Рассказ  Варлена Викторовича Колбановского, одного из старейших российских социологов, кандидата философских наук, ведущего научного сотрудника Института социологии РАН, и приводимые им выдержки из либретто двух водевилей-памфлетов  70-х гг. очень рифмуются с современной «академической реформой».  А. Алексеев

См. ранее на Когита.ру:

Физики шутят. играют, иронизируют

В. Колбановский   

«Нет на свете государства свободнее нашего, которое, наслаждаясь либеральными политическими учреждениями, повинуется вместе с тем малейшему указанию власти».

Козьма Прутков («Торжество добродетели».)

Содержание:

Введение.

4.1. Орел – меценат (по М. Е. Салтыкову-Щедрину).

4.2. Краткий мартиролог Академии Наук в советский период.

4.3. «Тренер» (водевиль-памфлет).

4.4. «Дворянское нутро или отцы и дети» (историко-либеральная драма).

Заключение.

(Эссе датировано июлем-августом 2013 года. – А. А.)

Введение

В конце июня – начале июля сего, 2013 года, был внесен и принят во втором чтении в Государственной Думе прожект о «дальнейшем совершенствовании» сиречь реорганизации Российской Академии Наук. Бурная полемика и брожение умов вокруг этого события заставляют вспомнить, что это – «не первая зима на волка», и что «все это было во «времена, бывшие до нас».

Императорская Академия Наук подвергалась гонениям и «перетряхиваниям» в определенные исторические периоды «эпохами реакции» именуемыми. Так бывало преимущественно тогда, когда «просвещенный» монарх отворачивал от науки свой светлый лик и начинал подозревать в ней источник вольнодумства и революций – и при матушке – государыне Екатерине (опала президента АН Екатерины Дашковой), и в эпоху впавшего в мистицизм Александра I (когда в «Академии Наук заседает князь Дундук»), и в царствование Александра III, когда министром просвещения становится «твердолобый» реакционер граф Дмитрий Толстой («Твердоонто» по Салтыкову-Щедрину). Именно со Щедрина я и начну свое литературно-поэтическое эссе.

***

1. Орел-Меценат

«В одной из своих сказок-рассказов Салтыков-Щедрин…» Стоп! Кто таков Салтыков-Щедрин? Это писатель, неоднократно замеченный в порочащих связях с большевиками: они его слишком часто цитировали, а Нàбольший из них изрек: «Нам Гоголи и Щедрины нужны». Гоголь (ввиду его приверженности религии) остается вне подозрения, а Щедрин ныне именуется «второстепенным классиком русской литературы XIX в.», и о нем стараются как можно меньше упоминать в литературоведении и публицистике. Попросту – не было такового. Слишком язвителен. Слишком сыпал соль на излюбленные национальные раны и охаивал историю российскую во образе города Глупова. Сказка «Орел-Меценат» была написана Щедриным в 1882 г., (начало царствования Александра III и очередной эпохи реакции), была категорически отвергнута цензурой, впервые напечатана за рубежом в 1886 г., а в России опубликована только в период первой революции – в 1906 г. Вот эта сказка в кратком изложении и с выделением особо впечатляющих мест.

***

… Орлы разбойничают, а в свободное от разбоя время дремлют. Выискался орел, которому надоело жить в отчуждении, завел он себе дворню (сокола, сову, ястреба и коршуна) да крепостных душ из ворон. Во всех дворнях полагаются науки и искусства. «Что ж, я не прочь от наук!» циркнул орел. Для сов, филинов и сычей устроили Академию де сиянс (Academies des sciences – академию наук). …Академия де сиянс принялась издавать словарь и одолела половину буквы А… Но тут на свою беду сокол и сова взялись обучать грамоте самого орла, да так допекли его, что он их растерзал, а коршун и ястреб взялись изничтожать крамолу и заговоры. Наступил конец «золотому веку». Последовал погром академии де сиянс.

Однако же, сычи и филины защищались твердо: жалко им было с теплыми казенными квартирами расставаться. Говорили, что не того ради сиянсами заниматься, дабы их распространять, а для того, чтобы от лихого глаза их оберегать. Но коршун сразу увертки их опровергнул, спросив: да сиянсы-то зачем. И они на этот вопрос не ответили (не ждали). Тогда их поштучно распродали огородникам, а последние, набив из них чучелов, поставили огороды сторожить… Просвещение прекратило течение свое…

Растеряв дворню и крепостное стадо ворон, орел возгласил:

- «Сие да послужит орлам уроком!»

Но что означало в данном случае «урок», то ли, что просвещение для орлов вредно, или то, что орлы для просвещения вредны, или и то и другое вместе – об этом он умолчал… (Щедрин М. Полное собрание сочинений. Т. XVI. С. 102-109. М., 1937).

2. Краткий мартиролог Академии Наук в советский период

(Мартиролог - Мартиролог – перечень пережитых кем-либо страданий, преследований (Словарь иностранных слов).

… Прошло 130 лет, как были написаны эти строки, но великое искусство в том и заключается, что говоря о настоящем, оно прогнозирует и пророчит далекое будущее…

Погром Академии Наук усилился «в разы» в послереволюционную эпоху:

1)                 В начале 20-х гг. Академия постепенно перешла от противостояния к попыткам наладить сотрудничество с советской властью. В свою очередь В. И. Ленин предупреждал А. В. Луначарского оберегать Академию от «коммунистов-фанатиков» и подчеркивал «Академия Наук – организация с которой не следует шутить». Все радикально изменилось к году «Великого перелома» и утверждения сталинского всевластия. Партократии тоже была нужна наука, но всецело зависимая от нее, подчиняющаяся ей и управляемая ею. Одним из главных очагов непокорства и свободомыслия была Академия Наук, и его надо было «перемолоть», пропустив через партийно-чекистские жернова. «Бить по голове» - т.е. по научной и творческой интеллигенции – излюбленный прием и универсальная метода тоталитаризма. В начале 30-х гг. проходят процессы «Промпартии», «Шахтинское дело», «Крестьянского союза». Это были удары, по инженерной и аграрной интеллигенции. Но «корень зла» уходил в научную интеллигенцию, и для подавления ее было состряпано в 29-е - 30-е гг. «Академическое дело». Оно (как и все остальные) было сфабриковано «сценаристами» из охранки – лубянской в Москве и на Литейном в Ленинграде. На основании того, что в библиотеке Академии и Пушкинском Доме хранились подлинник отречения Николая II от престола, архив жандармерии, архив партии кадетов, был сфабрикован мифический «Всенародный союз борьбы за освобождение России» (явный «клон» «Союза меча и орала»). Были арестованы видный историк акад. С. Ф. Платонов, акад. Е. В. Тарле, их ученики, члены их семей. В феврале 1931 г. чрезвычайное общее собрание Академии единогласно исключила из своего состава четырех академиков-историков, облыжно обвиненных в контрреволюционной деятельности.

В начале 30-х гг. Академия Наук была сломлена. Остатки ее былой «автономии» - растоптаны и отброшены прочь. Ее начали конструировать по образу и подобию любого советского учреждения, подавленного «железной пятой» партийно-правительственного бюрократического абсолютизма. (Все эти факты изложены в цикле «Великий перемол» под руководством акад. Жореса Алферова 22-26 июля 2013 г., программа «Россия-Культура»).

2)                 В 1934 г. Академия Наук была переведена из Ленинграда в Москву – ближе к недреманному оку Кремля и Лубянки.

3)                 В 1939 г. по решению ЦК ВКП(б) в состав Академии, как конь Калигулы в сенат, вводятся мастера политического и идеологического сыска – обер-прокурор Вышинский, партфилософы Александров, Митин, Юдин, дремучий мракобес Лысенко. В 30-е гг. подверглись гонениям и физическому уничтожению великие генетики Н. И. Вавилов, Н. К. Кольцов, пребывали «во узилище» и чудом избежали гибели академики Л. Д. Ландау, В. А. Фок, А. И. Берг, С. П. Королев, А. Н. Туполев и многие другие.

4)                 В сталинский период систематически проводились чистки-погромы Академии от «инакомыслящих» и «инородцев» (государственный антисемитизм). Особенно махрово они процвели в конце 40-х начале 50-х гг. – борьба с «безродным космополитизмом» и «беспачпортными бродягами в человечестве» велась на всех «фронтах». Сталиным были инициированы «погромы» в биологии (1949 г.), физиологии (1950 г.), гуманитарных науках. Им же была отменена «дискуссия» об идеализме в физике (1949 г.) – сработал прагматичный подход: атомная бомба была важнее.

Особенно зловещим был конец сталинщины (50 – начало 53 гг. – дело «врачей-убийц»). Лауреат Нобелевской премии Алексей Абрикосов рассказывал нам, своим друзьям, о том, что его отец – ученый с мировым именем патологоанатом акад. А. И. Абрикосов – будучи вице-президентом Академии Медицинских Наук и одновременно, директором крупного института, получил от директивных органов «разнарядку» - о поголовном изгнании евреев – научных работников и врачей из подведомственных ему учреждений. Когда глубоко порядочный русский ученый наотрез отказался делать эту подлость, под подозрение попадает и он сам. В начале 50-х гг. он был фактически отстранен от работы в науке. Еще более длительная «опала» была применена к великому физику акад. П. Л.  Капице; с 1946 по 1955 гг. он работает только в «хате-лаборатории» на своей даче на Николиной горе.

5)                 Период «оттепели» принес некоторое облегчение, но не следует забывать, что а) в этот период продолжалось засилье лысенковщины, б) сам Никита Хрущев (в конце своего царствования) носился с прожектом: распустить и расточить Академию Наук, чтобы духу ее еретического не было, а институты ее раскидать по министерствам и ведомствам на «съедение» бюрократии.

6)                 В брежневский период «застоя» завинчивание гаек происходило с другой стороны: от фундаментальной науки требовалась немедленная экономическая «отдача». Идеологические «погромы» в этот период начались на переломе 60-70 гг. Реакционные силы партократии восстановить культ Сталина уже не могли, но оказенить и омертвить науку они еще были способны. Одним из первых кого «позвали во дворец и притянули к Иисусу» был ИКСИ АН СССР, затем несколько «крамольных» гуманитарных институтов Москвы и Ленинграда, затем погром перекинулся с «лириков» на «физиков» Обнинска и Новосибирска.

Я предполагаю, что в «окаменевшем дерьме» архивов Политбюро, Секретариата и идеологических отделов ЦК КПСС и доселе лежат зубодробительные постановления о выжигании каленым железом ереси инакомыслия в институтах Академии Наук и об «укреплении кадров» - так на партийном жаргоне именовались инквизиторские «чистки» и погромы.

74 года в стране господствовала идеократия, которая пыталась ломать российскую науку «через колено». Лучший, подлинно героический ответ на это средневековое мракобесие был дан погибшим от голода в «психушке» Николаем Ивановичем Вавиловым: «Пойдем на Костер, будем гореть, но от убеждений своих не откажемся!»  (См. Шноль С.Э. Герои, злодеи, конформисты отечественной науки. М.:URSS, 2009. С. 181).

3. «Тренер»

Не моему перу соперничать с великой сатирой М. Е. Салтыкова-Щедрина. Тем не менее я рискну представить на суд любознательного читателя два поэтических «опуса», созданные после разгрома ИКСИ в 1972-1974 гг. Родились они в кругу Подмосковной Приакадемической Филармонии (ППФ) – сообщества московских ученых, которое существует вот уже свыше полувека, создало 30 спектаклей более всего на тему об отношениях Науки Просвещенной и Власти Предержащей. (См. Поповских Б.В., Колбановский В.В. Подмосковная Приакадемическая Филармония. ООО Изд-во «МБА», 2012).

Эти спектакли по жанру можно определить как «водевили-памфлеты». Наибольшее влияние на них оказала драматургия Козьмы Пруткова («Черепослов сиречь Френолог» - о лженауках, «Торжество добродетели» - о - жандармском искоренении вольнодумства). По стилю наши спектакли это «мюзиклы» с широким использованием классического, отечественного и фольклорного «мелоса». Излюбленный прием – это тематические «зонги» в духе Бертольда Брехта.

Я приведу выдержки только из двух «опусов» «Спорт, спорт, спорт» (1972-1973 гг.) и «Дворянское нутро или отцы и дети» (1973-1974 гг.).

В 1970-1972 гг., как уже говорилось, проводились последовательные погромы, судилища и «чистки» в гуманитарных, а затем и естествоиспытательских институтах АН СССР. На партийном «воляпюке» это именовалось: «оздоровление и укрепление кадров». Нас это навело на мысль о спектакле, где в Академию, погрязшую в склоках между супер-президентом и полу-президентами, сверху присылается Тренер, дабы возродить бодрый дух (на партийном воляпюке «боевитость»).

Приведу несколько Зонгов (которые являются ключевыми для спектакля.

Зонг об оздоровлении

Тренер: (обращается к академикам с арией «Тореадора»)

В спорт-команду вас принимаю

Тренер для вас – товарищ, друг и брат,

Вас, академики, я уважаю

Вас тренировать безмерно рад

(безмерно рад)

В здоровом теле будет дух здоровый

И вот тогда увидит белый свет:

Чтит академик первоосновы

Нездоровых отклонений нет,

как нет!

Тренер – для вас я как родной отец,

И образец, и образец!

Меньше в науке будет кислых морд,

Я здесь возглавляю спорт!

(повтор 2 р.)

Хор (радостно подхватывает):

Тренер - для нас он как родной отец,

И образец, и образец!

Меньше в науке будет кислых морд,

Он здесь возглавит спорт!

(повтор 2 р.)

Зонг о спорт-мастерах

(«Хор охотников из «Вильгельма Телля» Россини»)

О спорте – не спорьте

В железной когорте

Стоят в Академии

Спорт-мастера:

Есть мастер – интриги,

Есть мастер – барыга

И мастер кричать

«Упокой!» и «Ура!»

Припев: Тралала, тралала и т.д.

Есть мастер сразбегу

состряпать «телегу»

Есть мастер по следу

Крамолы идти.

Здесь есть чародеи:

Присвоить идею,

Как лошадь из стойла

Ее увести!

Припев: Тралала, тралала и т.д.

И каждый спорт-мастер

По умственной части

Алкает у власти

Блага бытия

И (скажем потише)

Он метит повыше

И злобою пышет

На други своя.

Припев: Тралала, тралала и т.д.

В конце спектакля до предела обостряется внутривидовая борьба между полупрезидентами, каждый из которых рвется стать суперпрезидентом. В роли deos ex machine выступает Тренер.

Зонг о наведении порядка железной рукой

(мотив: Песня «Ой вы кони, вы кони стальные, Боевые друзья трактора!»)

Тренер: Вы, маститые и молодые

Мне бы ясность внести здесь пора

Я в Начальники вышел большие

Веселее кричите «Ура!»

Хор: Он в Начальник вышел большие,

Веселее кричите «Ура!»

Тренер: Я железной рукой

Здесь порядок другой

Наведу с беззаветным геройством,

Кончу вашу игру,

Кадры я подберу

По заранее заданным свойствам!

Коль научные взять учрежденья,

Здесь броженье опасно весьма,

Нам не важно – он бездарь иль гений,

Важно нам направленье ума!

Хор: Нам не важно - он бездарь иль гений,

Важно нам направленье ума!

Тренер: Я железной рукой

Здесь порядок другой

Наведу с беззаветным геройством,

Кончу вашу игру,

Кадры я подберу

По заранее заданным свойствам.

(Проза:) Компетентные органы решили дать вам меня в руководство.

Отныне я ваш полупрезидент!

Все: Как полупрезидент?!

(Немая сцена)

Финал.

(Хор исполняет его на мотив бодряческой «ура-патриотической» песни зонг: «Сердца молодеют, их ласково греют улыбки любимых вождей» и т.д.)

Сердца молодеют,

Их ласково греют

Улыбки любимых вождей:

Мы чтим президентов

И всех претендентов-

Они всех отцов нам родней!

Живем мы весело,

Для равновесия

Мы сочетаем спорт

С гимнастикой ума,

До неприличности

Мы любим личности:

Мы с детства здесь

Натренированы весьма!

Президиум ведет

Родную Академию вперед,

Ему хвалу поет

Весь наш академический народ:

Для Значительных Лиц запляшет

Все семейство ученых наших,

Им Гимны запоет

Весь наш академический народ!

народ!

народ!

(Конец)

4 «К нам едет Ревизор»

Из сказанного ранее вытекает:

а)                  самоё Академию изнутри разлагало ее все более усиливающееся зависимое, («крепостное») положение от Власти,

б)                 Но поскольку в Академии еще сохранялись последние остатки былых вольностей и «автономий», Власть готова была перейти от давления к упразднению всех «де сиянсов».

Подмосковная Приакадемическая Филармония отразила эту «двойственность» в своем спектакле 1973-1974 гг. «Дворянское нутро, или Отцы и дети». Это – историко-либеральная драма, действие которой происходит в третьей четверти второй трети первой половины XIX в. Место действия – крепостной научный институт (богадельно-богоугодное заведение) в губернском городе N.

Попечитель заведения – довольно полный генерал Антуан Аполлонович Внуков-Домодедов. Тяготы правления разделяет с ним его супруга – кавалерственная дама Анфилада Антипатьевна Внукова-Домодедова, урожденная Шереметьева, а так же референт – пан Казимир Хват-Шельмовский, личная письмоводительница Жюли. Дворню составляют «ученые холопы» - научные работники, среди которых своим непокорством особо выделяется подлекарь Якобинцев, юное дарование Неонила, ключницы Акулина и Селина.

(Информация к размышлению. «Крепостной научный институт»! Может ли такое быть? Бывали на Руси крепостные театры. Бывали (в не столь далеком прошлом) крепостные придворные театры (Большой, Малый, МХАТ и т.д.). Бывали на Руси и крепостные придворные институты академии наук с остатками старинных вольностей и «либерализмов», но одновременно и с холопской зависимостью от Власти.

Перенеся действие на 150 лет назад, Подмосковная Приакадемическая Филармония использовала метод «остранения», теоретически разработанный В. Б. Шкловским, а в литературе примененный «Серапионовыми братьями». Кто знает – уйдя в столь далекое прошлое, может быть она на базе научного предвиденья – заглянула из 70-х годов на полвека вперед, а именно – в наши дни?!).

Итак, сжатое содержание спектакля.

Пролог

(На мотив романса «Кабы знала я, кабы ведала»)

Хор: На Руси стоит домик крошечка

В нем народ набит как в лукошечке,

А глядит на всех домик свысока –

На фасаде золотом вывеска:

Подчиненное Академии

Богадельное заведение.

Заведение благородное,

Богадельно-богоугодное!

Первое действие:

Секретарь Казимир: Ваше превосходительство,

Вам депеша, «Поздравительственная!»

Антуан: Ну вот… С Рождеством поздравили!

(На мотив романса «Глядя на луч пурпурного заката)

Глядя на луч пурпурного заката

Припомнил я гранитный брег Невы…

Там президент мне руку жал когда-то

В особняке, где каменные львы!

Вы мне клялись, что не коснуться беды

Моей седой от кляуз головы,

Вы не исполнили священного обета,

И все прошло… Меня забыли вы!

Я – старовер былых времен и нравов,

Превратности судеб мне не новы…

Как тяжело былой лишаться славы

Но все прошло… Меня забыли вы!

Антуан: Мадемуазель Жюли! Срочно соберите актив богадельни.

(Казимиру) А теперь докладывай.

Казимир:

(На мотив польской песни: «Если б я птичкою маленькой стала

Все б для тебя, мой друг, песни распевала)

… Есть недовольство в ученых холопах,

Оные тянутся за гнилой Европой,

Им бы поездки, им бы приборы

Экие фрондеры!

Надо принципалу служить без раздору,

А не поездки, а не приборы!

Здесь чрезвычайные надобны меры,

Чтоб пресекались дурные примеры.

Ваше Превосходительство!

Надобна метода,

Чтобы Богадельня

Вашим попеченьем крепла год од года

и подчинялась начальству в угоду!

Антуан: А с народом говорил?

Казимир: Быдло… Ученые холопы…

(появляются ученые холопы)

Хор: (На мотив «Во саду ли в огороде»)

Мы – ученые холопы

Барский хлеб умеем лопать

Муж: Чтобы были мы послушны

Вразумляют на канюшне

Жен: Кто поставлен Государем –

Благодетель нам и барин.

Муж: Наших видим в них отцов,

Добродетели столплв!

Антуан:

(На мотив романса композитора Дебюка «Моя душечка!» с припевом «Не лукавьте!»)

Заведенье в развале, в негодности,

Стиль работы переменю:

Дам реформы вам,

дам я вольности,

Может барщину отменю!

Хор: Не обманешь! Не обманешь!

Эта песня не нова!

Реформатором – не станешь,

Все слова, слова, слова!

Антуан: Дам вам стимул экономический,

Ублажу вашу душу и плоть,

Буду добрым и демократическим,

На конюшне не стану пороть!

Хор: Не обманешь! Не обманешь!

Эта песня не нова!

Реформатором – не станешь,

Все слова, слова, слова!

(Собирается актив с самой барыней Анфиладой Антипатьевной)

(На мотив романса «Сарафанчик – раздуванчик»)

Анфилада: Здешние людишки гадки

Заведу свои порядки

Будут помнить много лет

В том пример дают старинный

Матушка Екатерина,

Кроткия Елисавет.

Нам примеры, нам примеры, нам примеры!

А в Российском государстве

Бабу посадить на царство

Это – лучшее лекарство,

Чтоб минули мор и глад.

Пусть трепещет муж-бездельник,

Но пройдет из богадельни

До дворцовых анфилад!

Анфилада! Анфилада! Анфилада!

Якобинцев: (Мотив: «В час роковой, когда встретил тебя»)

Властвует здесь либерал-крепостник,

Его Анфилада – лютее, чем тать,

Я б в диссиденты пошел в тот же миг

чтоб им противустоять!

Сколько горя, сколько муки

От невежества терплю,

Потому что я науки

И-исключительно люблю!

(Антуану)

…Я вами оскорблен и сатисфакции я требую!

(бросает перчатку)

(Мотив романса «Утро туманное, утро седое»)

Антуан: Утро туманное, утро неясное…

Якобинцев: Буду бороться, не глядя на лица я!

Жюли: Очень волнительны речи их страстные!

Анфилада: Он нарушает все наши традиции!

Антуан: Неблагодарный! Достойный презрения!

Якобинцев: Непримирима борьба в поколениях!

Жюли: Дух захватило от сердцебиения!

Анфилада: В третее я сообщу отделение!

Все четверо: Вот результаты такого правления.

Антуан (Якобинцеву): Ответ получите через секретаря в установленном порядке. Сейчас не до того. Господа! К НАМ ЕДЕТ РЕВИЗОР!

Все: КАК РЕВИЗОР ???

(немая сцена)

(Входит Чумазов)

Чумазов (представляется):

Чумазов Гаврила Силыч из Санкт-Петербурга

(На мотив: «Оружьем на солнце сверкал» с припевом «Марш вперед, труба зовет, храбрые гусары» и т.д.)

Зонг «Взять науку в шпоры»

Чумазов: Приказом коротким и дельным

Под грохот громовых речей

Одну за другой богадельню

Прикрыл я десницей своей

Хор: Хватит ныть! И прекратить

Пустые разговоры!

Лозунг наш – галопом марш!

Взять науку в шпоры!

Чумазов: Поднять эффективность не просто:

Я – экономист, а не дуб,

Мне надо, чтоб сотню прироста,

В науку дал вложенный рубль!

Хор: Хватит ныть! И прекратить

Пустые разговоры!

Лозунг наш – галопом марш!

Взять науку в шпоры!

Чумазов: Пусть каждый ученый бездельник

Дрожит как осиновый лист,

Я все упраздню богадельни,

Как энтузиаст-прогрессист!

Хор: Хватит ныть! И прекратить

Пустые разговоры!

Лозунг наш – галопом марш!

Взять науку в шпоры!

Казимир: (В сторону)

Поистине, Громила Силыч!

(На мотив романса «Память о прошлом пусть вас не тревожит…»

Антуан – Чумакову:

Встреча была наша черезвычайной

Ваш разговор был здесь несколько строг…

Я предлагаю – столкуемся тайно,

Не затеваючи низменный торг.

Я не люблю солдафонских сентенций,

И не люблю я традиций ломать,

Но в трудных условиях новых тенденций

Вынужден я компромисса искать!

В общем, погостите у нас, посетите новогодний машкерад, а потом решим.

Интерлюдия: Машкерад

Хор ведущих научных сотрудников

(Мотив: Выступление к балу из «Евгения Онегина»

Вот так сюрприз!

Никак не ожидали!

Нам юбилей отметить предстоит!

Давненько ничего мы не справляли,

А юбилей – поистине живит,

Нам 250 – славный сюрприз для нас!

(Примечание: Написано в 1974 г. в канун 250 юбилея Академии Наук) .

Хор: (на мотив «Краковяк»)

С новым юбилеем

Мы все помолодеем,

Принять мы будем рады

Высокие награды

Муж: Отхватят куш отменный

Действительные члены,

Заблещут в позументах

И член-корреспонденты!

Жен: Получает, кто послушен

И крепостные души,

Отвалятся без меры

И новые квартеры!

Хор: Бесплатно – по раздаче –

Имения и дачи,

Кресты и виц-мундиры

И восхищенье мира!

(Выходят ученые холопы)

Хор завидущих научных сотрудников:

(мотив частушек «Эх, Семеновна»)

Якобинцев: У черной кости да к белой кости

Хор: Эх, накопилось немало злости!

Якобинцев: В авантаже кровь голубая

Хор: Ау холопов судьбина злая

Якобинцев: В черном теле меньшой сотрудник

Хор: Ему, что праздник, ему что будни!

Якобинцев: Не нам награды, не нам парады,

Хор: А рюмке водки – всегда мы рады!

Действие второе.

Чумазов (Антуану):

Позвольте вас тет на тет

(мотив: «Скажи ка, дядя, ведь недаром)

Скажи ка, Внуков-Домодедов,

зачем плодишь ты дармоедов?

Изволь их сократить!

Антуан: Изволю сократить!

Чумазов: Ты сократи остепененных,

Дорогостоящих ученых,

Крамоле предаваться склонных,

Улавливаешь нить?

Антуан: Улавливаю нить!

Чумазов: Ты сократи всех неугодных,

Инакомыслящих и инородных,

Чтоб тишь была и гладь!

Антуан: Чтоб тишь была и гладь!

Чумазов: Утихомирь свои балеты,

(Примечание: У Антуана в рамках крепостного института имеется и крепостной балет)

Не то утратишь эполеты,

И вот тебе мои советы

Приватно, так сказать.

Антуан: Уразумел твои советы

Приватно, так сказать!

Якобинцев (обращаясь к сотрудникам):

А совесть у вас есть?!

Хор: (мотив «На заре ты ее не буди!»)

Наша совесть уснула в груди,

Годы долгие сладко там спит,

Не буди ты ее, не буди,

Голос к совести не долетит.

Мы, объятые нравственным сном

Больше всех возлюбили покой,

Разве кукиш в кармане своем

Мы Начальству покажем порой!

Наша совесть почиет в груди

И ланит не касается стыд,

Не буди ты ее, не буди

Голос к совести не долетит!

Казимир: Что день грядущий нам готовит?

Хор: (мотив «Кабы знала я , кабы ведала)

Де сиянс наша академия,

Окажи нам благоволение,

Академия наша де сиянс

Со слезой тебе мы поем романс!

Трио: (Якобинцев, Жюли, Антуан)

(мотив «Не искушай меня без нужды»)

Зонг о глумливом гоненьи

Прощай, дворянская твердыня,

Терновый ждет тебя венец:

Оплоту вольностей старинных

Приходит горестный конец.

Ты пребываешь на закате,

Тебе не возродиться вновь,

Изустно шлют тебе проклятья

В душе хранят к тебе любовь!

Какие здесь бывают люди,

Какой был тонкий разговор,

Что было – вновь того не будет

Тебе подписан приговор.

Так пребывай же в заблужденьи,

Вдали вседневной суеты:

Придет глумливое гоненье –

И в страхе пробудишься ты!

Якобинцев: (мотив «Эх вы кони мои вороные, черны вороны, кони мои)

Я сейчас говорю без опаски,

Чу! Свободы заря впереди!

Якобинская бродит закваска,

Ретивое забилось в груди!

Я борюсь за права человека,

Станет вольным ученый холоп,

Вольнодумные принципы века

Бороздят изможденный мой лоб!

Нам постыло холопское рвенье,

Барский пряник и с плетью рука,

Погибай – пропадай заведенье

Либерального крепостника!

Хор: Погибай – пропадай заведенье

Либерального крепостника!

Антуан: Я попечитель здесь еще!

На место!

Якобинцев: Средневековый кончился режим!

Антуан: А вы, мои ученые холопы?

Акулина и Селина: Не-е, барин, мы уйдем в поштовый яшшик!

(Примечание: «Почтовый ящик» - закрытый институт, работающий на «оборонку»)

Антуан: Законная супруга Анфилада?

Анфилада: Пан Казимир заменит мне тебя!

Антуан: И ты подался в бруты, референт?

Вот либеральничанья горькие плоды!

Чумазов: Ты развалил работу!

Властью, данною мне Государем,

Я тебя отстраняю!

Слушай мою команду!

ВО ФРУНТ!

Зонг о железной дисциплине

(мотив: «Ах, зачем ты меня целовала»)

Чумазов: Я железной скручу дисциплиной

Либеральный разболтанный стиль,

Заменю вас цифирной машиной

Сдам гусиные перья в утиль!

Хор: (мотив «Прощание славянки»)

Стоим готовые к употреблению,

Единодушие – вот наш ответ:

К безоговорочному одобрению

Умы приучены сотнями лет!

Чумазов: Тщетны россам любые препоны,

Ковырять перестанем в носу!

Превращу в автоматы ученых,

Заведу управленье АСУ!

Хор: Стоим готовые к употреблению,

Единодушие – вот наш ответ:

К безоговорочному одобрению

Умы приучены сотнями лет!

Финал

Зонг о дерзновенной мысли

(мотив: «Чье это сердце сильно так бьется?»)

Хор:

Много в науке ученых холопов,

Много над ними было господ,

Жалок холопов бессмысленный ропот:

Там, где холопствуют, - барство цветет!

Припев (на мотив «Так громче музыка, играй победу!»)

Пусть на землею проходят годы

Для дерзновенной мысли в мире нет преград!

Тебе, Наука и тебе, Свобода,

Мы грянем громкое: «Виват!, Виват!, Виват!

Чья это мысль так бьется тревожно

Чтоб человечеству путь озарить?

Истину остановить невозможно,

Сжечь на костре, иль кнутами забить!

Припев

Пусть на землею проходят годы

Для дерзновенной мысли в мире нет преград!

Тебе, Наука и тебе, Свобода,

Мы грянем громкое: «Виват!, Виват!, Виват!

Герои науки не будут забыты,

Ее Галилеи во все времена

Скажут в лицо пресвятому синклиту

«А все-таки вертится она!»

Припев

Пусть над землею проходят годы

Для дерзновенной мысли в мире нет преград!

Тебе, Наука, и тебе, Свобода,

Мы грянем громкое «Виват!, Виват!, Виват!»

(Конец)

Заключение

Ровно сорок лет назад были написаны и сыграны эти водевили-памфлеты Подмосковной Приакадемической Филармонии. Но, как было уже сказано в части первой «великое искусство потому и остается великим, что говоря о настоящем оно прозревает и пророчит далекое будущее». Даже сегодня наши водевили – памфлеты могут порождать так называемые «аллюзии», хотя как неоднократно подчеркивалось, сходство с отдельными лицами и совпадение с отдельными событиями является чисто случайным.

Судьба Академии де Сиянс и на сегодняшний день неоднозначна. В первом «прожекте», как это было признано на высочайшем уровне, попросту шла речь о ее упразднении. В последующих вариантах, говоря словами Антуана Внукова-Домодедова:

«В трудных условиях новых тенденций

Вынуждены компромисса искать».

Позиция современных чумазовых основывается на бюрократическом помпадурстве: она по форме – правильна, а по существу – издевательство. Этим духом «сознательного издевательства» был пронизан весь первый вариант «прожекта». Сейчас к нему принято 60 поправок, но суть дела осталась прежней. Основная тенденция государственной бюрократии – это – володеть и княжить над сиянсами и прибрать к рукам такой «сладок кус», как драгостоящие угодья и пажити, дворцы да хоромы многочисленных академий де сиянс.

В заключение моего литературно-поэтического эссе я хочу привести пророческие строки великого В. И. Вернадского, который в своих «Очерках по истории Академии наук» писал: «Все времена  - в течении столетий – многим казались траты на Академию ненужной роскошью или прихотью… Для оправдания ее существования и затрат на нее в среде общества и правительственных кругов существовала тенденция переделать внедренное в русскую жизнь новое дело не то в учебное заведение, не то в собрание придворных ученых вроде придворного оркестра или театра». (Вернадский В.И. «Очерки по истории Академии наук». Собр. соч. Т. 13. С. 346 // Цит. по докладу акад. С. М. Рогова «Шоковая терапия и «реформа РАН»: реалии российской науки». М., 2013).

Июль-август 2013