Олег Романов:
– Достаточно давно, в начале 2000-х мы в Петербургском Союзе архитекторов создали список объектов, которые считаем необходимым включить в реестр памятников, там было 22 объекта, одним из которых, был, конечно, СКК.
Вообще, надо вернуться к теме сохранения зданий и сооружений сталинского и позднесоветского периодов. И не затягивать, а активно защищать путем внесения этих объектов на рассмотрение в КГИОП, чтобы они попадали в реестр. Что касается СКК, создатеи его – это очень авторитетный авторский коллектив архитекторов и конструкторов, возглавлявшийся Николаем Барановым, это бывший главный архитектор Ленинграда, очень опытный. Одна из самых главных достопримечательностей этого объекта – знаменитая мембрана, которая вошла в перечень уникальных инженерных сооружений всего мира на уровне Эйфелевой башни, тоннеля под Ла-Маншем и так далее. И еще в советское время была получена единственная в советское время международная премия за это инженерное решение. То есть это сочетание архитектуры и инженерии. И когда я беседовал с некоторыми чиновниками, они говорили: «Что вы цепляетесь за эти ребрышки?». И такой чудовищный тезис звучал: «Этой же мембраны не видно». Не только архитектура, но и мембрана являются такими уникальными вещами, которые заставляют нас требовать внесения этого объекта в реестр охраны памятников.
В день разрушения СКК случились две трагедии – гибель человека и гибель уникального архитектурного сооружения. Это требует анализа, понимания на будущее. Потому что мы знаем, например, что сгущаются тучи над аэропортом Пулково (его старым зданием, знаменитыми «стаканами» - прим. ред.) Жука, что недопустимо, это здание идет под первым номером в нашем списке.
Святослав Гайкович:
– Рассказ о том, что сооружение рухнуло от своей ветхости – это образец такой беспардонной лжи из серии «чем круче ложь, тем лучше она ложится на умы». Это абсолютная неправда. Сооружение быстро и стремительно рухнуло из-за своих позитивных качеств: оно было гениальным сооружением, которое выдерживало, не смотря на то, что было создано в отдаленное время, выдерживало уничтожение. Как выяснилось, оно рухнуло после того, как были изъяты из работы до 20 процентов опорных конструкций. Тогда как по современным нормам сооружение должно выдерживать в порядке борьбы с терроризмом разрушение одной из существенных конструкций, после чего оно не должно складываться. Но если две – то должно. А если три…Тут же убрано было десять и только после десяти все сложилось! Разборка этой конструкции была безобразным издевательством над чудесным гением нашей русской мысли. Кто этим занимался - непонятно и как - непонятно. Никаких сведений нет, что демонтаж происходил, как и положено, по документации, которая должна была быть и должна быть проэкспертирована. Должно быть заключение о документации по демонтажу сооружения, это нормальный стандартный путь. Сейчас об этом никто не говорит – было это, не было. Для меня это большой вопрос. Нельзя без боли смотреть на этот ролик. На нем понятно - какие ошибки были совершены, как люди, которые занимались демонтажем, либо не понимали, что они делают, либо понимали настолько, что они вдвойне преступны, когда они хотели одним ударом уничтожить это культурное наследие так, чтобы от него ничего не осталось.
Что именно демонтировали? Я говорил, что это одна из вершин русской инженерной мысли, и это правда. Очень жаль, что здесь нет Григория Ивановича Белого (инженер, доктор технических наук, профессор СПбГАСУ – прим. ред.). В Союзе архитекторов мы провели на заседании Президиума совещание с конструкторами и Григорий Иванович нам подробно с иллюстрациями показал, сколько средств и сил народных сэкономлено на том сооружении. Речь идет о количестве материалов, которые идут на перекрытие одного квадратного метра перекрываемого пространства. Оно гораздо ниже, чем в стандартных сооружениях, которые мы могли бы представить, перекрывая подобные пролеты балками или фермами. Как была устроена эта конструкция – мембрана тонкая от 6 до 12 мм стальной лист сферической формы, что предполагает максимум работы металлической конструкции на квадратный метр. И вся эта мембрана изумительным образом была подвешена. Каждый, созерцающий это произведение, видит, каким образом мембрана присоединена к опорам сооружения. В этом изумительная красота, которую совершенно не увидели те, кто покусился на вот это замечательное сооружение. Мне СКК лично бесконечно жаль.
Олег Романов:
– Запас прочности мембраны был в два с половиной раза относительно возможного: как можно себе представить что 6 миллиметров металла держатся на диаметре в 160 метров. Это фантастика. Те заявления, которые были насчет ржавчины – это, как отметили инженеры, притянуто за уши. Да немного ржавчины есть, но она не являлась причиной и аргументом признать это здание аварийным. Часть инженеров, которые были включены в экспертизу, заявляли, что здание пригодно для ремонта. Это выпало из окончательного заключения экспертов и прислушались только к цифре в 40 процентов аварийности. Если вспомнить трагический ролик, что уже были заранее ослаблены эти конструкции. Вообще, конечно, удивительное совпадение – 31 января подача наших материалов в КГИОП. 31 января в 1980 году было подписано в Совете министров СССР разрешение эксплуатации. И этот трагизм 31 числа очень настораживает, скороспелость этих решений. Я спросил наших инженеров, как бы грамотно можно было бы разбирать, но совершенно не таким способом, как это было сделано. Потому что, если вы обратили внимание, рухнула вся кровля и осталась целой. То есть потенциал несущей способности вот этой мембраны показал себя даже в момент разрушения. И наоборот, развалилось бетонное кольцо, которое ка раз призвано держать вот эти предварительно напряженные струны, как мы называем. И то, в бетонном кольце, как нам было сказано людьми, которые очень хорошо знакомы с процессом строительства этого сооружения и с проектом – там тоже заложена в два с половиной раза прочность. Инженеры сделали подсчеты этого момента разрушения – вот это варварское начало, когда отпиливаются части, нагружает то, что остается, в три раза больше. И, естественно, не выдерживает в этот момент, но только из-за того, что варварская, неграмотная была система демонтажа.
Святослав Гайкович:
– Давайте проведем небольшую аналогию – людям, которые разрушали СКК и потом говорят что оно рухнуло из-за ветхости, не пришло в голову, что если из ротонды вокруг купола Исаакиевского собора убрать примерно такое же число колонн, то весь купол рухнет. Это что, говорит о ветхости Исаакиевского собора? Конечно, нет.
Александр Кононов:
– Правильно ли я понимаю, что, условно говоря, если в 1979 году, когда здание только построили, стали бы производить такие же операции по отрезанию несущих вант, то произошло бы то же самое?
Святослав Гайкович:
– Безусловно, конечно. Очень хороший вы предложили мысленный эксперимент.
Александр Кононов:
– Вспоминается заключение Геореконструкции относительно аварийности мембраны, а на этом ролике мы с некоторым изумлением видим, что мембрана так и не разрушилась, она легла внутрь.
Святослав Гайкович:
– Некоторые подробности о мембране – это огромная плоскость, она была повреждена ржавчиной от безобразной эксплуатации. Эти повреждения носили разнообразный локальный характер, и то в самых худших местах истончение достигло такого момента, когда двух- двух с половиной запас прочности превращался в полуторный и одинарный. Никакие истончения не могли еще в течение 50-ти лет без всякого ремонта привести к обрушению кровли. А при должном ремонте сооружение служило бы 150-200 лет.
Александр Кононов:
– Cознательное уничтожение.
Святослав Гайкович:
– Таково наше коллективное мнение.
Александр Кононов:
– Напомню, 31 января истекал тот самый сорокалетний срок, когда было подписано органом государственной власти в 1980 году решение о приеме в эксплуатацию этого здания. Напомню также, что еще весной 2019 года Петербургское отделение ВООПИиК и СПб Союз архитекторов подавали в КГИОП заявление о выявлении данного объекта. Мы до сих пор продолжаем считать, что у КГИОП были тогда все основания для того, чтобы этот пакет документов рассмотреть. Что написано в ФЗ 73? Сорокалетний срок должен пройти до включения объекта в реестр. Собственно, включение в реестр происходит только после ГИКЭ (государственной историко-архитектурной экспертизы) выявленного объекта, а сам выявленный объект появляется как раз в результате этой процедуры – подачи заявления и комплекта документов в КГИОП, и в течение года по нему должно быть принято то или иное решение о включении или не включении его в реестр. То есть мы исходили из того, что в конце декабря 1979 года был подписан Акт приемки здания в эксплуатацию, оно было полностью построено, с этого момента мы отсчитываем год. Таким образом, с начала 2019 года, даже если опираться не на конец декабря, а на 31 января 1980 года, с 31 января 2019 года наступал годичный срок, достаточный для того, чтобы выявить объект и провести все необходимые экспертизы. И с января 2020 года он мог быть включен в реестр. Но отказ КГИОП, совершенно с нашей точки зрения незаконный, был аргументирован тем, что строительство здания было реально завершено к Олимпиаде-80 в мае 1980 года. Хотя понятно, что уже принятое госкомиссией в декабре 1979 оно было готово на сто процентов.
И я бы попросил Александра Викторовича Кречмера как историка архитектуры и специалиста по советским сооружениям, который дела специальный доклад на Анциферовских чтениях, посвященный этому комплексу, сказать о градостроительном контексте, связанном с Парком Победы и СКК.
Александр Кречмер:
– Проблема выявления новых объектов культурного наследия сегодня существует. И КГИОП очень любит ссылаться на не изученность этой темы. Но вот напомню, что в 2000 году вышел сборник «Зодчие Санкт-Петербурга XX века», а в 2003 году историк архитектуры Борис Кириков выпустил один из первых вариантов труда «Архитектурные памятники Санкт-Петербурга. Стили и мастера». И под № 98 в этой книге идет СКК. И начинаются памятники позднесоветской архитектуры с Финляндского вокзала. Проблемы выявления она четко обозначилась, когда КГИОП отказал во включении бесспорного объекта культурного наследия как раз Финляндского вокзала. Сегодня мы знаем, что РЖД заявляет о его реконструкции, подразумевается расширение зала ожидания, надстройка двумя этажами. И мы теперь прекрасно понимаем, почему КГИОП имеет такую позицию о непринятии, о не выявлении этих замечательных памятников позднесоветской архитектуры – уже давно существуют планы реконструкций. Сейчас нависла угроза и над аэропортом Пулково. И также самый сложный объект, он был закончен в 1982 году и соответственно 40 лет ему исполнится только через два года – это великолепный Морской вокзал. Мы сегодня понимаем, что действительно эти объекты нужно спасать. Специалисты- историки архитектуры давно ведут работу и по изучению советского наследия, и по составлению списка. СПб Союз архитекторов составил в 2009-м свой список, в 2013-м году Борис Михайлович Кириков представил, а 6 февраля 2019 года уже Президиум Совета СПБ Городского отделения ВООПИиК на своем заседании решил, что должна быть создана рабочая группа в составе Маргариты Сергеевны Штиглиц, Бориса Михайловича Кирикова и Александра Дмитриевича Кречмера. Как раз целью этой группы было создание нового списка и срочное подача заявления. И 14 марта мы подали совместное заявление, КГИОП отказался рассматривать его. Аргумент абсолютно ничем не подтвержденный - что СКК был сдан только к Олимпиаде-80. Да, первое массовое мероприятие было проведено 19 мая 1980 года, но это не говорит о том, что объект не эксплуатировался. И в советские годы крайне редко происходили массовые мероприятия. Спасибо Ларисе Лопаткинойи кандидату в губернаторы на тот момент Надежде Тихоновой - только благодаря их усилиям Архивный комитет нам выдал исторические документы – акт приемки в эксплуатацию Государственной приемочной комиссии СКК на 25 тыс мест 29 дек 1979 года и 31 января был издан приказ о приемке в эксплуатацию СКК на 25 тысяч мест в Ленинграде. И, соответственно, мы имели в конце минувшего года документы, которые опровергали утверждение КГИОП о том, что объект сдан только к Олимпиаде. И когда сегодня говорят, что объект утрачен за что же вы боретесь, то вот план 1946 года: СКК существует не сам по себе. Он является частью концептуального проекта, который был создан еще в 1946 году и мы его все знаем как Московский парк Победы. В 1946 год после Победы началось перепрофилирование этого парка культуры и отдыха уже как мемориального объекта, именно из мемориальной зоны абсолютно логично была выведена зона, как мы сегодня называем, активного отдыха, зона спорта. В блокаду на территории нынешнего Московского Парка Победы у нас находился крематорий, там был кирпичный завод, абсолютно логично, что эта зона стала мемориальной. А во второй очереди был спроектирован открытый стадион, по масштабу его можно сравнить со знаменитым Берлинским стадионом, на котором проходили Олимпийские игры. Средств на вторую очередь не было, даже посадка деревьев проходила на субботниках. И только в 1966 году появились средства и началось строительство СКК он тогда еще назывался Универсальный зал. И на проектных материалах видим градостроительную ценность этого ансамбля: грандиозная анфилада начинается с площади Чернышевского, от гостиницы Россия – это огромная анфилада, которая вместила в себя Аллею Героев, фонтан Венок Славы. И комплекс является достаточно важным семантическим объектом движения от Войны к Миру, когда мы видим место сражения – но мирное, спортивное.
Это железобетонное кольцо, висящее в воздухе - тоже некий венок славы, но спортивных достижений. И когда перспектива замыкается, то получается этот легкий образ. Сегодня мы настаиваем - и ИКОМОС и ВООПИиК и СПб Союз Архитекторов - на высокой историко-культурной ценности СКК. Мы хотим напомнить, что этот комплекс стоит в Парке Победы - это вторая его очередь. Само здание - это здание Универсального зала на 25 тыс мест. Поэтому мы боремся за сохранение интереснейшего партерного парка, о новом строительстве здесь не может быть и речи. Пока мы ждем решения КГИОП.
Олег Романов:
– Я бы отметил в этом вопросе единодушие всех поколений петербургских архитекторов. Проект сохранился, инженеры подтвердили нам его высокое качество. Мы считаем, что возможно возрождение этих основных несущих конструкций. Если говорить о предложениях, появившихся от некоей московской проектной группы, которая победила в каком-то тендере, официально мы об этом ничего не знаем, все доходит какими-то партизанским способом. Так вот там есть предложения, что какие-то «клюшки», как мы их условно назвали, призваны будут окружить барабан, но это стопроцентное искажение облика. И этот проект еще не дошел до Градсовета.
Мы считаем, что возможно восстановление основных конструкций. Внутри можно реорганизовать пространство на уровне самых современных технологий. Но вот внешний облик должен быть возвращен.
Станислав Гайкович:
– Прежде всего, речь идет о восстановлении исторически важного достижения русского народа – этой самой конструкции, при этом немножко вторично говорить про внешний облик здания. Безусловно, задача, поставленная Международной федерацией хоккея по приспособлению этого сооружения к задачам Чемпионата, абсолютно возможна при сохранении исторической конструкции. Все, что требовалось – это подчиниться здравому смыслу, принять одну из этих концепций по приспособлению и реконструкции здания СКК, частичному сохранению его внешнего облика и приспособлению сооружения под новые задачи. В противовес этому здравому смыслу было принято решение, которое мы видели на ролике: все старое мы снесем, а новое построим. Спасибо, не надо.
Александр Кононов:
– Мы на президиуме ВООПИиК обсуждали эту ситуацию и хотим предложить нашим коллегам из Союза Архитекторов и СПБ ИКОМОС образовать Общественную комиссию, которая могла бы проанализировать весь имеющийся материал, причины, почему все – таки произошло обрушение таким образом, что еще можно было бы сделать для восстановления этих уникальных конструкций. Понятно, что мы будем встречать достаточно сильное сопротивление этой идее, поэтому считаем необходимым общественное продвижение идеи восстановления СКК с привлечением лучших петербургских специалистов, инженеров, конструкторов, архитекторов. И считаем - то, что произошло 31 января, наоборот, будет, возможно, способствовать некоему сплочению петербургского и архитектурного, и инженерного сообщества в этой грандиозной задаче восстановления СКК - совершенно варварски и безграмотно разрушенного уникального здания.
Вопрос от РИА «Новости»: Существует ли возможность признания памятником здания, которое теперь в такой степени разрушения?
Олег Романов:
– Есть такое понятие в реставрации – « воссоздание». В данном случае будет воссоздание. В любом случае мембрана как гениальное решение инженерной мысли - оно останется в веках даже без штампа оригинала.
Приведу пример: по моему проекту были воссозданы каналы Инженерного замка с возрождением центрального мостика - вот как это считать вообще? Это относится к памятнику, а по сути это новодел. Есть нюансы, у реставраторов есть разные мнения.
Александр Кононов:
– Я не буду ссылаться на хрестоматийные примеры восстановленных пригородных памятников, погибших в годы Великой Отечественной войны. Приведу более свежий пример – знаменитый Портик Руска между Гостиным Двором и зданием Городской Думы был полностью разобран при строительстве сначала наклонного хода метро «Невский проспект», а затем подземного перехода. Он воссоздан полностью по чертежам и иконографии. Сейчас, я думаю, мало кто помнит о том, что этого объекта культурного наследия федерального значения какое-то время не существовало, что то – восстановленный памятник. Закон позволяет охранять такие воссозданные объекты.
А вот может ли КГИОП принять решение о внесении СКК в реестр - вопрос к КГИОПу, мы понимаем прекрасно, что вопрос будет не столько профессиональный, сколько околополитический.
***
Заявление СПб ГО ВООПИиК в связи со сносом здания СКК:
31 января 2020 трагедией обернулись безответственные работы по демонтажу здания СКК "Петербургский". В результате неконтролируемого обрушения утрачены уникальная конструкция крыши и большая часть здания, но еще сохраняются часть капитальных стен и стилобат комплекса. Именно в этот день истекал мораторий, установленный судом для подачи заявления на включение здания в Перечень выявленных объектов культурного наследия. Очевидно, что решение о начале демонтажа принималось в спешке и не было в достаточной степени технически проработано. Не было согласования проекта и разрешения на работы. Неконтролируемое обрушение здания, повлекшее за собой гибель человека, говорит об отсутствии у организаторов четкого плана этих работ, проработанной модели работ по демонтажу, результатов расчетов и испытаний конструкций. Отсуствовал контроль и за элементарным соблюдением правил техники безопасности при производстве работ.
СПб отделение ВООПИК всегда настаивало и продолжает настаивать на необходимости сохранения здания СКК как выдающегося памятника советской архитектуры, соблюдении всех требований действующего законодательства при проведении работ по реконструкции объектов на территории Петербурга.
несмотря на произошедшее, нами совместно с региональным отделением ИКОМОС и СПБ Союзом архитекторов подано в КГИОП повторное заявление на включение СКК в Перечень выявленных объектов культурного наследия.
В соответствии с нормами законодательства, с момента подачи заявления и до его рассмотрения по существу государственным органом, дальнейшие работы по демонтажу на данном объекте должны быть прекращены.
Считаем необходимым:
– как можно быстрее рассмотреть заявление о включении СКК в Перечень выявленных объектов культурного наследия и принять по нему решение
– при разработке проекта реконструкции комплекса учесть необходимость максимального сохранения внешнего облика здания или его воссоздание
– провести полное расследование и установить виновных лиц в обрушении здания и гибели человека
– незамедлительно создать при Совете по сохранению культурного наследия рабочую группу из специалистов и представителей общественности для проведения инвентаризации и разработки рекомендаций по сохранению памятников архитектуры советского периода.
