Никита Петров, историк, НИПЦ "Мемориал", Москва:

"Конечно, можно отметить некую подвижку в виде признания Путиным аморальности пакта Молотова-Риббентропа. Но когда Путин говорит, что в то время у всех были договоры с Германией, все страны действовали тогда так же, он лукавит. Ведь под пактом на самом деле понимается секретный протокол, согласно которому шла агрессивная политика Советского Союза – захват сопредельных стран. Это не аналог договора о ненападении между Германией и Польшей, к примеру, или Германией и Францией.

То были всего лишь договоры о том, что страны обязуются не нападать друг на друга. В данном же случае 23 августа 1939 года Сталин заключил не просто пакт о ненападении, а тайное соглашение, согласно которому они с Гитлером стали делить сопредельные страны, пользуясь эвфемизмом "сферы интересов": тут моя, здесь твоя. В этом и была преступность сговора, так что Путин здесь лукавит.

Больше всего меня разочаровала обтекаемая фраза о жертвах Катыни. Получается, что и в данный момент Путин не признает ответственности Советского Союза. "Это повод для взаимного примирения". А кто убил поляков? На основании чьих приговоров это было сделано? Россия до сих пор отказывается рассматривать ходатайства о реабилитации расстрелянных, Россия до сих пор скрывает главный документ – постановлением Генпрокуратуры 2004 года расследование этого дела завершили и тут же это постановление засекретили.

Все знали, что вот сейчас наконец этот политический вопрос будет решен. Все знали, как, кто это сделал, кто персонально из членов советского руководства несет ответственность за эту акцию, но это по-прежнему скрывается. Это, с моей точки зрения, преступно, и это не соответствует законам, которые у нас существуют: сведения о репрессиях, о нарушениях прав человека не могут составлять государственную тайну.

Насчет обиды Гитлера после Первой мировой войны и "мин замедленного действия" Версальского договора - это высказывание Путина есть пример политического релятивизма, который просто опасен. Если мы начнем говорить о несовершенстве Версальского договора и представлять дальнейшие действия Германии как оправданные, можно договориться и до того, что кому-то Хельсинкский акт 1975 года не нравится, а кому-то не нравится международный статус, сложившийся после распада Советского Союза. Так что, давайте сейчас крушить границы так, как нам кажется справедливым? Это политический релятивизм очень опасного свойства, по сути он оправдывает территориальные захваты.

Безусловно, войну начала Германия, но помог ей в этом Сталин, и Сталин заключил договор и включился в эту войну. Путин сознательно обходит одну дату – 17 сентября 1939 года, день, когда советские войска нарушили советско-польскую границу и захватили большую часть Польши. Здесь Путин молчит, у него нет никакой аргументации, он просто не собирается об этом говорить.

В статье много обкатанных общих фраз. Думаю, за этим текстом стоит работа Министерства иностранных дел, которое пыталось сделать формулировки гладкими, как галька на пляже. Но в сухом остатке – умолчание, попытка уйти от главной проблемы: чем был советский режим, какие преступления он совершил не только против своего народа, но и против народов сопредельных стран.

Совершенно ничего не говорится о том, что последовало за этим пактом и протоколами. Это была не только политика захвата стран Балтии, но и агрессия против Финляндии, в результате которой Советский Союз был исключен из Лиги Наций.

Это была типичная агрессия, и базировалась она именно на этом секретном протоколе.

Я не удивлен, ничего сверх того, что можно было ожидать, здесь нет. И вроде бы пора называть вещи своими именами: репрессивная политика, преступления, союз с Гитлером – но вместо этого снова замалчивание и попытка оправдать".

Ян Рачинский, член правления Международного историко-просветительского и правозащитного общества "Мемориал":

Cтатья Владимира Путина заметно мягче, чем недавние высказывания Натальи Нарочницкой. Существовали опасения, что статья Путина будет еще хуже, хотя, конечно, она очень далека от объективности. Там ни звука не сказано про секретные протоколы.

Если бы в статье он упомянул об этом хотя бы намеком, стала бы очевидной невозможность сопоставления с Мюнхенским договором, который, конечно, позорный и трусливый, но содержание переговоров по нему было известно, открыто, и никаких секретных протоколов между переговаривающимися не было.

Ничего хорошего Мюнхенский договор также не принес, это было потакание, может быть, трусость, но это был не сговор и это не было соучастием в преступлении.

Статья состоит в значительной степени из недомолвок и передержек. Что касается открытости, можно напомнить, что до сих пор большая часть томов катынского дела засекречена, и хотя г-н Нарышкин, который возглавляет комиссию по засекречиваниям и рассекречиваниям, обещал максимально вводить в оборот документы, пока в реальность свои слова он не претворил.

В статье про это тоже ничего не сказано, и это естественно. Это вновь не решение вопроса, который давно пора бы решить.

Не Россия принимала эти преступные решения, а власти совсем другой страны. Вина на России лежит исключительно потому, что российское руководство отстаивает, защищает сталинские решения, и всему миру ясно: значит, одобряют и при случае могут поступить сходным образом, и это не может не вызывать тревогу.

Что касается "взаимных обид", польское руководство неоднократно заявляло, что разбираться с оценкой преступлений, последовавших за подписанием секретного протокола, – дело самой России.

Весь мир знает, что было, знает, кто виноват, кто отдавал приказы, да и в России изданы масса документов, снимающих все вопросы.

Здесь дело даже не в правде, дело в официальной позиции руководства России. И это в первую очередь проблема самой России.

Другие комментарии мемориальцев:

Арсений Рогинский, председатель Правления "Международного Мемориала" газете "Время новостей"

Александр Черкасов, член Совета ПЦ "Мемориал", член правления Международного Мемориала порталу www.hro.org.