Андрей Стародубцев - Центр исследований модернизации Европейского университета в Санкт-Петербурге, Смольный институт свободных искусств и наук

Против террора

29 марта в Москве прогремели взрывы. Две девушки из российского региона – Республики Дагестан – спустились в метро и взорвали себя вместе со своими согражданами. В республиках Северного Кавказа подобное происходит несколько раз в год, к чему мы, живущие на большой земле, уже привыкли и практически не замечаем. Однако однажды это затрагивает и нас – отправляющих детей в школу, посещающих театры, спускающихся в метро или путешествующих самолетами. И тогда, удивленные, мы вновь и вновь задаемся одними и теми же вопросами. Кто эти люди? Что они требуют? Как нам жить дальше?

Война и мир

Террористические акции представителей одного из народов, населяющих ту или иную страну, против своих сограждан – не такая уж редкость в современном мире. На карте можно найти довольно много государств, границы которых подвергаются сомнению со стороны разнообразных этнических, религиозных или языковых групп. Нагорный Карабах в Азербайджане, Южная Осетия и Абхазия в Грузии, Чечня в России – наиболее яркие примеры на постсоветском пространстве. Однако внешне похожие ситуации можно обнаружить и в Европейском Союзе: Страна Басков в Испании, Валлония и Фландрия в Бельгии, Северная Ирландия и Шотландия в Великобритании. Общее во всех этих случаях – популярность среди жителей регионов идей независимости, проповедуемых националистическими элитами.

Несогласие государства отказаться от части своей территории оборачивается либо войной, либо террором, осуществляемым наиболее радикальными группировками националистических партий. Так, начиная с 1960-ых годов по настоящее время от рук баскской террористической организации ЭТА в Испании погибли более 800 человек, почти тридцать лет вела активную террористическую деятельность Ирландская республиканская армия на территории Северной Ирландии и Англии. Сепаратистские проекты в Азербайджане, Грузии и России сопровождались активными боевыми действиями с большим количеством жертв.

В политической науке одним из способов урегулирования подобных конфликтов признается децентрализация государства. Приведу два примера. Баскская организация ЭТА возникла в Испании в конце 1950-ых годов, когда Франсиско Франко активно подавлял националистические очаги в Стране Басков и других регионах – в то время существовал запрет на издание газет и книг не на испанском языке, преподавание региональных языков в школах и т.д. В результате деятельности радикальных националистических организаций, возникших как в Стране Басков, так и в других регионах Испании – Каталонии, Валенсии – после смерти Франко была принята фактически федеративная конституция, где автономные регионы получили значительные (даже по меркам федерации) полномочия. Другой пример – Великобритания, где активные действия националистического движения в Северной Ирландии привело к созданию законодательных собраний не только в этом регионе, но также и в Шотландии и Уэльсе, контролирующих региональные правительства, а также принимающих решения по социально значимым вопросам.

Не стоит думать, что децентрализация власти в этих государствах привела к отказу от сепаратистских лозунгов. И в Испании, и в Великобритании продолжают действовать националистические партии, требующие суверенитета представляемых ими регионов. Причем – и это важное следствие процесса децентрализации – глядя на успешные примеры одних регионов, другие также заявляют о своей автономии и возможности выхода из состава единого государства. По такому пути в Испании пошла Каталония, а в Великобритании – Шотландия. Децентрализация не предотвращает распад государства, однако она выполняют другую важную функцию – снижает накал конфликта, переводит борьбу из подполья, где действуют законы войны, в здания правительства, парламента и судов.

Утверждать можно одно: отказ от децентрализации в таких государствах никогда не приводил к миру. Достаточно обратить внимание на примеры Косова и Южной Осетии, чтобы понять, чем чревата настойчивость общенациональных властей, всеми силами удерживающих унитарное устройство государства.

Выхода нет?

Однако, к сожалению, этот опыт не применим к российскому случаю. Этому есть две взаимосвязанные причины. Во-первых, террористические организации, действующие в Чечне, Ингушетии, Дагестане, Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкесии не заявляют сепаратистских требований, и в этом их кардинальное отличие от «чеченских сепаратистов» первой половины 1990-ых годов. Требования независимости уступили место религиозным лозунгам без территориальной привязки, что уподобляет боевиков скорее террористам «Аль Каиды», нежели борцам за независимость «Чеченской Республики Ичкерия».

Вторая причина заключается в том, что в Европе сепаратистские террористические организации являются радикальными крыльями националистических партий. Ядро же этих часто разрешенных партий составляют «умеренные», которые выходят на выборы, отстаивают свою позицию в средствах массовой информации и парламентах. Они открыты для переговоров с общенациональными властями, рационально оценивают свои возможности и часто, осознавая невозможность сиюминутного отделения представляемой ими территории от единого государства, становятся проводниками идеи федерализации среди своих сторонников.   

В свою очередь, в России второе условие не выполняется абсолютно. Ни на общенациональном уровне, ни в республиках Северного Кавказа нет людей, которые, будучи частью политической элиты, могли бы служить посредниками в переговорах с террористами. А в тот момент, когда лидеры боевиков отказались от идей сепаратизма в пользу идеи религиозного государства на неопределенной территории, возможность таких посредников попросту исчезла. В ситуации, когда не с кем и не о чем договариваться – федерализация как уступка теряет свой смысл.

Федерализм как сопричастность

Это, однако, не отрицает самой идеи возвращения к федеративному государству в России как действию, способствующему борьбе с терроризмом. В настоящее время в целом ряде республик Северного Кавказа мы имеем дело с ситуацией «несостоявшегося государства» (failed state), когда жители республик не поддерживают деятельность государственных органов, в том числе, и спецслужб. В результате совсем не приходится удивляться тому, что боевикам удается вербовать молодежь в свои отряды намного успешнее, чем государству – набирать армию или собирать налоги.

Отказ от прямых выборов глав республик лишь усугубляет эту ситуацию. Прямые, честные и справедливые выборы дают региональным руководителям главное – легитимность, доверие со стороны населения. Возможность голосовать означает для народа сопричастность к управлению. Именно это единение позволяет государству эффективно бороться с любым экстремизмом. Но если государство оказывается «чужим», если оно отстаивает интересы, не разделяемые обществом – надо ли удивляться, что среди наших сограждан находятся те, кто приезжает в Москву – воплощение этого государства – чтобы убить?