Оригинал статьи

Дискуссия по поводу появления имени Сталина на станции метро "Курская", совпавшая с 70-й годовщиной пакта Молотова-Риббентропа, была весьма оживленной. Однако от заметных общественных институтов с протестами против "ползучей ресталинизации" выступили всего трое: "Мемориал", "Яблоко" и Русская православная церковь (необходимо добавить, как минимум, заявление Нины Катерли и Якова Багрова и другие протесты - Когита!ру) . Священный синод по данному поводу не высказывался (пока?), но глава синодального отдела по взаимоотношениям церкви и общества протоиерей Всеволод Чаплин сделал на пресс-конференции однозначное заявление:

"В знаковых местах, символизирующих уважение к тому или иному деятелю со стороны государства и общества, не место изображениям и цитатам, относящимся к людям, которые виновны в смерти большого количества невинных людей, которые уничтожали других без обвинения и суда".

Это была отнюдь не эмоциональная реакция интеллигентного человека, узнавшего, что бывший инструктор МГК КПСС Дмитрий Гаев, оказавшийся в начальниках Московского метрополитена, начал борьбу за реконструкцию исторического облика своего хозяйства с восстановления сталинистской символики, обильно когда-то в нем присутствовавшей.

Отец Всеволод выразил мнение основного идеологического ядра церкви, церковного "мейнстрима", сформулированное еще в предыдущие годы, но четко озвученное в последние месяцы, уже в патриаршество Кирилла (Гундяева). За исключением отдельных священников-фриков на питерских и московских окраинах, рисующих иконы Сталина и размышляющих на страницах антисемитских листков о его "скрытом монашестве", правые и левые церковные интеллектуалы едины в одном - Сталин это зло, сталинизм и фашизм вполне сопоставимы.

Влиятельный консервативный протоиерей Владимир Воробьев, ректор Свято-Тихоновского гуманитарного университета и главный лоббист РПЦ в деле продвижения "основ православной культуры" в школы, в интервью официальному сайту Московской патриархии сообщает:

Сейчас, когда идеологии ХХ века, такие как коммунизм и фашизм, скомпрометировали себя, народы, потерявшие веру, быстро разлагаются. … Но в нашем народе вера сохранилась благодаря подвигу новомучеников, тех, кто в ХХ веке отстаивал веру ценой своей жизни.

Известный либеральный священник Георгий Кочетков на "белом" интернет-портале "Кредо.ру" говорит:

"Нельзя оторвать историю нацизма или итальянского фашизма от идеологического влияния советского режима, сознательного и несознательного... Неслучайно есть люди, которые считают, что вся немецко-фашистская система была в каком-то смысле плодом советского режима, антирусского и в то же время в принципе антигуманного. И уж конечно антицерковного - об этом говорить нечего... И когда статуи Ленина или Сталина где-то стоят - это пощечина общественному мнению... и истории нашей страны. А на самом деле и мировой. Это то же самое, как если бы поставили в Берлине статую фюрера, а в Италии - Муссолини, говоря: "Это наша история".

И наконец, глава отдела внешних церковных связей архиепископ Иларион (Алфеев) еще в июньском интервью светскому "Эксперту" недвусмысленно заявил, вызывая огонь на себя:

"Я считаю, что Сталин был чудовищем, духовным уродом, который создал жуткую, античеловеческую систему управления страной, построенную на лжи, насилии и терроре. Он развязал геноцид против народа своей страны и несет личную ответственность за смерть миллионов безвинных людей. В этом плане Сталин вполне сопоставим с Гитлером. Оба они принесли в этот мир столько горя, что никакими военными или политическими успехами нельзя искупить их вину перед человечеством. Нет никакой существенной разницы между Бутовским полигоном и Бухенвальдом, между ГУЛАГом и гитлеровской системой лагерей смерти".

Ни тогда, ни впоследствии официальной реакции на это заявление не было. Иначе отнеслись российские власти к посещению патриархом Кириллом в ходе его недавнего украинского турне мемориала Голодомора: президент Медведев заявил, что Кирилла на Украине обижали и что, мол, в этом одна из причин отказа Кремля направить посла в Киев. Такой "подставы" руководители Московской патриархии явно не ожидали и теперь пытаются выкрутиться из крайне невыгодной для себя ситуации: выглядеть в глазах паствы холопами российских властей, испытавшими унижение от украинцев, им никак не хочется.

Эта конфликтная ситуация высвечивает проблему роли церкви в обществе. Сколько ни показывай по телевизору благостных сюжетов о провинциальном духовенстве, сколько ни давай денег на храмы, церковь - это крупная социальная структура, которая всегда будет в первую очередь защищать свои интересы, а не исполнять пожелания чужого дяди, пусть он и называется президентом Российской Федерации. Эти интересы могут и совпадать с государственными, но могут, как в случае с прославлением Сталина, значительно с ними расходиться.

В чем же причина нынешнего упорного церковного антисталинизма? Память о репрессиях? О гибели под колесами партийно-государственной машины сотен тысяч священнослужителей и церковных активистов? О смерти миллионов прихожан от сознательно устроенного голода и преступной некомпетентности? Да, но лишь отчасти. Недаром память о преследованиях церкви в российской части РПЦ весьма избирательна: хрущевский "штурм небес" с закрытием сорока процентов церквей и посадкой по уголовным статьям десятков священнослужителей практически не вспоминается (во всяком случае, первыми лицами).

Желание сделать маленький бизнес на памяти жертв репрессий? Это теплее. Вот, например, недавно патриарх посетил Соловки и потребовал свернуть государственный музей, все восстановить и это все (то есть самое выгодное туристическое направление на Русском Севере) отдать церкви:

"В восстановлении Соловков должны принимать участие все - и государство, и бизнес, и Церковь, и просто граждане, потому что в каком-то смысле мы все в долгу у тех, кто был здесь верен Христу даже до смерти".

Понятное дело, соловецкие сидельцы 1920-х, отправленные туда в первую очередь за непризнание советской власти, были бы немало удивлены, что на их страданиях хотят заработать отъявленные сергиане, всю свою сознательную жизнь сотрудничавшие с КГБ. А еще больше были бы удивлены эсеры, меньшевики, троцкисты и прочие политические оппозиционеры, в изобилии имевшиеся в тот период на Соловках, но никак не ассоциировавшие себя с православием.

Впрочем, немалую роль в церковном антисталинизме играет и поколенческий фактор. Со смертью патриарха Алексия II - русского юноши, выросшего в обстановке послевоенного сталинского ура-патриотизма и до самой смерти избегавшего острой темы коллаборационизма (чем в годы войны занималась часть его родственников и духовных учителей, например, протоиерей Александр Киселев, ставший духовником РОА), в церкви был снят негласный запрет на обсуждение и сравнение сталинизма и фашизма, да и на антисталинскую риторику в целом. К тому же в 2000-е годы в мир иной окончательно отошло поколение священников-фронтовиков, к концу своей жизни идеализировавших времена своей молодости и неспособных, естественно, сравнивать своих товарищей по оружию с гитлеровцами (в этом весьма показательна духовная эволюция известного священника-диссидента Димитрия Дудко).

Сейчас власть в церкви берет "поколение 1989 года" - воспитывавшаяся на перестроечной прессе интеллигентная и полуинтеллигентная молодежь, пришедшая в церковь из мира неформалов, журналистов и музыкантов. Для этой среды не было сомнений в равной ответственности Гитлера и Сталина за массовые убийства граждан Европы - рок-музыканты Александр Башлачев в "Абсолютном вахтере" (1984) и Константин Кинчев в "Тоталитарном рэпе" (1990) сформулировали эти настроения абсолютно четко, и генерал Власов был для многих из них героем, бросившим перчатку тоталитарному строю. Они служили за нищенскую зарплату на бедных приходах, с энтузиазмом занимаясь восстановлением памяти о своих предшественниках, сельских батюшках, поставленных к стенке в 1937 году.

Ныне в силу возраста, наличия хоть какого-то образования и приличного практического опыта они - циники снаружи и идеалисты в душе - становятся во главе епархиальных управлений, отделов и соборов. Для них Сталин - "чудовище, духовный урод", и с этим приходится считаться даже не столь радикально настроенному патриарху.