Научно-информационный центр «Мемориал» (Санкт-Петербург)

Европейский университет в Санкт-Петербурге

Польский институт в Санкт-Петербурге

Университет Калабрии (Италия)

Одиннадцатые международные биографические чтения памяти В.В. Иофе

«Право на имя: Биографика 20 века»

ТЕЗИСЫ  ДОКЛАДОВ (последнюю версию программы Чтений см. в конце).

Андрей Алексеев

Независимый исследователь, Санкт-Петербург

«Коротка моя память…»

(Индивидуальный опыт составления семейной хроники)

Автор впервые обратился к теме семейной эстафеты памяти 15 лет назад, движимый как профессиональными (исследовательскими), так и личностными мотивами. При этом теоретико-методологические разыскания не предшествовали практическим опытам, а скорее следовали за ними или же те и другие осуществлялись параллельно.

В частности, теория и методология нашли определенное отражение в серии докладов, так или иначе представленных в нашей работе, републикованной ныне в сборнике: Право на имя: Биографика ХХ века. Чтения памяти Вениамина Иофе: Избранное. 2003–2012. СПб.: Норма, 2013. «Практикум» же, осуществленный автором в виде собственной семейной хроники в 1997 году, так и остался за кадром его печатных трудов (правда, доступен в интернете: http://www.unlv.edu/centers/cdclv/archives/Memoirs/alekseev.html).

Настоящий доклад является попыткой постановки ключевых проблем межпоколенной трансляции родовой (семейной) памяти на примере конкретной семейной хроники, с особым акцентом на проблематике моральной ответственности «детей» перед «отцами» за сохранение за последними  «права на имя» и «права на биографию» в памяти последующих поколений.

Фантастический  проект «воскрешения предков», предложенный русским философом Н. Федоровым во второй половине XIX  века, может трактоваться и метафорически – как некое «общее дело», осуществляемое каждым очередным поколением и человечеством в целом  - в каждой из своих мельчайших ячеек, Успех этого «общего дела» зависит от активности – как ушедших, так и наследующих им: важно, чтобы было ЧТО помнить и КОМУ помнить. «Воскрешение предков» - непрерывный, универсальный процесс.

Автор доклада уже в первом своем опыте семейной хроники (15-летней давности), пытался осмыслить, что же он делает, реконструируя биографии своих родителей и более отдаленных предков. Теперь же оказывается уместной попытка рефлексии по поводу тогдашнего опыта. Что и составляет основное содержание доклада.

Михаил Анипкин

Волгоградский государственный университет, кафедра социологии, Волгоград

«Лишние люди» среди нас:

биографический метод в изучении последнего советского поколения

Распад СССР в конце 1991-начале 1992 повлиял на жизнь целого поколения, рожденного в конце 1960-х - начале 1970-х годов. Это поколение жителей СССР, которые покинули среднюю школу и поступили в вузы еще в советский период, а завершили профессиональное образование в совершенно другой стране. Это поколение идентифицируется в данном исследовании как «последнее советское поколение». Это своего рода «транзитное» поколение, биографическое изучение которого важно для лучшего понимания изменения социальной идентичности после распада Советского Союза. С социологической точки зрения социальные изменения, которые еще не завершены, лучше всего изучать посредством индивидуальных биографий. Единственным серьезным исследованием изучаемого объекта до сих пор является работа А. Юрчака "Everything was forever, until it was no more: the last Soviet generation." (Все было навсегда до тех пор, пока не закончилось: последнее советское поколение) – 2006 год. Эта книга представляет собой хороший антропологический анализ позднего советского времени. Вместе с тем, автор акцентирует внимание на более старом поколении людей, чья карьера вполне удачно началась в позднее советское время и естественным образом трансформировалась в постсоветскую эпоху. В нашем исследовании мы акцентируем внимание на более молодую когорту, т.е. людей, возраст которых варьируется между 37 и 43 гг. Это поколение, как мы полагаем, отличается следующими характеристиками: с демографической точки зрения это «потерянное поколение», вследствие того, что оно составляет наименьший процент среди работающего населения. Во-вторых, для него характерна амбивалентная идентичность – одновременно не советская и не российская. В этом смысле данное поколение потеряно в своей идентичности. В-третьих, как следствие, это поколение не активно в социальной и политической жизни. Серии биографических интервью помогли сконструировать антропологический портрет последнего советского поколения.

Петр Базанов

СПбГУКИ, кафедра документирования и информационной аналитики, Санкт-Петербург

Жители поселка Келломяки: репрессии 1939-1941

В российском общественном мнении долгое время существует сложившийся миф, что все население Карельского перешейка, и финское, и русское, было эвакуировано или успело уехать перед началом «Зимней» войны осенью 1939 года. Из этого постулата делается вывод, что, например, в Комарово (Келломяки) или Зеленогорске (Териоки) никого не осталось, и все местные жители приехали уже после Второй Мировой войны.

На самом деле все было не совсем так. По официальной советской формулировке, в поселке Келломяки (ныне Комарово) "осталось от финнов три местных жителя". Это были Ян-Иван Яковлевич Сереньш (26.06.1877-2.05.1942), его дочь Александра (1908-1991) и дамский портной Виктор-Адольф Андреевич Малин (1889- ?). К ним легко можно причислить жившего в Келломяки в 1920-х художника Г.А. Пресаса, арестованного в Териоки в 1941.

В.А.А. Малин «отрицательно отнесся к переселению в Териоки и проявлял враждебное отношение к советской власти, иронически высказывался о существующем в СССР политическом строе, отказывался от предлагаемой ему работы по специальности для военных госпиталей и при встречах с местными жителями рассказывал об учиненном в его доме грабеже красноармейцами». Дальнейшие следы В.А.А. Малина теряются: если он был арестован в конце 1939 - начале 1940, то непонятно, почему нет его дела в Архиве УФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области.

Вечером 22 июня 1941 Ян Сереньш подошел к толпе из 6-8 жителей поселка на Северной улице поселка Ке6ломяки и сказал: "Какое внезапное нападение, я об этом знал два года назад". Видимо, поступил донос, и уже 24 июня в НКГБ Ленинградской области с санкции прокурора города Териоки постановил Я.И. Сереньша арестовать, что и было сделано 26 июня. До ареста у Сереньша конфисковали дом. В начале 1940 года Я.И. Сереньш обращался в посольство Латвии в Москве с прошением о выезде в эту страну. Из-за присоединения Прибалтики к СССР в 1940 году он потерял латвийское гражданство, но советского не принял и по всем документам проходит как «бесподанный». После ареста содержался во внутренней тюрьме НКГБ на Шпалерной улице. Обвинение было стереотипным: статья 58-10 часть 2 УК РСФСР - контрреволюционная агитация и ведение пораженческой пропаганды. Еще до войны СССР и Германии Сереныш говорил жителям поселка, что «А. Гитлер легко разбивший Францию, после победы над Англией непременно нападет на СССР». Ему припомнили недовольство условиями жизни в СССР («брали очень большой налог за имущество единоличника») и выступления против колхозного строя (отказался вступать в Келломякский колхоз).

В августе 1941 года Сереньш был отправлен в тюрьму №2 города Златоуста.  14 января 1942 он был осужден НКВД на 10 лет заключения в лагере и 5 лет ссылки, без конфискации имущества. 22 июля 1942 Сереньш умер в тюремной больнице Златоуста от истощения: официальная формулировка – «старческая дряхлость». После его смерти срок был изменен на пять лет ссылки в один из отдаленных районов Новосибирской области. Ян Сереньш был реабилитирован Прокуратурой РФ в 2003.

Герман Аркадьевич Пресас (1894-1942) – художник, декоратор, член «Общества русских художников в Финляндии». В 1921 бежал в Литву, будучи литовским подданным жил в Финляндии (1925-1935). В 1939 остался в Терриоках, работал руководителем студии в Доме пионера и школьника, в 1941 арестован, признан «особо-опасным». Умер в тюремной больнице.

Доклад составлен на материалах Архива УФСБ по СПб. и Лен. обл. (дела №П-45273 Серинш Я.-И. Я; №П-69672 Г.А. Пресас) и последних публикаций об истории советско-финской войны 1939-1940.

Екатерина Бурла

Исторический факультет МГУ имени М.В.Ломоносова, Москва

Биографии носителей устной исторической традиции:

задачи составления и перспективы изучения

О необходимости изучения биографий носителей устной традиции, в особенности исполнителей фольклорных произведений, говорится давно. Нет сомнений, что для понимания объема и особенностей их репертуара очень важно иметь представление о том, в какое время, от кого, в каких обстоятельствах тот или иной информант услышал и запомнил те или иные фольклорные формы. Эти вопросы, в свою очередь, подразумевают интерес к биографии носителя.

Опыт составления и издания биографий исполнителей народных художественных произведений у фольклористов есть. Однако когда речь заходит о работе устных историков, которым получение информации о жизненном пути и истории семьи информантов не менее необходимо, то в ней создание биографий наиболее характерных респондентов, наиболее типичных носителей устной истории и устной традиции еще не становилось предметом специального интереса. Между тем такие биографии могут стать как значительным подспорьем в устно-исторических исследованиях, так и самостоятельной задачей специальных проектов.

В некоторых случаях подобная задача приобретает значительную актуальность. Такую ситуацию мы наблюдаем, в частности, в Московской области, где передача сельскохозяйственных земель под дачное строительство, кажется, навсегда завершит процесс раскрестьянивания.

Биографии старожилов северо-востока Московской области являются источником по истории русской деревни конца XIX – начала XXI веков, истории крестьянства. Что не менее важно, на основании изучения историй жизни «маленьких людей» можно найти ответы на ряд основных вопросов биографики. В докладе посредством анализа биографий представителей трех поколений предполагается рассмотреть такие проблемы, как влияние индивидуальных поступков на коллективные процессы локального и более широкого уровня (история жизни представителя дореволюционного поколения), соотношение индивидуального и коллективного в отдельной жизни, их взаимовлияние (биография типичного представителя довоенного поколения), грани травматического опыта конкретных людей и целых семей и их воздействие на процессы сохранения и передачи устной исторической традиции (история жизни представителя околовоенного поколения).

Александр Буров

Государственный музей истории религии, Санкт-Петербург

Пример социального творчества первой волны русской эмиграции.

Штрихи к биографии Ивана и Тамары Лаговских.

По материалам парижского архива РСХД

Иван Аркадьевич Лаговский (1889 - 1941), руководитель Русского студенческого христианского движения (РСХД) в Эстонии (1934-1939), создатель Русского крестьянского христианского движения. Его верным помощником была жена, Тамара Павловна Лаговская (1911–2004). После вступления советской армии в Прибалтику Иван Аркадьевич был арестован, приговорен к смертной казни и 3 июля 1941 расстрелян в Ленинграде. Тамара Павловна  провела в заключении и ссылке 13 лет. 6 августа 1990 года И.А. Лаговский реабилитирован судебной коллегией по уголовным делам Верховного Суда РСФСР. Канонизирован как новомученик Константинопольским патриархатом в феврале 2012 года. Церковная память установлена 14 июня, в День памяти жертв коммунистического террора в Эстонии. В архиве парижской штаб-квартиры РСХД  хранятся ранее не публиковавшиеся письма Ивана и Тамары Лаговских руководителю движения во Франции Андрею Вадимовичу Морозову, написанные в течение 1936 года. Эти письма изобилуют не только красноречивыми  деталями быта русской эмиграции 30-х годов в Европе, и в особенности в Эстонии, передавая дух ее жизни, но и проливают свет на характер деятельности супругов Лаговских в РСХД в указанный период в Эстонии. Письма передают живое и непосредственное восприятие действительности их авторами и органично вплетаются в ткань их повседневной жизни, лишенной оттенков героизма и какого-либо надрыва. Письма Лаговских оживляя и обогащая «канонический» образ деятеля и святого, дают конкретное представление об их деятельности и том, как реально складывалась общественная жизнь в эмиграции.

Людмила Вольфцун

Российская национальная библиотека, Санкт-Петербург

Дети Ф. Ф. Зелинского в России. Людмила-Амата Бенешевич

В докладе реконструируется история жизни дочери знаменитого петербургского филолога-классика Ф. Ф. Зелинского, в 1922 г. репатриировавшегося в Польшу. Жена выдающегося ученого-византиниста, погибшего в годы сталинских репрессий, она прожила жизнь, которую без преувеличений можно назвать трагической. Доклад построен на архивных материалах.

Дмитрий Зубарев

«Международный Мемориал», Москва

Три урода (беспартийные евреи в руководстве ОГПУ-НКВД-МВД)

В известном советском анекдоте провинциальный секретарь горкома КПСС не может выполнить решения вышестоящих органов об открытии в руководимом им городе синагоги, так как все претенденты на должность раввина не подходят по анкетным данным - во-первых, все беспартийные, и во-вторых, все как один - евреи. Сочетание беспартийности и еврейской национальности, как правило, закрывало в СССР путь к административной карьере. Тем удивительнее найденные  нами исключения.

В фундаментальных справочниках, содержащих более 1800 биографий руководителей органов госбезопасности сталинского периода (Петров Н.В., Скоркин К.В. Кто руководил НКВД. 1934-1941.- М.: Звенья, 1999; Петров Н.В.Кто руководил органами госбезопасности. 1941-1954. - М.: Звенья, 2010) обнаружились три персонажа, которые благополучно дослужили в указанных органах до полковничьих (и даже генеральских) чинов, не вступая в правящую партию, чьим карающим мечом эти органы были. Личность одного из них - Нафтали Френкеля -  стала в центре общественного внимания после выхода "Архипелага ГУЛаг" и продолжает вызывать споры (русско-еврейские) поныне. Второй персонаж широко известен в мире, весьма далёком от спецслужб - в мире шахмат. Личность третьего вообще не привлекала доселе ничьего внимания. В архиве НИПЦ "Мемориал" (Москва) обнаружены воспоминания человека, который хорошо знал всех троих...

Борис Каганович

Санкт-Петербургский Институт истории РАН

Маргарита Константиновна Гринвальд. Реконструкция биографии

Доклад посвящен жизни Маргариты Константиновны Гринвальд (1891—1968), петербургского историка, ученицы Е. В. Тарле. Сестра эмигрантского историка и публициста К. К. Гринвальда, она прошла через Соловецкий лагерь и ссылку и не смогла полностью реализовать свои возможности как ученого. Доклад основан на архивных материалах.

Марко Клементи

Университет Калабрии, «Мемориал» Италии

Одиссея корабля Пенчо и судьба 500 евреев во время Второй Мировой войны

16 мая 1940 группа из 520 евреев из разных стран Центральной Европы покинула Братиславy на речном корабле «Pentcho» с целью достичь Палестины. Около ста человек из них уже провели некоторое время в немецких концлагерях.

Поездка стоила около 100 долларов на человека.

После того, как они проплыли через разные страны, не найдя помощи, они вышли в Черное море, и в октябрe 1940 оказались в Эгейском морe.

После кораблекрушения, пассажиры были спасены итальянском военным кораблем «Camogli» под командованием капитанa итальянского военного флота Карло Орланди. 23 октября они были доставлeны в Родос.

Сначала беженцы были интернированы в палатках, но 24 декабря их перевели в местные казармы имени Святого Иоанна. Условия пребывания в Родосе были неплохие, но кризис, который достиг Додеканесa после начала войны между Италией и Грецией, и опасности депортации евреев из Греции, заставили итальянские власти Родоса перевести беженцев в Италию.

В феврале-марте 1942 они приехали в южную Италию, где были интернированы в лагерь «Ferramonti», недалеко от городка Tarsia (Калабрия). Отсюда они были освобождены в сентябре 1943, после заключения перемирия между Италией и союзниками. Большинство беженцев достигло Палестины после окончания Второй Мировой войны.

Дмитрий Козлов

Центр гуманитарных исследований Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ, Москва - Архангельск

Биография литературного объединения Ленинградского горного института

(1953–1957)

1.                  Созданное в 1953г., ЛИТО объединило многих впоследствии известных литераторов и стало одним из центров литературной жизни второй половины 1950-х гг. Летом 1957г. ротапринтный сборник стихов ЛИТО был сожжен, от его руководства отстранили Г.С. Семенова, и Лито прекратило свое существование.

2.                  Особенностью Горняцкого ЛИТО является то, что стандартная форма литературной самодеятельности привела к формированию творческого сообщества, описанного его участниками и исследователями в терминах литературной школы («геологическая школа», «горняцкая поэзия»). Коллективная самоидентификация, выраженная в мемуарах, интервью и лирике (как тематически, так и на уровне взаимных посвящений) членов ЛИТО, распространялась как на воспитанников объединения, так и на его руководителя Г.С. Семенова. Молодые поэты воспринимали наставника «своим», в то время как более привычными для старших литераторов были позиции «живого классика» либо «функционера от литературы». При этом он оставался внешним актором по отношению к коллективу ЛИТО, носителем властного дискурса.

3.                  Сожжение сборника ЛИТО можно рассматривать как «образцовую травму», укрепившую коллективную самоидентификацию «горняков» преодолевшую поколенческую идентичность. Травма легитимировала присутствие «геологической школы» в пространстве ленинградской Второй культуры, при том, что все участники ЛИТО (в т.ч. и Семенов) после 1957г. в той или иной степени состоялись как официальные литераторы. Силу травматической солидарности подчеркивает дезавуирование конкурирующих режимов памяти (воспоминания Л. Гладкой, работы К. Кузьминского).

4.                  Описание травмы происходило в рамках основного для оттепели мифа о борьбе прогрессивного и охранительного начал в общественной и культурной жизни. Два сюжета этого мифа: противоборство интеллигенции и власти и конфликт поколений – нуждаются в анализе на основе архивных источников и материалов интервью. Необходимо ответить на следующие вопросы. На каком уровне принималось решение о сожжении сборника? Что послужило поводом для этого? Насколько сами молодые литераторы являлись носителями охранительных тенденций, например, в составлении и редактировании сборников?

Наталья Крук

Библиотека РАН, Санкт-Петербург

СТБ МВД в Металлострое: последние шарашки

ОКБ, СТБ, ОКТБ и другие конструкторские, технические, технологические бюро в системе ГУЛАГа, так называемые шарашки, существовали с конца 1920-х годов и до смерти Сталина.

После его смерти в марте 1953 года началась ликвидация шарашек. 30 марта 1953 года приказом МВД СССР № 0046 деятельность ОТБ 4-го спецотдела МВД (это организационная структура - не следует путать с конкретными конструкторскими и техническими бюро!) была прекращена. Вероятно, некоторые шарашки продолжали функционировать ещё какое-то время. А СТБ в Металлострое вообще оказалось шарашкой, которая появилась уже после того, как началась ликвидация всех шарашек. Заключенные специалисты, работавшие, в основном, в ОКБ-172 и СТБ в городе Красногорске Московской области были направлены во вновь организованное СТБ в Металлострое после окончания своего срока. Доклад основан на неопубликованных материалах из личных и ведомственных архивов.

Александра Крыленкова

Ассоциация «Наблюдатели Петербурга»

Гражданские активисты:

Социально-демографический портрет и вопрос самоопределения

В докладе  речь пойдет о влиянии политических событий последних двух лет в России на изменения самоидентификации активных граждан.

1.                  Линия разлома – «мы» и «власть» (мы хорошие, они плохие).

2.                  Обзор вербальных формул общественной активности 2011-2013: «наблюдатели», «гражданские активисты», «белое движение» и др.

3.                  Искажения и новое звучание общественно-политических формул 20 века, «политзаключенные», «партии», «правозащитник» и др.

4.                  Попытки личной самоидентификации и потребность институализации.

Предварительный вывод: если с декабря 2011 по март 2012 прошел этап деформации самоидентичности: с «исследователя» до «человека меняющего», то к апрелю 2013 завершилась трансформация «человека меняющего власть», на «человека меняющего правила, по которым играет любая власть (не только действующая)».

Алексей Макаров

Архив Международного Мемориала, Москва

Некоторые проблемы работы с биографиями участников диссидентского движения

При составлении биографий участников диссидентского движения и шире – биографии людей, проявивших общественную активность в 1960-е-1980-е годы, автору пришлось столкнуться с двумя проблемами.

Во-первых, бывают целенаправленные искажения собственной биографии, предпринимаемые для того, чтобы получить какие-либо привилегии: грин-кард, политическое убежище, социальные льготы, дивиденды в политической борьбе (особенно на постсоветском пространстве). Примером такого поведения является конструирование своей биографии хиппи, получившим убежище в Чехии – Владимиром Бородой и «фотографом» Сергеем Мельникоффым. Оба они утверждают, что были политическими заключенными, и если первый точно был в лагере, но скорее всего был осужден по уголовной статье (и обвинение не было связано с политикой), то второй не находился в заключении никогда!

Еще один «борец» - Евгений Евтушенко, хотя часть упоминаемых им событий точно имела место, например телеграмма с протестом против вторжения советских войск в ЧССР. Необходимо сказать, что факты биографий диссидентов можно разделить на верифицируемые и практически не поддающиеся проверке. К первым относятся сведения об арестах; как правило, об обысках; безусловно, подписание коллективных писем. Ко вторым – чтение самиздата, индивидуальные письма протеста, не пущенные в самиздат, устно высказанное недовольство чем-либо.

Другое дело, когда мы имеем дело с аберрацией памяти. Подобные вещи случаются, как правило, когда мы говорим о фактах, которые являются общепринятыми элементами биографии типичного представителя диссидентского движения. К таковым можно отнести чтение самиздата, подписание писем (например, моя бабушка утверждает, что подписывала письма, хотя я точно знаю, что это не так). Хороший пример подобной аберрации – интервью Войновича после смерти Ахмадулиной, когда он приписал ей подписание ряда открытых писем. Аберрация может касаться и конкретной биографии, когда кажется, что какой-то элемент биографии совершенно естественен, а, значит, был. Например, распространено мнение, что стихи Натальи Горбаневской были опубликованы в первом номере журнала «Синтаксис» (ну как же! такая поэтесса!), а они готовились в четвертый, не вышедшей номер…

Карине Маранджян

Институт Восточных рукописей РАН, Санкт-Петербург

Репрессированные японцы: учебник Ивана Хвана

Сразу после начала перестройки японские журналисты и исследователи начали выяснять судьбу своих соотечественников, бесследно сгинувших на просторах СССР. К настоящему времени, им удалось поименно установить  80 человек, ставших жертвами репрессий. В целом, общее число подвергнутых репрессиям японцев в СССР в тридцатые годы колеблется возле отметки в сто человек.

Одним из таких японцев был Иван Хван ( настоящее имя Нагахама Маруя, 1907-1938), прибывший в СССР из США, откуда был выслан за свои коммунистические убеждения. Вместе с женой, Ниной Нами (настоящее имя – Нагахама Сайо, 1911-1938) после учебы в Коммунистическом университете трудящихся востока был командирован в Ленинград, где преподавал японский язык на особом Японском секторе Ленинградского восточного института. Супружеская пара была вхожа в дом известного востоковеда Н.А.Невского (1892-1937), недавно вернувшегося из Японии. Иван Хван был завербован НКВД для слежки за семьей Невского, но сразу пришел к Невскому и предупредил его.

В ночь с 3 на 4 октября 1937 года Н. А. Невский был арестован НКВД и 24 ноября 1937 года расстрелян. В тот же день была расстреляна и его жена, И. Мантани-Невская. Остававшийся на свободе И.Хван был арестован 23 ноября и расстрелян в январе 1938г. В 1938 г. его жена выбросилась из окна общежития при аресте. У них остался малолетний сын, Ким, судьба которого неизвестна.

Все эти сведения известны по архивным материалам, исследованиям японских историков и воспоминаниям дочери Невского, Е.Н.Невской. Однако недавно в архиве востоковеда Д.М.Позднеева (1865–1937), неизвестно каким образом попавшего после расстрела ученого в рукописный отдел РНБ, неожиданно нашелся учебник разговорного языка, по которому вел занятия Иван Хван и чье имя стоит на титульных листах отдельных тетрадей. Это единственное материальное подтверждение существования Ивана Хвана, единственный след его недолгой и трагической жизни.

Александр Марголис

НИЦ «Мемориал», Санкт-Петербург

К истории казни великих князей в Петропавловской крепости

Сразу после октябрьского переворота 1917 тюрьма Трубецкого бастиона Петропавловской крепости стала первым застенком советской власти. Вплоть до 1922 в «русской Бастилии», ставшей тюрьмой ПетроЧК, содержались сотни заключенных: министры Временного правительства, участники юнкерского восстания, организованного «Комитетом спасения Родины и революции», члены «Союза защиты Учредительного собрания», лидеры кадетской партии, объявленные в конце 1917 «врагами народа», заложники времен красного террора, участники Кронштадтского восстания 1921 и т.д. В годы гражданской войны крепость была не только застенком, но и местом казней. Есть мемуарные свидетельства о том, что Заячий остров является местом захоронения расстрелянных заложников, в том числе четырёх великих князей.

С конца 1980-х годов в районе Головкина бастиона неоднократно находят человеческие останки со следами насильственной смерти, а также стреляные гильзы.

Согласно заключению судебно-медицинской экспертизы эти захоронения можно датировать 1917 – 1920 годами. Сегодня очевидна необходимость завершения комплексного исследования потаенного некрополя террора в самом центре Петербурга.

6 сентября 1918 газета «Северная коммуна» опубликовала длинный список заложников ПетроЧК. Первыми в этом списке обреченных стояли имена великих князей Дмитрия Константиновича, Николая Михайловича, Георгия Михайловича, Павла Александровича и князя императорской крови Гавриила Константиновича. Романовых с конца лета 1918 содержали в Доме предварительного заключения на Шпалерной, 25. Об их освобождении хлопотал Максим Горький, но ему удалось добиться разрешения на отъезд за границу только для Гавриила Константиновича. Сообщение о казни четырех великих князей было опубликовано в «Петроградской правде» 31 января 1919 без указания причин расстрела, места и даты. Впоследствии эту расправу объясняли как ответ на убийство в Берлине Карла Либкнехта и Розы Люксембург.

В июне 1999 Генпрокуратура РФ реабилитировала великих князей, расстрелянных в Петропавловской крепости в январе 1919. Основанием для их реабилитации стала нашедшаяся в архиве выписка из приговора,  вынесенного ПетроЧК.

В связи с раскопками в Петропавловской крепости в средствах массовой информации появилось много не свободных от фактических ошибок, отрывочных и противоречивых сведений о казненных здесь Романовых. Между тем, обстоятельства их жизни и смерти сравнительно хорошо известны и заслуживают беспристрастного изложения.

Марек Радзивон

Польский центр культуры в Москве

Советские диссиденты. Несколько замечаний о пользе устной истории

Возникает вопрос источника, каким являются запись, воспоминания. Нет переписки, нет дневников - по понятным причинам. А в воспоминаниях мы видим самих себя немножко иначе, чем было на самом деле. Забываем то, о чем неудобно вспоминать, придаем значение приятным моментам, но на самом деле не очень важным. Возникают разные противоречия, которые сложно проверить. Я сам ловил на таких противоречиях нескольких моих героев…

Елена Рождественская

Факультет социологии НИУ ВШЭ, Институт социологии РАН, Москва

Публичная память о российских и натовских «афганцах»

в формате военного некролога

В докладе мы анализируем зеркало публичной памяти о воевавших в Афганистане в дискурсе отечественного военного некролога, контрастирующего с дискурсивными особенностями современных натовских некрологов о британских «афганцах», что позволяет оценить различия в культурном производстве публичной памяти.

Военный некролог может быть рассмотрен как дискурсивный документ, формулирующий институциональную рамку памяти по отношению к тем, чьей жизнью пожертвовали. Исходя из этого, задачей некролога становится память для отношения к настоящему и возможно, будущему и легитимация  потерь для общественности.

Большинство проанализированных некрологов обладают инвариантной структурой, напоминающей институциональную биографию. Это клише может быть дополнено 1) несколькими сюжетами, которые индивидуализируют погибшего, выделяют его из множества других с такой же судьбой,  а также 2)этико-смысловой атрибуцией, если под ней понимать попытку вычленить стиль распознаваемых образов официального военного некролога, 3)отзывами, воспоминаниями очевидцев, однополчан, командиров, друзей, 4)небольшим разнообразием форм сакрализации и увековечивания. Мера индивидуализации в некрологе личности погибшего воина-интернационалиста в большинстве своем имеет инструментальное значение. Легитимация коллективной жертвы встречается в проанализированных некрологах крайне редко, заслоняясь формулой интернационального долга либо эвфемизмами, отсылая к крестьянским архетипичным паттернам справедливости.

Британские/натовские и российские некрологи, несмотря на разделяющую их временную дистанцию, отличает допущение или не допущение персонализации погибших, ее мера и, следовательно, ответственность государства за принесенные жертвы В современном натовском сценарии некролога солдаты стали личностями и, следовательно, коллективная харизма корпоративной жертвы оказалась приватизированной.  Но общим признаком как английских, так и российских военных некрологов будет, на наш взгляд, неразрешимая задача оправдания войны, которую не компенсирует приватизация корпоративной жертвы.    

Надежда Слепкова

Зоологический институт РАН, Санкт-Петербург

 «А места не сказали…»

Анатолий Эсперович Серебряков (1890–1938) в дневниках матери

В 2014 году исполнится 300 лет коллекциям целого ряда подразделений Академии наук, происходящих от основанной Петром I в 1714 году Кунсткамеры. К их числу относится и Зоологический институт. Из двух специальных работ по ранней истории зоологического собрания периода его  пребывания в составе Кунсткамеры, одна была выполнена в 1934-1936 годах Анатолием Эсперовичем Серебряковым (1890-1938).

Судьба А.Э.Серебрякова, выпускника Историко-филологического факультета ИСПбУ (1911-1915), ученика И.М. Гревса, члена Эрмитажного кружка, сына народовольцев-эмигрантов Э.А.Серебрякова и Е.А.Серебряковой (впоследствии супруги известного художника-авангардиста П.Н. Филонова) сложилась так, что свою блестяще начатую работу по истории зоологического собрания Академии наук он продолжить не смог. В 1936 году был расформирован Институт истории науки и техники (ИИНиТ) в Ленинграде. В 1938  Серебряков был арестован, осужден «на 10 лет без права переписки» и, видимо, вскоре расстрелян.

Этому предшествовала целая череда заключений. В 1920 в Вологде он ненадолго был арестован местной ЧК и привлечен к принудительным работам. После этого он покинул Россию, но в 1924 г. нелегально посещая Петроград с целью повидаться с матерью и друзьями, был задержан 23 февраля на обратном пути в Финляндию, оказал вооруженное сопротивление и был приговорен к 10 годам Соловков. В заключении он стал сначала членом Соловецкого общества краеведения, позже работал в Пушхозе. Серебряков был освобожден досрочно 12 февраля 1932 года, имея к этому времени вторую специальность – зверовода. Работал сначала в Киеве, потом – при издательстве Академии Наук в Ленинграде переводчиком. С 1934 он был привлечен к сотрудничеству с ИИНиТ.

Благодаря тому, что мать его стала супругой художника П.Н. Филонова, архивные материалы, связанные с семьей Серебряковых, попали в Отдел рукописей Государственного Русского музея. Многолетние дневники матери хранят множество подробностей из жизни А.Э.Серебрякова, начиная с четырехлетнего возраста и кончая последним арестом. В настоящей работе будет обращено внимание на детали его биографии, которые удалось выяснить благодаря этому дневнику.

Ольга Тиховская

Центр гуманитарных проектов «Интер-Класс», Кишинёв

Реабилитация жертв сталинского террора в индивидуальном опыте

советского интеллигента: событие – поступок – биографический факт

Процесс политической реабилитации жертв государственного террора, начавшийся после смерти Сталина, затронул интересы всех социальных групп, включая интеллигенцию. Коллективный опыт проживания данной социокультурной ситуации отличался от общенационального опыта военного времени (1941–1945). Для тех, кто лично не был репрессирован, участие в реабилитации могло быть либо объективно необходимым (обращение о реабилитации родственников), либо обязательным (в качестве свидетеля). Так, независимо от характера вовлечённости в процесс реабилитации, советский гражданин переживал значимый социальный опыт – принципиально отличный от участия в войне с врагами Отечества и в борьбе с «врагами народа».   

Вопросы диалога и стратегии взаимоотношений с Властью были ключевыми для советской интеллигенции в ХХ веке. Биографические исследования и материалы, связанные с реабилитацией 1950-х, позволяют также рассмотреть некоторые методологические вопросы, среди которых наиболее важными представляются следующие:

– типология поступка в биографической реконструкции;

– интерпретация события и структура биографического факта.

Используя уже известные документы по истории реабилитации, отдельные биографии, мемуары, а также впервые вводимые в научный оборот архивные источники из ЦГАЛИ Санкт-Петербурга и ряда личных собраний, я представляю  материалы своего исследования в виде трёх основных частей.

1. «Случай М. А. Валентей-Мейерхольд»: многолетнее участие в реабилитации оказывается главным деянием жизни и основой биографической реконструкции.

2. «Случай 55-ти»: анализ писем в поддержку реабилитации В. Э. Мейерхольда позволяет описать поведенческие стратегии в условиях «диктатуры страха», а также обосновать критику тех биографий, где интерпретация поступков и фактов тенденциозна.

3. «Случай Н. В. Гернет»: уникальный пример «диктатуры совести», когда социальная реабилитация жертв террора – задолго до их политической реабилитации – стала частным делом известной детской писательницы и драматурга.

В контексте диалога интеллигенции с Властью проблема поступка и личной ответственности за «милость к падшим» актуальна и по сей день.

Сергей Фокин

кафедра зоологии беспозвоночных СПбГУ,

Университета Пизы, Италия

«Что сказать Вам о себе?» Судьба зоолога К.Н. Давыдова

Известный русский эмбриолог, экспериментальный зоолог и фаунист, член-корреспондент Французской Академии наук, Константин Николаевич Давыдов (1877– 1960), прямой потомок знаменитого Дениса Давыдова, прожил долгую и богатую событиями жизнь. Судьба ученого-биолога, путешественника-натуралиста, человека колоритного, разнообразно одаренного, наделенного феноменальным даром слова, подарила ему встречи со многими интересными людьми – он был последним учеником академика А.О. Ковалевского и другом М.М. Пришвина.

Еще будучи студентом, он побывал в Аравии, Палестине, Италии; работал на Баренцевом, Черном, Красном и Средиземном морях, осуществил в одиночку экспедицию на острова Малайского архипелага; в 1914 г. опубликовал “Курс эмбриологии беспозвоночных” – первый на русском языке учебник по сравнительной эмбриологии.

После революции недолго работал в Пермском университете, исследовал природу Олонецкого края. В 1922 г. эмигрировал во Францию, где опубликовал “Руководство по сравнительной эмбриологии беспозвоночных” (1928), принесшее автору мировую известность. Работал на Средиземном море, Атлантическом побережье, семь лет провел в Индокитае. Там в области систематики и фаунистики Давыдов сделал больше открытий, чем все зоологи, работавшие в этом регионе за предшествующие 25 лет; закончил свою научную карьеру в должности руководителя работ Национального центра научных исследований Франции. Вернутся на родину, по которой он тосковал, Давыдову было не суждено – он окончил жизнь, жизнь русского эмигранта, во Франции, в Со под Парижем, 21 июня 1960 года.

Ирина Хмельницкая

Московский государственный университет культуры и искусств, кафедра истории, истории культуры и музееведения

Правовед Е.В. Васьковский (1866-1942):

судьба ученого в контексте политических перемен

Известен тезис о том, что историю пишут победители. И в этом отношении судьба Евгения Владимировича Васьковского, известного российского, а затем польского юриста, цивилиста, профессора – яркий пример.

Его биография оказалась на долгие десятилетия забытой и вычеркнутой из истории российской и польской цивилистики. Сегодня сведения о нем в российских исследованиях обрываются на 1920-х, периоде эмиграции, при рассказе о его дальнейшей судьбе даются отсылки на современный польский справочник о забытых польских ученых, опубликованный в 1985 году. В польских и литовских современных изданиях, посвященных истории Университета Стефана Батория (ныне – Вильнюсского университета) 1919-1939 гг., биографии польских или литовских ученых упоминаются в зависимости от национальных взглядов автора.

Польские и литовские историки науки заслуг Е.В. Васьковского, признанных в 1920-30-е гг., не замечают. В1936 году польские коллеги Е.В. Васьковского называют его «ценным и серьезным ученым», отмечают, что он «до настоящего времени принимает живое участие в работе […] при редакции нового польского гражданского процесса, морского права, особого производства и т.д.». Однако в словарях польских правоведов мы его имени не увидим.

Сегодня российские юристы, обращаясь к его многочисленным монографиям, учебникам и статьям признают его высокие заслуги, и стоит вопрос о переиздании работ Е.В. Васьковского на русском языке, переводе и издании работ на польском языке.

Изучение его биографии и возвращение в научный оборот идей Е.В. Васьковского позволит вернуть еще одну значимую личность в российское правоведение. 

Виктор Чебанов

СПб., независимый исследователь

Неизвестные и малоизвестные факты из биографии историка И.И.Лаппо

1. Предки и родственное окружение И.И.Лаппо: иконография и воспоминания из семейного архива.

2. Жизненный путь И.И.Лаппо: ученик и преподаватель Императорской Николаевской Царскосельской гимназии; приват-доцент Петербургского университета; профессор истории Юрьевского (с 1918 года Воронежского) университета; профессор истории Пражского Народного (Свободного) университета; профессор истории Каунасского университета (1930е).

3. Общественно-политическая деятельность.

а) в период аннексии Прибалтики Германией согласно Брестскому мирному договору: участие в воскресных чтениях в Успенском соборе Юрьева (Тарту),  организация занятий в Свято-Исидоровской церковно-приходской школе Юрьева.

б) организация в Воронеже службы Губархива.

в) участие в организации Русского исторического общества в Праге, создание в Праге детской русской школы.

г) Составление для правительства Литвы меморандума по “вильнюсскому вопросу” и выступление по Пражскому радио с обоснованием и поддержкой позиции Литвы в ее споре с Польшей (1920-е).

4. Фрагменты из никогда не публиковавшихся писем И.И.Лаппо академику С.Ф.Платонову (из рукописного фонда РНБ) о жизни в оккупированном немцами Юрьеве в 1918, о переезде Юрьевского университета в Воронеж, о жизни в Воронеже в период «красного террора».

5. Некоторые штрихи к последним годам жизни И.И.Лаппо (1940-1944).

**

11-е биографические чтения памяти Вениамина Иофе

«Право на имя: Биографика 20 века»

20-22 апреля 2013 года

Программа

20 апреля, суббота. НИЦ «Мемориал» (ул. Рубинштейна, д. 23, оф. 103)

21 апреля, воскресенье

НИЦ «Мемориал» (ул. Рубинштейна, д. 23, оф. 103)

22 апреля, понедельник

НИЦ «Мемориал» (ул. Рубинштейна, д. 23, оф. 103)

Внимание!

Чтения проходят: В НИЦ «Мемориал» по адресу ул. Рубинштейна, д. 23, оф. 103, ближайшие станции метро «Достоевская», «Владимирская». Дом №23 по улице Рубингштейна расположен ближе к пяти углам, между Щербаковым переулком и улицей Ломоносова. Это т.н. «довлатовский» дом (доска памяти С.Довлатова), центральный двор, лестница №8, вход в подъезд слева от большой вывески «Троицкий дом», 1 этаж. Без кода.

Телефоны для справок:

(812) 572 2311, (812) 575 5861 – НИЦ «Мемориал»

+ 7 921 743 4557 – Татьяна Косинова, координатор Чтений.