Первые главы книги опубликованы в разделе "Ереванская цивилизация".

В конце XIX — начале XX веков в истории армянского народа происходит ряд глобальных событий. Во-первых, начиная с 1890-х годов в армянской среде (прежде всего, в крестьянской) действует ряд политических партий, имеющих национальную программу и появляется движение фидаи (гайдуков). Во-вторых, с конца XIX века следует ряд беспрецедентных армянских погромов, которые завершаются в 1915–1923 годах почти тотальным истреблением западных армян. В-третьих, появляется надежда на объединение Восточной и Западной Армении под более мягким русским протекторатом, — возможно, даже при определенной степени автономии. Русская армия, в рядах которой сражается 7 армянских полков, освобождает восточные вилайеты Турции...

Затем события следуют с головокружительной быстротой: революция в России — отход русской армии из Закавказья — созыв Закавказского сейма — его распад — нежданно-негаданно свалившаяся на голову независимость — провозглашение  Армянской республики — боевые действия между республиками Закавказья — Севрский мирный договор, по которому граница уже независимой Армении, очерчивается так, что действительность, кажется, начинает превосходить самые смелые мечты армян, — надежда на помощь держав — разочарование в ней — война с Турцией — оккупация Турцией не только Западной, но и части Восточной Армении — отказ Лиги Наций в помощи Армении — унизительный Александропольский мир — нападение Красной Армии — передача дашнакцаканами власти большевикам — провозглашение Советской власти — договор между Россией и Турцией, предполагающий признание суверенитета последней над рядом районов, входивших до этого в Российскую империю и населенных армянами, — Лозаннская мирная конференция, где мировое сообщество признает законность Российско-Турецкого договора и где словосочетание «армянский вопрос» уже ни разу не произносится. И все…

Следующие семьдесят лет армянская история, кажется, стоит на месте, вроде бы больше уже не происходит ничего... А между тем именно в эти годы и возникает Ереван.

Когда-то в 1920-е годы архитектор Александр Таманян нарисовал план города, а дальше как будто бы все пошло само собой. Сами по себе съезжались в Ереван армяне и отстаивали свою моноэтническую целостность, сами собой создавались традиции, система отношений, среда — очень плотная среда Еревана.

Казалось, Ереван должен был стать одним из десятков городов-химер, порожденных советской гигантоманией. А вместо этого он оказался точкой собирания армян, разбросанных по всему миру. И произошло это тоже как-то само собой.

Была возможность вернуться на родину, и люди возвращались. «Мой последний адрес Ереван», «Я больше не изгнанник», — называли поэты-репатрианты свои сборники стихов: «Этот день стал днем чуда, и я проснулся в Ереване». (*26)  

Армяне со всего мира приезжали в Ереван: «Увидев, что их соотечественники собираются строить свой дом, съехались и стали работать, чтобы создать город, страну, государство. Они привезли сюда и свои святыни. Строили дома, сажали деревья, создавали памятники». (*27)

Однако мы не можем не видеть, что сами эти факты, их самопроизвольность и естественность говорят о том, что они всего лишь внешнее проявление глубоких метаморфоз в сознании армян. Что же произошло? Как оказалось, что мечта (армянское государство) стала руководством к действию?

Нет, наверно, ни одного народа в мире, который не имел бы своего героического эпоса. В какие-то отдельные моменты он может вдохновлять каких-то отдельных личностей на подвиги — но и это случается не часто. Главным образом, эпос хранится в сознании народа как красивые легенды, которые приятно вспоминать и перечитывать... Такой героический эпос есть, безусловно, и у армян, в частности, — сказания о Давиде Сасунском. Но эпос, который зовет к действиям, совсем иного свойства. Это тоже рассказ о славной истории народа, но адресованный уже непосредственно современнику, ему лично указующий на пропасть, лежащую между славными делами предков и его, современника, жалким прозябанием.

Первоначальная заслуга в создании современного армянского эпоса принадлежала деятелям национальных групп и партий, и, главным образом, писателям и публицистам конца XIX века, таким как Григор Арцруни, Раффи, Лео, Мкртыч Хримян, которые активно занимались пропагандой армянской истории, делая акцент на героической ее стороне. И самосознание армянского народа совершает стремительный переход от установки на национальное выживание и простое сохранение национальной идентичности к ощущению величия своего народа и исключительности его судьбы и исторической миссии. По выражению одного современного исследователя, Армения, много раз терпевшая поражения, охотно возвеличивает свою историю, придает ей светлый образ мученичества. Расчлененная, разоренная, подвергавшаяся гонениям, исключенная из числа государств, она творит себе историю на грани золотой легенды. В ней действуют гиганты и богатыри, которые переламывают кости львам, ломают ребра быкам. Лео, написавший многотомную историю армянского народа, автор остросюжетных исторических романов Раффи, публицист Геворг Арцруни и католикос всех армян Мкртыч Хримян создают национальный миф об армянине-герое, воине и мученике за правду. Через книги, газеты, проповеди армянских священников этот образ проникает в сознание  армян, прежде всего, образованного слоя, вызывая у них жажду бороться за освобождение всей своей родины, бороться под покровительством Российской Империи. Порой это приводило к скороспелым решениям вырваться из лап турок любой ценой.

Русско-турецкая война 1878–1879 годов во многом спровоцировала эти выступления. Точнее, не сама война, а ее художественное описание в романе Раффи «Хент» (Безумец). Эта книга, в которой интеллигенты-революционеры, преодолевая косность народной массы, поднимают народ на борьбу за свободу Западной Армении, стала своеобразным армянским вариантом знаменитого «Что делать?» Чернышевского. Главный герой — Вардан — стал для поколений армянских юношей тем же, чем был Рахметов для русских народников, а заканчивался роман репликой на «четвертый сон Веры Павловны» — сном Вардана, в котором нарисована картина будущей Армении, где установлен общинный социализм, а курды и турки, под влиянием просвещения, слились с армянами…

Сам того не подозревая, Раффи задал исчерпывающую программу действий для партии «Дашнакцутюн», созданной в 1890 году группой армянских студентов. Впитавшие в себя героику исторического мифа, созданного публицистами старшего поколения, дашнаки ставили перед собой две задачи: путем «хождения в народ» донести этот миф до каждого крестьянина Восточной и Западной Армении и поднять весь народ на борьбу с турками, добившись, наконец, справедливого разрешения векового «армянского вопроса». В действиях молодых революционеров, особенно на первых порах, было больше романтики и энтузиазма, чем реального знания народной жизни и продуманной политики. Дашнаки пропагандой, угрозами, а то и применением силы вынуждали вливаться в ряды антиосманского движения и парижских банкиров, и стамбульских торговцев, и киликийских крестьян. «Предусмотрительность и рассудительность, увы, не были добродетелью армянского деятеля», — признавался позднее один из участников движения. В армянской литературе сформировался образ дашнака, с маузером в руках сгоняющего со двора корову, чтобы на вырученные от продажи деньги купить  крестьянину винтовку и отправить его воевать с турками.

Для революционеров-дашнаков освобождение от власти турок было самоцелью. Они хотели одного — вызвать вмешательство держав в армянские дела. А потому им все равно с кем было вести дело — с Россией или с ее антагонистом, Англией, что порой вызывало одновременно и кровавые трагедии в Турецкой Армении, и охлаждение к армянам в России.

Но вернемся к провокациям мечтателей-революционеров, разбудивших подлинно народные силы, что обернулось позднее еще большей кровью. Почти всюду в Западной Армении турецким погромщикам оказывалось ожесточенное сопротивление, а в горах разворачивается партизанское движение фидаи (гайдуков). Каждому армянину известны имена Геворга Чауша, Сероба Ахпюра, Арно, Мурада, и, наконец, человека-легенды — Андраника, сына сапожника, начавшего свой путь  с организации самообороны армян в Сасуне, а закончившего его генералом Российской Армии, командующим казачьим корпусом, а уже после крушения Российской Империи, победившего турок в Нахичевани…

Круг замкнулся — созданные воображением писателей и публицистов народные герои обернулись живыми людьми с тем, чтобы вновь стать мифом. По Армении ходит огромное количество легендарных сказаний и изречений Андраника, Геворга Чауша и других, — в их уста вкладываются наставления и поучения армянам, формулируются основные нравственные ценности народа. Впрочем, и сами дашнаки, существующие как партия до сих пор, раздвоились в народном сознании, на одну из политических партий с социалистическим уклоном и общеармянское героическое движение.

Начало Первой мировой войны поставило вопрос ребром. Турки обращаются к Дашнакцутюн с предложением поднять антирусское восстание в Закавказье и выступить там «пятой колонной». За это турки обещали армянам после победы власть над всем Закавказьем. Одновременно к дашнакам обратилось русское командование, с призывом поднять восстание в Турецкой Армении и, кажется, ничего не пообещавшее, во всяком случае, в письменном виде. Туркам ответили «нет», русским ответили «да». Последовало восстание в приграничной Ванской области и пересылка добровольцев в распоряжение русского командования. Хотя о последнем русские не просили, но в итоге со стороны России сражается семь армянских полков. Армяне, желая всемерно помочь России, вызывают огонь на себя. В этот период даже политика Дашнакцутюн, этих армянских эсеров, кристально прорусская. Все до единой ставки были сделаны на Россию. Здесь, в отличие от российских собратьев по социализму, пораженчество и не ночевало.

Героика, волей исторических судеб, обернулась Трагедией. Правительство младотурок решается на «окончательное решение» армянского вопроса: «всех подданных Османской империи армян старше пяти лет выселить из городов и уничтожить…, — приказывает 27 февраля 1915 года военный министр Турции Энвер Паша, — всех  служащих в армии армян изолировать от воинских частей и расстрелять». В этой чудовищной бойне погибло около миллиона армян. Остальные стали беженцами. Кто, Бог весть какими судьбами, добрался до европейских стран, а потом и до Америки, а кого прикрыла российская армия, и он успел бежать в Российскую Армению. Беженцы сосредотачивались в Ереване, население которого тогда начинает быстро прибывать, а административное значение расти.

Сам по себе геноцид был трагедией, но еще не психологическим сломом для армянского народа: армяне сражались на стороне России и рассчитывали расквитаться с турками сполна. Но вот в 1917 году Армения вдруг лишается покровителя. Империя рухнула, и в мае 1918 дашнакское правительство сообщает, что «вынуждено провозгласить независимость» Армянской Республики. Происходит это на фоне уже турецкого вторжения в Восточную Армению, едва не закончившегося полным уничтожением армянского народа, но обернувшимся славной победой армян в Сардарапатской битве. В это время роль Еревана и выступает на передний план — правительство независимой Армении, практически все дашнакское, во главе с Дро, располагается в Ереване.

Итак, «Дашнакцутюн обеспечила одну из главнейших предпосылок рождения и развития национального самосознания и солидарности — культ национального героя». (*28)

Параллельно в эти же годы формировалось и другое, сугубо прагматическое политическое направление, представленное партией крупных промышленников и банкиров «Рамкавар-Азатакан», провозгласившей в своей программе полный отказ от любой вооруженной борьбы, которая приносит армянам лишь новые несчастья, полную покорность любой политической власти, и концентрацию всех сил на культурно-просветительской работе. До поры до времени эта новая «традиция» была не слишком популярна.

Таким образом, в армянском народе складываются как бы две противоположные альтернативы, которые можно было бы упрощенно назвать героической и прагматической.

Однако в 1920-е годы и дашнакцаканы, и рамкавары уходят с актуальной политической арены в изгнание и продолжают свою деятельность лишь в диаспоре, имея мало возможностей напрямую, непосредственно влиять на ход событий в Советской Армении. Тем не менее, зародившиеся новые политические традиции продолжали существовать. Далее мы попытаемся описать специфику их реализации, а сейчас заметим только, что реализовывались они совершенно неожиданным образом. Во-первых, потому, что на практике они оказались слитыми воедино. Во-вторых, потому, что главная тяжесть их воплощения легла на ... коммунистов. В-третьих, потому, ЧТО в конечном итоге оказалось результатом их реализации. В-четвертых, потому, что эта реализация происходила необычным путем. И в-пятых, потому, что она не сопровождалась никаким эксплицитным идеологизированием.

________________________________________

Примечания:

(*26) Асриян В. Я больше не изгнанник. — Ереван, 1947. С. 39 (на арм. яз.).

(*27) Александропулос М. Путешествие в Армению. М.: Прогресс, 1985. С. 135.

(*28) Атамян С. Армянская община. Историческое развитие социального и идеологического конфликта. М.: Изд-во полит. Лит., 1955. С. 67.