Светлана Лурье о Ереване как воплощении героического мифа. 

Продолжение цикла "Ереванская цивилизация" на Когита!ру. См. ранее:

Предисловие

С.Лурье. Феномен Еревана

Что касается тенденции расселения армян в XVIII–ХIХ веках, то она была скорее центробежная, чем центростремительная. Армяне селились там, где слабее религиозный и национальный гнет (этим была обусловлена постоянная миграция из турецкой Армении в русскую) или где имелись бо́льшие возможности для приложения их энергии.

Армяне относительно легко смирялись с положением народа, живущего в чужих империях. Более того, они активно участвовали в государственной жизни тех империй, в которых жили, добивались высших государственных должностей, как, скажем, Лорис-Меликов (дослужился до министра внутренних дел) в России при царе Александре II. Свою фактическую независимость они отстаивали экономическими средствами как народ, обладающий явными способностями к предпринимательской деятельности, и мирно уживались с соседями. Даже в Османской империи до поры до времени армяне имели репутацию спокойного, лояльного народа, не высказывающего, в отличие от греков и славян, особых сепаратистских требований. Так было до тех пор, пока в силу политических и экономических причин они не стали подвергаться особым притеснениям и гонениям в Османской империи (начиная со второй половины XIX века) или в Российской империи (в начале XX века, в период насильственной русификации во время управления Кавказом князя Голицина).

Армяне, которые в свое время не просто добровольно вошли в состав Российской империи, но активно добивались этого в течение более чем 150 лет, а затем с оружием в руках помогали России овладеть Закавказьем, очень охотно шли на русскую государственную службу. Они составляли «главную часть служащих на Кавказе чиновников, начальников железнодорожных станций, конторщиков, писцов, вообще мелких интеллигентов; к ним принадлежат значительное число кавказских адвокатов и докторов. Армяне находятся в кавказской администрации и войсках и имеют большое влияние на дела. Иногда они появляются в должностях губернаторов, управляющих государственным имуществом. Офицеры, полковники и генералы из армян не редкость. Они участвовали во всех русских войнах на Кавказе и отличались храбростью». (*9)

Впрочем, и в Османской империи, как только христианам было разрешено становиться государственными чиновниками, армяне пользовались этой возможностью.

К крушению надежд на автономию в составе Российской империи, проекты которой при российском дворе одно время принимались благосклонно, армяне отнеслись почти абсолютно равнодушно и с легкостью (в отличие от грузин) приняли сложившееся положение. Они весьма легко сносили социальную несправедливость, но чего они действительно не переносили, это когда их притесняли как армян. В любых условиях, в любых империях они ухитрялись сохранить полную культурную автономию.

У армян почти полностью отсутствовала всякая социальная иерархия. Не существовало дворянства, за исключением областей Карабаха и Лори. (Имеется в виду период, начиная с позднего средневековья, когда была полностью утрачена армянская государственность.) «Торговая буржуазия имела очень малое отношение к крестьянской массе, связанной с помещиками, владеющими землей. В армянских областях (за исключением некоторых районов) земля, населенная и обрабатываемая армянами, принадлежала тюркским помещикам». (*10)

Главной силой, объединяющей всех армян, была церковь, которая пользовалась некоторой политической самостоятельностью. В литературе мы встречаем даже мнение, что вся политическая жизнь армян «получает общее руководство со стороны армянской теократии». (*11) Церковь составляла одну из важнейших основ самоидентификации армян. На протяжении долгих столетий она сохраняла свою полную обособленность от других восточно-христианских церквей и в значительной мере препятствовала и культурному взаимодействию армян с соседними народами, и ассимиляции. Возможно, эта церковная самоизоляция и привела к тому, что в те времена, когда для других народов этническая самоидентификация была мало значимой по сравнению с культурной, государственной, религиозной, армяне выделяли себя именно как народ, этнос. Религиозная самоидентификация совпала в данном случае с этнической и обусловила последнюю практически полностью. Постоянное и очень отчетливое противопоставление «армяне — не армяне» стало фактом их обыденной жизни.

Культурную автономию (и самоизоляцию) армян, может быть, ничто так не обнаруживает, как постоянные и почти навязчивые мечтания их о «былом и утерянном рае». Стихотворение «Крунк» («Журавль») Наапета Кучака, поэта XVI века, по сей день часто исполняется в качестве популярной народной песни:

«Память о былом» — одна из важнейших составляющих сознания армян. Память о прошлом величии, о древней армянской государственности, о золотом веке армян имела явно эсхатологическую, почти религиозную окраску. Идеи, связанные с этой мечтой, не включали в себя установку на осуществление их «здесь» и «теперь», а только надежду на «когда-нибудь».

В относящемся к XI веку сказании «О добрых временах» говорится об идеальном армянском государстве: «Не станет в стране несчастий, /Не будет горя и врагов, /Воров и разбойников, /Придет любовь и веселье, /Радость и ликование, /Ложь исчезнет, /И умножится правда, /И вся страна наполнится добротой. /Где ад кромешный? Он сгинул. /Где враги? Разгромлены. /Где поработители? Изгнаны. /Они уничтожены, их нигде нет. /И никто в мире не вспоминает о них. /И тогда соберется в свою страну /Рассеянный по всему свету армянский народ, /И армяне придут отовсюду, /Куда они были изгнаны /Нечестивыми, погаными ордами мучителей». (*12) Очевидно, что говорится в этих стихах о земном рае, по форме они копируют новозаветный текст о рае небесном. Об этом же «Элегия» Нерсеса Шнорали (XII век): «Сыны мои ушедшие, /Что теперь находятся вдали от меня, /Вернутся в колесницах, /Запряженных конями, /Вернутся те, которые были рассеяны /По всему свету». (*13) Это пока только мечта о каком-то неясном будущем. Превратиться в руководство к действию ей предстояло только в ХХ веке.

Итак, к политической автономии армяне проявляли почти полное равнодушие, зато независимость культурная была для них делом почти священным. Во время массовой резни армян в Османской империи им обычно предлагался выход: принять ислам. Тех, кто отрекался от христианства, «погромщики не убивали, хотя все же грабили их имущество». (*14) Но этот выход использовали лишь немногие. Турецкие армяне проявили «столько нравственной выдержки, столько взаимной любви и твердости в вере, которые сделали бы честь любому европейскому народу». (*15)

Не менее ожесточенным было и сопротивление армян попытке их насильственной русификации, предпринятой кавказской администрацией в самом начале ХХ века, которая выразилась, прежде всего, в конфискации имущества армянских церквей и закрытии армянских школ. Ответ армян напоминал политику «гражданского неповиновения».

Продолжение следует

См. Живущие в чужих империях Ч.2. 

________________________________________

Примечания:

(*9) Приемский М. Армяне и события на Кавказе. М.: Тип-фия общества распространения полезных книг, 1907. С. 7.

(*10) Худадов В. Н. Закавказье. Историко-экономический очерк. М.–Л.: Центр управления печати ВСНХ СССР, 1926. С. 40.

(*11) Березовский В. Причины неурядиц на Кавказе. СПб.: Русская скоропечатня, 1908. С. 8.

(*12) Цит. по: Хечумян В. К добрым временам // Литературная Армения. 1983.  №1. С. 54-55.

(*13) Цит. по: Хечумян В., с. 55.

(*14) Баранов Е. Война с Турцией и армяне. М.: Тип-фия тов-ва И.Д. Сытина, 1915. С. 27.

(*15) Братская помощь армянам, пострадавшим в Турецкой Армении. М.: Типо-литография К.Ф. Александрова, 1895. С. 11.