Ювенальная юстиция: Pro & kontra. Часть 2
Ювенальная юстиция: pro & kontra. Часть 1
Действие, которое разворачивалось в ходе слушаний, проходило по классическому сценарию: завязка, кульминация, и, наконец, развязка. Интересно было наблюдать и за действующими лицами. Противники вопроса периодически покачивали головами, в ответ на информацию оппонентов, и начинали о чем-то разговаривать между собой. И наоборот, после их выступлений начинались улюлюканья противоположной стороны. Даже ведущая слушаний, Уполномоченный по правам ребенка Светлана Агапитова находилась во власти оных. Сначала, когда высказывались сторонники ювенальной юстиции, внимательно их слушала и периодически что-то записывала. Но, когда стали выступать противники данного института, она вдруг отодвинула блокнот и начинала кивать в их поддержку. Однако затем, когда действие перешло в развязку, кажется, вновь мысленно перешла в стан сторонников. Однако все по порядку.
Статистику по данному вопросу представила Любовь Ежова – научный сотрудник Центра независимых социологических исследований, координатор проектов по социологии правоприменения. Она представила социологическое исследование, где анализировалось мнение 4 целевых групп в 3 регионах РФ: Санкт-Петербурге, Саратове, Ульяновске. Сначала в исследовании были представлены общие вопросы, такие как тяжесть наказания для несовершеннолетних преступников. Социологи выяснили, что 30% взрослых считают, что подростков наказывают недостаточно, в тоже время 30% подростков считают, что наказания за преступления и правонарушения являются чрезмерно жестокими. Из тех, кто уже сейчас находятся в колониях для несовершеннолетних, 80% считают, что получили наказание заслуженно, но 20% считают себя невиновными. Но самая страшная цифра: 18% граждан из этих регионов, готовы пойти по стопам Сталина, и считают, что к подросткам необходимо применять смертную казнь. Еще 20% не могут найти ответа на данный вопрос.
Что же касается самого института ювенальной юстиции, то вот мнения различных специалистов, так или иначе сталкивающихся с правонарушениями подростков:
Судьи: плюсы и минусы ЮЮ:
Плюсы:
+ Данные социального работника дают более полное представление о личности НП
+ Эксперименты по ЮЮ позволяют привлечь подростков и изменить их сознание в сторону законопослушности
+ Переоборудованные залы суда (без решеток, «клетки», светлые тона) снимают напряжение с НП
+ Требуется изменение мировоззрения и сознания судей
Минусы:
+ С советского времени рассмотрение дела НП ведется самыми опытными судьями
+ Непонятен статус документов, представляемых в суд соц.работником
+ Информацию, собранную соц.работником, судья может получить сам, исследуя обстоятельства дела
+ Суд не должен брать на себя дополнительные функции (перевоспитание и пр.)
Эксперты:
Плюсы:
* Должен быть специалист, который собирает информацию из разных источников, может придти в семью, отвести родителей и ребенка к требуемому по ситуации специалисту (следствие; ресоциализация)
* К НП должен быть особый подход, а в закрытых учреждениях с детьми должен работать не социальный работник, а психолог
* Необходимо развитие мер наказания, не связанных с лишением свободы
* Смещение целей правосудия от наказания к профилактике и перевоспитанию
Минусы:
* За основу берутся различные модели ЮЮ, не до конца прорабатываются, без зак.базы ни одна не может работать в полном объеме
* Дублирование функций, «плагиат» социального работника; конкуренция с адвокатами
* Снижение меры наказания, условное наказание ведет к попустительству и вседозволенности (соразмерность наказания)
* Должно быть снижение возраста за тяжкие преступления
* Проблемой преступности НП должны заниматься профессионалы, а не соц.работники
Несовершеннолетние преступники и их родители: плюсы и минусы ЮЮ:
Плюсы:
* В присутствии и при наличии соц.работника – другое отношение к НП в ходе следствия, на суде
* Необходимо смягчение меры наказания для НП
Минусы:
* В любом случае приходится тратить деньги на адвоката
Ну и, наконец, самое главное. Среди взрослого населения из числа опрошенных, о ювенальной юстиции знают лишь 7%. Среди несовершеннолетних преступников о данном институте знают 12% опрошенных, среди законопослушных школьников – 0%.
К счастью, на слушаниях этот процент был несколько выше и, казалось, все встало на свои места. Но здесь настал черед противников внедрения ЮЮ. «Тяжелая артиллерия» сразу пошла в атаку.
Первым выступил Анатолий Степанов, главред информационно-аналитической службы «Русская народная линия». Он заявил, что попытки внедрения института ювенальной юстиции «вызвало движение массового протеста у родителей и у верующих всех конфессий».
Он также напомнил, что «22 апреля патриарх и представители всех конфессий выступили категорически против внедрения ЮЮ западного образца». Степанов продолжил: «основной тезис наших претензий – ювенальная юстиция по западному образцу только усугубляет раскол в обществе и уничтожает семейные ценности».
Дальше – больше. Для наглядности порочности западных ценностей оратор припомнил перестроечные процессы: «мы видим к чему привело внедрение западных методик гайдаро-чубайсов, и сейчас лишь героическими усилиями нынешнего правительства наша экономика восстанавливается! То же самое будет и с ЮЮ». Не забыл коллега и СМИ, которые «поднимают и подогревают тему последние 5 лет, когда постоянно показывают некие сцены насилия. Создается впечатление, что родители озверели по отношению к своим детям, а ведь это единичные случаи».
Тут хочется ответить «достопочтенному» товарищу, что и насилие в семье, и педофильство, увы, не единичны. Но даже один случай смерти ребенка это уже трагедия. А из позиции Степанова вытекает, что случаи насилия над детьми это так, издержки производства, а сами дети, как будто, средства производства.
Еще одним оппонентом ЮЮ оказался Владимир Карасев, исполнительный директор «православного благотворительного фонда поддержки материнства и детства»:
- В моей больнице 300 пациентов и еще большее число медперсонала и ни один из них не высказался «за» внедрение ювенальной юстиции. Более того, я сейчас веду переговоры с председателем Государственной думы Борисом Грызловым с целью разработать программу возрождения российской семьи, но никак не ЮЮ. Ювенальная юстиция внесет раскол в обществе, а также внесет раскол между обществом и правительством, а это уже вопрос политический.
Но, пожалуй, с самой пламенной речью выступила руководитель Некоммерческого партнерства в защиту семьи, детства, личности и здоровья «Родительский комитет» Любовь Качесова:
- Внедрение ЮЮ под видом защиты прав ребенка приведет к резкому росту случаев лишения родительских прав. Еще хуже дела обстоят с уже принятыми нормами. Где это видано, что лечение наркомании подростков старше 16 лет может проводиться без согласия родителей, а прерывание беременности и вовсе с 15. Как несовершеннолетняя может в 15 лет пойти на прерывание беременности, а родители и вовсе не знают об этом. А сексуальное образование в школах – это что? Более того, преподаватели и соцработники из 11 районов города были направлены на стажировку в Швецию, где их обучали как вести уроки секса в школах… А что, если ребенку и родителям такое образование запрещает религия? На западе были случаи, когда после возмущений родителей в связи с тем, что религиозные каноны запрещали сексуальное образование, их отправляли в психиатрическую клинику…
Следующие аргументы оказались еще более «ужасающими»:
- В наших школах под видом защиты ребенка, без ведома родителей, заполняются анкеты, где его спрашивают о своих родителях, о его межличностных связях. Это не иначе как сбор информации для последующих досье…
И тут началось. Разговор перешел в полемику. Порой одновременно говорили 5-6 человек. Светлана Агапитова дважды прерывала споры, стуча карандашом по столу. Преподаватели, которые также участвовали в работе семинара, стали возмущенно спрашивать о статистике абортов, о тех школах, где проходит анкетирование. В ответ оратор отвечала, что «у нас есть такие обращения родителей». Но о том, сколько их, увы, сказать не смогла. Тут же общественность парировала, что «у нас в школах такое анкетирование запрещено законом». В общем, все эти голословные заявления были подвергнуты сомнению и абстракизму. Да и я, признаться, подумал, что порой, психиатрическая клиника не всегда худшее место для реабилитации взрослых…
В завершении своего выступления Любовь Качесова, правда, сошла на более конструктивный тон и отметила необходимость создания центров по защите семьи. Также она подчеркнула, что «отбор ребенка из семьи может происходить только в исключительных случаях и только после проведения социальной, психологической реабилитационной помощи». Правда все эти нормы, на мой взгляд, и являются частью ювенальных технологий.
Слово взял протоиерей Артемий Скрипкин, настоятель Петропавловского храма при Российском Государственном Педагогическом Университете Санкт-Петербурга. Он отметил, что «ювенальная юстиция это мощнейший удар по семейным ценностям». Он рассказал как, общаясь со своим гамбургским коллегой, тот ему сообщил, что за 3 последних года «благодаря ювенальной юстиции» из германских семей было изъято 75 тысяч детей. Также он представил свои цифры о количестве абортов в России. За последние 3 года их зафиксировано, по словам отца Артемия, 5 млн.
Тут, правда, опять отвлекусь. Да действительно количество абортов в нашей стране ужасающее и большинство абортов совершаются именно в возрасте до 30 лет, и, зачастую, несовершеннолетними. Но вот вопрос – 5 млн абортов, это как минимум 10 млн участников процесса и еще 20 млн их родителей и что среди них нет верующих? И что же РПЦ не повлияла на их юные души? С другой стороны на том самом «западе» количество абортов в десятки раз меньше…
Но вернемся в гущу событий. Протоирей Олег Скоморох, заведующий сектором тюремного служения петербургской Епархии, наконец, донес главную истину, почему же РПЦ против ЮЮ. Вначале он отметил, что, к примеру, краснодарская Епархия постановила направить во все свои обители, храмы и монастыри требование «всячески противодействовать внедрению ювенальной юстиции». Ну а затем рассказал, что РПЦ уже представила собственное «учение о правах человека» и сейчас «займется подготовкой учения, касающегося семьи и несовершеннолетних детей».
Я полностью поддерживаю, что РПЦ участвует в реабилитации подростков, преступивших закон. Замечательно и наличие храмов при тюрьмах и колониях. Но вот она истина. Похоже, РПЦ имеет свой взгляд и на права человека и на права ребенка и даже на правосудие. Ну и что, что светское государство. Церковь знает как лучше…
Казалось, и это читалось в глазах Светланы Агапитовой, в стане противников ЮЮ прибыло. Но на защиту института, все же, встали психологи и представители НГО.
Дмитрий Шагашов, главный врач центра восстановительного лечения «Детская психиатрия», напомнил собравшимся, что «самые тяжелые физические травмы ребенок получает именно в семье и что, по официальной статистике, почти 90% несовершеннолетних правонарушителей в прошлом сами становились жертвами насилия со стороны родителей и других близких родственников». Также он рассказал о, увы, многочисленных случаях, когда «психологу или соцработнику невозможно попасть в квартиру, где живет проблемная семья и дети». И уж тем более не было возможности получить разрешение у таких родителей пообщаться с ребенком.
Сотрудник правозащитной организации «Гражданский контроль» Максим Тимофеев и вовсе разуверовал всех негодующих граждан, сказав, что «откуда вы взяли, что ювенальная юстиция может отнимать ребенка? Об этом ни в одном из документов не прописано! Это всего лишь правосудие по делам несовершеннолетних, где есть доля и нашей ответственности». Он также очень удивился реакции противников на то, что обязательно необходимо перенимать какой-то и западных образцов системы ювенальной юстиции. «Вот здесь ругали французскую, канадскую, американскую системы. Но есть и опыт в других странах, в той же Швеции или Финляндии. Ведь можно посмотреть на действие ЮЮ там и выбрать наиболее приемлемое для нас». Также он указал на еще один недостаток в теории противников: «Вот вы говорите об интересах семьи, но как права ребенка могут быть отделены от интересов семьи? И вообще что такое интересы семьи, если это не лежит в купе с интересами ребенка?»
И тут, наконец, я услышал тот самый вопрос, который задавал себе и представителям омбудсменов в самом начале. Директор Ресурсного правозащитного центра, член Правозащитного совета Петербурга Мария Каневская, обратилась к собравшимся с вопросом. «А что мы здесь сегодня обсуждаем, и о каком понятии говорим? Ведь если брать ювенальную юстицию непосредственно, то это действительно лишь сопровождение несовершеннолетних правонарушителей в суде. Но мы, скорее сейчас обсуждаем ювенальные технологии, которые могут быть самые разнообразные». Она также отметила, что «не обязательно в точности копировать западный опыт, который в каждой стране свой, нужно вырабатывать свою систему, но ювенальная юстиция или другая система правовой защиты несовершеннолетних обязательно нужна российскому законодательству».
Жаль только, что вопрос о терминах и формулировках не прозвучал в самом начале, тогда глядишь, присутствовавшие на семинаре, лучше бы понимали друг друга.
Тут хочется вернуться к презентации Любови Ежовой, где есть раздел с ответом на вопрос «Что делать?»:
- Разработать модель ЮЮ для России и на основе этой концепции принять закон о ЮЮ;
- Внедрить концепцию «ведения случая» и индивидуальный план реабилитации конкретного ребенка;
- Шире информировать население;
- Постоянно повышать квалификацию специалистов, работающих с несовершеннолетними;
- Внедрить ювенальные технологии на всех уровнях.
И, похоже, процесс все-таки сдвинулся с мертвой точки. Светлана Агапитова в своем заключительном слове предложила всем собравшимся в течение двух недель подать в ее службу свои письменные предложения, чтобы уже в июне подготовить пакет документов для передачи в Министерство юстиции РФ. И добавила «думаю, что это наша далеко не последняя встреча».
Ну а для меня остался неясным лишь один вопрос. Неужели в нашей стране по-прежнему есть желание напарываться на свои грабли и, создавая особый путь делать новые ошибки, или, может быть, попробовать поучится на ошибках чужих? Может быть стоит начать бороться со смертями в СИЗО, избиениями в медвытрезвителях, беззаконием в колониях, будь-то краснокамеских или колпинских … И начать хотя бы с реабилитации несовершеннолетних, преступивших закон, а еще лучше с более раннего возраста с целью предупреждения преступлений. Это то и есть ювенальные технологии. Тогда может быть и взрослых преступников будет меньше, и семьи будут распадаться реже. Я – «За»! А Вы?
Ювенальная юстиция: pro & kontra. Часть 1
