На снимке: Кирилл Рогов

См. ранее на Когита.ру

А. Алексеев Следует ли так уж доверять результатам опросов общественного мнения?

Я получил от коллеги информацию о дискуссии, развернувшейся в одной из профессиональных (социологических ) групп на Фейсбуке. Я оказался одним из «героев» (объектов?) этой дискуссии.

Сам я в этой группе на Фейсбуке не состою, и вообще избегаю участвовать в социальных сетях. Но, коль скоро, косвенно, к этой дискуссии причастен, выскажусь на ее счет. Сделано это в форме письма к коллеге.

А. Алексеев. 13.09.20014

А. Алексеев - <…>

Здравствуйте, <…>

Благодарю, что познакомили меня с фрагментом дискуссии на полузакрытом форуме «Мануфактура соцпох»» (какое странное название для группы в Фейсбуке!). имеющем отношение к моей публикации на Когита.ру от 11.09.2014: А. Алексеев Следует ли так уж доверять результатам опросов общественного мнения?

Строго говоря, дискуссия возникла по поводу статьи известного политолога Кирилла Рогова: Правда ли, что 83% россиян поддерживают Путина?, - опубликованной, кстати сказать, тоже 11 сентября, на портале Forbes.  Но по ходу дела всплыл и подброшенный одним из участников дискуссии мой сюжет - вышеупомянутая публикация на Когите. Что вполне оправданно: мы с К. Роговым в общем единомышленники.

Выступления К. Рогова на темы достоверности, адекватности данных социологических опросов (как, впрочем, и мои выступления на этот счет), для определенной части профессиональных социологов – что «красная тряпка для быка». Достаточно вспомнить еще прошлогоднюю статью К. Рогова: Фикция «дремучего обывателя», - встреченную некоторыми социологами очень нервно (И. Задорин. Фикция «дремучего обозревателя»), что было откомментировано мною в публикации на Когита.ру: Социологов-полстеров, кажется, обидели…

В другой раз, уже в этом году, моя статья: «Крымский вопрос» как предмет «социологического обслуживания» и социологического исследования, - с довольно резкой критикой «крымского мегаопроса» в марте 2014, этого, как я убежден, квазисоциологического предприятия, вызвала неприятие Д. Рогозина, что выразилось в его объемной статье: «Насколько корректен телефонный опрос о Крыме: апостериорный анализ ошибок измерения», -  опубликованной во ВИОМовском «Вестнике общественное мнения» (чему, кстати, сказать, тоже предшествовал дискуссия в группе «Мануфактура Соцпох» на Фейсбуке).

Как Вы знаете, я ответил на это выступление коллеги детальным разбором мегапроекта «КРЫМ И РОССИЯ: ПОРОЗНЬ ИЛИ ВМЕСТЕ?», - в статье: Звездный час или позор российской опросной социологии?, - опубликованной на Когита.ру в июне 2014. Не думаю, что молчание моего оппонента в отношении этой статьи, едва ли не персонально обращенной к нему, было знаком согласия с его стороны, но контраргументов или возражений я так и не дождался.

И вот – опять корпоративная (профессиональная?) честь Д. Рогозина (в социальным сетях он выступает под общеизвестным в профессиональной среде псевдонимом «Иван Низгораев») и некоторых его коллег оказалась задета, как видно, К Роговым, а также и мною.  Ведь как К. Р., так и я, «осмеливаемся» выражать сомнение в том, что уровень поддержки населением, в частности, внешнеполитических шагов Путина («КрымНаш», «Новороссия» и т. п.)  столь высок, как это можно заключить из данных современных опросов общественного мнения (замечу: вполне профессиональных и честных опросов).

Должен отметить, что политолог Кирилл Рогов рассуждает также и социологически вполне пофессионально (грамотно), выявляя уязвимые места в современной опросной практике. (см.  Правда ли, что 83% россиян поддерживают Путина?) Для примера приведу хотя бы один отрывок из этой статьи (см. ниже) .

Не углубляясь сейчас во все нюансы его и моей аргументации, напомню лишь итоговый вывод моей собственной статьи на Когита ру:

«На вопрос: «Следует ли так уж доверять результатам опросов общественного мнения?» отвечаю.

- Не нужно ни недооценивать, ни переоценивать адекватность отражения настроений, взглядов, убеждений людей  в «социологическом зеркале». Оно, конечно, если не кривое, то мутное. Надо, при обсуждении результатов социологических опросов учитывать и характер вопросов, и обстоятельства, при которых они задаются респондентам. Не надо держать респондента за такого уж «простачка»: что у него  на уме, то и на языке. И самим – при распространении и обсуждении социологической информации – «включать мозги»».

Вот эти-то выводы очень не нравятся коллеге Д. Рогозину (Ивану Низгораеву). Он пишет:

« По-моему, здесь важно чётко различать собственную позицию как гражданина и этику исследовательской работы, гражданская социология активстского типа возможна, но я не вижу её в качестве приемлемой альтернативы (как минимум для себя) в силу множества причин.
Пока что я наблюдаю желание убеждать и полемизировать с абсолютным отсутствием  интереса к полевому материалу, использование каких-то мимолетных данных лишь с целью подтверждения собственных догадок и убеждений, где нет даже места для конкурирующих гипотез.... Убеждён, что исследование начинается только тогда, когда мы можем держать дистанцию с объектом, натягивать на себя роль чужака, отдавая отчёт в личной ангажированности той или иной политической доктриной».(Это – камешек в мой огород.- А. А.)

Или вот:

«…И всё же вопрос поставлен о корректности измерения, а не последствий от того или иного количества поддерживающих... претензия к тексту лишь одна, гипотетическое мышление подаётся как возможная интерпретация, что не стимулирует, а останавливает методическую работу... зачем тратить усилия и деньги на уточнение ситуации, если сразу можно выдать гипотезу за интерпретацию... и не беде, что слово "гипотеза" употребляется, об этом можно забыть уже на втором предложении... необязательность аргумента и вторичность эмпирического материала - вот основные характеристики текста» (Это он о статье К. Рогова. – А. А.)  .

За всем этим «частоколом ученых слов» скрывается, по существу, претензия на корпоративную непогрешимость и сайентистский «объективизм», впрочем, весьма удобный для подкрепления мысли об абсолютно «всенародной» поддержке Верховного главнокомандующего и т. п. (Поддержка, конечно, есть и подогрета современной агрессивной пропагандой, однако вовсе не всеобщая; и сколь именно она велика = этот вопрос осается пока открытым). Быть зачисленным в «пятую колонну» Д. Рогозину безусловно ее грозит.

Уважаемая <…>! Как Вы уже, наверное, догадались я пишу не просто личное письмо, а концептуально реагирую на присланную Вами, интересную для меня информацию. Пишу не только для Вас, а и для самого себя. Возможно, я использую этот текст в своем публичном выступлении на данную тему. Разумеется, не называя адресата настоящего письма.

Андрей Алексеев. 13.09.2014.

**

Из статьи К. Рогова «ПРАВДА ЛИ, ЧТО 83% РОССИЯН ПОДДЕРЖИВАЮТ ПУТИНА?»

(Интернет-портал Fobes. 11 сентября 2014)

Читать статью полностью

<…> Статистический эффект: «молчание — золото»

Теперь попробуем смоделировать, как механизм «спирали молчания» может статистически проявлять себя в социологических данных.

Здесь нам придется обратиться к одному параметру, который редко обсуждается в политических дискуссиях вокруг социологических опросов. Он называется response ratio и указывает на долю тех, кто согласился разговаривать с социологами. Обычно таких 3-4 человека из 10. И в этом нет ничего страшного. Люди заняты, погружены в свои дела, не любят, когда к ним лезут в душу и пр. Такой response ratio вполне может быть и в демократической благополучной стране. Вопрос в том, является ли это распределение политически нейтральным? То есть распределяются ли среди «молчунов» доли поддерживающих и не поддерживающих также, как и среди согласившихся отвечать на анкету?

Мы можем предположить, что война запускает два эффекта: мобилизации и «спирали молчания».

Эффект мобилизации состоит в том, что среди тех, кто отказывался раньше отвечать социологам, появились те, кто теперь напряженно следит за новостями («сводками с фронта»), сочувствуя «своим». Эти люди раньше не интересовались политикой, а теперь ощущают себя и вовлеченными, и вполне информированными. Теперь они готовы говорить с социологами — и воспроизводят то, что слышали по телевизору. И наоборот, какое-то число людей, раньше отвечавших социологам, теперь стали жертвами «спирали молчания», оказавшись перед лицом того, что выглядит для них как нравственный выбор.

Нам осталось только посчитать возможные эффекты гипотезы. Из 100 человек социологам отвечают 35. Из них (до «войны»), как мы знаем, около 2/3 поддерживали Путина, а чуть больше трети не поддерживали (23 человека против 12). Среди тех, кто отказывался отвечать, предположим, соотношение было таким же: 43 — поддерживали, 22 — нет (гипотеза политической нейтральности «молчания»).

Отсюда следует, что, для того чтобы социологи зафиксировали поддержку Путина на уровне 83-84%, надо, чтобы среди ответивших социологам сказали «да» 29 человек, а «нет» — только 6. Иными словами, 6 человек под влиянием эффекта мобилизации должны перейти из «молчунов» в совокупность респондентов (ответивших), а другие 6 человек под влиянием «спирали молчания» из числа отвечавших — перейти в число «молчунов». Новое распределение будет таким: из 35 ответивших 29 — «за» и 6 — «против», а из 65 не ответивших — 37 «за» и 28 «против». Но о второй группе не напишут в газетах.

Иными словами, 6 человек из 100 должны быть мобилизованы и еще 6 — деморализованынапором военной пропаганды, чтобы превратить 65% поддержки в 83%.

Молчание, действительно, золото. Во всяком случае, золото авторитарных режимов.

Реальность социальная и реальность политическая

Предложенная гипотеза корректирует наши представления о надежности наших знаний о социальной реальности, но не несет в себе ничего особенно обнадеживающего в смысле политическом. Дело в том, что вес голосов «молчунов» и «говорящих» разный не только в нашем, «газетном» восприятии социологической реальности, но и в реальности политической.

В мае-июне 2013 года социологические службы выяснили, что за Алексея Навального на выборах мэра Москвы готов голосовать лишь совсем небольшой процент москвичей — порядка 10%. Кремль уцепился за эти данные и решил провести выборы с участием Навального, чтобы продемонстрировать способность получить «сверхбольшинство» даже в просвещенной Москве. Однако в сентябре оказалось, что сторонники Собянина на выборы не пошли, а сторонники Навального, даже те, кто не отвечал социологам, пошли. В результате Навальный получил почти 30% голосов, а Собянин едва дотянул до простого большинства.

Но правда и то, что, пока сторонники Навального не проявили себя действием, политически они как бы не существовали.

Политическая реальность состоит в том, что в сентябре 2013 года сторонники Навального чувствовали свою правоту, а в противоположном лагере орудовала зараза сомнения. «Война» и пропаганда перенесли эту бациллу в лагерь противников Путина, в то время как среди сторонников президента образовался костяк убежденных в своей правоте людей. Политика — это соревнование идей и воль, позволяющих сдвигать границу между «молчанием» и «немолчанием». И социологические замеры в большей степени показывают нам передвижения этой границы, чем то, что люди «думают на самом деле».