Сегодня, 25 июня 2014, на завершающем третьем дне международной научно-практической конференции в Шереметьевском дворце поэт, доктор литературоведения, историк литературы, эссеист, переводчик и глава польского ПЕН-клуба Адам Поморски говорил о своей методике перевода стихов Анны Ахматовой, о трудностях, непереводимых на польский язык словах "совесть и "пошлость", читал свои переводы. В перерыве он ответил на вопросы Когита!ру.

- Каковы ваши впечатления о конференции в целом?

Адам Поморски: Конференция юбилейная, очень интересная. Это уже не время больших открытий в ахматоведении, сейчас это подробности, детали её творчества, но существенные, конечно.

- Вы на предыдущих не бывали конференциях?

Поморски: Нет, впервые.

- Как обстоят дела с ахматоведением в Польше? Есть какие-то национальные особенности?

Поморски: У нас - в польской культуре, в польской литературе - Ахматова присутствует  почти сто лет. Вчера Роман Тименчик сказал на конференции, что Польша имеет первое место в мире, у нас были сделаны первые мировые переводы её стихов ещё в 1920-е годы, это были переводы Ярослава Ивашкевича. В 1923 году в антологии современной русской, советской поэзии уже Ахматова появилась крупным планом. Причём переводы были настолько классные, что их перепечатывают до сих пор, через более чем 90 лет. В первой половине 1920-х вышел первый однотомник Ахматовой на польском языке. Это как раз была полулюбительская книжка. Это была первая книга Хелены Немировской, она потом выступала под фамилией мужа – Сыркус. Это была очень интересная супружеская пара – Шимон Сыркус и Хелена Немировска-Сыркус, архитекторы-конструктивисты и культуртрегеры. Они приглашали в Польшу [Казимира] Малевича и устраивали его выставку 1927 года. Эта выставка потом переехала в Берлин, была перестроена Малевичем, сейчас в большей части она находится в Голландии. Выставка сама по себе и связь Малевича с польским авангардом, сразу надо сказать, еврейско-польским авангардом. Тогда в Варшаве это были теснейшие связи, и не только в Варшаве, и эта связь дала чуть ли не публикации обэриутов, потому что Малевич писал тогда в Москву, чтобы ему прислали стихи его друзей - молодых поэтов. Поляки интересовались. Во-вторых, в последние годы у нас реконструировали эту выставку. Оказалось, что всё это помещение гостиницы в Варшаве он структурно перестроил, сделал из этого какое-то священное пространство, то ли внутренность храма, то ли ещё что-то носящее мистериальный характер. И всё это пространство, всё расположение картин, всё это у нас вполне реконструировано, даже были аттрапы этой выставки в этом же зале. И первый однотомник Ахматовой как раз был подготовлен женщиной, которая приглашала Малевича - Хеленой Сыркус-Немировской.

Потом в 1930-е годы было довольно много переводов, между прочим, крупных поэтов – Ежи Либерт, Ярослав Ивашкевич, Северин Полляк, Леонард Подгорски-Околув, Вацлав Денхофф-Чарноцки, так что есть чем похвастаться. Ну, а потом сразу после войны, в 1945 – начале 1946, до августа, были публикации новых переводов Ахматовой в прессе. И сразу после 1956 года они возобновились. Где-то в конце 1950-х – начале 1960-х вновь вышел однотомник Ахматовой в Польше. Общим числом вышло около десяти её книг, довольно крупных. Плюс сборник пятерых поэтов, о котором сегодня на конференции говорила Анна Пивковска. 

Конечно, в каждой антологии русской поэзии она присутствовала, так что здесь не было никакого промедления. Кроме Полляка, который был главным инициатором этих изданий, над переводами работал Рышард Пшебыльски. Рышард Пшебыльски был с нею лично знаком и дружен, она ему доверяла, в конце 1950-х – начале 1960-х он был здесь в Москве на стажировке как русист, и потом он издавал ей прозу, писал о ней как эссеист, очеркист, филолог…

- Что отличает сегодняшнее время, есть ли новые переводы уже переведенных ранее текстов или только переиздания?

Поморски: Происходит и то, и другое: и переиздаются старые переводы, и всё время появляются новые. В последние годы отдельными книгами вышли переводы Збигнева Дмитроцы и мои. И это уже много. А ещё всё время по журналам, по газетам кочуют какие-то новые явления, по больше части, они любительского характера – это, как сказать, промежуток.

- Как бы вы определили роль Анны Ахматовой в польской культуре?

Поморски: знаете, во-первых, это личность. Во-вторых, это поэт. Поэт, который вошёл теснейшим образом в польскую литературную традицию ХХ века, и Ахматову не изъять из этой традиции, она просто в ней, здесь нет сомнений. Как личность она тоже иконическая личность. Священный круг, с которым ассоциируется в Польше русская культура ХХ века – «Мастер и Маргарита», Ахматова, Мандельштам.

- Есть кто-нибудь из поэтов, у кого прослеживается влияние ей творчества?

Поморски: А есть такой в мире?

- Ну, не знаю. А в Польше можно с кем-то её сравнить? Для кого она была важна?

Поморски: Ни с кем её нельзя сравнить, поэтому она является отдельным явлением в польской традиции. Она не сравнима. И не надо подыскивать никаких следов в женской поэзии, это неверный ход. Она существует сама по себе, как Анна Ахматова.

- Есть кто-нибудь из поэтов, для кого её творчество было бы очень существенно, и он об этом бы говорил?

Поморски: Ну, хотя бы Ивашкевич или Полляк, Пшебыльски, для них это было… Понимаете, в чём дело, Ахматова – это не только эстетика, это ещё этика. И её этическое измерение как раз для поляков очень важно, оно конструирует восприятие. Я же сегодня говорил о совести и пошлости, о двух непереводимых русских понятиях. Если кто-то в Польше забывает про совесть, имея дело с Ахматовой, в смысле в поэтическом, литературном, переводческом, театральном, тогда он в болоте пошлости просто не найдёт путь.

- Ахматова всё-таки важнее для поляков? Не Цветаева, правильно я понимаю?

Поморски: Цветаева, конечно, популярна. Но знаете, во-первых, Ахматова была раньше в Польше, как я вам сказал, с начала 1920-х годов. Во-вторых, Ахматова в каком-то специфическом смысле универсальнее. Цветаева более оригинальна, но оригинально узкая. В-третьих, у Цветаевой похуже переводы обычно. Причём, я понимаю, почему. Я несколько раз пытался переводить Цветаеву, это очень сложно, потому что по-польски выходит Тувим, не Цветаева. Это разного иерархического уровня явления, так быть не может.

- Скажите, я современной переводческой традиции в Польше сохраняется рифма в переводах на польский стихов Ахматовой? Или это нерифмованный перевод?

Поморски: Она более-менее сохраняется, до сих пор не было примеров убедительного перевода верлибром. Есть люди, которые как раз верлибром пытаются перевести Ахматову, но это любительское кустарничество, и этой рамки оно не переходит.

- А как-то отмечается 125-летие Анны Ахматовой в Польше?

Поморски: Боюсь, что время не для этого. Просто люди озабочены другими делами.

Записала Татьяна Косинова, Когита!ру

Upd 02.07.2014 исправлены опечатки.