Мы попросили Ивана Джуху сначала рассказать о своем проекте.

"С 2004 года я веду проект Ассоциации греческих общественных объединений России (с 2007 он стал и проектом Всемирного совета греков зарубежья) «Греческий мартиролог».

О цели и задачах проекта можно сказать коротко словами Геродота: «Чтобы прошедшие события со временем не пришли в забвение».

Если говорить развернуто, то целей много.

Во-первых, о репрессиях греков в эпоху сталинизма было известно недопустимо мало. Странная получалась картина. О событиях трехтысячелетней давности – Троянской войне, - благодаря Гомеру, мы знаем больше, чем о происходившем 70 лет назад. Это обидно для любого народа. Но для греков особенно. Они дали миру самую науку историю. Дали миру отцов истории – Геродота, Фукидида. По истории Греции написаны сотни тысяч книг, статей. Опять же – благодаря Гомеру – ахейский мартиролог (греков он именовал ахейцами)  – т.е. список жертв Троянской войны был полнее, чем список сгинувших в эпоху сталинизма… это ли не парадокс?

Отсюда первая задача – просто рассказать, что же произошло с греческим народом СССР в 1930-1950 годах.

Исходя из этой задачи, я видел конечным результатом четыре книги. По одной книге на каждый вид репрессий, которым подверглись греки (раскулачивание, аресты и расстрелы 1937-1938 годы, и депортации 1940-х годов) и книга памяти греческого народа СССР.

Но по мере углубления в тему, стало ясно, что и задач больше и не обойтись только этими четырьмя книгами.

Сами собой обозначились новые и направления работы. На сегодняшний день дерево целей проекта «Греческий мартиролог» - довольно разветвленное. Появились кинематографическое, архивно-музейное, научное, мемориальное направления, фотовыставки по теме, переводное, поисковое (по запросам родственников), наконец, политическое, направление. Таким образом, на сегодняшний день «Греческий мартиролог» - цельный системный проект, все части которого дополняют друг друга, даже без одной из которых историческая картина будет неполной.

С одной стороны, появление дополнительных, «незапланированных» тем-направлений замедлило реализацию проекта (как и в самом начале реализации проекта, я являюсь единственным его исполнителем), но, с другой стороны, все понимают, что если дело начато, то его надо завершить с «учетом вновь вскрывшихся обстоятельств».

Коротко о каждом из направлений.

Книжное

На сегодняшний день издано четыре книги:

1.      «Греческая операция» - о специальной греческой операции НКВД в рамках Большого террора в 1937-1938. Результатом стал арест примерно 17 тысяч греков, свыше 90 процентов которых были расстреляны. Остальные отправлены в лагеря сроком на 10, реже – на 8 лет.

2.      «Спецэшелоны идут на Восток» - о депортациях греков по национальному признаку в 1940-е гг. Общее число депортированных из мест традиционного проживания в Казахстан, Узбекистан, в Сибирь и на Урал – 63 тысячи человек.

3.      «Пишу своими словами» (Письма греков из ГУЛАГа, мест спецпоселения).

4.      «Стоял позади Парфенон, лежал впереди Магадан» (Греки на Колыме»).

Кинематографическое

Греческим телеканалом «Мега» снят документальный фильм по первой книге. В Греции и в других странах его посмотрели 750 тысяч человек. Фильм имел очень высокий рейтинг. Для многих греков это стало откровением. Ведь среди репрессированных десятки тысяч были гражданами Греции.

Начаты съемки еще двух фильмов. Тоже греческими кинематографистами.

Архивно-музейное

За время работы над проектом в моей квартире сформировался обширный архив – из личных дел, собранных в архивах бывших лагерей, региональных архивах ФСБ, ЦА ФСБ, семейных архивов и т.д. это несколько десятков тысяч листов. Все эти документы надо содержать в порядке, чтобы в случае необходимости за считанные секунды найти нужный.

Думаю, над идеей музея, посвященного теме. Все упирается в помещение. Из Государственного музея ГУЛАГа в Москве, от ее директора А.Антонова-Овсеенко я получил предложение создать экспозицию, посвященную грекам. Но руки пока не доходят…

Научное. Под ним я подразумеваю участие в научных конференциях, где решаю две основные задачи. С одной стороны, информирую научную общественность о малоисследованное странице из истории советских греков, с другой, перед лицом историков-профессионалов проверяю состоятельность собственных доводов, свою доказательную базу, которую привожу в своих книгах. Благодаря участию в подобных конференциях у меня сложились хорошие отношения со многими историками, занимающимися темой репрессий. Нередко я обращаюсь к ним за консультациями по тем или иным вопросам.

Мемориальное - создание памятников. В 2011 году запланировано открытие двух монументов: в Магадане – грекам – лагерным мученикам, а в Краснодаре – расстрелянным. Сейчас идет всенародный сбор средств на их сооружение.

Фотовыставки. Я объездил практически весь ГУЛАГ. Цель выставок – показать «гулаговскую» натуру, обнародовать документы, которые хранятся в моем архиве.

Переводное. В феврале 2011 года в Афинах в переводе на греческий выйдет первая книга – «Греческая операция». Я получил предложение из США, из греческой общины Чикаго о переводе этой же книги на английский язык. Несколько переводчиков сделали пробные переводы одной из глав.

Поисковое. Сайт greek-martirolog.ru активно посещается. Я получаю ежедневно письма с просьбой помочь найти родственника, бесследно исчезнувшего в 1937 году. В этом направлении не вес удается выполнить из-за сложностей доступа в архивы, из-за нехватки времени и по другим причинам. Но все же сотням людей я смог чем-то помочь.

Политическое. Еще одна странность. Каждый репрессированный по политическим мотивам или по национальному признаку грек персонально реабилитирован. А народ в целом – нет! На  нем по-прежнему висит пятно «неблагонадежного». Здесь я имею в виду депортации 1942 г., 1944 г., 1949 г., когда наказывалась не отдельная личность за реальное или мнимое (как это было в годы большого террора), а целый народ по причине своей «неблагонадежности». Все «внутренние» - чечены, ингуши, крымские татары, калмыки, карачаевцы и др., испытавшие сталинские депортации, реабилитированы. Греки – нет. Хотелось бы надеяться, что мои книги помогут добиться Указа президента РФ о реабилитации греческого народа бывшего СССР. Ассоциации греческих общественных объединений России также ставит появление такого Указа в качестве своей приоритетной задачи.

С учетом изменений, которые претерпел проект за прошедшие 6.5 лет, итогом его станет многотомное исследование. В этих книгах заинтересованный читатель должен найти ответ на любой вопрос, касающийся репрессий против греков.

Темы для новых книг возникают вполне естественным образом. В моем архиве накапливается однородный материал – в таком количестве, что сам требует сложиться в специальную книгу или сборник. Так появились вторая и третья книги. Так рождается пятая книга – «Воспоминания репрессированных и их родственников». В моих планах издать книги о репрессированных греках—священниках, о греках в лагерях Коми, Казахстана, Урала…

Кроме того, специально для Греции готовлю две книги – о причинах репрессий против греков и о гражданах Греции в ГУЛАГе.

Интерес очень большой. Потому что 50%, а может, и больше, были гражданами Греции, греческими подданными. И в лагерях и на поселении.

После турецкого геноцида – сначала турки с армянами «разбирались», а потом с греками. Турки при Кемале Ататюрке в 1919-1922 гг. вырезали и повесили 353 тысячи греков. Спасшиеся греки из Константинополя и других турецких городов основанных еще до нашей эры и населенных греками перебежали в единоверную Россию, ища в ней спасения.

 Десятки тысяч обосновались в Батуми, Сухуми, Краснодарском крае, Крыму. Но греки ошиблись. Там Ататюрк (Фрунзе служил у Ататюрка под именем Кемаль-паша командующим. А Ленин вагоны с золотом и оружием поставлял кемалистам), а тут – Ленин со Сталиным…

Одним словом, все греки, убежав из Турции с греческими паспортами гражданами Греции продолжали оставаться в СССР.

Да, на Украине, в Донецкой области – Мариуполь, Донецк, Луганск и Артем -  известны. А вот захоронениями – проблема. Места захоронений расстрелянных по-прежнему остаются величайшей государственной тайной.

Вот. Идея музея, естественно, висит. У меня много всяких железячек, писем из тюрьмы, письма, написанные кровью, из Мариупольской тюрьмы редактором нашей греческой газеты перед расстрелом – пять писем: четыре чернилами, пятое кровью. Антонов-Овсеенко предложил мне сделать экспозицию у них в музее. Говорит: как пример возьмем греков – этническая экспозиция. Мне некогда, я работаю один, постоянно в разъездах. И переводы, издания, лекции. Итак, музей.

Кто спонсоры такого масштабного проекта?

Теперь, пожалуйста, изложите проблему, с которой Вы столкнулись в этом году в Магадане.

Однако в последний год появились первые сложности. Их я увязываю с событиями в Архангельске. (А там как раз много материалов по раскулачиванию. Я там много работал).

Последние месяцы я плодотворно работаю в архиве ФСБ с протоколами Особого Совещания (мне их даже копируют) и «двойки» - Комиссии НКВД и Прокурора СССР (расстрельные списки).

Каждый год летаю в Магадан. Иногда не по одному разу – работаю в архиве  информационного центра УВД. За прошедшие годы с ним сложились меня очень хорошие, тесные отношения. Посмотрите: в каждой моей книге – благодарность сотрудникам Информационного центра УВД по Магаданской области. И в ФСБ я там работал по расстрельным делам. Отношения настолько хорошие, что я не только там, в Магадане, работал с материалами, но оттуда спецпочтой на ИЦ Вологодского УВД присылались (примерно раз в квартал по 30-35 дел). В Вологде мне предоставляли стол для работы и исследовал присланные лагерные «греческие» дела.

В основном это были дела из «архива 3», т.е. на умерших. Я с ними работал в ИЦах в Магадане и в Вологде: копировал, сканировал, вес это отражено на специальной странице отработанных дел. Никаких претензий за все годы работы я не получал ни в Вологде, не в Магадане.

За шесть лет я ознакомился с 400 архивными делами. Все было нормально. Напомню, что я работаю не как частное лицо, а от Ассоциации греков России и Всемирного совета греков зарубежья. У меня есть соответствующие полномочия, всякий раз в соответствующий архив направляется письмо-ходатайство, подписанное И.Саввиди.

Вот и в этом году, в марте, я прилетел в Магадан. Предварительно созвонился, написал о направлении своих поисков в предстоящей командировке. Меня заверили, что ждут. Все эти годы Информационный центр возглавляет один и тот же человек Серегин. Менялись лишь начальники отделов реабилитации. Начинал я работать при Березовском С.Н., продолжал при Дублениче Б.Н. В этом году меня встречала Бабыкина С.В.

Она была в курсе дела, сразу же разрешила мне приступить к работе. На сей раз мой интерес простирался не очень глубоко по части секретности и «персональности» дел. Я завершал работу над книгой о греках, отбывавших свои сроки в колымских лагерях, и я пытался составить как можно более полный список узников. Проще всего это сделать, знакомясь с книгами прибытия этапов.

Книги прибытия этапов – это десятки рукописных журналов, в которых приведена следующая информация: порядковый номер, Фамилия, имя, отчество заключенного, год его рождения, статья, по которой он осужден, срок наказания, номер личного дела. А также названия парохода и номер его рейса.

Особо хочу подчеркнуть: грифа секретности на этих журналах нет. С ним я работал прошлые годы при том же Серегине.

И вдруг, на второй день работы меня отстраняют от работы с журналами. С.Бобыкина сообщила мне это sms-кой по мобильному телефону. Без всяких объяснений.

Попытки добиться аудиенции у Серегина не увенчались успехом. Я написал заявление в областному прокурору, начальнику УВД Сергееву, первому заместителю губернатора – словом, всем, кто, по моему мнению, мог помочь выйти из ситуации.

К сожалению, ни от кого, в то время, которое я вынужден был провести в Магадане до обратного вылета в Москву (билет на самолет был куплен заранее) я не получил ни ответов, ни помощи. Лишь по прибытии в Москву на мое имя и на имя И.Саввиди, пришли одинаковые ответы от Сергеева и прокурора, что мне в доступе к материалам отказано законно. На основании Закона о персональных данных, на основании других нормативных актов…

Поздно, да и некого из ответчиков было спросить, какие именно  персональные данные? Материалы, которые я запрашивал – несекретные. В них только ФИО, год рождения, статья и срок. По этой логике надо закрыть все телефонные книги…

Какого числа это было?

16 марта 2010.

Я стал думать, в чем же причина? Тот же Серегин давал разрешение мне на работу с более «персональными» документами все предыдущие годы. Одно из двух: либо он был неправ все предыдущие годы, и тогда прокуратуре надо разбираться с ним. Либо тогда он прав был, когда разрешал доступ к документам, и не прав в 2010 году. Либо, наоборот.

Мне бы хотелось разрешить эту коллизию.

В противном случае, если прав в 2010 году Серегин, то это означает, что любые архивы в системе УВД закрыты для исследователей.

Еще будучи в Магадане я позвонил Наталье Леонидовне Дементьевой, ныне члену СФ, одному из авторов Закона о персональных данных. Она попросила прислать ей по электронной почте описание того, что случилось, сказала, что познакомит с ним Артизова А.Н., руководителя Федерального архивного агентства. Не знаю, познакомила она или нет. Ответа нет.

Скорее всего, правильный ответ на вопрос, что же случилось с полковником Серегиным, лежит в иной плоскости. По имеющимся у меня сведениям, прежде чем принять решение об отказе допустить меня к журналам прибытия этапов Серегин звонил в Архангельск. 

Судьба его архангельского коллеги Дударева, связанного с делом профессора Супруна М.Н., заставила Серегина «дуть на воду». Кабы чего не вышло. Чисто по-человечески я его понимаю. Но как быть мне? И дело даже не в том, что я понес немалые финансовые затраты на полет в Магадан, не в том, что я не добрал материал для своей книги. Дело в другом. Получается, что если прав Серегин, то все архивы в системе МВД для исследователей закрыты.

Находясь в Магадане, я получил письмо от своей хорошей знакомой, выпускницы Историко-архивного института, человека профессионально занимающегося архивами. И она как раз вывела меня на сайт, где шла речь о том, что Институт развития свободы информации просит обращаться к ним за помощью. Я позвонил Светлане Николаевне в «Мемориал», и она дала телефон вашего «Мемориала»…

Что бы я хотел?

Конечно, я понимаю, что есть противоречия между законодательными актами и инструкциями внутренними по этому делу, по доступу к архивным документам. Есть внутренние противоречия неразрешенные. Тем не менее, если следовать их логике их ответа устного в Магадане и письменного сейчас, - архивы закрыты. Для всех. Они же не для меня закрыты, для Ивана Джухи и для греков. Они закрыты для всех. Потому что для всех – 75 лет не прошло с тех пор, как последнюю бумажку подшили в дело. Личные данные…

«Почему вы не даете мне книгу прибытия этапов? – спрашиваю я Светлану Владимировну Бобыкину. – Ведь прошло же 75 лет». – «А здесь личные данные». – «Какие личные данные? - В книге прибытия этапов фамилия, имя, отчество, год рождения, номер лагерного дела и статья, и срок». «Вот, - говорит, - фамилия, имя, отчество».

По этой логике все телефонные книги надо закрывать… Короче говоря, это бред.

Этому делу надо дать ход, потому что с этим сейчас будет сталкиваться каждый исследователь.

, геолог, кандидат геологических наук, руководитель проекта "Греческий мартиролог". Живет в Вологде.