«Все, что угодно со мной можно сделать, как с любым из нас…»
См. ранее на Когита.ру:
**
<…> Т. Фельгенгауэр― Число осужденных за экстремизм в России выросло втрое за пять лет. По 282-й статье УК в 2015 году осудили 414 человек. Причем очень часто речь идет о интернет-делах. И эксперты говорят, что проблема в том, что очень размытое понятие «экстремизм». Вот вы сейчас будете отвечать, наверняка тоже под экстремизм попадем все вместе причем.
В. Шендерович― Легко. Просто не поступило отмашки. Поступит отмашка — берется мой любой эфир и подводится под экстремизм. И не только мой, разумеется. Справа, слева… Любой! Поскольку закон как давно известно, в авторитарных и тоталитарных государствах существует как инструмент подавления… он не сам по себе существует, а как инструмент! В руках у тех, кто… И никакого контроля за теми, кто — реализует законы, пишет их, соблюдает, должен контролировать… — за ними никакого контроля нет. То они представляют главную опасность для населения. Потому что они могут применять закон так, как они захотят, исходя из своей сегодняшней целесообразности. Замечу – их целесообразности! Не целесообразности общества. Поэтому — две секунды, и я прекрасно это все понимаю. Еще раз, просто очень смешно, как в том анекдоте…
Т. Фельгенгауэр― Что смешного. 414 человек осудили.
В. Шендерович― Смешно другое. Есть старый анекдот про то, как пришел к врачу человек: вот везде болит, куда ни ткну пальцем. У вас палец сломан, — говорит врач. Куда ни ткнешь! Потому что устроено так здесь, что закона нет — и поэтому можно говорить на этом примере, на другом, на пятом, десятом… Нет закона! И поэтому каждый раз мы можем всплескивать руками, хвататься за голову от очередного его применения. Эксцессы бывают где угодно. Дурное применение закона, коррупционное применение закона… Но в некоторых краях существует контроль и обратная связь. Там это действительно отдельные эксцессы. А у нас просто — законная система. Администрация окопалась у власти, уходить не хочет и весь закон направлен на то, чтобы бить по рукам тех, кто хочет каким-то образом вернуть систему в нормальное русло.
Т. Фельгенгауэр― Но при этом вообще статья 282-я нужна, это возбуждение ненависти, либо вражды по национальному, религиозному…
В. Шендерович― Сама по себе… Я читаю иногда дискуссии по этому поводу, и мне это очень любопытно, потому что у меня нет (внутри этой дискуссии) нет своей точки зрения. Я прислушиваюсь к аргументам с обеих сторон. Но это всё важно там, где есть общественная дискуссия. Потому что эта же самая статья — как любое лекарство, это лекарство может быть ядом, может быть смертельно опасным! Весь вопрос в дозировке и случаях применения. Если мы имеем дело с врачом, который озабочен здоровьем, тогда врачи могут дискутировать о дозировке и применении. Но если мы имеем дело с другим целеполаганием… а в нашем случае — другое целеполагание! Это просто контроль за обществом. Это не ограничение экстремистов, — экстремисты у нас замечательно себя чувствуют и черти чего городят. У нас вице-спикер экстремист такой, что поискать в мире. Но целеполагание другое! Никто не собирается охранять общество от экстремистов. Они у нас повторю, в Кремле, в думе, в Совете Федерации — эти экстремисты. Люди, которые развязывают войны, призывают к розни по национальному признаку, по государственному… Сколько угодно! Задача у них другая. Они с помощью этой статьи нас держат на поводке коротком. Ты что-нибудь не то скажешь, не то, что им надо – и ты преступник. Поэтому разговор о том, нужна ли она вообще, — он преждевременный. Надо сначала прогнать от власти просто уголовников, которые там окопались. И которые весь Уголовный кодекс используют для того, чтобы остаться у власти. для борьбы с оппозицией. А потом уже — на свободе — когда мы будем иметь дело с врачами, а не убийцами, — обсуждать дозировку лекарства и назначение.
Т. Фельгенгауэр― Иногда бывают убийцы в белых халатах.
В. Шендерович― Я помню, помню.
Т. Фельгенгауэр― А эффект вы наблюдаете? Стали люди осторожнее выбирать слова в тех же интернет-переписках, понимая…
В. Шендерович― Я как-то привык выбирать слова — и до этого закона, и после, надеюсь…
Т. Фельгенгауэр― Без опасения 282-й статьи.
В. Шендерович― Я прекрасно понимаю, нет, в моем случае это совершенно бесполезно. Выбирать слова. Потому что есть две задачи. Одна – внутренняя. Внутренняя самоцензура, которая заключается в том, чтобы я не сказал что-нибудь, за что мне потом будет стыдно самому. Это вот такой нормальный внутренний самоконтроль. И — попытка точнее сформулировать. А второй совершенно отдельный вопрос – что со мной можно сделать. Все, что угодно со мной можно сделать, как с любым из нас. <…>
