компромисс был также успешно найден. Это только два из примеров возникающих арен обсуждения и сложных переговоров, в ходе которых НПО СПОК из консультанта компании превращалась в прежнюю радикальную НПО, готовую сражаться за сохранение малонарушенных лесов. Правда, по достижении компромисса стороны опять становились партнерами.

Сейчас, на момент написания этого эссе в июне 2010 года НПО СПОК предстоит решить ещё множество вопросов, связанных с малонарушенными лесами и ценными экосистемами, и большое количество разногласий ещё ждет своего разрешения, вынуждая СПОК применять весь арсенал своих приёмов воздействия – от экспертных консультаций и переговоров до жёсткого оппозиционного давления.

Заключение

Рассмотренный в эссе случай продемонстрировал одну из основных особенностей российских НПО, отличающую их от европейских, их способность совмещать целый арсенал функций, от участия в радикальных акциях, до экспертных и консенсусных.

В России, в отличие от Европы, действует ограниченное число экологических НПО, в основном, сложившихся ещё во времена перестройки. В силу такого ограниченного круга действующих организаций, им приходится попеременно заниматься разными вопросами, занимая одновременно две «ниши». Такому положению способствуют и ограниченные возможности финансирования НПО, которым приходится подключаться к разным проектам для своего выживания. Так, когда была возможность получить грант на создание ООПТ, НПО СПОК подключилась к данному вопросу. Впоследствии, когда появилась возможность участвовать в сертификации в качестве эксперта, для НПО это стало способом сочетать решение своих идейных задач с решением задачи самофинансирования. Таким образом, в России характерное для мирового третьего сектора «разделение труда» между радикальными и консенсусными НПО стало стираться, начиная с 2000-х годов. Как показал описанный случай, это коснулось и наиболее радикальных в прошлом организаций. Последние не совсем отказались от своих радикальных подходов, однако стали сочетать их с переговорами и экспертной деятельностью.

Сноски

1 за исключением движений против уплотнительной застройки.

Статьи, использованные при написании эссе:

Тысячнюк М. С. Негосударственные механизмы регулирования транснациональных корпораций: анализ рыночных кампаний. Журнал Социологии и Социальной Антропологии, № 3, 2008, c.111-128

Тысячнюк М.С. Тулаева С.А. Трансформация корпоративной социальной ответственности крупного бизнеса под влиянием глобальных практик. Социальная Политика и Социология № 4 (40), 2008, с. 104-116

Тысячнюк М.С., Тулаева С.А., Кулясов И.П.Сценарии экологической модернизации целлюлозно-бумажных комбинатов // Социс. 2008. № 9. с. 68-78.

Тысячнюк М.С. Адаптация бизнеса транснациональных корпораций к российскому контексту: на примере компании "Стора Энсо" Экономическая Социология, 2008, т.9, №4, С. 56–72

См. также на Когита!"ру:

Наш 2-й конкурс эссе собрал более 40 участников

Итоги 2-го конкурса эссе 

Второй конкурс эссе: "Деятельность НКО в Европе и России"

О I-м Конкурсе статей и эссе «Гражданское общество и решение социальных проблем в Европе»