Ее созвали Николай Копосов (доктор философских наук, кандидат исторических наук, декан Смольного института свободных искусств и наук Санкт-Петербургского государственного университета) и Дмитрий Дубровский (кандидат исторических наук, директор программы «Права человека» Смольного института свободных искусств и наук, СПбГУ).

На пресс-конференции выступили представители петербургской исторической школы разных поколений, преподаватели и ученые, юристы, представители общественных организаций. Поводом для нее стали последние инициативы властей по «корректировке» отечественной истории - указ Дмитрия Медведева N 549 от 15 мая 2009 года "О Комиссии при Президенте Российской Федерации по противодействию попыткам фальсификации истории в ущерб интересам России" и Проект Федерального закона «О противодействии реабилитации в новых независимых государствах на территории бывшего Союза ССР нацизма, нацистских преступников и их пособников». В обсуждениях эти документы были объединены, несмотря на возражения некоторых выступавших.

«Идея о том, что существует абсолютное, объективное, и, главное, раз и навсегда зафиксированное историческое прошлое, представляется многим — в том числе и профессиональным историкам — довольно наивной. Ситуация, в которой решение о том, что считать исторической истиной, становится уделом государства, а нарушение единообразия в интерпретации советской истории предлагается рассматривать как уголовное преступление, вызывает у современных ученых, как минимум, удивление. Развитие подобных тенденций может привести не только к существенному ограничению академических прав и свобод, но и концу открытой дискуссии о советском прошлом, так необходимой для развития российской демократии» - пишут организаторы в пресс-релизе.

В качестве ответных инициатив, которые граждане могли бы противопоставить новым трендам властей, было предложено учреждение российского отделения международного общества «За свободу истории», созданного во Франции шесть лет назад по инициативе  Пьера Нора (подробно эту идею Николай Копосов изложил в передаче радио «Свобода» 27 мая) и призыв активнее высказываться, подобно тем же французским интеллектуалам. Николай Копосов представил также проект открытого письма академического сообщества, обеспокоенного, подрывом престижа российской исторической науки. Письмо сначала было опубликовано на новом сайте «ПамятьОбразованиеПолитика» и на сайте Полит.ру. Оно открыто для подписания. Подписи нужно посылать по электронному адресу: liberte_histoire@mail.ru

Пресс-конференцию вел Михаил Асварищ. На пресс-конференции выступили Лев Самуилович Клейн (доктор исторических наук, профессор), Яков Аркадьевич Гордин (историк, писатель, соредактор журнала «Звезда»), Александр Михайлович Семенов (PhD (History), редактор международного журнала «Ab Imperio»), Александр Юльевич Даниэль (историк, член Правления Международного общества «Мемориал», Mосква), Юрий Маркович Шмидт(адвокат, правозащитник, руководитель Российского комитета международной организации «Адвокаты в защиту прав человека»), Борис Павлович Пустынцев (председатель общественной правозащитной организации «Гражданский контроль», бывший политзаключенный), Артемий Владимирович Магун (Ph.D. (политология), доцент факультета политических наук и социологии, ЕУ СПб).

Стенограмма пресс-конференции (публикуется с небольшими сокращениями).

Николай Копосов… Мне представляется что и закон, комиссия в итоге имеют мощную внутри-российскую направленность. Происходит, по-моему, некоторая подмена понятий.

Дело в том, что борьба с нацизмом является в высшей степени благородной задачей. Борьба с последствиями и проявлениями любой тоталитарной системы и тоталитарной идеологии является в высшей степени достойной задачей. Но совершенно странной выглядит попытка представить в качестве места, где происходят наиболее заметные рецидивы этой тоталитарной идеологии в общем и целом более демократические, чем Россия, государства, государства Восточной Европы, в частности, бывшие советские республики. Мне кажется. И многие эксперты уже высказывали такую точку Зрения, что вот эта внешнеполитическая направленность закона, пытающаяся свалить, что называется, ответственность с больной головы на здоровую. Нет вполне здоровых голов в современной политике, но все-таки с более больной головы на менее больную голову – что является прикрытием некоторой внутриполитической ориентации, как это часто бывает. И вот эта внутриполитическая ориентация вызывает наши опасения. Эти опасения становятся, на наш взгляд, особенно основательными на фоне той многолетней политики, которую трудно назвать иначе, как фальсификация истории, которую проводит современная российская власть. Может быть, эта фальсификация направляется у кого-то и благими намерениями. У кого-то, наверное, менее благими, для кого-то это чистый инструмент политической манипуляции, у кого-то в это инвестируются некоторые идеалы, не будем об этом спорить. Естественно, мы не против того, чтобы у кого угодно были какие угодно взгляды кроме тех, которые являются прямыми призывами к насилию, призывами к геноциду и повторению того страшного, что имело место в недавнем прошлом многих народов и мира. Но за вот этим исключением, разумеется, все люди имеют право иметь свои взгляды и их излагать. Что у нас вызывает опасение, это то, что вот этот нынешний раунд идеологического развития постсоветской власти может непосредственно привести к самым прямым и законодательным ограничениям свободы слова и научных исследований. Свобода слова и научных исследований у нас гарантирована Конституцией, это одна из основ демократического общества. И на наш взгляд, демократическая общественность и историческая профессия в том числе, разумеется, должна в данном случае выступить с заявлениями, требующими того, чтобы какие бы меры не принимались, а их, безусловно, надо принимать, против рецидивов нацистской идеологии и возврата тоталитарного прошлого. При этом строго соблюдались бы демократические свободы, при этом бы строго соблюдалась независимость научной сферы в том числе. И мы хотели бы обратиться с открытым письмом ко всем тем, кто принимает политические решения в нашей стране, кто высказывается по общественным проблемам, с заявлением о нашей гражданской позиции по этому вопросу. Эта позиция примерно такова, как ее сейчас попытался охарактеризовать. В письме она сформулирована, мне кажется, боле развернуто и более точно. Это не единственное письмо. Появились письма другого рода. Например, появилось заявление «Мемориала», о котором сегодня, наверное, тоже будет говориться. С сегодняшнего момента мы начинаем кампанию сбора подписей под этим открытым письмом.

Лев Самуилович Клейн (доктор исторических наук, профессор, глава петербургской археологической школы): Николай Евгеньевич сделал важное дело, собрав всех нас для обсуждения последних государственных актов, касающихся истории. И это его огромная заслуга.

Николай Копосов: Не моя личная. Здесь нас много работало…

Л.С. Клейн: Но предложенный документ не совсем меня устраивает. Он, как мне кажется, не соответствует ситуации. В нынешнем виде (Н.Е.Копосов представил 28 мая «Проект открытого обращения» - Ред.) в нем есть два существенных недостатка.

Во-первых, он написан вялым языком, непонятным власти и народу. Предпринятые администрацией Президента и явно одобренные Президентом акты, как пишется, «внушают опасения, что будет предпринята попытка ограничить свободу слова…» Вам сказано ясно: вы – наши псы, к ноге! Вы – быдло и дерьмо – писать то, что нам нужно, иначе пшли вон, заменим вас комиссарами из «Наших», а то и обзовем «фальсификаторами», то есть мошенниками, и бросим в кутузку на одни нары с Ходорковским. Вот что вам сказано. Вам дали по морде, а вы говорите: «Внушает… подозрения…». Власть этого языка не понимает. Вот когда тысячи пенсионеров вышли на улицы, закон об отмене льгот сразу стали менять. Поэтому одуматься по поводу этих глупостей власть сможет только в том случае, если услышит решительное возражение, и если возражающих будет очень много. Если нет, то народ заслуживает тех властителей, которых имеет.

Во-вторых, Николай Евгеньевич, начитавшись модных французских дурачков-конструктивистов, типа Мишеля Фуко (общий хохот в зале)…

Реплика: Тоже фальсификаторы.

Л.С.Клейн: … Вы склонны думать, что исторической реальности нет, что это наивное представление 19 века, что все в истории – «наши конструкции», что история ооочень несовершенная наука, как это тут и сказано. А проще сказать, вовсе не наука, поэтому ставить вопрос о фальсификациях вообще смешно. Потому что все гипотетично, и нужна свобода гипотез. Это лишь льет воду на мельницу авторов этих законодательных инициатив. Если все – гипотезы, то тогда у власти есть основание считать, что ее гипотезы лучше других. Хотя бы потому, что за ними авторитет власти, авторитет государства, патриотизм и единство нации. Нет, Николай Евгеньевич, история – наука. Есть твердые исторические факты. Есть выводы, которые никогда не будут опровергнуты. В истории есть твердое ядро, вокруг которого есть некоторая зона недостоверности, поскольку это наука, и она имеет дело с еще непознанным. И есть оценки значения, которые могут быть разными. Значит, есть и ошибочные утверждения, как нормальные – естественные, так и намеренные – то есть фальсификации. «Протоколы сионских мудрецов» и «Велесова книга» - доказанные фальшивки. И это никогда, понимаете, никогда ни при каких условиях, не может быть опровергнуто. Никого научного спора тут не может быть.

Беда не в том, что комиссия по фальсификациям беспредметна, а в том. Что фальсификация большей частью исходит из власти. В ее интересах. Беда в том, что комиссия составлена, в основном, из чиновников и генералов-силовиков. Что «держи вора!» громче всех кричит кто?.. Ну и беда кончено, в том, что под ведение комиссии попадет уйма спорных вопросов, в которых комиссия постарается пресечь спор везде, где этого пожелает власть. То есть это средство заткнуть рты всем неугодным власти. В этом смысле комиссия неконституционна. Нужно отправить обращение в Конституционный суд. Но он теперь назначается властью, независимый суд исчез. Может быть, выразить резкий протест и добиваться, чтобы он стал массовым. 

Юрий Маркович Шмидт, адвокат, правозащитник, руководитель Российского комитета международной организации "Адвокаты в защиту прав человека" говорил об упоминаемом Проекте ФЗ «О противодействии реабилитации в новых независимых государствах на территории бывшего Союза ССР»:  По поводу того, насколько это логично, пусть судят другие. Но если бы мы имели дело с тем, что было бы похоже на нормальный законопроект, и что грозит после небольших доработок превратиться в закон, мне было бы значительно проще. У меня этот документ в распечатке с сайта Регнум.ру, где он был опубликован 20 апреля. А кто-нибудь видел его на сайте Государственной Думы в качестве законопроекта? (на сайте ГД РФ законопроект найти не удалось – Т.К.) Когда проект вносится официально, то он обязательно попадает в раздел законопроектов на сайте Государственной Думы. Мне все-таки кажется, что такое безобразие (я имею ввиду не идеологическую суть, она вполне может пройти и быть принятой большинством голосов) по технике написания – это все-таки даже для нашей Думы ниже всякой критики. Вероятно появление этого указа и появление этого законопроекта очень во время случилось. Когда в стране кризис, общественные интересы разумно направить на какие-то проблемы, которые отвлекают от действительно насущных дел. И сегодня забывая о том, что по большому счету волнует людей и должно волновать людей, и должно волновать власть, нам подбрасывают один за другим какие-то сомнительного рода темы для того, чтобы наши силы ушли на обсуждения этих пустышек. Правильно сказал Лев Самуилович, когда тысячи пенсионеров вышли на улицы, протестуя против наступления на их права, власть заколебалась и пошли на попятную. У меня почему-то есть большое сомнение в том, что тысячи историков и юристов выйдут на улицу, протестуя против этого так называемого «законопроекта».

Как уже говорилось, цель этого законопроекта во внутренней ориентации, несмотря на название. Фактически это ориентировано на нас, на ученых и практиков внутри Российской Федерации. Это, конечно. так, и то же время не так. Мы все знаем о том, что многие события «в новых независимых государствах на территории бывшего Союза ССР», весьма раздражают нашу власть. Известно, какие вещи служат внешним поводом, а какие являются глубинными причинами. Как внешний повод используется перенос памятника – фактически наши претензии к Эстонии состоят совершенно в другом. Так же как и к Украине и ко многим другим государствам.

Должен сказать, что когда я прочел одно название этого проекта, у меня как у юриста возник первый вопрос: как любопытно определен субъект этого закона. Понятие субъекта закона является чисто правовым. В уголовном праве есть понятие «субъекта преступления» как необходимого элемента состава преступления. По общему правилу субъектом преступления на территории РФ могут быть все: граждане РФ, лица без гражданства, граждане иностранного государства, то есть практически все люди. Бывают специальные субъекты – лица, которые могут совершить преступление в силу должностного положения, есть раздел «Должностные преступления», там специальный субъект. Воинские преступления – это военнослужащие. Нарушение правил вождения транспорта – человек, который сидит за рулем имеет специальное удостоверение или, не имея его, по факту управляет транспортным средством. Здесь субъекты ответственности выделены весьма странно – повторю, «в новых независимых государствах на территории бывшего Союза ССР». Прошу прощения, а чем на сегодняшний день Латвия и Литва отличаются от Польши? Только тем, что Польша была оккупирована, но не вошла в состав СССР, а Литва и Латвия были оккупированы в том же самом году и включены в состав СССР. То есть пропаганда нацизма на территории Польши или Чехии нас мало волнует, а в Латвии и Эстонии это нас почему-то так сильно возбудило, что подвигло даже на законотворческую деятельность. В этом проявляются откровенные имперские веяния: мы, выходит, до сих пор продолжаем считать, что те, кто когда-то входил в состав Империи, это еще в значительной степени наши сателлиты, и мы можем командовать ими и распоряжаться так, как мы этого не можем делать в отношении других, хотя очень бы хотелось прибрать к рукам всех.

Далее я остановлюсь на двух моментах, имеющих, с моей точки зрения, принципиальное значение. Это вопрос о мерах применяемых в отношении как независимых государств, бывших республик Союза ССР, так и в так и «физических лиц, осуществляющих соответствующую деятельность». И вот тут меня, конечно, восхищает формулировка. Ответственности подлежат физические лица, осуществляющие подобную деятельность не только на территории РФ. К этому закону еще необходимы уголовный и административный законы, содержащие соответствующие санкции. Если иностранный гражданин будет заниматься этой деятельностью внутри РФ, то общему правилу он вполне может являться субъектом ответственности уголовной или административной. Но тут речь идет также и о совершении «вне пределов РФ деяний по реабилитации…» (тут я сокращаю в пересказе), эти лица могут быть привлечены в установленном законодательством в РФ порядке». Вот это нонсенс совершенно уникальный. И хотя я посмотрел из числа присланных мне ссылок на публикации в Интернете комментарии самого известного в нашей стране правоведа господина Кучерены, который со ссылкой на 12 статью УК РФ доказывал, что вполне возможно привлекать к ответственности за преступления против России иностранными гражданами и вне пределов РФ. Я к этому могу добавить только одно: такие вещи возможны в случае, если деяния, совершаемые этими людьми, являются преступлениями и на территории тех государств, в которых они совершаются.

Александр Юльевич Даниэль, историк, член Правления Международного
общества «Мемориал»: Здесь сразу пошел разговор о двух сюжетах. Один сюжет – это комиссия по фальсификациям (давайте, я буду ее так коротко называть). А второй сюжет – это законопроект то ли внесенный, то ли не внесенный в Государственную Думу «Единой Россией». Понятно, что эти два события более чем взаимосвязаны, тем не менее я буду говорить о них чуть-чуть раздельно. Что касается комиссии, «Мемориал» принял несколько дней назад заявление, связанное с созданием этой комиссии, я не буду его пересказывать. Мне радостно, что все выступавшие до меня отметили одну важную особенность этой комиссии, ее создание, по всей видимости (я скажу осторожно) антиконституционно. Но в деятельности этой комиссии, несмотря на то, что сам указ сформулирован аккуратно, особенно положение об этой комиссии, есть продвижение государственной идеологии. А государственная идеология в нашей стране прямо запрещена статьей 13 Конституции Российской Федерации.

Казалось бы, закон (пока еще законопроект) страшнее. Потому что, черт его знает, станет законом, по нему еще кого-то сажать начнут или пытаться сажать. С другой стороны, комиссия. Несмотря на то, что положение о комиссии сформулировано очень расплывчато – «давать рекомендации», «обращать внимание», «производить мониторинг» и т.д., она может, на самом деле, очень многое сделать в одной сфере – в сфере образования. И прежде всего образования в средней школе. Может оказаться, что новые учебники и методические пособия и прочее, которые уже приготовлены, уже внедряются или готовятся – недаром же министр образования вошел в эту комиссию – эта комиссия запросто может установить жесткий государственный контроль над содержание курсов общественных наук, в том числе истории, в средних школах Российской Федерации. Вот это, по-моему, главная опасность.

Чтобы понимать, что это за опасность, и как она соотносится с вопросом фальсификации истории, могу привести в пример разговор, который состоялся примерно год назад на одном русско-немецком семинаре при мне. Это был семинар, в котором участвовали разные российские историки, в том числе профессор Высшей школы экономики Леонид Поляков, один из главных авторов идеологического запроса в преподавании общественных наук. Когда мы все горячо спорили с концепцией методического пособия Филиппова и о том, что же будет со школьным курсом истории. Концепция профессора Полякова заключалась в следующем: мы хотим дать нашим детям счастливое прошлое. В кулуарах это звучало так: «Если мы им расскажем правду, они все начнут колоться и уезжать за границу». Я не думаю, что он был искренен в этих своих опасениях, тем не менее такие аргументы выставлялись. На дискуссии он выставил еще один дополнительный аргумент, он сказал: «Да что вы так волнуетесь? Ведь мы внедряем эти новые курсы только в массовой школе, а в этих ваших лицеях, гимназиях, пожалуйста, рассказывайте им всю правду. Пусть 7% населения России знают историю – пожалуйста». У наших иностранных коллег глаза на лоб полезли. Даже не от того, что он так думает, а от того, что профессор может открыто говорить на семинаре подобные вещи.

Яков Аркадьевич Гордин, историк, писатель, соредактор журнала «Звезда»: Во-первых, надо понять, для чего мы здесь собрались. Первое – это проект обращения. Второе – просто поделиться своей взволнованностью. Меня несколько удивило то, что говорил Лев Самуилович Клейн. Радикализм – это очень хорошо, но в том случае, если он не превращает нас в нелепые фигуры. Чтобы разговаривать с позиции силы, как вы предлагаете, нужно иметь некую силу. Юрий Маркович уже говорил о параллели тысяч пенсионеров и сообщества историков. Если мы предложим текст такого рода, боюсь, мы будем выглядеть довольно смешно. Историки, действительно, на улицу не выйдут. И я думаю, что количество подписавших такие письма будет значительно меньше, чем количество подписантов к 1968 году. Их набралось тогда около двух тысяч – это достаточно много. Ничего похожего сейчас не произойдет. Поэтому я не думаю, что текст, который предлагается, произведет сильное впечатление, но, во всяком случае, он выразит определенную точку зрения. И в этом его функция.

Теперь что касается этой замечательной комиссии. Все опасности, о которых говорил коллега Даниэль, видны, но сама по себе комиссия внутренне противоречива. Мне не очень понятно, как в ней сочетаются Сванидзе с его «Историческими хрониками» и начальник Генерального штаба, исповедующий абсолютно противоположную точку зрения? И каким образом они будут вырабатывать пожелания и рекомендации?.. Очевидно, это будет диктат 24 чиновников из 28-ми ее членов. И вот об этом, мне кажется, тоже имело бы смысл написать – речь идет о глубоко непрофессиональном подходе. Люди, не имеющие никакого отношения к исторической науке призваны, как в «добрые старые времена», решать вопросы истории. Когда-то партийный работник именно потому, что он партийный работник, знал все лучше, чем любой специалист, так и теперь, стало быть, чиновник высокого ранга должен знать, что в истории хорошо, а что плохо лучше, чем сами историки. Если бы комиссия в значительной степени состояла из историков, это тоже было бы достаточно опасная и, действительно антиконституционная акция, но в этом был бы некий смысл. Здесь смысл достаточно абсурдного характера. Понимаете, выходят ведь тексты, которые реально фальсифицируют историю. В №4 за этот год журнала «Национальная оборона» (к вопросу о начальнике Генерального штаба) опубликована большая статья «Берия – упущенный шанс России», где говорится о гениальности товарища Сталина и высоких и нереализованных в значительной степени талантах его ближайшего соратника. Созданная комиссия может обратить на это внимание как на фальсификацию истории? Или она будет заниматься определением победителя во Второй мировой войне?

Что любопытно, в комиссию включен В.С. Христофоров, генерал-лейтенант, начальник Управления регистрации и архивных фондов ФСБ России, который, надо сказать, делает очень важное дело. Я выписал себе названия изданий, в которых он так или иначе принимал участие, это сборники материалов и документов:  в 2002 году (как только он занял этот пост) - «Власть и художественная интеллигенция», «История сталинского Гулага» в 7-ми томах вместе с С.В.Мироненко, директором ГАРФ; в 2003 году  «Депортация поляков с западной Украины и Западной Белоруссии», в 2006 - «Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание», «Варшавское восстание 1944 в документах из архивов спецслужб» (2007), «"Совершенно секретно". Лубянка - Сталину о положении в стране (1922-1934 гг.)» и последнее издание, вышедшее совсем недавно "Очистим Россию надолго…" Репрессии против инакомыслящих. Конец 1921 - начало 1923 г.: Документы» (2008). Я не вижу логики: комиссии вообще-то надо начинать с него. Он один из тех кто делает очень важное и серьезное дело, которое противоречит нарастающей тенденции. Что будет происходить внутри самой комиссии таким образом? Как будут сочетаться серьезная работа с архивными документами и истерические поиски определения рамок «фальсификации»? Потому что отличить фальсификацию от интерпретации, которая неизбежна в исторической науке (тут я не совсем согласен с Львом Самуиловичем по поводу «твердости» и незыблемости законов науки истории). Я опасаюсь того, что своими благими намерениями власть опять загнала себя в ловушку, и вылиться это все может в чисто полицейскую работу. Причем работу в высшей степени неквалифицированную. Когда я об этом узнал, я сразу вспомнил замечательный пример. Александр Христофорович Бенкендорф по поводу философического письма Чаадаева сказал замечательную фразу (это ее перевод с французского): «Прошедшее России было удивительно, ее настоящее более чем великолепно; что же касается будущего, то оно выше всего, что может нарисовать себе самое смелое воображение. Вот точка зрения, с которой русская история должна быть рассматриваема и писана».

Если цель комиссии – «счастливое прошлое для наших детей», то есть безудержная фальсификация истории, - то все в порядке. Если все-таки власть более трезва, чем мы можем себе представить по этой акции, то она окажется в очень трудном положении. Да и мы тоже.      

Борис Павлович Пустынцев, председатель правозащитной организации «Гражданский контроль»: Николай Евгеньевич. Я гораздо менее критично отношусь к Вашему проекту чем Лев Самуилович. Хотя отдельные фразы у меня тоже вызывали недоумение. Например, «история – это наука, пусть и несовершенная». Я задался вопросом: что же такое «совершенная наука»? Ответа я не нашел. Главное не в этом. Спасибо, что вы нас всех здесь собрали. Нас здесь всех объединяет хотя бы то, что мы не понимаем, что такое «фальсификация истории в ущерб интересам России». Я, например, убежден, что отрицание факта массового злодейского убийства войсками НКВД СССР в 1940 году военнопленных поляков есть фальсификация именно в ущерб интересам России. И что признание этого факта и открытие всех соответствующих архивных документов, в том числе материалов следственного дела Военной прокуратуры послужат интересам России, повысят имидж нашей страны в глазах цивилизованного мира. Для меня очевидно, что данная точка зрения кардинально расходится с представлениями об этой трагедии инициаторов обсуждаемого законопроекта и создания этой комиссии. Но ведь именно они берут на себя наглость формулировать то, в чем заключаются интересы России, в том числе от нашего с вами имени. Я уже не говорю о том, насколько это оскорбительно для профессиональных историков – об этом много было сказано.

Давайте не будем питать иллюзии: массовой поддержки предполагаемая здесь акция конечно же не получит. Тем не менее нам необходимо найти формы публичного дистанцирования от этих инициатив. Ссылка на опыт Франции в данном случае совершенно несостоятельна, поскольку французские архивы периода Второй Мировой войны открыты, и любой исследователь может выстраивать свою концепцию событий, опираясь на фактический материал. Безусловно, существует проблема добросовестности исследователей, но она решается в условиях открытой полемики, когда все имеют равные шансы на оценку их деятельности со стороны общества и законы. Но не чиновников. Во Франции исполнительная и законодательная власть после войны принимали так называемые «мемориальные законы», чтобы разрешить раз и навсегда, как они надеялись, весьма острую для страны проблему коллаборационизма и легитимности режима маршала Петена. Это была своего рода программа денацификации, направленная на существенную часть населения, которая активно сотрудничала с гитлеровцами. Но сегодня, почти через 70 лет после окончания войны ни в одной европейской стране власти не взбредет в голову принимать новые законы, регламентирующие трактовку тех событий. После открытия соответствующих архивов для Европы эта проблема выеденного яйца.

В любом обществе всегда присутствуют любители теории заговоров и маргиналы, придерживающиеся экзотических воззрений на события прошлого и их пропагандирующие. Но предлагаемый закон направлен не на них. С его помощью наша власть пытается решить некоторые свои сиюминутные проблемы, прежде всего внешнеполитические. И опять за наш с вами счет. 

Н.Е.Копосов (уточнения по поводу французского опыта): Действительно в ряде стран существуют законы, которые как на прецедент ссылаются, в том числе авторы представленного в Госдуму закона. Действительно после войны во многих странах было запрещено оправдание нацизма, пропаганда нацизма. Но законы, запрещающие пропаганду нацизма – это одна сторона дела. В данном случае реальным прецедентом может быть то, что называется «мемориальными законами». Это два разных семейства законов, это законы, регламентирующие историческую память. Это французское ноу-хау, хотя и европейский парламент сделал жесты, свидетельствующие о том, что симпатия к такому законодательству есть у некоторых людей за пределами Франции. Первый мемориальный закон появился во Франции в 1990 году, когда было громкое дело Роббера Фориссона, лионского профессора, который отрицал существование газовых камер, он утверждал, что их существование не доказано. И для того чтобы сделать такого рода высказывания, ставящие доказанные факты под сомнение, появился первый мемориальный закон Гэсо (“Loi Gayssot”). Затем на протяжении нескольких следующих лет было принято еще три закона, которые тоже называются «мемориальными» (lois mémorielles): 1) это закон от 29 января 2001 года (“Loi du 29 janvier 2001”), признающий геноцид армян турками в 1915 году; 2) закон Тобира (“Loi Taubira”), который официально признает колонизацию преступлением против человечества; 3) сравнительно недавно принятый закон, в одной из статей которого было сказано, что в школьных учебниках во Франции должно отражаться и то позитивное, что привнесла Франция на колонизованные Францией территории (“Loi française du 23 février 2005 portant reconnaissance de la Nation et contribution nationale en faveur des Français rapatriés”). Последний закон вызвал во Франции шквал негодования, и результатом борьбы против него было создание Международной ассоциации «За свободу истории» («Liberté pour l'Histoire»), в которой сейчас состоит порядка тысячи человек, преимущественно французских, но не только историков. В их число входят наиболее известные французские историки, ее председателем сейчас является один из самых известных в мире историков, создатель уникальной концепции исторической памяти Пьер Нора. Ассоциация добилась того, что была отозвана та статья закона, предписывающего освещать в учебных программах «положительную роль французского присутствия за морем, именно в Северной Африке» (статья 4). И совсем недавно в послании председателя Национального собрания, обращенном к законодателям, было сказано, что Французский Парламент, вероятно, должен вообще воздержаться от законодательного вмешательства в урегулирование истории, что, безусловно, было победой это ассоциации.

Сейчас идея мемориальных законов, судя по бессмысленным попыткам их применения, во Франции и европейских странах оказывается  скомпрометированной. Удачная практика применения этих законов отсутствует. Были только неудачные скандалы, когда историков пытались осудить, а потом забирали свои иски обратно. При этом надо сказать, что Франция – одна из старейших демократий, это не Россия. Во Франции существует культура публичных дебатов, во Франции интеллектуалы не могут молчать и высказываются, и их, как ни странно, слушают.

Реплика из зала: И не сажают.

Н.Е.Копосов: …И не сажают. И существует институт средств массовой информации, которые высказывания интеллектуалов доносят до общества. А правительство прислушивается к соответствующим высказываниям. Плюс к тому, судейская профессия во Франции, в общем, не коррумпированная, уникально некоррумпированная судейская корпорация. В этом смысле во Франции даже небольшие отклонения от того, что можно назвать «демократическим отношением к прошлому», в общем, не очень опасны. В России все наоборот: культура дебатов отсутствует, историки молчали и очень мало высказываются по общественным проблемам. Лев Самуилович, может, слишком крепко сказал, за кого нас считает власть, но, тем не менее, к нам, действительно, не сильно прислушиваются. Ну, а про наш суд и говорить нечего, мы все следим за тем, что происходит на некоторых судебных процессах, Юрий Маркович, надежды на объективный суд у нас тоже не очень много. В этом смысле французский опыт заимствовать в России и ссылаться на него – это жульничество.

Но вместе с тем я не случайно подчеркивал внешнеполитический аспект инициативы, нельзя не признать того, что она действительно, Юрий Маркович, шокирующее бессмысленна, абсурдна. Но она и хитро просчитана, с другой стороны. Рука МИДа за этим чувствуется, мерещится. Что выставляется вперед? – Борьба с нацизмом. А кто против борьбы с нацизмом?.. и при не очень внимательном взгляде легко рассчитывать на то, что на Западе эта инициатива пройдет не очень замеченной и не особенно шокирует кого-нибудь. Просто потому, что с нацизмом надо бороться, а мемориальные законы есть и в других странах, да против них протестуют, но они есть. А то, что этот закон имеет очень существенную антидемократическую направленность внутри страны, это может быть пропущено. Я немножко посмотрел прессу: американская и английская больше вовлечены в эту проблематику, а французская пресса сравнительно безразлично отнеслась к этому закону. И в этих условиях, когда газ европейские правительства интересует больше, чем наша свобода, и их можно понять, особенно важна международная солидарность интеллектуалов. Поэтому я был очень рад на днях получить письмо от Пьера Нора.  Пьер Нора пишет о том, что во Франции мемориальные законы были признаны ошибкой, и он надеется, что в России это закончится тем же самым. 

Александр Михайлович Семенов, PhD (History), редактор международного
журнала «Ab Imperio»: Я могу быть очень краток, я разделяю опасения, высказанные здесь коллегами. По роду службы – я издаю журнал «Ab Imperio» - приходится заниматься и империей, и национализмом. Я посмотрел наши публикации, кажется. Мы можем стать предметом рассмотрения для этой комиссии. Я бы хотел указать только на один факт. Действительно, возможны разные случаи фальсификации, но в целом предложенный законопроект предлагает защиту вердикта Нюрнбергского трибунала. Среди историков существует критика т.н. нюрнбергской парадигмы, многие интересные работы связаны с отходом от этой парадигмы. Почему это происходит? Нюрнбергская парадигма была сформулирована с точки зрения преступлений войны и преступлений государственных режимов. Логика государств и великих держав там присутствует. Рафаэл Лемкин, автор термина «геноцид» (Raphael Lemkin, Axis Rule in Occupied Europe, 1943), был очень недоволен Нюрнбергским процессом именно потому, что суверенная государственная логика там присутствовала. И мне кажется, что это отражается в логике предложенного законопроекта. Нам предлагается перспектива. Которая не учитывает сложную историю региона, который можно условно обозначить как большое пограничье между центром германским и, условно говоря, центром Российской Империи. Особенно интересен казус с судами над нацистскими преступниками и их пособниками после 1945 года. Там впервые появилась во многом ложная дихотомия «коммунист» или «фашист». По которой даже если не был доказан факт сотрудничества с нацистами, но был доказан факт отсутствия сопротивления, то автоматически бинарная позиция работала в сторону осуждения как «фашиста» и как «нациста». Сложность региона надо учитывать тем более после 1989 года, когда многие из тех, которые как раз были нацистами, были реабилитированы просто в силу того, что существовала такая юридическая практика. Нужно учитывать, что в этом регионе существуют эксцессы национализма, с одной стороны. С другой, нужно помнить о том, что существует апология империи – историкам нужно работать. Говоря об этом законе нам надо принять во внимание, что это использование права и закона как дисциплинарного инструмента. Здесь есть, по поводу чего выражать гражданскую позицию. Пример Франции, может быть, не совсем удачен, пример Британии довольно интересен, когда многие фальсификации истории рассматриваются как часть процесса по дефомации. Британская процедура, о которой мало знают даже современные российские историки, могла бы стать интересной точкой для спора, дебата или формулирования позиции.  

Дмитрий Викторович Дубровский, кандидат исторических наук, директор программы
«Права человека» (Смольный институт свободных искусств и наук, СПбГУ): Есть еще одна тема, которая отражена в нашем письме и ее нельзя обойти вниманием. А именно фокус на академических правах и свободах. Наше исследование другой совсем темы «Преподавание прав человека в вузах РФ» привело нас к выводу о том, что за последние несколько лет это не просто тема немодная, но фактически закрывающая путь к карьере и реальному развитию людям, которые преподают права человека. Мне представляется, что появление такой комиссии и такого тренда в системе высшего образования станет дополнительным инструментом в руках для еще большего ограничения академических прав и свобод в современных российских университетах. Мы сегодня знаем ситуации, когда в одном из сибирских вузов запрещают проводить конференцию под названием «Ельцин и демократия». Ректор утверждает, что там есть два непопулярных слова: «демократия» и «Ельцин». Когда в одной из республик РФ кафедру уважаемого профессора за антипатриотический доклад его аспирантки под названием «Дела против России в Европейском суде» ректор снимает с ведущей и закрывает специализацию «Права человека» на несколько лет. Это происходит сегодня в демократической России, и я убежден, что такого рода примеры можно множить, и это не мною собранные примеры. Сейчас появился большой доклад о нарушении академических прав и свобод в РФ уважаемой международной организации «Ученые под угрозой» или «Ученые в беде»(SAR - Scholars at Risk Network), который очень низко оценивает уровень академических прав и свобод в нашей стране. И я уверен, что именно этот закон, если он будет принят, станет удобной плеткой для того, чтобы ограничивать реальные академические права и свободы в преподавании общественных наук в российских университетах и проведении исследований в российских научных центрах.

Артемий Владимирович Магун, Ph.D. (политология), доцент факультета политических
наук и социологии, Европейский Университет в СПб.: Два момента. Во-первых, теоретический. Как и вообще все акции нашей власти, по крайней мере, на высшем уровне, эта акция адресована Западу, и к нам с вами прямого отношения не имеет. Она будет иметь косвенные последствия для нас, но сделана она не для нас. Это, как мне представляется, сигнал дорогим Саркози, Обаме и т.д. о том, что Россия хочет вскочить на уходящий или готовый к отправлению поезд защиты Нюрнберга, и что еще важнее, защиты Ялтинской системы. Эта система, совершенно очевидно, устарела. Появились новые государства, советская гегемония разрушилась в Восточной Европе. Тем не менее признается целый ряд политических и геополитических решений, которые приняты именно тогда или вскоре после этого. Например, западная и восточная границы Польши, то, что Калининград нам принадлежит, Израиль, целый ряд моментов. Тем не менее, по причине известной асимметрии сил, известной асимметрии во владении ядерным оружием, она держится, но теряет легитимность. Поэтому совершенно естественно начинается дискуссия и в идеологическом плане по тем событиям, которые и произвели Ялтинскую систему, то есть на Западе Холокост, а у нас решили бороться с нацистскими преступниками. Спасибо Украине и Эстонии за то, что они дали такую возможность. В существующем вакууме, в отсутствие диалога о современном политическом устройстве мира, возможны только такие истерические решения, как недавняя война в Грузии и т.д. Все это никакого отношения к современной действительности не имеет, кроме отношения к легитимности и легитимации Ялтинской системы, которая, повторяю, под угрозой. Мы видим кризис вокруг Израиля, длящийся и не имеющий никаких разрешений. Мы имеем кризис в «независимых государствах на территории бывшего Союза ССР», как сказано в упоминаемом указе и т.д. Все это совершенно не вписывается в постнюрнбергский режим. При этом как бы нет ничего нового. Поэтому и преобладает единственная форма идеологической работы – чисто консервативная – нет-нет, не трогайте наше святое, а именно Нюрнберг, Холокост и осуждение нацистских преступников. И эта комиссия вписывается в наиболее ретроградный и консервативный путь, на который встал Запад. Поэтому это контрпродуктивно, даже исходя из совершенно позитивных высказываний наших лидеров.

Второе, как симптом, и как это реально будет использоваться. Я согласен со Львом Самуиловичем и с другими, - «на воре шапка горит» - это перекладывание с больной головы на здоровую. Потому что понятно: фашизм является очевидной опасностью сегодняшней России. И даже не потому, что кто-то активно исповедует нацистскую идеологию, а потому что сегодняшняя Россия – это национализирующееся государство, в котором существует авторитарный режим, которому выгодно авторитарно подчинять себе массы идеологической работой. Сама власть в этом не заинтересована, она пытается как-то амортизировать этот процесс, но все ее действия, они, наоборот. Располагают к этом. Поэтому видя реальность поднимающегося фашизма – это не только к России относится -  начинается борьба с призраками прошлого, хотя фашизм – это ситуация нашего настоящего. Как известно, у нас власть разгоняет митинги антифашистов и разрешает митинги фашистов, недавно 1 мая мы могли в этом убедиться. В стране нарастает милицейский беспредел, власть уже не хочет или не может контролировать органы внутренних дел. Любое проявление социальной активности карается, и последний случай – это Артем Лоскутов, который задержан в Новосибирске, ему подкинуты наркотики и ему грозит пять лет тюрьмы в то время, как он просто современный художник, и вся его вина в том, что он организовал демонстрацию под неполитическими лозунгами в Новосибирске. Вот что реально происходит. Это то, что левая оппозиция в Европе называла «фашизмом полиции» - вот с ним надо бороться, а не с призраками Нюрнберга. Это экран. Мы собрались и говорили, не известно, о чем, когда реальные проблемы не в этом.

Ксения Годес, руководитель пресс-клуба «Зеленая лампа»: Мне очень обидно, что такая тема привлекла так мало журналистов. Когда уже шла пресс-конференция, мои коллеги обзвонили те СМИ, которые предварительно аккредитовались, но почему-то не пришли, чтобы выяснить причину их отсутствия. Им ответили: «Это федеральная тема и на нашем региональном уровне она не решается». Эти журналисты не получили согласования в своих редакциях в Москве.

Н.Е. Копосов: Надо сказать, что отношения с братскими странами всегда были прерогативой Москвы, и в Ленинграде в последние годы советской власти просто свернули исследования по Польше,  Югославии. Они там рядом сидят, их проконтролировать всегда проще, а вас проконтролировать сложнее.

 Пост-релиз организаторов доступен на сайте «Память. Образование. Политика»

 Записала и подготовила к публикации Татьяна Косинова (Когита.ру)

Петербург, 28 мая 2009.