С самого начала существования Петербурга в его строительстве участвовали европейские зодчие. Имена Трезини и Растрелли, Росси и Монферрана знает каждый петербуржец. Свой вклад в облик Петербурга внесли и архитекторы-поляки. Многие из них окончили петербургский Институт гражданских инженеров, стали видными зодчими, академиками архитектуры. Их постройками мы любуемся до сих пор. И не только любуемся — иногда, даже не зная этого, живем в домах, построенных Лялевичем, Перетятковичем, Крыжановским, Барановским, Галензовским, Желязевичем… О некоторых из польских строителей Петербурга мы и расскажем.

Мариану Мариановичу Перетятковичу было отпущено не так много лет — всего лишь неполных 44 года. Но за это время он выдвинулся в первый ряд петербургских и российских зодчих, заслужил уважение коллег и восхищение заказчиков. Хотя, в юности о карьере архитектора и не помышлял.

Родился Мариан Перетяткович 23 августа 1872, в селе Усычи Луцкого уезда Волынской губернии, в семье польских помещиков. Окончил Ровенское реальное училище в 1890 году, и поступил в военное училище. После окончания училища был произведен в корнеты 2 драгунского генерала фельдмаршала князя Меншикова полка. Военную карьеру завершил в 1896 году в 1-м казачьем Уманском полку. Полк этот стоял в Закавказье и, может быть, богатая природа этого края повлияла на развитие фантазии и художественного воображения молодого человека и вывела его на путь более широкой и творческой жизни. Он поступает в Институт гражданских инженеров и в 1901 году оканчивает его. Затем пять лет совершенствуется в Академии художеств. Его дипломный проект «Зала для народных собраний» принят комиссией на «ура. Перетяткович получает звание художника-архитектора и отправляется в путешествие по Европе.

Первые постройки Мариана Перетятковича — совместные. Церковь французского посольства в Ковенском переулке, 7 (Нотр-Дам де Франс) возводится по проекту маститого Леонтия Бенуа, но Перетяткович активно участвует в переработке проекта и реализации замысла старшего товарища. Исскуствоведы считают, что в облике церкви заметно влияние мастера северного модерна Э. Сааринена, с работами которого Перетяткович, несомненно, был знаком. Может быть, сыграло свою роль то, что, в связи с окончанием строительства Троицкого моста через Неву, французская фирма Баттиньоль пожертвовала церкви неиспользованный гранит. Он пошел на облицовку здания, придав ему характерные черты северного модерна.

Мастерство Мариана Перетятковича крепнет и совершенствуется. Дом страхового общества «Саламандра» на Гороховой, 4 (соавтор — гражданский инженер Н. Н. Веревкин) до сих пор привлекает внимание мощным ренессансным фасадом, богатой отделкой. Над порталом главного подъезда виден барельеф с изображением саламандры — символа страхового общества, легендарной ящерицы, не сгорающей в огне. Декор фасада дополняют овальные медальоны с барельефами танцовщиц из белого мрамора. И — совпадение или нет — но именно в этом доме поселяется Агриппина Ваганова — крупнейший деятель русской хореографии. Так что танцовщицы на фасаде оказались очень даже к месту.

 В 1910–1911 году Мариан Перетяткович возводит в месте впадения Ново-Адмиралтейского канала в Неву удивительный храм-памятник русским морякам, погибшим в войне с Японией. Храм «Спас на водах» сразу же стали так называть из-за мозаики Н. А. Бруни, изображающей Христа, шествующего по водам, которая была помещена в алтарной части. Говорили, что новый храм напоминает Покров на Нерли. Может быть. Но это не копия, не подражание, а блестящая импровизация на темы владимирского зодчества. Белоснежный храм как бы парил над Невой. В стены церкви внутри были вделаны бронзовые доски с именами павших — 12000 имен от адмирала Макарова до последнего кочегара. Храм был прекрасен, вызывал возвышенные чувства… наверно, это и погубило его в 1932 году. Здание взорвали, бронзовые доски по легенде утопили в Неве, а на месте части фундамента храма стоит ныне один из промышленных корпусов Адмиралтейского завода. В 2000-2003 году на месте храма возведена часовня Св.Николая Чудотворца по проекту арх. Д. А. Бутырина. Рядом небольшой музей, в котором можно увидеть чудом уцелевшие фрагменты мозаик Спаса на водах.

Не все постройки Мариана Перетятковича постигла такая грустная судьба. Студенты Санкт-Петербургского Государственного Университета Информационных Технологий, Механики и Оптики, спешащие поутру в здание на Кронверкском проспекте, 49, возможно, не вспоминают о том, что это — бывший 2-й дом городских учреждений, возведенный в 1912–1913 году Марианом Перетятковичем при участии архитектора Мариана Лялевича. Построено это здание на средства Городской думы для размещения различных городских учреждений. Первый этаж сдавался под магазины (отсюда большие витражные окна), на других этажах располагались торговая палата, камера мирового судьи, аукционный зал, зал для заседаний и др. Строгое, но импозантное здание всегда выделялось в застройке Кронверкского проспекта, а мы, студенты, гадали: почему аттики украшены бычьими черепами — «коровами», как мы говорили — и думали, что связано это с Сытным рынком, находящимся позади здания. Нет. Это традиционное еще античное украшение — букрании — останки бычьих голов после огненного жертвоприношений. К сельскому хозяйству отношения они не имеют.

Пожалуй, самая известная работа Перетятковича в Петербурге это доходный дом и торговый банк Вавельберга (1910–1912) на Невском, 7–9. Его упорно называют «петербургским Дворцом дожей», и Перетятковичу пришлось долго убеждать публику, что он «не задавался целью дать буквальную копию Палаццо дожей». Все же сходство читается — массивная верхняя часть фасада, аркада нижних ярусов. При том, что есть в этом здании сходство с солидным купеческим домом, где прочные толстые стены надежно оберегают хозяйское добро. Надо остановиться на противоположной стороне Невского и внимательно всмотреться в обильную каменную резьбу, дождаться момента, когда луч солнца создаст сложную игру светотени, высветит маски, капители, почти невидные в вечной тени узоры.  Здание солидное, торжественное, «на века» — кто же мог догадаться, что через несколько лет уйдут в небытие и хозяева банка, и сам банк, и страна, породившая их.

Есть в биографии Мариана Перетятковича и не совсем обычная (для нас) страница. Один свой проект он сделал безвозмездно — это здание до сих пор стоит на Кирилловской улице, 19. Сейчас в нем размещается Ленинградская областная научная библиотека, а первоначально (в 1912–1913 году) оно предназначалось для Приюта для мальчиков Римско-католического благотворительного о-ва. Еще его называли «Дом Кербедза», поскольку средства на строительство дал сын известного инженера Станислава Кербедза Михаил. В доме разместились мастерские, школа, интернат, столовая и библиотека. В мастерских наряду с воспитанниками трудились также 50 наемных рабочих. В приюте воспитывалось около 150 мальчиков. Руководил приютом ксендз Антоний Малецкий. Преподавание в школе велось на русском, но здесь изучали также и польский язык, отмечали католические праздники.

Последняя постройка Марианна Перетятковича — это массивное здание Министерства торговли и промышленности на набережной Макарова, 8. 1914–1915 год, архитектор уже серьезно болен, идет Первая мировая война, приближается роковой 1917 год. Но титаническое здание министерства еще стоит «неколебимо, как Россия». На нем будто бы всегда лежит тень. Мощные колонны, скошенный угол на перекрестке с Биржевой линией, небольшие окна — да, государственное здание. Недаром и сейчас здесь размещается военная академия.

В мае 1916 года Мариан Перетяткович уехал на лечение в Киев. Сердце дало о себе знать. Но лечение не помогло. 22 мая он скончался.

В некрологе, напечатанном в журнале «Зодчий», отмечалась и архитектурная и общественная деятельность Мариана Перетятковича. Он преподавал в Технологическом институте, Высших Женских Политехнических курсах, в Высшем художественном училище Императорской Академии художеств. Несмотря на занятость и слабое здоровье, входил в совет Музея Старого Петербурга, работал в Комиссии по изучению и описанию памятников Старого Петербурга, состоял в редакционном совете журнала «Зодчий». А еще коллеги писали о Перетятковиче: «Из него вышел архитектор в полном смысле этого слова, т. е. строитель и художник. Эти два начала, обусловливающие собой сущность зодчества, у него жили и развивались в тесной и непрерывной связи; поэтому он всегда был господином не только своего проекта, но и его исполнения».

Гороховая улица, 4

Бывшая католическая "церковь Французского посольства" (Ковенский переулок, 7)

Памятная доска (Ковенский пер., 7)