В марте 2013 года Вячеславу Бухаеву и его старшему коллеге – петербургскому скульптору Григорию Ястребенецкому  в Генеральном консульстве Республики Польша в Санкт-Петербурге были вручены высшие польские награды. Ястребенецкому – офицерский Крест Ордена Заслуги, а Бухаеву – Кавалерский Крест Ордена Заслуги. Ордена петербургским скульпторам вручил Петр Марциняк, генеральный консул Республики Польша в Санкт-Петербурге.

Среди работ скульптора в Петербурге две посвящены выдающейся польской пианистке и композитору Марии Шимановской, урожденной Воловской. Именно ей в альбом  1 марта 1828 года Пушкин пишет: «Из наслаждений жизни одной любви музыка уступает; но и любовь мелодия». Эти слова поэт вложил в уста «первого гостя» в доме  Лауры из «Каменного гостя». Эти слова теперь венчают кенотаф в Некрополе Александро-Невской Лавры, созданный Вячеславом Бухаевым. Шимановска умерла в Петербурге в 1831 году, была похоронена на Митрофаниевском кладбище, могила ее не сохранилась.

Бухаев создал также романтичный памятный знак на доме № 15 на Итальянской улице, где жила Мария Шимановска. «Доска выполнена в форме круга, в котором соединены цвета польского флага. Надписи сделаны на двух языках: на польском – коротко – "памяти Марии Шимановской". На русском перечислены фамилии тех, кто дружил с выдающейся пианисткой: Жуковский, Грибоедов, Гнедич, Огиньский, Пушкин. С ней были знакомы и другие известные литераторы. 

"Тургенев посвящал ей свои произведения, Гете называл ее "царицей музыки", Адам Мицкевич после смерти Шимановской женился на ее дочери. Он с вспоминал с любовью об этом доме на Итальянской. Здесь ведь собирался весь свет музыкального Петербурга 20-х годов", –  говорил на церемонии открытия памятного знака хранитель некрополя Музея городской скульптуры Петербурга Юрий Пирютко.

В Петербургской консерватории Ястребенецкий и Бухаев создали памятный знак Генриху Венявскому – скрипачу и композитору, профессору Петербургской консерватории, приглашенному в Северную столицу основателем консерватории Антоном Рубинштейном.

В Вологде Бухаев создал памятник Джозефу Конраду – будущий писатель жил в Вологде вместе с родителями: его отец  польский дворянин поэт Аполлон Коженёвский был сослан

В Вологду после восстания 1861 года, в ссылку за мужем отправилась с четырехлетним сыном – будущим знаменитым писателем, классиком английской литературы,  жена – Эвелина.

Жизнь польского киноактера, режиссера, певца Еугениуша Бодо (псевдоним «Бодо» создан из первых слогов имен: его отца Богдана Теодора и матери Дороты)  оборвалась в лагере в Котласе в 1943 году. Поляка со швейцарским паспортом арестовали во Львове в 1939 году, обвиняли в шпионаже в пользу Германии. Лубянка, Бутырки и лагерь. Вячеслав Бухаев  в 2011 году создал памятник актеру – на гранитной плите силуэт, но плита – под железной решеткой…

Еще один польский памятник – камень на Соловках с лаконичной надписью: «Памяти поляков – узников Соловков. Соотечественники»

Вячеслав Бухаев принимал участие и в конкурсе на создание трагического памятника на месте гибели самолета с руководителями Польши, разбившегося в апреле 2010 года на пути в Смоленск. Идея памятника – кольцо жизни, разорванное тенью смерти. Фактически это часы, которые показывают остановившееся время - тень от крыла падает на 10.41.05  - момент катастрофы.

Когда Вячеславу Бухаеву вручали польский орден, он вспоминал, что значит Польша, поляки в его жизни. Напомним и мы:

Вячеслав Бухаев вспомнил о первых польских впечатлениях в своей жизни. Это было в середине 1950-х годов. "В моем родном городе Улан-Уде было очень голодно, и нас с сестрой отправили к тетке, которая жила в пяти километрах от Байкала. Там я учился в школе-семилетке. Во дворе школы  жил один удивительный человек. Очень холодные были зимы. Он жил в сарае - три на четыре метра. Он был высокого роста, такой странный человек. Он был поляк. У нас в школе он был завхозом, подрабатывал сапожником в нашем небольшом поселке. Его звали Сигизмунд Карлович Левандовский. Он ходил в промасленной фуфайке, в галифе, в очень странной фуражке с большим козырьком, у него были кожаные гетры, кожаные высокие краги и перчатки. И все его боялись. А когда мы с ним познакомились, оказалось, что это необыкновенно добрый человек. Мы изучали французский язык, и он подменял учителя, когда тот болел. Он по латыни нам что-то говорил. Такой очень интересный и странный человек. Я думал: как он сюда попал? Такой культурный, что-то всегда шептал себе под нос. У него был такой большой нос, и капелька на нем всегда висела зимой. Нам, детям, он давал какие-то конфетки, чаем поил, когда мы приходили к нему в избушку. Мы никак не могли звать его Сигизмундом, мы дядей Семой звали его. А потом он куда-то исчез..."

"Вернулся в Краков" – сказал тогда  кто-то из сидящих в зале.

Студентом Вячеслав Бухаев был на практике в ГДР, и с польской группой очень дружил. В 1989 году у него появился еще один польский знакомый Янек Литинский. "Оказывается, он был в "Солидарности", потом он сидел в тюрьме немножко, а сейчас, как мне сказал Цезарий Карпиньский, он стал известным политиком. Мы с ним ходили ломали Берлинскую стену и памятник Дзержинскому. Все думали, что Дзержинский бронзовый, а он оказался из меди, а внутри бетонный. Когда его снимали, оказалось, что бетон оббит медью". В Польше у него много друзей.

Подготовила Галина Артеменко