На рубеже 1960-70-х гг  мне посчастливилось недолго быть сотрудником того же института в Новосибирском академгородке, что и он. Н.Н. уже тогда представлялся для младших современников легендой, Теперь он ею стал для всех и навсегда. А. Алексеев.

Из «Новой газеты»:

Выпуск № 118 от 21 октября 2013

РАЗМИНИРОВАНИЕ ПРОШЛОГО

Алексей Тарасов

Во вторник (завтра. – А. А.) будет 9 дней, как умер академик Николай Покровский

Историк, академик РАН. Родился в 1930-м в Ростове-на-Дону, учился в Москве, отдал — волею судеб — свои таланты Сибири. Исследователь старообрядчества, источниковед, сибиревед. «Волею судеб» — эвфемизм, конечно. Арестованный по знаменитому «университетскому делу», Покровский получил шесть лет лагерей (хрущевская «оттепель») и пожизненный запрет на проживание в Москве. Срок отбыл в Дубровлаге — от звонка до звонка.

Считалось, что за Уралом неизвестные, редкие манускрипты не найти; Николай Николаевич, следуя совету своего учителя — великого историка М.Н. Тихомирова, совершил «археографическое открытие Сибири». Это определение Д.С. Лихачева. Он писал — в предисловии к трижды издававшимся очеркам Покровского «Путешествие за редкими книгами» — о том, что археографам приходится заниматься всем: от изучения почерков и водяных знаков на бумаге до истории широких общественных движений, переселений масс народа в поисках крестьянского рая — Беловодья. Археографы вступают в контакт со всеми, ибо книга — это и есть все. Она отражает все представления человека о мире. И археографы, занимающиеся рукописной книгой, сталкиваются со всем миром — в представлениях людей, создававших книгу.

Покровский на Алтае, в Зауралье и Забайкалье, на Енисее и Дальнем Востоке изучал сибирский космос, мир староверов. То были путешествия не только за редкими книгами — к душе Сибири, доселе скрытой. Это загадка, как ему с учениками — их экспедиции начались почти полвека назад — удавалось войти в доверие к старообрядцам, убеждая, что старинные книги попадут в нужные и хорошие руки. Неделями вели беседы… Наградой были редчайшие памятники письменности. Немного знаю кержацкие нравы: Покровскому не дали бы ничего, ни за какие коврижки, даже издалека взглянуть на книги, если б не разглядели в нем истинного человека Слова, спасителя от забвения.

Упомяну лишь один из кладов, который извлек на свет Покровский: Судные списки Максима Грека и Исака Собаки. Сей рукописный сборник XVI века хранился на Алтае. Исследованные Покровским, прокомментированные и изданные в 1971 году, эти тексты позволили реабилитировать имя Максима Грека — религиозного писателя и переводчика, отважившегося на критику властей и клира. Грек обличал как дух стяжательства, захвативший часть духовенства, так и лихоимство властей, осуждал невежество и поддержку Церковью всех властных начинаний, бесправие крестьян. Как заведено, оппозиционера заточили, обвинив в ереси и сношениях с иностранными врагами. Благодаря Покровскому, нашедшему и проанализировавшему материалы суда над Греком, тот был прославлен на Поместном соборе в 1988-м, канонизирован РПЦ в лике преподобных.

Покровский говорил: «Моя главная цель и, если хотите, мечта — сделать достоянием науки и открыть для историков все то архивное богатство, которое у нас есть и по закону должно быть общедоступным». В 90-е был период, когда его мечта стала явью. Он вновь занялся новейшей историей — тем, за что его пытались сгноить в лагерях: принялся разбирать архивный фонд Политбюро. И, в частности, предал гласности — без купюр, с детальным анализом — то, как большевики, ГПУ организовывали обновленческую церковь. Ее истинных вдохновителей и механизмы ее существования в СССР, под Лубянкой.

Это — разминирование прошлого. Ученый, публикуя «Архивы Кремля», шаг за шагом лишал нынешний политический режим и будущих правителей России контроля над их былыми тайнами. Обнародованный и проанализированный документ — может, и не гарантия от очередного переписывания истории в конъюнктурных политико-уголовных целях, но серьезная преграда тому. Без такого гуманитарного базиса вся надстройка, все толкователи и интерпретаторы легко могут обращаться в лакеев власти. Это в столицах. А в провинциях гуманитариев вовсе могут упразднить за ненадобностью. Что в той же Сибири и пытаются делать сейчас, госзаказ местным университетам дан на спецов по выкачиванию недр и обслуживанию труб. Сырьевой, колониальной экономике гуманитарии не просто не нужны — они ей вредны. Молодых людей в университете учат ловчей раскапывать свою родную землю, затапливать ее, торговать ею. Но теперь, в т.ч. благодаря академику Покровскому, у начинающих здесь жизнь есть выбор. Им представлены четкие факты: Сибирь — не одни руды, углеводороды и дешевая гидроэнергия. И никто уже не вправе относиться к Сибири как к неодушевленному пространству, целине, которую необходимо вздыбливать, покорять и осваивать. Покровский, издавая, комментируя памятники духовной литературы староверов Урала, Зауралья, Сибири, Дальнего Востока, показал самоценность этой земли, ее селений, семей, людей. Он поднял из глубин земли и веков доселе неизвестный пласт народной урало-сибирской письменной традиции, сотни крестьянских сочинений. Несмотря на давление извне, он еще в советские времена явил свету правду о народном сознании прошлых веков, антифеодальных протестах, представлениях сибиряков о справедливом государственном устройстве, отношениях Сибири и Москвы, собственных правах, смысле жизни.

Покровский научно доказал наличие у Сибири души.

Сибири его будет остро не хватать. Благо, Покровским создана школа, работают ученики.

И сквозь муть времен проступает лик Максима Грека: дела человеческие записаны навсегда и неистребимы, сколько бы грязи и крови ни наносили на них века.

**

Из «Википедии»:

Покровский Николай Николаевич (1930-2013). Историк, сотрудник Сибирского отделения РАН (СО РАН), действительный член РАН (с 1992 года), доктор исторических наук (1974), профессор (1977), академик РАН (1992). Председатель редакционно-издательского совета СО РАН.
**

Из сайта «Библиотека сибирского краеведения»:

Умер академик Николай Николаевич Покровский

См.: Созидатели: очерки о людях, вписавших свое имя в историю Новосибирска / Составитель Н.А. Александров; Редактор Е.А. Городецкий. Новосибирск: Клуб меценатов, 2003. – Т.1. - 512 с.; Т.2. - 496 с.

<…> Н. Н. Покровский родился 20 июня 1930 года в Ростове-на-Дону. Его отец, Николай Ильич, был первым деканом исторического факультета Ростовского университета (в 1997-м там торжественно отмечалось 100-летие со дня его рождения). Сын тоже пошел в «историки» – окончил МГУ в 1952 году, аспирантуру при МГУ в 1955-м. Два года, уже кандидатом наук, он проработал на кафедре источниковедения МГУ. Но знаменитая хрущевская «оттепель» оказалась не такой уж мягкой.

Еще накануне ХХ съезда, – вспоминал Николай Николаевич, – мы, несколько человек добрых друзей, однокурсников, стали довольно активно обсуждать проблемы нашей экономики, истории ХХ века, обсуждать просто для себя. Наш курс был очень сильный – из него потом вышли несколько десятков докторов наук, несколько членов академии. У нас преподавали люди, с которыми Сталин спорил об экономических проблемах социализма, так что эти обсуждения бывали очень интересными. Видимо, органам эти обсуждения тоже показались «интересными» – научную деятельность Н.Н. Покровского и еще нескольких московских ученых насильственно прервали на разные сроки по обвинению в антисоветизме.

…С 1964 по 1965 годы Николай Николаевич работал заместителем директора Владимиро-Суздальского музея-заповедника, а в 1965 году приехал в Сибирь (!). Здесь, как принято говорить, он прошел путь от младшего научного сотрудника до заместителя директора института по научной работе. Сейчас он – автор более 200 публикаций по проблемам русской истории XVI-XX вв.

В Сибирь Покровский попал, быть может, не совсем по доброй воле (было ясно, что в столице после освобождения полноценно работать ему не дадут), но как истинный ученый он сумел повернуть это обстоятельство, в первую очередь, на пользу науке.

В Новосибирск любимый ученик академика М. Н. Тихомирова привез от своего учителя подарок – коллекцию древнерусских рукописей и книг. И через некоторое время коллекция стала расти: Николай Николаевич возглавил археографические экспедиции института истории СО АН, маршруты которых со временем пролегли через всю Сибирь, Урал, часть Средней Азии, Дальний Восток.

Вот как он сам вспоминает о «начале пути» в «Путешествии за редкими книгами»:

«Первый маршрут группы в 1966 году был определен при обстоятельствах особых. Когда летом 1965 года я последний раз посетил уже смертельно больного председателя Археографической комиссии, Михаил Николаевич с традиционной дотошностью расспросил меня о перспективах хранения и использования его уникальной коллекции рукописей в СО АН СССР, о том, как осуществляется договоренность о начале поисковых археографических работ. (…) В последние минуты этой последней нашей встречи Михаил Николаевич порекомендовал мне район поиска. Совсем не тот, что я ожидал. Далекий от прежних маршрутов московских и сибирских археографов. «Район» – очень условный термин в данном случае. Несколько произнесенных Михаилом Николаевичем букв обозначали огромную территорию на юге Сибири, сотни километров горных хребтов, извилистых речных долин. (…) На основании бывших тогда у нас сведений весь этот район смело можно было объявлять полностью бесперспективным для археографической работы: русское население пришло туда очень поздно, в XX веке, никаких известий о наличии там хранителей древней традиции не было. … Но мы рискнули.

Первые шаги наши были не очень еще умелыми, хотя сразу удалось выйти на старинные кержацкие семьи. Мы не сумели тогда завоевать их доверие. … До сих пор не без содрогания вспоминаю все то красноречие, которое мы обрушили на голову бедного Овечкина во время этих бесед, убеждая его продать или променять нам книгу. Наконец он не без колебаний согласился».

С первой находкой в рюкзаке уже веселее шагалось по горным тропам, однако эта первая удача еще долгое время оставалась единственной.

Да, почти сорок лет назад не все верили в успех начатого дела. Однако первые же находки показали, что в Сибири сохранились редчайшие памятники письменности. В июле 1968 года на Алтае удалось найти настоящий клад. Составляющими его «драгоценностями» были первое издание Соборного Уложения 1649 года, редчайшая Виленская псалтырь 1575 года, выпущенная в свет учеником Ивана Федорова Петром Мстиславцем, и большой рукописный сборник XVI в. – самая ценная рукопись из всех, которые мне посчастливилось найти в Сибири. Чтобы хозяйка книг отдала хотя бы некоторые из них, ученые целую неделю вели с ней беседы. И только к концу недели она вроде бы поверила, что эти люди искренне интересуются древними книгами.

Одна рукопись стала буквально сенсацией – она содержала материалы суда над Максимом Греком, известнейшим ученым-книжником первой половины XVI столетия. Рукопись оказалась единственным полным списком этих материалов, а ее комментарии, позднее написанные Покровским, перевернули многие представления об общественно-политической борьбе в царствование Василия III. Так, с самого начала в Сибири обозначился основной принцип работы ученого: максимально адекватное издание источников сопровождалось непременным, подробнейшим их исследованием.

За многие годы в ходе археографических экспедиций делались и другие открытия, но главное из них – существование неизвестного ранее феномена – огромного пласта народной урало-сибирской письменной традиции. Сотни крестьянских сочинений XVIII-XX веков дали исследователям представления о народном сознании того времени.

Эти проблемы на долгие годы стали центральными для круга интересов Покровского. В Новосибирске в 1974 году увидела свет его монография «Антифеодальный протест урало-сибирских крестьян-старообрядцев в XVIII в.». Кстати, в 70-е годы такие темы не особенно приветствовались, и Покровскому с учениками долгое время приходилось испытывать это на себе. Однако монография опять изменила царившие в среде историков представления. Отныне исследование системы взглядов и убеждений русского крестьянства пошло по новому направлению.

С тех пор издано множество статей и публикаций. Покровский стал одним из авторов итоговых коллективных монографий «Очерки русской литературы Сибири», «Крестьянство Сибири в эпоху феодализма» и т. п. Очерки «Путешествие за редкими книгами» издавались дважды (в 1984 и 1988 годах). Именно эта книжка увлекательно рассказывает об археографических экспедициях самому широкому кругу читателей. Покровский сумел рассказать о том, как шел поиск старых рукописей, о встречах с удивительными людьми, вопреки всему сохранявшими древние книги, об их порой трагических судьбах. И поиск всегда сопровождался исследованиями.

Результат работы Покровского в Сибири – создание школы археографов и источниковедов. Ученики Николая Николаевича работают в Новосибирске,  Екатеринбурге, Хабаровске, Санкт-Петербурге…

Как писал академик Дмитрий Сергеевич Лихачев в предисловии к «Путешествию за редкими книгами», археографам приходится заниматься всем – от изучения почерков и водяных знаков на бумаге до истории широких общественных движений, переселений масс народа в поисках своеобразного крестьянского рая – Беловодского царства, утопии, которая захватывала мечты тысяч и тысяч. Археографы вступают в контакт со всеми, ибо книга – это и есть все. Она – как бы микрокосмос, отражает большой мир, во всяком случае, все представления человека о мире. И археографы, занимающиеся рукописной книгой, так или иначе, сталкиваются со всем миром в представлениях людей, создающих книгу.

Только с первого взгляда археография кажется узкой дисциплиной. На самом же деле нет шире этой науки, и пространства ее соприкосновения с другими науками – самые обширные. На основе работ сибирских археографов уже создана сейчас история раннего этапа сибирской литературы, история сибирского крестьянства, созданы многочисленные описания рукописных книжных богатств Сибири, создана история сибирского летописания, начато издание сибирских летописей.

Во второй половине 80-х, когда была завершена коллективная работа над первым томом истории сибирского крестьянства (Покровский ее координировал), внимание ученого привлек Томск, точнее, «миры» XVII века. Листы столбцов томского следствия казались безнадежно перепутанными. Н. Н. Покровский тщательно разложил их заново и «подарил» историкам богатейший материал о народном сознании сибиряков того времени: каким виделся идеал государя, что знали люди о собственных правах и смысле государственного управления Сибирью, как строили взаимоотношения с центральной властью.

90-е годы переключили внимание ученого на ХХ век. Как любит подчеркивать сам Николай Николаевич, его увлечение новейшей историей началось еще на заре научной деятельности:

«К концу аспирантуры, году в 54-м, один из моих руководителей предложил мне сделать справочник по мемуарной литературе, по воспоминаниям деятелей ХХ века, которые только выходили из спецхрана. И я выпустил такой справочник (к нему подключился еще один мой коллега). Правда, когда он увидел свет, я уже был вне поля зрения, и он вышел без моего имени. Тем не менее, именно с истории ХХ века я начал научную деятельност»ь.

За радужные надежды молодости пришлось тяжело расплатиться. Но, как только началось рассекречивание закрытых источников по советскому периоду, как только появилась возможность пользоваться материалами так называемого Архива Президента России, Покровский вернулся к «своему» веку.

Ему, одному из первых, удалось поработать со сравнительно небольшим, но очень ценным архивом – фондом Политбюро. Тогда и возникла идея начать систематическое издание главных документов, без которых историю нашей страны понять невозможно. Стенограммы заседаний Политбюро велись далеко не всегда, и их дошло очень мало. Дошли протоколы. И к ним, как их стали называть, тематические дела – то есть документы, подобранные на эту тему. Эти тематические дела вместе с протоколами дают чрезвычайно много.

Когда вдруг открылась совершенно новая история нашей страны, в обществе возникло недоверие к историкам этого общества. Ведь все оказалось иначе… Недоверие понятно и объяснимо – историков стали обвинять в лакировке действительности (до этого их обвиняли в очернительстве). Отчасти поэтому исследователи и решили главные документы печатать целиком, без пропусков. Так родилась серия под названием «Архивы Кремля».

Авторы попытались возродить строгое отношение к документу. Для начала Покровский выбрал четыре тематических дела Политбюро, которые замыкали собой одну конкретную тему – выработку отношения главного штаба Компартии к церкви и вообще религии. Это план Ленина и Троцкого начала 1922-го года по быстрому разгрому церкви, ее расколу… Частично это удалось – возникла обновленческая церковь, которую активно поддерживала Лубянка.

Эти документы производили шоковое впечатление даже на видавших виды историков. Четыре года работы! Результат – два тома (вышедших в свет в 1997 и 1998 годах), 70 печатных листов. Вместе с молодым соавтором С. Петровым подготовлено настоящее исследование: обобщение материалов, комментарий, детальный анализ черновиков и копий документов, пометок на них (дат, почерков, подписей и т. д.). Ученым удалось главное – выяснить истинных авторов и вдохновителей новой церковной политики, мотивы и механизмы ее осуществления.

В каждом листе каждого документа нет ни одной буквы купюр или пропусков. Источниковеды публиковали четкие и ясные инструкции Троцкого о том, как организовать под видом изъятия церковных ценностей в пользу голодающих фактический разгром церкви. Опубликовали его же инструкции о том, что, сдирая с икон богатые ризы (практически грабя веками накопленные художественные ценности), проводящие эту операцию должны снимать шапки, ни в коем случае не плевать и так далее. Опубликованы и все цифровые данные об итогах кампании. Оказалось, что в казну собрали то ли сотую, то ли тысячную часть того, что ожидали. Основное разграбили. Вместо нескольких миллиардов золотых рублей собрали 4,6 миллиона. Из них на миллион было куплено продуктов голодающим, основная же часть ушла на организацию самой кампании… Все это вошло в первый том.

Во второй том вошли другие документы из других архивов, других фондов: Совета народных комиссаров, ВЦИК, Лубянки и так далее. Здесь исследователи уже выбирали такие источники, которые могли бы помочь понять первый том. Они пытались показать все возможные направления акции. Есть весьма обширные документы: например, несколько информационных сводок о ходе кампании на местах. Подобные сводки были, кстати, ежедневными, ежемесячными, полугодовыми и так далее. Такая информация есть и по Сибири, и даже по Новониколаевску. Как, например, обновленцы захватывали собор Александра Невского… Здесь же представлена инструкция ГПУ, как организовать обновленческую церковь. Давным-давно в России знали, что эта церковь была организована Лубянкой, но вот как — не знали. А тут, пожалуйста, – очень четкие политические директивы Троцкого, где он прямо говорит, что сегодня новая церковь нам поможет разгромить тихоновцев, а завтра мы разгромим их самих…

После колоссальной работы Николаю Николаевичу неоднократно приходилось выступать с докладами и статьями перед разными аудиториями, разъясняя методы анализа источников. Ему не раз приходилось наглядно иллюстрировать, к какому количеству ошибок приводят небрежность и невнимание к ним. Десятки скорых изданий рассекреченных материалов ХХ века это наглядно показали.

В советских архивах многократно проводили чистки, но подавляющее большинство самых острых документов при этом не уничтожали. Сталин не уничтожил даже так называемое завещание Ленина с весьма нелестной собственной характеристикой. Он убрал его в особый сейф, но не уничтожил. Многие документы перепрятывали в другие места. Подлинники заменяли копиями. Даже в архиве Политбюро – огромное количество копий. Частично это можно объяснить тем, что все, например, ленинские документы собирали в одном месте, и если в архиве Политбюро встречался документ, подписанный рукой Ленина, его заменяли копией. Было несколько архивных волн – чисток. Именно поэтому так трудно работать с источниками советского времени.

Но именно поэтому они наиболее интересны. Черновые протоколы заседаний Политбюро, например, «непричесанные», они хорошо демонстрируют борьбу мнений. По почерку видно, что пишет Троцкий и как ему возражает, положим, Молотов. На беловых же протоколах все уже сглажено.

К счастью, «учителя» Николая Николаевича Покровского, крупнейшие историки начала и середины века, которые под напором политических обстоятельств занялись средневековьем, сумели разработать для медиевистики (наука по средним векам) четкие, хорошо продуманные методики использования источников. Их можно применять и к источникам современным.

Есть для историков сейчас и еще один плюс. В первые годы перестройки многие документы копировались иностранцами, и совершенно засекретить все заново невозможно. Николай Николаевич принимал активное участие в проекте Гуверовского института и старался способствовать большому проекту микрофильмирования огромного массива наших документов. Было сделано восемь миллионов кадров в Центральных архивах, и один миллион, по условиям, находится в Новосибирске. Так что историкам теперь есть над чем работать. Когда документ опубликован, открыт, гораздо труднее допустить откат назад в чьих-либо политических интересах. История без документов легковесна, тенденциозна. Без них гуманитарии превращаются только в служителей власти.

Как говорит сам ученый, для тоталитарной системы отсутствие контроля над своим прошлым смерти подобно. Тоталитарное общество обязательно будет выстраивать свое прошлое, свою легенду по определенной системе. Н. Эйдельман даже проводил исследование, сколько же лет история в России засекречена, истинная история, та, которой боится власть. Получилось, что почти 100 лет. Потом стало немножко поменьше – около 70. Конечно, определенная тенденциозность была всегда – еще при Иване Грозном историю старались представить удобным для царя образом. Но все же соблюдались рамки. Масштабы фальсификации истории в ХХ веке стали побольше.

Первый труд из серии «Архивы Кремля» был завершен, но на очереди встала работа, подводящая итог 35 годам напряженной археографической деятельности – издание памятников духовной литературы староверов Урала, Сибири и Дальнего Востока. Возглавив научный коллектив, Покровский сам подготовил и откомментировал более 10 печатных листов сочинений XVIII-XX веков. Родословия, нормативные материалы старообрядческих соборов, поучения, богословская полемика, художественное творчество – вот неполный итог того археографического открытия Сибири, которое началось в 1965 году. («Духовная литература староверов востока России» увидела свет в 1999 году).

Казалось бы, что такое история? Дела давно минувших дней… Это просто интересно, не более того… Оказывается, истории по-настоящему можно бояться. В 2000 году Николай Николаевич издал монографию своего отца Николая Ильича, посвященную народно-освободительной борьбе народов Северо-Восточного Кавказа в первой половине XIX века. Эта работа с 1935 (!) года скиталась по издательствам – ее неоднократно брали к выпуску, но в последний момент так и не решались издать. Слишком «неудобными» оказывались исследования. Когда исторический труд настоящий, он не работает на злобу дня, не служит существующему режиму. И это кажется опасным.

Покровский убежден:

"Когда наступил перелом, многие историки попытались сразу же на него отреагировать. И наметились два тупиковых, как я убежден, направления. Одно состоит в том, чтобы на старой, то есть крайне ограниченной, источниковой базе быстренько опубликовать свою работу и попытаться переписать историю, просто поменяв знаки.

Столь же бесперспективно и второе направление – подретушировать старое с помощью модных терминов. Тем более, что историки КПСС оставили много заготовок, и некоторым они дают возможность быстренько защититься, как-то заявить о себе. Но общеизвестно: в науке подлинно новые теории и обобщения появляются только на новом материале большого массива источников. И сейчас успех историков как раз зависит от этого – освоения огромного нового массива архивных документов, которые стали доступными".

Можно написать еще много слов о важности исторического сознания, о необходимости учиться на собственных ошибках, об осознании уроков прошлого – все это важно и нужно стране, нации, народу… Не дело историка говорить нам эти слова. Его дело – оставить максимально верную историю. А уж извлекать уроки придется самостоятельно. Было бы из чего!

И напоследок один маленький, теперь тоже «исторический» факт. В мае 2002 года Николаю Николаевичу Покровскому Патриарх Московский и Всея Руси Алексий II вручил орден русской православной церкви во имя святителя Макария, митрополита Московского «За духовное просвещение»…

Автор: 

Афанасьева Татьяна Борисовна