Каждый из нас открывает для себя Польшу. В юности ли в зрелости. В первой поездке или с первой польской книгой или кино. Каждый по-своему и в свое время. Нина Ивановна Попова, директор Музея Анны Ахматовой в Фонтанном доме, впервые побывала в Польше в августе – непростом для всех нас августе 2014 года. Хотя открыла для себя и полюбила Польшу гораздо раньше.

Галина Артеменко записала рассказ Нины Поповой о поездке в Сопот.

- Меня позвали на Литературный фестиваль в Сопоте. Директор Польского Института, пани Наталья Брыжко-Запур, попросила меня рассказать про классическую русскую литературу. И я поехала в Польшу – фестиваль проходил пять дней с 21 августа. Я поехала с каким-то непонятным чувством. Я никогда не была в Польше.

У нас на конференции в Музее Анны Ахматовой в Фонтанном доме был Адам Поморски – поэт и переводчик, председатель польского Пен-клуба, который перевел Ахматову и сделал комментарии. На нашей конференции он выступил с блистательным докладом, посвященным Ахматовой, это было одним из главных событий на конференции. Так вот, к Поморскому еще вернусь.

Сейчас о Польше, в которой до этой конференции я никогда не была, но, как Бродский, очень чтила. Но, в отличие от него, робела очень. Мне казалось, что польская особенность взгляда на историю, и не то, что польский гонор, а вот эта острота взгляда, эта способность быть абсолютно индивидуальными, особость – это меня как-то останавливало, что ли. Потому что я с юности была человеком, не скажу «соборным», но человеком толпы. Мне важно было понять, что и как думают и делают все, а потом это преодолеть и к чему-то прийти самой. Бродский, в отличие от меня, был наделен талантом сразу обладать своей точкой зрения. Моя дорога в этом смысле была более длинной. Я боялась польской литературы, польского языка, считала, что к этому не готова. А потом был кинематограф Вайды. И это стало болезнью, с той поры я Польшу полюбила, ведь это было постановкой мировоззрения, взгляда на историю и человека, на два наших мира - разных и близких. И я все время боялась ехать в Польшу туристом – откладывала это.
И вот я так благодарна, что меня позвали в Сопот. Там был и Адам Михник, который должен был приехать на нашу конференцию, посвященную Чеславу Милошу.

Замысел встречи в Сопоте был весенне-зимний, а на дворе стоял уже август. Уже случился Крым, уже шла война в Украине.

Что мы обсуждали, какие книги? Естественно, Сорокин, «Теллурия» - роман, переведенный на польский, был, как говорится, «первым номером», там читали отрывки.

Потом Елена Семеновна Чижова, ее произведения переведены на 13 языков, в Сопоте читали ее «Время женщин», говорили о последнем романе «Планета грибов», зал принимал прекрасно, задавали толковые вопросы.

А я оказалась в одной сессии с театральным критиком Мариной Давыдовой, Еленой Греминой – директором театра Doc. Польская журналистка задала нам вопрос о том, как мы относимся к закону о культуре, который обсуждается и должен быть принят в России. Марина с Еленой говорили, какой это ужасный законопроект, сырой и недоработанный материал, что надо идти на площадь и протестовать. А я говорила о том, что, слава Богу, отказались от лозунга «Россия - не Европа». Что я понимаю – идет наступление консерватизма, но моя позиция – защищать наше пространство можно и нужно другим способом - сохраняя культуру, говоря с людьми, сохраняя наше поле с представлением Ахматовой об акмеизме как тоске по мировой культуре. Поэтому тезис «Россия - не Европа» с самого начала не проходит, потому что тогда патронессу надо менять, превращать ее в кухарку, которая управляет государством. Или вообще закрывать всю лавочку. А если мы существуем, то должны соответствовать представлениям и идеям, связанным с Ахматовой, с ее поэзией, с ее именем. И я думаю, что защитить это сейчас, сохранить это мне важнее, чем идти на площадь.

- А какова была реакция польской публики?

- Ко мне подошел журналист «Газеты Выборчей», кажется, его звали Роман. Мы с ним долго говорили, он сказал, что для него большая честь быть со мной знакомым. И Адам Поморски сказал, что не надо мне идти на площадь. Самым важным для меня в эти дни было общение – с Поморским, Михником, мэром Сопота, директором Дома Книги в Кракове. Позвали меня туда на выставку, посвященную Ахматовой, которая откроется в будущем году.

И когда через неделю, мы уехали уже, какой-то деятель вывесил в Интернете фото одного из кафе Сопота, где было написано «русских не обслуживаем», то мэр Сопота прислал мне личное письмо, поблагодарил за приезд и сказал, что всегда ждет в гости.

Но все дни, пока шла конференция, у меня было сложное чувство. Как будто в меня летят стрелы, как в Святого Себастьяна. И эти стрелы я в себя сама выпускаю. Елена Чижова говорила, что ей не стыдно, потому что она не отвечает за российское правительство, а мне было стыдно, все время было стыдно.

Утешало то, что Адам Поморски мне говорил, как решил собирать антологию украинских поэтов и уже это делает, чтобы дать представление об украинской поэзии, украинской литературе, как равноправной, интересной. Мы вспоминали украинского режиссера Леся Курбаса – узника Соловецкого лагеря, Курбаса расстреляли в 1937 году… Мы говорили, что надо сохранять отношения на человеческом, на культурном уровне. Сохранять это пространство, чтобы слышать друг друга. А Поморски мне говорил, что боится точки невозврата, чтобы мы не оказались в разных лагерях. Вот с таким сложным чувством я пять дней там пробыла. Общалась, смотрела и слушала. И каждый раз происходила самооценка: что нас теперь объединяет, что разъединяет? И как нас объединяет и способна ли ныне объединять культура?

Вот Адам Поморски переводит Достоевского. Уже три романа перевел и был инициатором того, что на польском радио на всю страну целый год читали ежедневно 25 минут по утрам «Братьев Карамазовых». Я бы хотела найти у нас такое радио – чтобы целый год на всю страну ежедневно читали Достоевского. Вы понимаете? Вот их позиция – мы должны друг друга слышать.

Елена Чижова во время наших встреч в Сопоте рассказала, что я не подписала тогда письма деятелей культуры в поддержку присоединения Крыма. Зал, услышав это, как-то взбодрился, а один человек после встречи потом подошел и подарил мне вырезанные из мягкого дерева сердце и рыбку. Я теперь их с собой в сумке ношу.

Все это очень хорошо, но очень больно.

Записала Галина Артеменко