Настоящей темой автор этих строк заинтересовался несколько лет назад. Впервые – в публикации на Когита.ру: в феврале 2012 года: «Страсти вокруг электоральных опросов» . Обсуждая данные массовых опросов, происходивших в период предвыборной президентской кампании, автор писал:

«…Однако судить по этим данным о действительных электоральных предпочтениях и намерениях российского населения вовсе нельзя. 

И не потому, что результаты «нарисованы», подобно тому, как это делают «волшебник» Чуров и его прямые и косвенные подчиненные. А потому, что… сами граждане. избегают искренних и определенных ответов на подобные вопросы.

И правильно делают!

Не следует забывать, что все эти опросы происходят вовсе не в демократическом обществе, а в полицейском государстве, где даже не пойти на митинг «в защиту Путина» чревато неприятностями, а уж воспротивиться избирательной фальсификации грозит увольнением и иными формами преследования.

Мы сегодня живем если еще не в тоталитарном обществе, то при авторитарной, да еще бесстыжей… власти. и вы хотите, чтобы люди - в массе своей - отвечали, что они на самом деле думают и что собираются делать?!

Представьте себе реальную ситуацию опроса, например, телефонного. Вам звонит незнакомый человек, представляется социологом, хочет побеседовать на общественные темы (скажем, «поговорить о Ваших оценках текущих событий в стране»; это еще хорошо, если он Вас об этом предупредил). А дальше – спрашивает: за кого Вы намерены голосовать? Это Вам не маркетинг, не невинный житейский сюжет, это – ПОЛИТИКА!

Опрашиваемый не может не понимать, что отвечая на острые политические вопросы, он как бы заполняет «досье на самого себя». А где гарантия, что этот опрос не является фискальным? На той стороне провода известны и ваш домашний телефон, и, возможно домашний адрес. Нет, это мы понимаем, что социолог не понесет запись телефонного разговора «куда надо». А почему это должен понимать и верить этому наш респондент?

 Ответ: «Проголосую за Путина!», - строго говоря, не более информативен, чем уклонение от ответа, сплошь и рядом – это форма «мягкого», скажем так, отказа отвечать.

(Кстати, явное уклонение или даже отказ от ответа, как мы видели, весьма распространен во всех опросах.)

Вы можете себе представить, чтобы в советские времена Вас спросили, станете ли Вы голосовать за кандидата блока коммунистов и беспартийных? Ну, даже если бы спросили, то что бы Вы ответили? А чем современная общественно-политическая ситуация лучше, чем тогда? Я мог бы сказать: «Проголосую, как сочту нужным, а вы отвалите от меня – хоть политики, хоть журналисты, хоть социологи!».  Впрочем, зачем же обострять: «Ладно, проголосую за Путина». (Слава Богу, голосование пока еще тайное.)

Сказанным мы вовсе не исключаем, что значительное количество избирателей действительно проголосуют именно за Путина - в первом, да может быть, и во втором туре. Мы только достаточно уверенно предполагаем, что изрядная часть ответов респондентов не совпадает с их действительными электоральными намерениями, не говоря уж о предстоящем электоральном поведении. И именно в случае Путина, в силу сложившейся общественно-политической обстановки, на фоне массовых антипутинских протестов, этот разрыв особенно велик и неблагоприятен для данного кандидата.

Эту тему можно было бы дальше развивать, хоть в социологическом, хоть в психологическом, хоть в политическом плане. Но пространство информационной рассылки для этого не подходит. Ограничусь лишь осторожным, корректным утверждением: победа фаворита выборов в первом туре, при внимательном и многостороннем рассмотрении, из вышеприведенных данных вовсе не вытекает. Такой вывод можно было бы делать, только если бы опрос проводился в свободной стране.

в несвободной же стране может быть - и так, и так. В данном случае, это прежде всего зависит от масштабов применения административного ресурса и, особенно, фальсификаций, которые, с одной стороны, для власти необходимы, а с другой - рискованы, с учетом нынешней взрывоопасной ситуации. Насколько власть сумеет справиться с этой «задачей на оптимизацию» (в свою пользу) – увидим.

В чем хотелось бы упрекнуть социологов, занимающихся электоральными опросами, политическими рейтингами и т. п., так это в том, что они, как правило, изложенные обстоятельства не учитывают, неосознанно или намеренно их замалчивают. Всякий социологический результат зависит от способа и условий его получения. Но даже и строго полученный результат допускает разные интерпретации (истолкования). Вот, одна из интерпретаций предложена мною.  

Но обычно дело обстоит куда хуже. Минуя стадию интерпретации социологический результат сразу трансформируется в пропагандистскую акцию. А тут уже все равно, как на самом деле получена та или иная цифра, скажем, от какой базы берется процент и проч. Причем журналистский пересказ результатов опроса порой даже не имеет идеологической подоплеки, а просто статистически малограмотен. <...>

Не буду отвлекать внимание на  дополнительные пояснения. Лучше призову всех: для ознакомления с социологическими данными обращаться к первоисточникам (например, к сайтам социологических фирм). Но и к тем следует относиться критически».

(Алексеев А. Страсти вокруг электоральных опросов /Когита.ру, 25.02.2012)

(Внимание! Если здесь и далее при клике мышкой на название материала Когита.ру Вы получите ответ: «К сожалению, по запрошенному адресу мы ничего не нашли», не смущайтесь и пойдите в конец открывшейся страницы, где сказано: «Возможно, Вы искали…» и соответствующее название. Кликните по нему и выйдете на искомый материал. А. А.)

Столь пространная цитата уместна для понимания  истоков нашей нынешней постановки вопроса.

Цитированная выше сетевая публикация была вскоре за тем почти дословно воспроизведена в научном периодическом издании - «Социологический журнал», 2012, № 1.

Далее, эта тема получила развитие в серии публикаций на портале Когита.ру уже в 2014 году. Общим названием цикла было: «Следует ли так уж доверять результатам опросов общественного мнения?». Эмпирической базой для анализа при этом выступали данные рейтинга первого должностного лица государства, в основном из пресс-выпусков Левада-центра, но и не только.

В декабре 2014 года все публикации этого цикла, а также некоторые другие релевантные материалы были собраны автором в одну объемную (125 компьютерных страниц) работу под тем же названием («Следует ли так уж доверять результатам опросов общественного мнения?»), опубликованную на сайте Санкт-Петербургской ассоциации социологов.

Вот содержание (оглавление) данной работы:

= Несколько вступительных слов

= Часть 1. Следует ли так уж доверять результатам опросов общественного мнения?

(1) Спираль молчания (сентябрь 2014)

(2) «Правда ли, что 83% россиян поддерживают Путина?» (К. Рогов) (сентябрь 2014)

(3) «Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек…» (сентябрь 2014)

(4) «Восемьдесят четыре на шестнадцать…» (Л. Петрановская) (октябрь 2014)

(5) «Путинские ножницы» (А. Илларионов) и «Все не так печально» (Б. Вишневский) (октябрь 2014)

(6) «Не верю и не боюсь» (Е. Иваницкая) (октябрь 2914)

(7) Еще о рейтинге Путина, его структуре и динамике (октябрь 2014)

(8) Рейтинг Путина не упал. «Ложная тревога»! (ноябрь 2014)

(9) Особенности национального доверия (ноябрь 2014)

(10) Гордость и стыд за Россию – вчера и сегодня (ноябрь 2014)

= Часть 2. Приложения

(П.1) Гордость и стыд за Россию (по материалам опроса Левада-центра) (ноябрь 2012)

(П.2) Опросы общественного мнения: вероятность систематической ошибки (декабрь 2013)

(П.3) Социологов-полстеров, кажется, обидели… (июнь 2014)

(П.4) Звездный час или позор российской опросной социологии? (июнь 2014)

(П.5) Электоральный рейтинг Путина колеблется, но без отчетливо выраженной тенденции (декабрь 2014)

= Вместо заключения

Как видно уже из оглавления, работа имеет довольно критическую направленность. В частности, критике подвергается широко распространившееся и, мы бы сказали, насаждаемое представление о всенародной поддержке Путина, внешней и внутренней политики руководства страны.

В массовое обращение запущена цифра 85: именно таким, согласно всероссийским социологическим  опросам, является рейтинг первого должностного лица государства. При этом, мало кто интересуется , как получен этот показатель и что, на самом деле, означает эта цифра, якобы подтверждающая факт безусловной, всенародной поддержки.

На самом деле речь идет о распределении ответов респондентов на вопрос: «НЕ МОГЛИ БЫ ВЫ СКАЗАТЬ, ВЫ В ЦЕЛОМ ОДОБРЯЕТЕ ИЛИ НЕ ОДОБРЯЕТЕ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ВЛАДИМИРА ПУТИНА НА ПОСТУ ПРЕЗИДЕНТА РОССИИ?»

Такова, в частности, много лет воспроизводимая, а ныне уже и ежемесячно повторяемая формулировка вопроса Левада-центра. (Формулировки соответствующего вопроса других ведущизх опросных фирм страны в общем аналогичны)

А вот данные ответа на этот самый вопрос в динамике (с 2000 г. по декарь 2014-го) (См. пресс-выпуск Левада-центра от 24.12.2014) .

ВЫ В ЦЕЛОМ ОДОБРЯЕТЕ ИЛИ НЕ ОДОБРЯЕТЕ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ВЛАДИМИРА ПУТИНА НА ПОСТУ ПРЕЗИДЕНТА РОССИИ? *

* В  2008–2011 гг. вопрос задавался в следующей формулировке: «ВЫ В ЦЕЛОМ ОДОБРЯЕТЕ ИЛИ НЕ ОДОБРЯЕТЕ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ВЛАДИМИРА ПУТИНА НА ПОСТУ ПРЕДСЕДАТЕЛЯ ПРАВИТЕЛЬСТВА РОССИИ?»

Здесь не будем обсуждать закономерности и перипетии  динамики «рейтинга одобрения» первого должностного лица государства за последние 15 лет (в том числе – ежемесячные измерения в течение 2014 года). Наша задача в данном случае показать, каким способом замеряется рейтинг.

В свете сказанного выше, доверять этим цифрам, как свидетельствам действительного одобрения и поддержки никак нельзя.

(Информативна здесь только динамика, колебания рейтинга, имеющие, как правило, конкретно-историческое объяснение).

В нашей, упоминавшейся выше (опубликованной целиком на сайте СПАС) работе подробно рассматриваются и другие способы массовой оценки деятельности политика. Например «рейтинг доверия»: «НАЗОВИТЕ, ПОЖАЛУЙСТА, 5-6 ПОЛИТИКОВ, ОБЩЕСТВЕННЫХ ДЕЯТЕЛЕЙ, КОТОРЫМ ВЫ БОЛЕЕ ВСЕГО ДОВЕРЯЕТЕ? (открытый вопрос – респонденты сами называют деятелей, которым они доверяют). Здеcь В.В. Путин набирает, в последние месяцы 2014 г., от 55 до 60% (декабрь 2014 г. – 55%) (См. пресс-выпуск Левада-центра от 24.12.2014)

Или вот – «возможные результаты президентских выборов». Формулировка вопроса Левада-центра:

«ЕСЛИ БЫ ВЫБОРЫ ПРЕЗИДЕНТА РОССИИ СОСТОЯЛИСЬ В БЛИЖАЙШЕЕ ВОСКРЕСЕНЬЕ, ПРИНЯЛИ БЫ ВЫ В НИХ УЧАСТИЕ, И ЕСЛИ ДА - ЗА КОГО ИЗ НЫНЕШНИХ ПОЛИТИКОВ ВЫ БЫ ПРОГОЛОСОВАЛИ?»

(См. пресс-выпуск Левада-центра от 31.12.2014)

В случае открытого вопроса (фамилии политиков не зачитывались, а назывались респондентами спонтанно) Путина называют 55%  опрошенных (декабрь 2014 г.), в случае закрытого вопроса (респонденты выбирали политиков из предложенного списка) – 59%/ (Ну, а если считать не от общего количества опрошенных, а от числа готовых голосовать и определившихся с выбором, так тут показатель подскакивает почти до 90% (в случае открытого вопроса) .

В нашу задачу сейчас не входит анализ и сопоставление разных способов измерения рейтинга В.В. Путина. Достаточно сказать, что: а) массовая поддержка первого должностного лица государства действительно высока (и присоединение Крыма к России, а также последующая пропагандистская кампания этому весьма способствовали); б) массовые представления о масштабах этой поддержки  довольно иллюзорны (иначе говоря, рейтинг Путина, если пользоваться этим термином  существенно завышен)

Даже серьезные аналитики принимают сверхвысокий показатель (85% и т. п.) без раздумий, на веру. Между тем, он (этот показатель) получен самым не адекватным способом, путем «лобового», политически острого вопроса, для отрицательного ответа на который нужно известно мужество и во всяком случае резко критическое отношение к нынешней государственной политике.

***

…Недавно, мой коллега - экономист и политолог Дмитрий Травин - пригласил меня для участия в семинаре-дискуссии на тему: «Массовые опросы: информация или профанация?». В силу ряда обстоятельств, я не участвовал в этом семинаре лично, но предложил вниманию организатора семинара и его участников тезисы, которые здесь приведу.

ЗАМЕТКИ К СЕМИНАРУ «МАССОВЫЕ ОПРОСЫ: ИНФОРМАЦИЯ ИЛИ ПРОФАНАЦИЯ?» (ЯНВАРЬ 2015)

 Заостренная формулировка названия семинара провоцирует  на полемику вокруг познавательной и / или манипулятивной функции такого распространенного в наши дни действа, как зондаж и мониторинг массового сознания через репрезентативные опросы населения – города, региона, страны. Ясно, что массовые опросы могут быть и информацией и профанацией, в зависимости от поставленной цели и используемых средств (имеются в виду, разумеется,  не только материальные средства).

На всех стадиях такого действа (не обязательно это исследование; вспомним хотя бы мегаопрос на тему о присоединении Крыма от марта 2014 - См.: Алексеев А. Звездный час или позор российской опросной социологии? / Когита.ру,  30.06.3014) возможны как намеренные, так и не осознаваемые его субъектом (актором) своего рода «ошибки измерения»: вопросы анкеты (гайда) могут грешить тенденциозностью, неоднозначностью, нерелевантностью «жизненному миру» респодентов. Как замечал один из философов еще XVIII века «...требуется известное развитие для того, чтобы уметь задавать вопросы… так как иначе может получиться ответ, что вопрос никуда не годится». Модель выборки может обеспечивать социально-демографическую репрезентацию генеральной совокупности, но с учетом изрядного количества отказов от участия в опросе и т. п., выборка может оказаться существенно социально-психологически скошенной в пользу расположенных к контакту категорий респондентов.  На этапе собственно опроса вполне вероятны ошибки коммуникации между интервьюерами и опрашиваемыми, вплоть до откровенной фальсификации ответов. На стадии обработки собранных данных возможны ошибки кодирования и (реже) сбои компьютерной техники. Наконец, на стадии  предъявления и обсуждения результатов довольно распространены неопределенность и игнорирование параметров и процедуры опроса, вплоть до полной утраты смысла  (особенно, когда этим занимаются непрофессионалы в области опросной методики и техники).

Как видим, возможностей и поводов для профанации более чем достаточно. И как едва ли не любое общественное действо массовые опросы нередко приобретают  ритуальный и / или имитационный характер..

Но мы предлагаем обратить внимание на другой аспект проблемы массовых опросов. А именно: на МЕРУ АДЕКВАТНОСТИ отображения реальных структурных соотношений и трендов массового сознания в результатах опросов общественного мнения, как их (эти опросы) принято называть.  Причем речь идет  о действительно не профанирующих, качественных, профессиональных опросах, предпринятых заведомо в познавательных целях и добротными средствами.

Речь, по-видимому, должна идти: а) о принципиальных когнитивных пределах, ОГРАНИЧЕНИЯХ данного метода (свои ограничения есть у всякого исследовательского метода) и б) о когнитивных возможностях обсуждаемого метода в условиях исторически-конкретного общества (политического режима и т. п.).

Этой теме была специально посвящена наша работа «Следует ли так уж доверять результатам опросов общественного мнения?», выросшая из цикла публикаций на портале «Когита.ру», а затем опубликованная целиком на сайте Санкт-Петербургской ассоциации социологов.   Благодаря интернету эта работа общедоступна.

Следует оговорить, что самим этим вопросом: «следует ли так уж доверять...», -  вовсе не ставится под сомнение честность и профессионализм социологов-полстеров  И если мы рассматриваем результаты массового опроса, проведенного компанией с хорошей репутацией, то можем быть в общем и целом уверены, что респонденты отвечали на вопросы именно так, а не иначе, и суммированы (обобщены) их ответы правильно.

Остается, однако, открытым, как мы считаем, фундаментальный вопрос: насколько эти ответы (заявления, утверждения, выбор того или иного варианта ответа) опрошенных  адекватно отражают их (опрошенных) фактическую точку зрения, мнения, настроения (если точка зрения не сформирована). Может, сам вопрос не релевантен кругу интересов и мере информированности респондента? Или, может,  отвечая на вопрос, респондент иногда  лукавит?

Исследователь  фиксирует ответ респондента, но зачастую остается не проясненной (вне поля внимания да и возможностей узнать…) ИСТИННАЯ МОТИВАЦИЯ полученного ответа. Отсюда возникает сомнение в том, что данные проведенного опроса вполне соответствуют действительным общественным настроениям и состоянию массового сознания.

В 2012 г. автору этих строк довелось опубликовать в одном из ведущих социологических журналов дискуссионную статью под названием «Выборы 4 марта: до и после (заметки социолога». В ней, в частности обсуждались электоральные опросы, предшествовавшие очередным президентским выборам 2012 года. Процитирую оттуда:

«…Однако судить по этим данным о действительных электоральных предпочтениях и намерениях российского населения вовсе нельзя.

И не потому, что результаты «нарисованы», подобно тому, как это делают «волшебник» Чуров и его прямые и косвенные подчиненные. А потому, что… сами граждане избегают искренних и определенных ответов на подобные вопросы.

И, думается, правильно делают!

Не следует забывать, что все эти опросы происходят вовсе не в демократическом обществе, а в условиях достаточно авторитарного режима, при котором даже не пойти на митинг «в защиту Путина» чревато неприятностями, а уж воспротивиться избирательной фальсификации грозит увольнением и иными формами преследования.

…Представьте себе реальную ситуацию опроса, например, телефонного… Вам звонит незнакомый человек, представляется социологом, хочет побеседовать на общественные темы (скажем, «поговорить о Ваших оценках текущих событий в стране»; это еще хорошо, если он Вас об этом предупредил). А дальше — спрашивает: за кого Вы намерены голосовать? Это Вам не маркетинг, не невинный житейский сюжет, это — ПОЛИТИКА!

Опрашиваемый не может не понимать, что отвечая на острые политические вопросы, он как бы заполняет «досье на самого себя». А где гарантия, что этот опрос не является фискальным? На той стороне провода известны и ваш домашний телефон, и, возможно, домашний адрес.

Ответ: «Проголосую за Путина!» строго говоря, не более информативен, чем уклонение от ответа, сплошь и рядом — это форма «мягкого», скажем так, отказа отвечать. (Кстати, явное уклонение или даже отказ от ответа… весьма распространены во всех опросах)». (Конец цитаты).

В СМИ сегодня все чаще можно встретить высказывания публицистов  и социальных аналитиков, что рейтинг первого должностного лица государства, выясняемый ведущими опросными фирмами, является «дутым». Нет, он не вздут специально (тем более – бесчестно). Но это - естественный эффект массового предпочтения так называемых «социально-одобряемых» ответов, в особенности на «лобовые» и острые политические вопросы, которые либо применялись еще 20 лет назад (а теперь их нужно повторять в интересах отслеживания динамики), либо общеупотребительны в странах развитой демократии (однако перестают «работать» в современной «путинской» России).

Впрочем, эффект конформности (частным случаем которого является демонстрация лояльности) в массовых опросах является достаточно универсальной социально-психологической закономерностью, окрещенной знаменитым немецким социологом и политологом Элизабет Ноэль-Нойман «спиралью молчания». В наших же, российских условиях такие эффекты особенно ярко выражены.

С учетом сказанного, вовсе не следует принимать исключительно за «чистую монету» результаты опросов общественного мнения, по крайней мере - на общественно-политические темы. Не потому, что эти результаты так или иначе спровоцированы тенденциозной постановкой вопросов, тем более – не потому, что они грубо подтасованы, А потому что, скажем, в том же рейтинге одобрения деятельности политика могут сочетаться (и наверняка так или иначе присутствуют) как  действительное одобрение (иногда в самом деле чрезвычайно высокое!), так и показное согласие с позицией, которую, как полагает респондент, от него ожидают. (Или, скажем грубее, которую он считает «уместнее» в данном случае поддержать).

Отделить одно от другого – сложная методическая задача, которую социологи-полстеры вовсе не склонны решать, а уж их заказчики – тем более – перед ними ставить.

Я мог бы иллюстрировать высказанные положения примерами из текущей практики массовых опросов, проводимых известными опросными фирмами, Но здесь от этого воздержусь, поскольку такие примеры подробно обсуждаются в упомянутой выше работе «Следует ли так уж доверять результатам опросов общественного мнения?». .

А. Алексеев. 5-7.01.2015

Из последних публикаций автора, затрагивающих указанную проблему, см.: Алексеев А. Левада-центр. Декабрьский опрос 2014 (1). Рейтинг Путина - при ближайшем рассмотрении / Когита.ру, 7.01.2014.

***

...В январе 2015, на Когита.ру была опубликована статья политического обозревателя Ксении Кирилловой «Что скрывается за 84% поддержки Путина?»  . К. Кирилловой предложена очень интересная типология россиян, поддерживающих режим Путина, Вот названия типов, выделенных и описанных  автором статьи.

1. Активные «имперцы»

2. «Активные конформисты», или «агрессивные приспособленцы»

3. «Пассивные конформисты».

4. «Типичные обыватели».

5. «Зомбированные обыватели», или пассивные жертвы пропаганды.

6. «Активные жертвы пропаганды».

При этом автором не обсуждался показатель 84 процента поддержки Путина, как таковой. Обсуждалась и анализировалась типологическая структура этой поддержки, и только

С учетом этого последнего обстоятельства автор этих строк, размещая статью К. Кирилловой на Когита.ру, счел необходимым сделать следующий Постскриптум:

«Постскриптум от редактора

 Следует оговорить, что автор настоящей статьи принимает как данность 84-85-процентный рейтинг Путина (соответственно, поддержку путинского режима), отвлекаясь от происхождения этой цифры. Между тем, не далее как несколько дней назад в нашей работе опубликованной на Когита.ру (см. там: блог А. Алексеева, запись от  7.01.2015) работе «Левада-центр. Декабрьский опрос 2014 (1). Рейтинг Путина – при ближайшем рассмотрении»,  была показана вся условность и  - фактически – недостоверность данного , образуемого распределением ответов на вопрос: «Вы в целом одобряете или не одобряете деятельность Владимира Путина на посту Президента России?» (так измеряется «рейтинг одобрения», в частности, в опросах Левада-центра).

Проведенный автором этих строк анализ позволил сделать следующий вывод:

«Подводя итог, скажем, что, на основании рассмотрения не единичного, а совокупности взаимоконтролирующих показателей рейтинга первого должностного лица государства, уместно говорить не о 85% безусловной поддержки  В.  Путина на посту Президента России, а о гораздо более скромной цифре, а именно – 55-60%. Это так - если корректно трактовать (интерпретировать) результаты опросов общественного мнения, а не спекулировать показателем,  возникающим в случае «лобового» и заведомо не информативного (сегодня, в наших современных условиях) вопроса:  «Вы в целом одобряете или не одобряете деятельность Владимира Путина на посту Президента России?»

85-процентный рейтинг В.В. Путина – миф, которому кто ужасается, кто радуется, но в любом случае принимают миф за реальность. И делают это напрасно».

 Нам думается, что предложения К. Кирилловой типология вполне «работоспособна» и адекватна реальному расслоению групп, так или иначе поддерживающих нынешний российский режим. Но применять эту типологию следует к куда меньшей части взрослого населения  России, используя для определения границы между «пропутинским» большинством и не одурманенным государственной пропагандой меньшинством, всю совокупность имеющихся социологических данных, а не только вышеупомянуый показатель.

А. Алексеев . 9.01.20165».

Извещая К. Кириллову об опубликовании ее статьи на Когита.ру, я заметил:

«…К вопросу о "пресловутых 84%". В свое время я посылал Вам свою работу "Следует ли так уж доверять результатам опросов общественного мнения?" Так что мой  Постскриптум к Вашей статье не должен Вас удивитm».

К. К. откликнулась:

«Да, я помню ту Вашу работу – прекрасная подборка… Действительно, многие говорят о том, что цифра 84, даже если предположить, что она есть, по своему составу очень неоднородна. Я лишь попыталась предположить, какие примерно категории в нее входят».

А. Алексеев – К. Кирилловой

Да, Ксения, цифра 84,  конечно, есть, только она сейчас значит не больше чем 98,9% проголосовавших за "блок коммунистов и беспартийных" в советские времена. (понятно, что и тогда большинство голосовало "от души").

Так что Вашу типологию я бы дополнил категорией скрытых если не диссидентов, то недовольных, предпочитающих держать свое мнение при себе.

Посылаю Вам, "для внутреннего пользования" еще не публиковавшуюся заметку на эту тему. (Имеются в виду вышеприведенные «Заметки к семинару «Массовые опросы: информация или профанация?». – А. А.) . 10.01.2015.

К. Кириллова – А. Алексееву

Да, совершенно согласна! И с заметкой, и с категорией «скрытых недовольных». Хотя, возможно, их можно отнести к подвиду «типичных обывателей» – часть бежит от правды в иллюзию, часть делает вид, что бежит).  Но логично выделить и отдельно.

Действительно, самое сложное – это узнать, что человек на самом деле думает, его подлинную мотивацию. И мне, как не социологу, очень интересно, а возможно хотя бы теоретически разработать методику опроса, которая способна это выявить? Грубо говоря, можно провести такое исследование, чтобы узнать, сколько примерно процентов приходится на каждую категорию людей, даже если брать за основу нашу типологию в 7 категорий? (12.01.2015)

А. Алексеев – К. Кирилловой

Рад, Ксения, нашему согласию по вопросу о структуре массовой поддержки / неподдержки режима Путина. Если 85 процентов якобы одобряют действия первого должностного лица государства, то, по моим типологическим реконструкциям, не больше 60 процентов действительно «от души» его поддерживают . Смотрите мой комментарии к декабрьскому опросу Левада-центра: «Рейтинг Путина – при ближайшем рассмотрении» - (запись в блоге А. Алексеева на Когита ру от 7.01.2015 .

60 процентов, действительно, очень много, но не 85 же! И «зомбированность» российского населения вовсе не поголовная!

Если к 15 процентам «пятой колонны» добавить процентов 25 если не недовольных, то безразличных (нормальное состояние обывателя, при отсутствии специального «подгрева»), то тогда Вашу типологию надо разбрасывать вот на оставшиеся 60 процентов.

Принципиальная возможность наполнения Вашей типологии статистикой существует. Но это требует большой и кропотливой методической работы, чтобы «операционализировать» Ваши понятия в эмпирические индикаторы. . (Вообще, существует такой термин – «операционализация понятий» - для обозначения определенного раздела программы эмпирического исследования.

Вы не искушены в подробностях опросной методики и техники, зато с «социологически мышлением» у Вас все в порядке, за что и ценю Ваши проблемные работы.

Но даже при условии высококачественной операционализации понятии, вряд ли возможен однозначный ответ, ибо всякое социологическое измерение условно и относительно . И скорее всего понадобится несколько «термометров» для измерения действительной общественной температуры и т. п. ... 14.01.2015.

К. Кириллова – А. Алексееву

… Да, я понимаю, что разработать такое исследование – процесс небыстрый, а времени, видимо, нет – все меняется слишком быстро… (15.01.2015)

***

Итак, сам факт неадекватности интерпретации так называемого «рейтинга одобрения» как  85-процентной поддержки режима Путина взрослым населением России, как видно, является бесспорным. Опора на эту цифру в политологических анализах, не говоря уж о массовой пропаганде, является либо необдуманной, либо недобросовестно         й

Меру неадекватности данного показателя в принципе можно определить социологическими средствами, но это очень непростая работа. Впрочем, есть и еще один, самый надежный критерий: общественная практика. Как говорится, время покажет!

А. Алексеев. 17.01.2016.