Мы с семейством живем в одном из бывших «коммунальных» домов нашего исторического центра, с несколькими лестницами, выходящими в один общий двор. Я в этом доме родился и вырос, бегал во дворе, но сегодня там практически никого не знаю. Не знаю – и оттого иногда опасаюсь, кто все эти люди, с которыми приходится жить бок-о-бок? Тем более некоторые из них очевидно не склонны к трезвому образу жизни, а другие – по слухам – приторговывают наркотиками. Соседи по лестнице, самые, по идее, близкие люди в прямом смысле слова, также вызывают у меня смешанные чувства. Одни регулярно нас заливают, другие – опять же, по слухам – в молодости провели несколько лет в тюрьме, а у третьих, когда открывают дверь, из квартиры несется такой запах, что пребывание на всей лестнице с первого по пятый этаж становится затруднительным.

Кроме всего прочего, наш дом очень плохо выглядел практически все то время, что я его помню – облезлые стены неопределенного цвета, покосившееся крыльцо, рассохшаяся дверь со сквозной дыркой в том месте, где раньше был выдранный теперь с мясом кодовый замок. В общем, обычный дом в старом районе, архитектурно не значимый, с «ванными на кухне» или вообще без них, с пестрым составом населения и вечно неубранной лестницей.

Но однажды многое изменилось. Этому, конечно, предшествовала длительная подготовка, но эффект наступил так быстро, что рубеж между «до» и «после» предстал передо мною во всей своей очевидности. На нашей лестнице установили новую дверь с домофоном.

Одна из соседок, устав от запаха мочи на лестнице и валяющихся там шприцев, долго обивала пороги «муниципалов», выпрашивая эту чудо-технику. Дверь нам поставили бесплатно – один из соседей по лестнице, вечно нетрезвый Ираклий, оказался бывшим пожарным и инвалидом. За это нам полагался подъем наверх списка ожидания и большая скидка технику. Однако, деньги какие-то все же были нужны – и соседка обошла всех жильцов, объясняя им необходимость домофона и собирая деньги на ключи и собственно аппарат – по сто рублей с квартиры. В процессе она выяснила, кто именно и в каком количестве живет во всех квартирах лестницы, а также насколько он или она готовы к диалогу. На удивление, деньги были собраны, и домофон установлен. Заплатили даже алкоголики напротив, от которых я меньше всего ожидал готовности, а вот соседи рядом – более или менее зажиточные граждане – уперлись и отказались участвовать в общем деле.

После того как наш подъезд оказался надежно защищен от гуляющих по двору наркоманов и ищущих туалет людей, его внутренняя жизнь сильно изменилась. Во-первых, соседям перестало нравиться, что на лестнице грязно и плохо пахнет. Алкоголики напротив за небольшие деньги вычистили всю лестницу так, как в лучшие годы ее не мыла даже специальная уборщица. После этого они даже перестали оставлять на ней мусор, как бывало раньше – видимо, думая о том, что этот мусор все равно придется убирать им самим, если соседи снова захотят заплатить им за уборку. Во-вторых, соседка снизу, владелица вечно верещащей болонки, перестала просто открывать дверь и выпускать свою псину из квартиры в надежде, что та сама найдет дорогу на улицу и сделает там все свои дела (чего та, кстати, по лености или из вредности, никогда не делала, ограничиваясь лестничными клетками). Маленькую, но вредную болонку стали водить на улицу. От чего явно улучшилось и настроение самой хозяйки – она стала больше гулять, здороваться с соседями, да и вообще вроде повеселела. В-третьих, нам стали завидовать две другие лестницы дома, оставшиеся при своих кодовых замках старого образца.

Естественно, стало очень приятно заходить в подъезд, осознавая, что за твоей спиной закрывается дверь. И что «твое» начинается уже здесь, на лестнице. Мы даже стены покрасили, которые с советских времен зияли голой штукатуркой. Так что одна маленькая вещь по-новому организовала жизнь в нашем подъезде. Теперь у соседей по лестнице появилась необходимость совместно заботиться о двери и домофоне. Не хочу идеализировать, но это все же нас как-то даже… объединило. Мы вместе сидим за этой дверью, вроде как вместе ее поставили.

Однако, скоро нашу самоорганизацию ждут испытания. Теперь, когда прошел гарантийный срок, во время которого обслуживание домофона предоставлялось нам бесплатно, нам придется платить по 350 рублей ежемесячно. И эти деньги нужно будет как-то собирать. Вот тут-то и протестируем наше новоявленное единство. Гражданско-соседское, так сказать, общество.