Устное выступление Дмитрия Алексеевича Мачинского, историка-археолога, научного сотрудника Государственного Эрмитажа, соучредителя НИЦ «Мемориал» на круглом столе «Археологическое наследие Петербурга». Петербург, пресс-клуб «Зеленая лампа», 4 февраля 2010.

Ведущая круглого стола Елена Лиханова предложила поразмышлять о том, чем была вызвана озабоченность академиков, подписавших обращение к министру культуры А.Авдееву с требованием вступиться за сохранность археологического наследия Петербурга.

Дмитрий Мачинский: Я хочу сказать, что я здесь присутствую как бы в двух лицах. С одной стороны, я археолог, сотрудник Эрмитажа и занимался историей и археологией, скажем так, Петербургской губернии, правда, периода до Ландскроны и более раннего времени. И кроме того, я один из соучредителей научно-информационного центра «Мемориал», который во всех этих событиях участвует и будет участвовать еще более активно. И поэтому я хотел обозначить несколько простых позиций, которые надо знать для того, чтобы достигнуть двух целей. Чтобы башня «Охта-Центра» не была построена, и чтобы феноменальные раскопки Петра Сорокина были сохранены для потомства. Как российского, так и европейского.

Надо сознавать, что башня Газпрома мало нужна для практических нужд Газпрома – это Мемориал. Это мемориал эпохи. Для этого она и строится. Это тот Фаллос Газпрома, который и будет из Петербурга показан Европе. Это памятник эпохе вертикали власти, господства Газпрома в экономике и отчасти политики и России, и Европы. Как таковой он и строится. И это надо осознавать. И за ним стоит совершенно определенное сращение, достигнутое в нашей стране, самого крупного бизнеса и самой крупной власти, которое представляет собой единство. И никогда бы Миллер и Матвиенко не позволили себе таких наглых действий, если бы за ними не стояли более верховные этажи, которые я назову. Они называются Путин. Это надо осознавать. Об этом стараются не говорить. Впрочем, я не против, чтобы то, что я говорю, было написано.  Это преступное строительство  Путин явно поддерживал. И это понимают те связанные с этим делом, с кем я говорил. Но все это вслух не говорится. Поддерживает ли Путин сейчас это?  Не известно, доходят всякие слухи. В Москве возникли колебания и разночтения. На мой взгляд, Путин по-прежнему поддерживает. Но есть другие силы. Это надо использовать.

Вместе с этим сращение крупнейшего бизнеса и высочайшей власти создает совершенно особую систему – новую форму государственного капитализма в России, не того, который был при советской власти, а совершенно новую и оригинальную. Россия всегда отличается оригинальностью на новых этапах. К этой системе примыкает и иерархическая верхушка государственной  Православной церкви. Поэтому нет оснований ожидать, что когда-нибудь церковь в лице ее высших иерархов, заступится за разрушаемый ансамбль Смольного собора и другие религиозные памятники Петербурга. Как вы знаете, в «благословенное» царское время было запрещено строить какие-то здания в определенный период, выше кровли Зимнего дворца. Кроме культовых сооружений, таких, как Александрийская колонна, Исаакиевский собор и т.д. Сейчас они все будут на фоне этой башни, которая нарушает самую суть архитектурного и символико-смыслового образа Петербурга. Вот это надо отчетливо осознавать. Поэтому церковь протестовать не будет. А «Мемориал» будет.
К сожалению, это будет памятник худших проявлений эпохи. Это будет памятник торжеству бескультурья, презрения к культуре и к наследию Петербурга на российском, европейском, петербургском и мировом уровне. Памятник хамского отношения к интеллигенции, пренебрежения общественным мнением. И надо сказать тем, кто этим руководит тайно и явно, что они преступники. И те, кто будет продолжать потворствовать строительству этого сооружения, которое заодно сносит и уникальные археологические памятники, блистательно раскопанные Петром Сорокиным и его командой, - надо сказать, что это преступление. И тот, кто будет продолжать это поддерживать – преступник на очень многих уровнях. А тому, кто поможет прекратить это, не надо давать титул спасителя, он просто будет порядочным человеком, который сделает то, что нужно сделать. И с этих позиций надо апеллировать к высшим российским властям и к мировому общественному мнению.
Теперь относительно того, что раскопал Сорокин и что нужно музеефицировать. Это абсолютно сенсационные раскопки. Знаете, был такой знаменитый петербуржец, звали его Шлиман. Он, кстати говоря, результаты своих раскопок хотел отдать в Петербург. Но ему объяснили что он будет повешен государем императором за двоеженство. Он тоже был петербуржец.

Так вот, конечно, золото здесь не найдено (я говорю не про Петропавловскую крепость, а про раскопки Петра Егоровича Сорокина), но хронологический диапазон слоев пра-Петербурга, предпетербургского периода превосходят диапазон раскопок Шлимана и создает совершенно феноменальный опорный памятник предыстории Петербурга и Невы. В том числе геологической истории. Все эти периоды были перечислены. Один за другим. Вначале здесь было некое таинственное население. Мы не знаем, на каком оно языке говорило. Оно оставило уникальные стоянки, с уникальной сохранностью. Потом здесь было финно-язычное население – ижора и карелы и т.д. Дальше открыта, по-моему, сенсационная крепость, которой нет в письменных источниках, крепость на мысу, которая была до Ландскроны. Весьма вероятно, что это было новгородское укрепление, но это еще предстоит выяснить до конца. Во всяком случае, это неучтенная крепость. И в таком случае, она может быть какой-то базой того русского поселения, которое здесь было позднее. Называлось оно Невское Устье. Дальше раскопана Ландскрона, захваченная новгородцами во главе с сыном Александра Невского, к слову, и Ниеншанц.

Вот мне тут как-то Олег Михайлович Иоаннисян сказал о том, что в новгородской летописи – а я забыл об этом – есть указание, что в строительстве Ландскроны участвовал некий мастер-итальянец. Вы знаете, до Трезини, между прочим, и до Растрелли. То есть это было европейского уровня сооружение. До него, возможно, здесь была русская крепость, и это очень важно доследовать до конца. И здесь было русское поселение Невское Устье и его кладбище. А потом это кладбище было продолжено шведами. Ну, о чем вообще говорить?..

Это совершенно грандиозная предыстория Петербурга, которая исправляет все, что вводится в головы детей с детства. В силу ряда обстоятельств Пушкин совершенно сознательно написал неправду. Все с детства учат: «На берегу пустынных волн Стоял он, дум великих полн...». В черновике было не так, в черновике было «На берегу варяжских волн Стоял он дум великих полн». Но Пушкину, по некоторым причинам, нужно было, чтобы основная часть «Медного всадника» была напечатана и «предисловие» должно было обеспечить это. И поэтому в его предисловии, которое все страстно разучивают, и которое только и разрешил напечатать Николай I вместо всего гениального «Медного всадника», там все эти «избы чухонца», «пустынные волны»… Александр Сергеевич был блестящим историком, но что поделаешь?
Здесь стоял до 1702г. великолепный процветающий город Ниеншанц, принадлежавший Швеции, но интернациональный, с многонациональным населением, торговавший и с Европой, и с Россией – сюда приходили корабли. Предшественник Петербурга. И вот сейчас оказалось, что он не разрушен до конца. Слава богу, русские разрушают по-русски – не до конца. И поэтому кое-что сохранилось. Это совершенно сенсационные раскопки, и их надо сохранить. И для Газпрома есть отступное: сказать, что раскопки дали блестящий результат, и мы открыли предысторию Петербурга и Невы за 5000 лет и создаем мемориальный комплекс. Не какой-то там музейчик в подвалах башни Газпрома, которая все равно, если жива душа Петербурга, если жив даймон Петербурга, не будет построена. А если будет построена, будет разрушена. Обещаю. Вероятно, после моей кончины. Но это, несомненно, будет так. И без больших стараний. К тому времени будут какими-нибудь японцами изобретены методы демонтажа таких уродств. Вот так обстоит дело.
Что же делать? Хорошо, что академики написали письмо. Это замечательно. Потому что на самом деле совершено археологическое предательство. То предательство, путем которого у Петра Сорокина отбираются эти раскопки. Раскопки отбираются у человека, который, вообще говоря, достоин звания почетного гражданина Санкт-Петербурга куда больше, чем купленный за деньги Дик Адвокат. Но думаю, что к этому не надо особо стремиться, потому что это звание будет очень быстро запачкано теми личностями, которыми и которым оно будет даваться. Но тем не менее отбирать у него эти раскопки, эти материалы, требовать передачи документации – это преступление, на которое под давлением неких сил Москвы - они всегда таинственны - пошли директор Института материальной культуры и он же глава кафедры археологии университета Носов, который на это бросил свою подручную сотрудницу Соловьеву. Эта Соловьева, вообще говоря, является специалистом по археологии Южной Туркмении. Естественно, эта команда будет проводить раскопки так, как ей скажут, и прекратит их тогда, когда это нужно Газпрому. Для этого и сменяется Сорокин на этом месте. Ну, а коль скоро южная Туркмения, памятник будет строится в стиле Туркменбаши, все один к одному.

Что же можно делать на этом пути сейчас, кроме того, что уже делается? Спасибо академикам, спасибо, что Сибирь в лице археолога-академика Деревянко заступилась за Петербург, который предали Москва и Петербург в лице его археологических начальников. Будем надеяться. Но что возможно? Было замечательное собрание, отразившееся в телевидении у спорткомплекса – вы помните? Кстати, там были замечены отнюдь не только любители посещать подобные мероприятия. Например, там был замечен Николай Николаевич Казанский. Ученым известно, кто это такой, не правда ли? И хвала ему, что он пришел на это место. И там было сказано, что дальнейшая акция – это референдум. Я против того, чтобы главной акцией дальнейшей был референдум. По двум причинам: во-первых, его не разрешат, во-вторых, его вполне может выиграть Матвиенко – при существующих технологиях и при нынешнем составе разнообразного населения Петербурга. И должно быть другое.

Во-первых, как только потеплеет, надо снова собираться. Но в куда большем количестве. И только пускай вся интеллигенция и все СМИ произнесут вот что: тот, кто из различных снобистских соображений (я говорю об интеллигенции в старом русском смысле слова) не придет туда… Соображения такие: «я вообще не хожу на уличные сборища», «там будут неприятные мне люди – коммунисты или еще кто-то», да и вообще и т.д. Так вот он – не петербуржец. Туда надо придти. Всем. И тот, кто не пришел, пускай он не думает, что он петербуржец. Чтобы это было собрание такого рода. Вы помните, как то собрание отразилось неожиданно в телевидении и во властных структурах? Как никто не ожидал. Такие собрания должны быть.

И второе – то, что я знаю. «Мемориал» готовит письмо. Его ядро уже написано. Но действия были несколько приостановлены, потому что мои прекрасные и – я бы сказал – наивные коллеги ждали решения – прокуратуры, суда. Как будто не ясно, какими будут все решения всех прокуратур и всех судов по этому делу. В лучшем случае – и вашим, и нашим. А со временем может быть и только «вашим». Поэтому это должны быть  письма, в которых никого не о чем просить не будут. Либо это будет одно письмо, обращенное к мировой общественности, ЮНЕСКО, и к Президенту, и к премьеру. Либо отдельно Президенту и премьеру, и отдельно – ЮНЕСКО и всему миру. Чтобы сказать, что происходит. Что происходит преступление перед петербургской, российской и мировой культурой. Я думаю, что такое письмо будет создано, и есть основания думать, что оно будет подписано Международным и российским «Мемориалом», организацией достаточно солидной. В любом случае, это будет подписано петербургским «Мемориалом». Вот то, что я хотел сказать на эту тему.