Ранее на Когита!ру:

Соучастники. Братья Шильдер в "Деле Таганцева". Часть 1

Соучастники. Братья Шильдер в "Деле Таганцева". Часть 2

Проверив в свое время архивы, хранящие данные по белому движению и эмиграции, сведений о братьях Шильдерах я там не обнаружила, как и о других Шильдерах.

В обвинительное заключение по делу ПБО попало признание Александра Евгеньевича Шильдера о том, что он отрицает факт знания об организации. Связь Александра Шильдера с организацией не была установлена. Следствие лишь подозревает арестованного в том, что он мог быть активным членом белогвардейской организации. Мог, но не стал. Обвинен Александр Шильдер так и не был , но был наказан.

Карлу Шильдеру прямо ставится в вину то, что он брат Александра Шильдера. Карл Шильдер обвинялся в политической неблагонадежности, как единомышленник брата.

Последнее же обвинение - Владимиру Евгеньевичу Шильдеру с мотивировкой, что он виновен в том, также, как и брат Карл,  является братом Александра Евгеньевича Шильдера, и вследствие этого, должен быть наказан, но чуть-чуть. Буквально: его вина состоит в том, что у него есть подозрительный брат Александр, и есть семья. Это кажется следствию достаточным для обвинения. Абсурд.

Приговор всем братьям Шильдерам одинаков: выслать из пределов Петроградской губернии. Расчищалось поле жизни и деятельности, а следователи ВЧК должны быть вознаграждены за свой тяжкий труд.

Александр Шильдер пишет письмо в судебно-следственный подотдел отдела Юстиции. Письмо остается в деле и никуда не направляется, поэтому с ними можно ознакомиться. Приводим его целиком.

В судебно-следственный подотдел отдела Юстиции (просп. Володарского 44, комн. 26).

Заключенного Шильдер Александра Евгеньевича Д.П.З. 5 отделения 112 команда Шпалерная 25.

Заявление

Не получив в течение месячного срока со дня амнистии никакого ответа относительного своего дела и находясь в заключении пятый месяц, я обращаюсь к вам с настоятельным заявлением.

Я арестован 8 августа 1921 г. в час ночи по ордеру от 5 августа вместе с братьями Карлом и Владимиром, причем 6 августа с.г. в 2часа ночи по вышеуказанному ордеру (в ордере был указан адрес и фамилия без имени и отчества) был произведен обыск у всех жильцов квартиры с фамилией Шильдер и после справки по телефону в П.Г.Ч.К. сотрудником была оставлена в квартире засада.

6 августа с.г. в 3 часа дня на квартиру приехал сотрудник с ордером на арест Николая Николаевича Шильдер, по представленным удостоверениям личности такого человека в квартире не оказалось, а потому сотрудник, захватив удостоверения личности трех братьев Шильдер Александра, Карла и Владимира, уехал за разъяснениями. Затем 7 августа с.г. в 8 часов вечера приехал на квартиру следователь В.Ч.К. Карин и произвел анкетного характера опрос жильцам квартиры и лицам, попавшим на два дня в засаду, после чего следователь Карин, уезжая с квартиры, всех попавших в засаду лиц освободил и сказал, что до вечера засада будет снята.

8 августа с.г. в час ночи приехал сотрудник с ордером от 5 августа с.г. и сказал, что приказано арестовать трех братьев Шильдер.

Допрос был произведен 18 августа с.г.  На предложенные при допросе следователем ряд фамилий с вопросом «кого из них я знаю»,  я указал на Шведова, затем из целого ряда ответов на предложенные мне вопросы, следователь…..записал следующее:  «я знаю Шведова, как слушателя Артиллерийской Академии, Шведов кончил курс Академии в июле 1920 года и поступил на службу в Государственный  Научн.  Техн. Институт.

Я у Шведова был в ноябре 1920 года в доме , где помещается Учбюро. Разговор с ним происходил относительно ГОНТИ. Т.к. я уже пометил. Что следователь….. мое показание в виде отдельных фраз.  А потому для пояснения, что мне было высказано на допросе о Шведове, я приведу следующее: «имя и отчества Шведова не знал. Шведова знал как слушателя одной и той же Артиллерийской Академии, которую он окончил в июле 1920 году, поступив в «ГОНТИ» на службу. Я, желая служить в «ГОНТИ», однажды в ноябре 1920 года, узнав адрес Шведова в адресной книге слушателей и служащих Артил. Академии, зашел к нему на квартиру (в доме по Б. Вульфовской, где размещается Учбюро). Ничего не узнав от Шведова относительно «ГОНТИ», я оставил свой адрес с просьбой сообщить о вакансии в ГОНТИ. В феврале 1921 г. я встретил Шведова на улице, на что он ответил, что ничего не узнал. Мной было подано в июне прошение о приеме меня на службу в ГОНТИ. Шведов у меня никогда не был».

После допроса 18 августа с.г. следователь в  ночь на 20 августа вызвал меня на беседу, во время которой он мне сообщил, что я знаю об организации Таганцева. Когда же я заявил, что первый раз услышал об организации после ареста в общей камере на Гороховой и тут же просил указать причину или дать очную ставку с тем лицом, которое указало, но следователь Гольдесгейм эту просьбу и последующие в течение беседы обходил или молчанием или переходил на другие вопросы.

4 октября с.г. я был взят из особого яруса и посажен с братьями в одной камере, где нахожусь до настоящего времени.

Я окончил лишь в начале августа последний курс Артил. Академии Раб.-Крест. Красной Армии, лишен возможности приложить свои познания на пользу Советской Республики.

Заявляю, что я не виновен перед Советской Властью, т.к. никогда в этих организациях не только не состоял, но и не знал об их существовании.

14 декабря 1921 г. А. Шильдер

Адрес: Петроградская, Малая Дворянская, 12 кв.6.

Это письмо, сохранившееся в материалах дела, позволяет узнать о следствии и его особенностях больше, чем имеющиеся протоколы допросов и обвинительное заключение.

У Г. Миронова при чтении протоколов допросов вызывали недоумение те моменты, когда поздние признания арестованных плохо согласовывались с их более ранними показаниями, а то им и вовсе противоречили. Из процитированного заявления Александра Шильдера можно понять, что в протоколы допросов вносились не только не все ответы, а некоторая их часть, которая согласовывалась с версией и задачами следствия, а никак не с тем, что заключенный хотел сказать.

Период, о котором говорится в заявлении, охватывает время от начала августа 1921 года, когда еще не принято постановления Петрогубчека о расстреле участников «Таганцевского заговора», и приговор не был приведен в исполнение, до декабря 1921 года, когда все приговоры были оглашены. В заявлении также  говорится об амнистии. Из доступных мне материалов дела не ясно, в отношении кого и когда она была принята.

В заявлении детально описана засада и арест трех братьев Шильдеров по ордеру на фамилию одного человека.

Уточняются сведения о Шведове. Оказалось, что он был слушателем Артиллерийской Академии, которую окончил в 1920 году. Указано место его работы - Государственный научно-технический институт. Шведов работал в ГОНТИ в 1920 и в 1921 годах. Известна и улица, где он проживал – Б. Вульфовская.

Несмотря на ключевую роль, в деле и публикациях по нему очень мало сведений о Шведове и Германе.  

Александр Шильдер пишет еще одно заявление на имя председателя Петроградского Ч.К. Мессинга. Приведем его также целиком.

Председателю Петроградчека товарищу Мессингу

Заключенного Шильдер Александра Евгеньевича

5 отделение 112 камера Д.П.З.

Заявление

Я арестован вместе с братьями Карлом и Владимиром 8 августа 1921 г. на квартире (2 улица Деревенской бедноты) по ордеру от 5 августа с.г. причем в августе с.г. ночью по вышеукаазнному ордеру (в ордере был указан адрес и фамилия без имени и отчества) был произведен обыск у всех жильцов квартиры с фамилией «Шильдер», после справки по телефону в П.Г.Ч.К. сотрудник оставил в квартире засаду. 6 августа с.г. в 2 часа дня на квартиру пришел сотрудник с Ордером на арест «Николая Николаевича Шильдера», и, захватив удостоверения личности мое и братьев, уехал справиться, т.к. ордер не соответствовал действительности. Затем 7 августа с.г. вечером приехал на квартиру следователь В.Ч.К. Карин и произвел анкетного характера опрос жильцов квартиры лицам попавшим за два дня в засаду, следователь сказал, что завтра засада будет снята.

8 августа в час ночи приехал сотрудник с ордером от 5 августа с.г. и сказал, что приказано арестовать братьев Шильдер.

Допрос мне и братьям был 18  августа с.г. у следователя Гольдсгейма. На предложенный при допросе следователем ряд фамилий с вопросом, «кого из них я знаю», я указал на Шведова, причем из ряда моих ответов на последующие вопросы следователю он написал, насколько я помню, следующее: «я знал Шведова, как слушателя Артилл. Академии. Шведов кончил курс Академии в июле 1920 года и поступил на службу в Государственный научно-Технический Институт (ГНОИ).

Я у Шведова был в ноябре на квартире (в доме на Б.Вульфовской, где помещает. 30 Учбюро). Разговор происходил между нами о ГОНТИ. Шведов у меня в квартире ни разу не был. В феврале 1921 года я Шведова встретил на улице, и остановив, спросил о работе».

Т.к. следователь Гольдсесгейм записал сокращенно мои ответы и к тому же не все, а только те, которые находил для себя нужными, поэтому полагаю для пояснения изложить нижеследующее.

«Имя и отчество Шведова не знал. Я знал Шведова как слушателя одной и той же Артилл. Академии, которую он окончил в июле 1920 г., поступив в «ГОНТИ», однажды в ноябре 1920г. узнаю адрес Шведова в адресной книге слушателей и служащих Арт. Академии, зашел к нему на квартиру (в доме на Больш. Вульф,), но, ничего не узнав от Шведова о «ГОНТИ» оставил свой адрес с просьбой сообщить о поступлении в «ГОНТИ».  В феврале 1921 года я, встретил Шведова на улице, спросил, что он знает о вакансиях в «ГОНТИ», он ответил, что ничего не узнал.

В июле с.г. мной было подано прошение о приеме меня в «ГОНТИ». Шведов у меня на квартире не был».

Братья показали тех, кого они знали исключительно как слушателей одной и той же Академии. После допроса 18 августа следователь вызвал меня 20 августа на беседу и мне сообщил, что я знал про организацию Таганцева, когда же я заявил, что первый раз об этой организации услышал в общей камере на Гороховой 2, и тут же просил указать причину или дать очную ставку с тем лицом, кое на меня указывало, но след. Гольдсгейм эту просьбу и последующие во время беседы отклонял или молчанием, или переходил к другим вопросам.

Потом в ночь на 2-ое сентября с.г. была беседа со следователем Киаковским, причем задавались те же вопросы, и моя просьба и моя просьба об очной ставке с лицом, через посредство которых я мог знать об организации, остались без внимания.

За время двух бесед следователи ничего не добавляли к протоколу показаний от 18 августа с.г.

Ввиду продолжительного нахождения моего под арестом, каковой сильно влияет как на здоровье, так и на материальное положение, обращаюсь к Вам, как к сознательному представителю истинно пролетарского суда, с просьбой о скорейшем моем и братьев освобождении из под ареста, тем более, что в силу ухудшающегося материального положения, долгим моим отсутствием, подорвав себе здоровье, моя жена заболела и по последним сведениям, находится на краю жизни, а ея служба - единственная материальная поддержка.

Моим освобождением дадите мне возможность приложить полученные мною знания в Арт. Академии, к-рую я кончил в августе с.г.. на практике на пользу Советской Республике.

Суть моего дела видна из выше изложенного. Причем еще раз заявляю, что ни в каких организациях не состоял и не намерен состоять, о их существовании не знал и не знаю.

Адрес: 2 ул. Деревенской Бедноты 12, кВ. 6.

Декабрь 1921г.

А. Шильдер

Пока братья Шильдер находились под арестом в ДПЗ, название улицы, где они жили, превратилось из Малой Дворянской во 2-ю улицу Деревенской Бедноты.

Здесь появляется и личная просьба о скорейшем рассмотрении вопроса об освобождении, связанного с состоянием здоровья жены. А.Е.Шильдер находит слова о здоровье жены – «между жизнью и смертью». Их можно отнести и к самим братьям Шильдер, линия их жизни подошла близко к смерти, и в любой момент их участь может быть изменена.

Показательна система фиксации допросов. Из материалов дела видно, что допросов Александра, Карла, Владимира было по одному у каждого, а из заявления следует, что допросов было три, по крайней мере, у Александра.

Дополнительные допросы ничего не добавляют к ранее записанному допросу. Все  доказательства виновности арестованного добываются только в процессе допроса, никаких очных ставок. Никаких ссылок на тех, кто давал показания против Александра Шильдера.

В своем заявлении Александр Шильдер выступает и от имени своих братьев. Он уточняет, что при проведении допросов, ни одним из братьев не названо ни одного имени человека, кроме тех, кого они знали по учебе в Артиллерийской Академии. А это были Шведов и Герман. Только имя Шведова и больше ни одного имени не указано.

Повторены все обстоятельства ареста. Арестованный полагает,   факты об аресте, проведенном с нарушениями, при незаполненном ордере, могут как-то повлиять на содержание под стражей. Но следствие не считает это препятствием и чем-то противозаконным.

На заявлении несколько записей.  Одна из них «тов. Агранов», и другая «к делу 26/Х11 – 21г. …»

Похожее заявление пишет Карл Евгеньевич Шильдер и направляет его в ту же инстанцию - в Отдел юстиции.

Приводим также текст заявления без сокращений.

В судебно-следственный подотдел Отдела юстиции

(Проспект Володарского 44 ком.160

Заключенного Шильдера Карла Евгеньевича

Д.П.З. 5-ое отделение 113 камера

Шпалерная 25

Адрес: Мал. Дворянская 12, кВ. 6

Заявление

Арестован 7-ого августа с.г. следователем В.Ч.К. Кариным (комиссия по разбору Таганского дела под председательством Агранова). Допрос произведен 18-ого августа с.г. на Шпалерной.  Вопросы,  интересовавшие следователя были:

1) Мое отсутствие из Петрограда в 20-ом и 21-ом годах; Германа и Шведова.

2) В августе 1920 года и апреле с.г. я был в отпуске у родителей в Витебской губернии.

Так как в Академии слушателей немного, поэтому не удивительно, что Германа и Шведова я знал, но только как слушателей Академии. Герман в 18-ом и вначале 19-ого был в одном со мной классе. С февраля-марта я его не встречал, так как он после болезни тифа не посещал лекций в Академии. Шведов шел на год старше меня. Я с ним знаком не был и по окончании Академии в июле 1920 года я его не встречал.

Во время допроса следователем был предложен ряд фамилий, между которыми ни одной знакомой. По окончании допроса следователь представил мне обвинение в знании мною организации и о недонесении о ней властям. Я никаких организаций ни контрреволюционных, ни спекулятивных не знаю, поэтому не признал себя виновным в предложенном обвинении. Видя, что мое положение не выясняется, мною было заявлено следователю Гольдсгейму с просьбой выяснить мою вину и дать мне очную ставку с лицами, показавшими на меня о моем знании организации, или, которым я сообщал о ней. Заявление осталось без внимания, очной ставки я не получил.

4-ого октября я был переведен из особого яруса в 5-ое отделение. 25-ого октября мною было подано вторичное заявление следователю В.Ч.К. Кияковскому с просьбой выяснить мою виновность и пересмотреть дело, т.к. на справку родных было сообщено, что оказался осужден на высылку из Петрограда без указания срока.

О Таганской организации узнал впервые на Гороховой после ареста.

С 1918 года и до ареста был занят всецело курсом Артиллерийской Академии, которую закончил в конце июля с.г. Никогда не имел мыслей ни выступать… или в каких либо заговорах против советской власти.

Поступив в Академию я старался возможно больше извлечь знаний и по окончании имел намерение быть полезным советской власти. Я не виновен ни в чем перед Советской властью. Прошу рассмотреть мое дело и освободить из заключения, в котором нахожусь 5 месяцев.

14-ое декабря 1921 года.

Г. Петроград

К. Шильдер

Из этого заявления Карла Шильдера мы можем узнать дополнительные сведения об особенностях ведения следствия и предъявлении обвинений. Карл Шильдер отмечает, что слушателей Академии в это время было мало. И все знали друг друга.

Заявления о пересмотре дела Карл Шильдер направляет следователям Кияковскому и Гольдсгейму. Следователя Кияковского, судя по тексту, он считает первой и последней инстанцией, решающей вопрос о виновности/ невиновности арестованного и его жизни.

В заявлении Гольдсгейму Карл Шильдер требует очной ставки с лицом, давшем показанияя о его причастности к организации.

Если фамилии Германа и Шведова братьям при допросах назывались, то о Таганцеве нет упоминания ни в одном из протоколов, записанных следователями. Очевидно, что с Таганцевым они не были знакомы, да из его показаний это тоже следует, он не смог, по его словам с ними связаться.

Были организации и люди, которые вступились за Карла Шильдера. Это Комиссариат Артиллерии РККАю

РСФСР Комиссар Артиллерии                   Срочно Сов. Секретно

Рабоче-Крестьянской                                  В Петроградскую Ч.К.

Красной Армии                                              Вх. 8748 от 1.12.1921

12 ноября 1921 №323

В ночь с 7-ого на 8-ое августа с.г. был арестован Петроградской Ч.К. инженер-технолог Шильдер Карл Евгеньевич вместе со своими братьями, Александром и Владимиром, и в настоящее время все трое содержаться в доме предварительного заключения на Шпалерной.

Принимая во внимание и учитывая то обстоятельство, что в настоящее время воссоздание нашей военной промышленности каждый инженер должен быть использован на своем посту – прошу П.Ч.К. в возможно срочном порядке уведомить меня в каком положении находится дело братьев Шильдер, представляется ли возможность ускорить его разбирательство и если арест Карла Шильдер не вызван особыми причинами, то возможно ли его досрочное освобождение под соответствующее поручительство, ввиду изложенных выше причин.

Комиссар Артиллерии РККА

Секретарь

Люди подвергали себя опасности ради спасения и освобождения своих коллег. Такие письма оставались без ответа, их аргументация не учтывалась при ведении следствия, их просто подшивали к делу.

Впрочем, все документы следственного дела были расчитаны на внутреннее использование. Те, кто их составлял и хранил, не задумывались об обоснованности и доказанности обвинений. Они были уверены, что никто не узнае, как они проводят следствие, какие обвинительные заключения предъявляют, что в них пишут, как обосновывают обвинения, на что опираются при поиске доказательств. Складывается впечатление, что доказательствами они не были обеспокоены, доказательства никому не нужны. Ведь их никто не увидит, о них никто не узнает.

***

Наступает 1922 год, все для братьев Шильдеров позади, их не расстреляли.

Некоторые арестованныепо делу не знали, кто такие Таганцев, Шведов и Герман. Шильдеры знали двоих из руководителей предполагаемой «Петроградской боевой организации», даже вместе учились в Артиллерийской академии, и не один год.

Братьев Шильдеров не приговорили к бюольшим срокам заключения, не отправили на принудительные работы в лагеря, их просто выслали за пределы Петроградской губернии.

Жизнь продолжалась.

Возможно ли проследить жизнь тех, кто прошел через следствие по делу «Петроградской боевой организации» и остался жив? От многих из этих людей остались только эти пожелтевшие листочки с фамилией, без имен и отчеств, с пометками следователей.

А в случае Шильдеров, известно все об их семьях, о семьях их родителей, о семьях родителей их родителей. Можно заглянуть в прошлое их рода Шильдеров, а можно - в их будущее, которого они сами еще не знают.

В январе 1922 Владимир Евгеньевич Шильдер пишет письмо в Артиллерийскую Академию на бланке Академии.

Рабоче-Крестьянской Кр. Армии

Владимир Евгеньевич Шильдер

8 января 1922 г. №1 г. ПЕТРОГРАД

НАЧАЛЬНИКУ АРТИЛЛЕРИЙСКОЙ АКАДЕМИИ РАБОЧЕ-КРЕСТЬЯНСКОЙ КРАСНОЙ АРМИИ

Сообщаю что я, будучи арестован П.Г.Ч.К. 7 /У111 21 года, освобожден из под стражи 19/1 с.г. с обязательством по освобождении явится к секретарю П.Г.Ч.К., который сообщил мне, что я на основании постановления коллегии П.Г.Ч.К. от 3/Х 21г. подлежу выселению из пределов Петроградской и Московской губерний.

Не чувствуя за собой никакой вины, я предполагаю, что указанное наказание постановление Коллегии П.Г.Ч.К. не является наказанием за какой-либо определенный проступок против власти, что отчасти подтверждается тем, что я во время содержания под стражей не получил приговора, ясно указывающего за какое преступление я подвергаюсь подобному наказанию и что на личную просьбу у секретаря П.Г.Ч.К. получить копию постановления коллегии П.Г.Ч.К. из которой я мог за что подлежу выселению, послединй ответил категорическим отказом.

Ниже я привожу как обстоятельства сопровождавшие арест, так и обстоятельства, выяснившиеся во время моего пребывания под стражей, указывающие на мою невиновность.

5-ого августа прошлого года на квартиру по Малой Дворянской ул. д .12. кв. 6, где проживал я и мои старшие братья Александр и Карл прибыл сотрудник П.Г.Ч.К. с ордером на право обыска и ареста Шильдера имя и отчество в ордере указаны не были, который сделал обыск и узнав, в квартире проживают три брата с фамилией Шильдер, обратился по телефону в П.Г.Ч.К. за разъяснениями, после чего уехал, оставив в квартире засаду.

На следующий день прибыл другой сотрудник П.Г.Ч.К. с ордером на арест Николая Николаевича Шильдер, но увидев несоответствие имен, как моего, так и моих братьев, с именем указанным в ордере, звонил по телефону за разъяснением в П.Г.Ч.К., но не получил, по всей вероятности определенного указания, уехал, оставив квартиру в том же положении. 7-ого августа прибыл следователь В.Ч.К. КАРИН, который опрашивая меня и моих братьев, интересовался следующим: с какого времени я состою на военной службе, где служу, когда и куда я выезжал из ПЕТРОГРАДА; после этого следователь освободив всех попавших в засаду, уехал, сказав, что на следующий день положение будет выяснено. Ночью 7-ого пришел сотрудник П.Г.Ч.К. с прежним ордером от 5.У11 и сказал, что на основании словесного распоряжения обязан арестовать меня и моих братьев Александра и Карла. После чего мы были арестованы и препровождены в П.Г.Ч.К. (Комиссарская ул.2), где я содержался до 15/У11 21 года, когда я был переведен в Д.П.З. и заключен в особом  ярусе, где содержались исключительно арестованные по делу ТАГАНЦЕВА.

За все время моего пребывания под стражей я был допрошен только один раз 18/У11 21 года следователем В.Ч.К. Гольденсгеймом. Причем ни до начала допроса. Ни после допроса обвинений представлено не было. Допрос носил характер выяснения моей личности, времени с какого я нахожусь в ПЕТРОГРАДЕ и сколько и когда я отсутствовал в ПЕТРОГРАДЕ; из перечисленных следователем нескольких незнакомых мне фамилий и имен с вопросом кого из них я знал, - я указал на Германа, подразумевая под этой фамилией бывшего слушателя Артиллерийской Академии, который был со мной в одном классе Академии и кого я не встречал с октября 1919 года. Что и было записано в протокол допроса. Я же до сего момента не знаю есть ли это одно и тоже лицо, которое предполагал следователь, называя фамилию ГЕРМАН которое назвал я, предполагая под фамилией ГЕРМАН бывшего слушателя Артиллерийской Академии.

После этого допроса более не было и только 5/Х 21 года я и мои братья были переведены из особого яруса из под особого надзора на общее положение ДПЗ и 13/1 с.г. были освобождены из под стражи.

Еще раз заявляю, что я не только не являюсь участником контрреволюционной организации ТАГАНЦЕВА, но даже не знал о существовании последней будучи на свободе; в будущем ручаюсь за себя. Что не принесу тот или иной вред или опасность для советской власти, и принимая во внимание, что для окончания мною Академии осталось 1 ½ лет, т.к. не смотря на пропущенное, вследствие пребывания под стражей, обязуюсь сдать к началу учебного года все зачеты за младший и средний классы Академии, а потому прошу не отказать обратиться с ходатайством в Коллегию П.Г.Ч.К. о пересмотре моего дела и оставлении меня в ПЕТРОГРАДЕ для окончания Академии, чтобы со знаниями приобретенными мною в Академии я мог принести бы большую пользу для советской России.

В. Шильдер

На первой из трех страниц прямо на тексте есть две записи. Первая запись.

«Т. Кияковскому. Прошу дать заключение по сему ходатайству. Подпись».

Ниже, также на тексте ходатайства, вторая запись.

«По моему мнению их надо выслать  - один из них был определенно в связи с организацией. 2/11/22.»

И стоят две подписи, одна из них Кияковского.

Приводятся здесь и четкие сроки от ареста и до освобождения из-под стражи троих братьев Шильдеров.

Из заявления Александра Шильдер видно, что и он, как и Карл Шильдер был переведен из особого яруса на общее положение 4-ого октября. Братья Шильдер с этого дня находились в одной камере.

Долгожданное освобождение из под стражи наступило 13 января 1922 года.

Александр Шильдер смог вернуться в семью, к жене Валентине Ивановне. В конце 1922 года у них родилась дочь, которую тоже назвали Валентиной. Получается почти сказочный сюжет. Все хорошо. Все вместе.

Однако раз попав в репрессии, семья Шильдер уже не сможет выйти из них. Практически до полного уничтожения пройдет бесприютная жизнь Шильдеров в своей стране.

Наступит 1925 год. Возникнет еще одно дело -  «Контрреволюционной монархической организации» или «Дело лицеистов».

Александр Шильдер и его брат Карл Шильдер будут арестованы, получат сроки заключения и проведут на Соловках по пять лет каждый.

На Соловках с ними будет и Анна Михайловна Шильдер, жена директора Александровского Императорского Царскосельского лицея, которой расстрел будет заменен на пять лет Соловков.

Муж ее, генерал-лейтенант, Владимир Александрович Шильдер умрет в тюрьме, приговоренный к расстрелу.

Сын Анны Михайловны, Михаил Владимирович Шильдер, будет расстрелян по Делу лицеистов.

Но и это не все.

Наступит 1937 год. Будут арестованы Александр Шильдер и Карл Шильдер.Александр Шильдер будет расстрелян. Карл Шильдер десятки лет проведет в лагерях и выйдет на свободу.

Так пройдут десятилентия в истории уничтожения одной российской семьи Шильдеров.