Есть несколько смешных и досадных вещей...
Опубликовано на польском языке в сокращенном и отредактированном виде: Nowa Europa Wschodnia, 2013, № 1 (XXYII)
Писать на такую тему – дело сомнительное.
Во-первых, нет общих для всего этноса черт, есть поляки и поляки. Приятные и не особенно, добрые и не слишком, умные и не очень, веселые и наоборот – люди как люди, как в любой другой стране.
Во-вторых, у меня нет оснований для личных претензий: ни разу в Польше я не столкнулась с ненавистью к себе, как к русской; польские пограничники ничем не отличаются от украинских, немецких или финских. У меня нет бывшей свекрови-польки, как у одной моей подруги. И вслед за одним известным поэтом и журналистом я не могу сказать про поляков: «Я боюсь их: они знают, как надо». Потому что я не боюсь и знаю, что, на самом деле, не знают, а польское мессианство сегодня – миф и стереотип.
К тому же последние двадцать лет я собирала рассказы о любви, симпатии и интересе к полякам и Польше – польский миф в диссидентской версии, что намного интереснее.
Но есть несколько смешных и досадных вещей, о которых, пожалуй, можно упомянуть.
Меня смешит сарматский миф и особенно попытки современной актуализации сословно-корпоративной идеологии польской шляхты XY века. Или вы мифические пришельцы с Востока, потомки аланов (отнюдь ничего плохого не хочу сказать об осетинском народе), анархисты, живущие кланами, не сумевшие объединить завоеванные земли и в политической практике уступающие ненавистным вам скифам, - или вы западники, католики, индивидуалисты и законники. В этом смысле для меня более логичен римский миф литовской аристократии.
Иногда за традиционной польской галантностью стоит слишком большая дань протоколу, церемонии, приличиям. В угоду форме жертвуют содержанием, смысл и простая человеческая душевность ускользают. Например, довольно часто протокольность режет мое «мемориальское» ухо на акциях памяти. Очередность обращения оратора к публике диктуется данью чину: сначала уважаемые господа министр, вице-губернатор и далее по протоколу, а уж потом главные герои церемонии – комбатанты, узники Гулага. Чинопочитание и регламентированная иерархия как обратная сторона вежливости.
Например, недавно на маленькой выставке Эвы Зюлковской «Поляки в Петербурге» меня поразила несоразмерность одного портрета. Двенадцать планшетов, краткий рассказ о сотнях поляков, сделавших свой вклад в историю, науку и культуру Петербурга, живших и погибших на берегах Невы. Но внезапно одна из самых крупных фигур на одном из планшетов – бывшая губернатор Валентина Матвиенко. На фото она вместе с Людмилой Путиной и Марией Качиньской открывает в апреле 2007 года Польский дом, и стоит, заметно возвышаясь над обеими первыми леди – такой ракурс. Безусловно, это большое событие для петербургской Полонии. Эва Зюлковска объяснила, что выставка была приурочена к дням Петербурга в Кракове в мае 2012, почетным гостем на них как раз была наша вельможная дама. Ну да, она была губернатором, до этого дипломатом (но не в Польше), еще раньше комсомольским секретарем. Но где польский Петербург, а где - Матвиенко? Для многих петербуржцев подобный концептуальный акцент на чиновнице будет необъяснимым диссонансом. Ведь это даже не Анатолий Собчак, которого многие запомнили не раз лично открывавшим фестивали польского кино в Петербурге. Это было досадно и резало глаз.
Удручает меня наша похожесть. Увы, мы очень похожи своей необязательностью, ленью и неумением последовательно работать на результат. За фасадом обнаруживаются бесконечные недоделки, заплатки, хвосты. Например, в нашей теме – история репрессий, история Гулага. В Польше активно эксплуатируется политика памяти, но при этом нет научных центров, которые могли бы стать нашими (Научно-информационного центра «Мемориал», где я работаю) партнерами в проекте «Некрополь Гулага». Ищем седьмой год – нет. Ни толковых монографий о поляках в Гулаге, ни свода польских некрополей Гулага, ни программы по устной истории, сравнимой, например, с проектами литовского Центра резистенции и геноцида. Тема Гулага не раскрыта в обеих странах.
Но главная досада: мы невероятно похожи своими запросами на насилие. По нашим улицам в дни «национальных единств» ходят похожие толпы ультрас. С каждым годом все более наглые и многочисленные. Перед ними одинаковые у нас стыд и растерянность общества. 24 % - рейтинг главного польского носителя риторики вражды. Путину, нашему апологету политики насилия, последние опросы также дают близкое число убежденных сторонников – та же устойчивая 1/4 населения. В авторитарной России это выглядит почти нормой. От успешной, демократической Польши я ждала другого примера и большей разницы.
