Один из лидеров движения «Солидарность», Адам Михник подвел итоги трансформации 1989 года в странах Центральной и Восточной Европы. Речь шла о новой геополитике и новых угрозах, о том, что «рассеялась иллюзия, будто бы свобода решает все». Демократизация и приватизация – два основных процесса, с которыми связывают переходный период, - принесли безработицу и неравенство. С другой стороны, именно трансформация закрепила в Центральной и Восточной Европе европейские ценности, появилась открытость во всем, в том числе и в вопросах истории. Общество наконец-то узнало правду. Жаль только, что некоторые государства снова закрывают страницы своей истории, подытожил редактор самой влиятельной и массовой газеты не только в Польше, но и во всей Центральной Европе.

Позволю себе допустить, однако, что выступление Адама Михника имело более современный подтекст. Совсем недавно, 1 сентября 2009 года, российский премьер Владимир Путин принял участие в состоявшейся в Гданьске церемонии, посвященной 70-ой годовщине начала Второй мировой войны, а накануне опубликовал в «Gazeta Wyborcza» послание к полякам.

Российский премьер поделился с польскими читателями своими взглядами на историю. Основные события XX века - революции, перевороты, две мировые войны, нацистскую оккупацию бóльшей части Европы, трагедию Холокоста, раскол континента по идеологическому принципу, победный май 1945-го, Хельсинкский Акт, падение Берлинской стены, громадные демократические перемены в Советском Союзе и Восточной Европе на рубеже 90-х годов - он назвал нашей общей историей. Однако при этом премьер выразил обеспокоенность, что некоторые недобросовестные политики безответственно спекулируют на памяти, ищут в ней поводы для взаимных претензий. Путин пишет о коварстве полуправды и вспоминает в этой связи Версальский договор, по которому Польша ввела свою армию в Тешинскую и Фриштадскую области Чехословакии; попытки западных демократий «откупиться» от Гитлера и перенаправить его агрессию «на Восток»; Мюнхенский договор, окончательно развязавший руки Гитлеру. Российский премьер осуждает пакт Молотова-Риббентропа, однако считает, что в условиях, когда Советский Союз остался один на один с нацистским режимом и оказался перед угрозой войны на два фронта, отказываться от подписания пакта о ненападении было неразумным. Наконец, в своих рассуждениях о причинах и следствиях Второй мировой войны Путин доходит до проблемы Катыни. Позволю себе процитировать этот фрагмент дословно: «Народу России, судьбу которого исковеркал тоталитарный режим, также хорошо понятны обостренные чувства поляков, связанные с Катынью, где покоятся тысячи польских военнослужащих. Мы обязаны вместе хранить память о жертвах этого преступления. Мемориалы «Катынь» и «Медное», как и трагическая судьба русских солдат, взятых в польский плен в ходе войны 1920 года, - должны стать символами общей скорби и взаимного прощения». И далее Путин призывает перевернуть страницу и начать писать новую.

Нельзя не заметить, с каким воодушевлением обсуждались статья и в целом визит Путина в польской прессе. Ответ главного редактора самой "Газеты Выборчей", Адама Михника, мы опубликовали в русском переводе на нашем портале. Не будет преувеличением сказать, что 1 сентября 2009 года глава российского правительства был основным ньюсмейкером. Эксперты и журналисты, политики и священники отмечали важность и символичность участия Путина в мероприятиях на Вестерплатте. Наконец-то Россия признала, что Польша первой взяла на себя удар нацистской Германии (помню, как на уроках истории в моей лучшей в районе гимназии с углубленным изучением истории (!), литературы и иностранных языков события 1939 года освещались довольно скудно – пара фраз, и мы уже переходили к Великой Отечественной войне). Наконец-то Россия продемонстрировала готовность к диалогу. Наконец-то Путин заговорил об общей истории и попытался дать ей оценку.

Однако были явственно слышны и ноты разочарования. Путин не принес публичных извинений за трагедию в Катыни. Более того, он сравнил судьбу польских офицеров, растрелянных там в 1940 году, с судьбой советских красноармейцев, погибших в польских лагерях военнопленных от инфекционных заболеваний и голода в 1919-1921 годах. Стороной обошли вопрос открытия российских архивов для польских исследователей, занимающихся изучением катыньского дела. Вместо этого Путин заявил о создании двух российско-польских институтов (один в Москве, а другой в Варшаве), которые будут специализироваться на изучении общей истории России и Польши. Все это живо напомнило первый визит Путина в Польшу в 2002 году: тогда все ждали прорыва в российско-польских отношениях и тоже надеялись, что новый российский президент принесет публичные извинения за события в Катыни. Однако этого не произошло ни в 2002, ни в 2009 году.

Можно ли утверждать, что провалилась очередная попытка примирения? Пожалуй, нет. На этот раз дело приняло куда более серьезный оборот. «Историческая политика» обострилась. Стороны заняли принципиальные позиции и играют в игру с нулевой суммой. Стоит вспомнить, как в российский календарь попал праздник 4 ноября, польское вето на переговоры ЕС и России, мясное эмбарго, принятие польским Сеймом резолюции, провозглащающей вторжение СССР в Польшу геноцидом, заявления российской СВР о намерениях Польши расчленить СССР (политизированный пересказ геополитической концепции Юзефа Пилсудского «Междуморье») и другие взаимные упреки.

На официальном уровне делаются заявления о том, что историей должны заниматься историки. Между тем, братья Качиньские продолжают провозглашать националистические (часто откровенно русофобские) лозунги и по-прежнему мечтают увидеть Владимира Путина, преклонившего колени в знак покаяния России за Катынь (сделал же это Вилли Брандт перед мемориалом в Варшавском гетто!). А российская правящая элита активно культивирует образ врага в отношении своих не слишком дружелюбных соседей (Латвия, Эстония, Польша, Грузия и с некоторых пор даже Украина).

История требует правды. Политика же далека от морали. Строить отношения на основе исторической политики так же сложно и неперспективно, как допускать вмешательство политики в экономику. К сожалению, пока в политической повестке дня России и Польши доминирует историческая риторика, причем в своей самой извращенной форме. Но ведь как-то произошло историческое примирение Франции и Германии после Второй мировой войны, положившее начало Европейскому Союзу? Смогли наладить свои отношения Россия и Германия? Ответ прост – общий интерес. Приходится признать, что России и Польше еще только предстоит его определить.

Автор - Алла Самолетова, сотрудник Европейского университета в Санкт-Петербурге, бакалавр международных отношений (ЕвроУниверситет, Таллинн), магистр политических наук (Европейский университет в Санкт-Петербурге). В 2002-2006 гг. эксперт по Польше в Балтийском исследовательском центре (Санкт-Петербург).