Как убедительно показывает Д. Орешкин, главной причиной скандальной ошибки социологов-полстеров в прогнозе результатов сентябрьских выборов московского мэра является резкое сужение возможностей выборных фальсификаций (так называемый «фактор Чурова»), которые раньше имплицитно закладывались во все модели социологических предсказаний. А. Алексеев. 9.10.2013.

·                                 Искривленная реальность. Часть первая

·                                 Искривленная реальность. Часть вторая

·                                 Искривленная реальность. Часть третья

·                                  

Выпуск № 107 от 25 сентября 2013

Искривленная реальность. Часть первая

ВЫБОРЫ И ШИЗОФРЕНИЯ СОЦИОЛОГИЧЕСКОГО МЕТОДА

Последствия инициированного «Новой газетой» проекта «Народный избирком» получились интереснее, чем ожидалось. Обо всем сразу не скажешь, поэтому пока об одном: что случилось с социологией?

Дело не в том, что социологи сильно ошиблись с предсказанием московских результатов. Результаты «Народного избиркома» выворачивают вопрос наизнанку: как им удавалось угадывать раньше — вот проблема!

Вроде бы всем ясно, что в чуровских данных всегда содержалась некоторая доля фальсификата. В последние 2—3 года, благодаря альтернативным подсчетам наблюдателей, можно даже довольно точно сказать, какая именно доля. И при этом социология на основе своих опросных методов ухитрялась неплохо предсказывать итоги выборов. Именно чуровские, официальные. Как так?

Официальные лица говорят о небывало честных для Москвы выборах 2013 года. Тем самым как бы признавая воровской характер предшествующих. «Наризбирком» позволяет перевести эти оценки на язык цифр. «Стерильные» выборы (термин главы Кремлевской администрации С. Иванова) — это когда официальный результат представителя власти (в данном случае 51,4% у С. Собянина) отличается не более чем на 2 процента от контрольной совокупности, взятой волонтерами под наблюдение.

В контрольной выборке с огромным объемом в 60% УИК результат С. Собянина составил 49,7%. В 40% УИК, оставшихся вне наблюдения, он оказался 53,9%. Если слить обе совокупности воедино, получается 51,4%.

Неудивительно (в смысле ожидаемо — зная повадки электоральной администрации), хотя статистически необъяснимо: при таких безумных объемах выборок интервал доверия, в рамках которого отскоки средних значений можно объяснить случайными причинами, сужается до десятых долей процента. Например, данные по явке практически не разошлись: в обеих выборках где-то между 32,1% и 32,2%. И это нормально. А вот отскок по Собянину в десять раз больше — плюс-минус 2 процентных пункта от официальной средней.

Странная вещь для «стерильных» выборов. Но вполне понятная, если исходить из предшествующего опыта наблюдения над выборами, которые, как теперь официально признано, «стерильными» не были.

Но мы взялись говорить о социологах — а при их опросных выборках гораздо меньшего объема попадание в интервал плюс-минус 3 процентных пункта считается замечательной удачей. Проблема в том, что на этот раз они промахнулись на добрых 10 процентов, а по явке даже более. А раньше как-то попадали.

Опыт 2011 года

Вернемся к «нестерильным» выборам недавнего прошлого.

В декабре 2011 года в Москве «Единой России» было приписано не менее 15—17 процентных пунктов. Это бесхитростный эмпирический факт. На 130 московских участках из 3400 (выборка почти 4%, достаточно солидная), где волонтерам из «Гражданина наблюдателя» удалось организовать контроль и получить копии протоколов, средний результат ЕР составил 30,3%. Еще на 250 участках, где функционировали КОИБы (выборка 7%), ее результат получился 29,9%. С учетом допустимой погрешности — совпадение идеальное. Из независимых источников, на основе разных подходов.

Лепет В.Е. Чурова насчет того, что участки с КОИБами якобы нерепрезентативны, даже не стоит обсуждать. Проверяется на счет «раз»: на выборах в Мосгордуму 2009 года совокупность этих московских участков (тогда они были еще без КОИБов) давала отклонения от генеральной совокупности не более чем на 1,1 процентного пункта всем партиям. На выборах мэра в 2013 году (теперь они стали уже без КОИБов) отклонения примерно такие же. И только в 2011 году, когда (вероятно, не подумав?) электоральная администрация разместила на них аппаратуру, затрудняющую фальсификации, отскок составил почти 17 пунктов.

Поди ж ты! Ну да, в некотором смысле смещенная совокупность: на ней чуровская команда была вынуждена держать себя в руках и воровать скромней. Как и на участках с наблюдателями. Предполагалось, что результаты, как всегда, потом перемешаются в общей куче и расхождений никто не заметит.

Но Москва оказалась умнее питерских чекистов. По крайней мере она умеет считать.

Сравнение протокольных результатов по трем разным московским совокупностям («выборкам») представлено на рисунке.

См. Рис. 1

Но как же быть социологам? Ведь в 2009 и 2011 годах они с неплохой точностью предсказали именно чуровский результат.

В сухом остатке после взаимных (вполне дружелюбных) попыток разобраться вместе с уважаемыми социологами опять имеем их сомнения в репрезентативности выборки «Гражданина наблюдателя» и КОИБов и неофициальные суждения, что приписки в пользу ЕР, конечно, были, но не более 5—6 процентов. Почему? Потому что они верят в свои методы, а те давали результат, близкий к официальному чуровскому. Ну плюс-минус.

Вполне доброкачественная ситуация — один эксперт думает так, другой этак. У каждого свой опыт и своя интуиция.

Однако в случае с выборкой «ГН» вопрос проверяется не столько интуицией, сколько арифметикой. По данным голосования 2009 года (когда еще не было наблюдения), опять, как и в случае с КОИБами, не находим превышающих допустимую ошибку выборочного метода расхождений с генеральной совокупностью. Стоило же в 2011 году появиться наблюдателям, как эти участки проваливаются на 16—17 процентных пунктов (по показателям ЕР) в сравнении с общим фоном. Какое еще можно изобрести объяснение, кроме того что независимый контроль уменьшает приписки и потому резко снижает процент партии власти?

К тому же в день московского голосования 4 декабря 2011 года известный социологический Центр ФОМ опубликовал данные экзит-полла, согласно которым ЕР набрала лишь 27%. Весьма похоже на правду, ибо ни наблюдатели, ни КОИБы не гарантируют на своих выборках полной защиты от фальсификата. Они лишь сужают возможности его применения.

Некоторые из волонтеров «Гражданина наблюдателя» со слезами рассказывали, что видели на своих участках наглые вбросы. Но не сумели пресечь. Понятно, на таких УИКах результат ЕР оказался заметно выше средней выборочной нормы. Тем не менее, они из соображений научной корректности были оставлены в выборке и учитывались при расчете средних показателей. Базовое условие соблюдено: учитывались все УИК, где наблюдателям удалось продержаться до составления протокола. А уж видели они вбросы или не видели — дело субъективное. Может, пригрезилось. Бюллетени в ящике для голосования есть? Есть. В протокол данные внесены? Внесены. Все, считаем вопрос закрытым и рассматриваем орошенный слезами протокол как часть контрольной выборки. Хотя он наверняка немного повысит средний выборочный результат партии власти. Но, извините, во время эксперимента правила не меняют.

Иными словами, выборочная оценка «ГН» фиксирует лишь верхнюю границу интервала, в котором колебались реальные результаты ЕР: не более 30%. На самом деле скорее менее. То же самое и с КОИБами: нет сомнений (зато есть прямые свидетельства), что в тихом месте в тихое время на некоторых участках тети из отдельных избирательных комиссий аккуратно скармливали аппаратам целые пачки липовых бюллетеней. Но результат тем не менее шел в выборку на общих основаниях. Ибо либо мы берем все участки с КОИБами подряд, либо не говорим про них как про некий объективный принцип формирования выборки.

Так что 27% у «Единой России» по экзит-поллу ФОМа выглядят очень даже правдоподобно на фоне наших двух контрольных совокупностей. Не более 30% по одному методу и 27% по другому — совпадение опять практически идеальное.

Другое дело, что сообщение об экзит-полле и 27% продержалось на сайте ФОМа лишь пару часов и затем бесследно исчезло. Ну что тут скажешь: такова социологическая реальность. Бывает.

Итак, для 2011 года имеем солидную контрольную выборку в 11% участков. «Гражданин наблюдатель» — 130 УИК, плюс КОИБы — 250 УИК. Итого 380 УИК. Если угодно, возьмите выборки порознь — результат тот же. У ЕР не более 30%. А у электоральной администрации нарисовано 47%. Неслабый отскок! (Десятые доли процента опускаем — глупо претендовать на абсолютную точность, когда речь о сравнении выборочных оценок).

Москва в том декабре поняла эту нехитрую арифметику не столько даже умом, сколько брюхом (или чем там думает супер-гипер-мегаполис): у каждой из четырех более-менее альтернативных партий увели примерно по 4 процентных пункта и приписали сумму «Единой России». Просто, как все гениальное. Голоса воровали с такой непринужденной наглостью, что не оскорбиться было невозможно.

Вот город и оскорбился — со всеми вытекающими по сей день последствиями. Меж тем «Гражданин наблюдатель» и социологи при объяснении этого феномена вежливо разошлись, оставшись каждый при своем. Этот считает, что приписки в пользу ЕР составили не менее 15—17 процентных пунктов; те — что не более 5—6. И не надо рвать на груди тельняшку и орать о «проплаченности Кремлем». В науке такие конфликты обычное дело. Оставалось ждать новых данных. Каковые и поступили в 2013 году благодаря деятельности Альянса наблюдателей, SMS-CIK и «Народного избиркома».

Болезнь метода

Какой прогноз считается удачным? Тот, который попадает в реальный результат плюс-минус ошибка метода. А какой результат считается реальным? Тот, который выдает Чуров. Другого критерия социологической истины в окружающей действительности до 2011 года не существовало.

Социология ничего не может доказать. Она только может убедить (на практике), что ее оценки выходят близкими к реальности. Но как быть, если сама по себе путинско-чуровская реальность кривая?

Ответ: подгибать и подкручивать методы прогнозирования. Полегоньку. Незаметно для себя. И — до поры, до времени — для окружающих. Иначе не сможешь предсказывать результаты чуровского голосования в чуровской избирательной системе. И тебя все (включая прогрессивную общественность!) радостно затопчут: где ж это видано, где ж это слыхано — прогнозисты, допустим, говорили про 30% у ЕР, а официальный результат по Москве 46,6%! Во дают ребята! Совсем утратили квалификацию…

Сами социологи искренне обижаются на подобные объяснения. Нет, ничего не подгибаем и не подкручиваем! Никогда, ни за что! И в качестве аргумента выставляют ту же самую странноватую аксиому: раньше-то угадывали точно! Значит, метод работает. И только теперь, в 2013 году, почему-то промахнулись…

Напрасны обиды. Без «подкрутки» социология (как, впрочем, и любая другая позитивная наука) не может существовать в принципе. Вопрос лишь в том, как, куда и ради чего «подкручивать».

**

Выпуск № 110 от 2 октября 2013

11022 Искривленная реальность. Часть вторая

СУДЬБОНОСНАЯ РОЛЬ ПОПРАВОЧНЫХ КОЭФФИЦИЕНТОВ

Феномен явки

ФОМ на 8 сентября 2013 г. прогнозировал в Москве явку в 45%. ВЦИОМ — 48,4%. Левада-центр вообще не прогнозировал — и, как выяснилось, правильно сделал. Остальным после оглашения результатов пришлось выкручиваться.

В частности, глава ВЦИОМа В. Федоров стеснительно соврал на радио «Эхо Москвы», что вообще-то обещал около 46%. Видимо, запамятовал. Бывает. Но радости все равно мало: официальная явка получилась 32,1%. У «Народного избиркома» в окончательном итоге 32,2%.

Прогрессивная общественность возбудилась и принялась рассуждать, что отныне низкая явка работает скорее на оппозицию, чем на вертикаль. Ах, друзья, погодите! Давайте выясним, что такое низкая явка. И, главное, попытаемся оценить ее качество.

Официальная цифра явки, подобно учению марксизма-ленинизма, складывается из трех источников и трех составных частей. (А) свободный электорат, состоящий из нормальных людей. Хотят — идут на выборы; не хотят — не идут. (Б) управляемый электорат, существенно зависящий от воли руководства: население воинских частей, больниц, мест заключения, домов престарелых, работники некоторых специфических производств, лица, голосующие на дому и пр. (В) виртуальный электорат, состоящий из мертвых душ, вброшенных и приписанных бюллетеней, разного рода каруселей, «избирателей» на фантомных участках, вокзалах, аэропортах и прочих фальшивок. Включая фальсифицированные ночью, после ухода наблюдателей, протоколы. Что, впрочем, отдельная история.

В официальных избирательных сводках явка описана числом, выраженным в процентах. Именно его и пытаются предсказать социологи, не слишком утруждаясь вопросом, какова в этом проценте доля свободных избирателей, управляемых либо виртуальных. То есть качество этой самой явки их не занимает. Занимает количество.

Далее следуют несколько конкретных примеров — для оценки глубины проблемы и определения точности социологического прицела. Раздел скорее для специалистов, обычный читатель может его смело пропустить.

1.      Рядовой пример

В поисках точки отсчета отмотаем пленку еще дальше назад, в 2009 год. Выборы в Московскую городскую думу. Обычный городской район (ТИК) Свиблово; 14 избирательных участков. К 12 часам дня при средней явке в 10,1% ее разброс по УИК составляет от 8,6% до 11,3%. К 14 часам средняя явка поднимается до 18,2%, но при этом ее разброс по участкам уменьшается: минимальный показатель — 17,8%, максимальный — 18,8%. Очень странно с точки зрения математической статистики. Наконец, в 16 часов свибловская ТИК ставит все точки над i: явка в среднем составляет 27,3%. И ровно столько же, 27,3%, по всем 14 участкам! Отклонений вообще нет.

Простите, живые люди такими ровными шеренгами на выборы не ходят. Вот виртуальные — за милую душу.

Зная повадки электоральной администрации, легко сообразить, что произошло. К полудню товарищи поняли, что кривая активности свободного электората выводит на итоговый уровень около 20%. Маловато будет! Привычно обратились за помощью к электорату виртуальному. Он, как и положено сказочному герою, к 14 и 16 часам явился ровными рядами и выправил дефект. После чего руководство смогло расслабиться с чувством выполненного долга. Настолько, что к 18 часам на одном из участков свибловской ТИК (№ 766) обозначилось даже снижение явки на 0,1%. Что трудновато представить физически. В целом же по району за последний интервал явка подросла всего на 0,3%. Хотя на два часа ранее прирост составил 9,1%.

То есть виртуальный десант между 12 и 16 часами строем распределили по участкам и, обеспечив удовлетворительный минимум, отправили назад в небытие. Свободный же электорат, на произвол которого оставили последние 2 часа голосования, подтягивался по-прежнему вяло. Получилось, что между двухчасовыми интервалами прирост явки скачет в 30 раз, причем на всех 14 УИКах абсолютно синхронно.

В итоге средняя официальная активность избирателей по свибловской ТИК в 2009 г. составила скромные 30,7%. Из них не менее 8—10 процентных пунктов (примерно треть голосовавших), похоже, обеспечены виртуальным воинством, мобилизованным между 12 и 16 часами.

Так какую же явку надлежит предсказать бедному социологу, буде ему поручат спрогнозировать ее для свибловской ТИК: «свободную» около 20% или чуровскую, включающую виртуальный электорат и равную 30,7%? При этом Свиблово вовсе не поставило рекорда активности на выборах 2009 года. Это был типичный район-середнячок, скорее из отстающих. Официальная явка по Москве тогда составила 35,3%.

2.      Элитный пример

На участках, где в 2009 г. голосовали президент Медведев, премьер Путин и мэр Лужков (районы Раменки, Гагаринский и Тверской), влияния электоральных шулеров, в отличие от Свиблова, не ощущалось. Понятно почему: гости, наблюдатели, журналисты с фотовспышками. Витрина демократии. К тому же по старой доброй традиции очковтирательства все три начальственных участка, в отличие от соседей, были снабжены КОИБами — сканерами для подсчета бюллетеней. В таблице представлены осредненные результаты по этим трем УИК. Понятно, с точки зрения социологии — это вообще никакая не выборка. Но зато она дает занятный пример расклада голосов там, где фальсификата заведомо не было.

Итак, у начальников средняя официальная явка 22,1%. Результат ЕР почти на 30% ниже, чем чуровский по городу (66,3%). Бюллетени считали так беззаветно честно, что на медведевском участке № 2627 финальная явка составила стыдные 14,4%, а на путинском участке № 2079 КПРФ одолела «Единую Россию» со счетом 33,8:26,1. Добросовестность счета имеет свою печальную для властей сторону.

Для понимания манер электоральных шулеров полезно проследить, как они заглаживали конфуз через два года, на выборах в Госдуму 2011 г. Если в 2009 г. на путинском участке № 2079, согласно официальному протоколу, по открепительным удостоверениям проголосовали 19 человек (4,3%), то в декабре 2011 г. здесь зафиксированы уже 345 избирателей с открепительными талонами. Ровно треть (33,3%) от общего числа голосовавших! На УИКах с соседними номерами ничего похожего: на участке № 2078 — 25 избирателей с открепительными; на участке № 2080 — 34 избирателя.

Очевидно, в 2011 г. над путинским участком пролился эксклюзивный дождь из приезжих энтузиастов, жаждущих исполнить гражданский долг именно здесь. Отличный пример эксплуатации управляемого электората. Благодаря его усилиям на главном участке страны ЕР в 2011 г. набрала 33,8% (вместо прежних 26,1%), а КПРФ — 24,8% (вместо 33,8% в прошлый раз). Заодно, понятное дело, на треть подросла и явка.

Аналогично с участком Д.А. Медведева в Раменках (в 2011 г. эта УИК стала называться № 2634). В 2009 г. по открепительным здесь голосовали 27 человек (6,7%); через два года уже 242 человека (26,8%). У соседей показатели остались в прежнем диапазоне: 32 избирателя с открепительными удостоверениями на участке № 2633; 22 избирателя — на участке № 2635.

Дополнительную пикантность сюжету придает то, что, согласно официальному протоколу, на участке В.В. Путина ЕР в 2011 г. получила 350 голосов. При этом по открепительным удостоверениям, как было сказано, проголосовали 345 человек. Среди свободного электората на участке партию власти поддержали, выходит, 5 избирателей? Один из этих пятерых, скорее всего, — Путин В.В. Хотя кто его знает: голосование у нас тайное. Демократия, слава богу.

Итог ЕР здесь 33,8%. Очевидно, искусственно приподнятый. По независимой выборке «Гражданина наблюдателя» в 2011 г. средний результат партии по городу без фальсификата, напомним, получился 30,3%. А с фальсификатом — 46,6%.

Пример с тремя элитными участками кое-что дает для понимания феномена чуровской явки — хотя и не претендует на репрезентативность в формальном смысле.

3.      Массовый пример

Сгруппируем московские избирательные участки 2009 г. по официальному показателю явки и оценим средние партийные результаты.

Можно предположить, что на 588 участках (это 20% московских избирателей), где официально зафиксированный показатель явки не превышает 25%, вбросы и приписки по каким-то причинам отсутствовали или носили несущественный характер. Управляемый и виртуальный электорат (зомби) на эти 588 участков попасть не смог. Возможно, не счел нужным. Или отпугнули наблюдатели. Может, отказались впустить честные члены избирательных комиссий, председатели УИК. Такие, вопреки мнению прогрессивной общественности, в России тоже очень даже встречаются. Если судить по статистике 2009 года — примерно каждый пятый.

Если бы Москва целиком состояла из таких участков, то, как следует из таблицы, в Мосгордуму в 2009 г. прошли бы пять партий (порог был 7%). Что интересно, с результатами, опять довольно похожими на данные экзит-полла ВЦИОМа (с округлением до целых): ЕР — 45%, КПРФ —18%, «Яблоко» —14%, СР — 11%, ЛДПР — 8%.

Но, во-первых, ВЦИОМ в 2009 г. (как и ФОМ в 2011 г.) от своего экзит-полла сразу отрекся, сославшись на несовершенство методики; во-вторых, Москва состоит из гораздо большего числа участков. Они-то и обеспечили ЕР на выборах в Мосгордуму официальный результат в 66,3%. Более 20% расхождения с данными экзит-полла — есть о чем погрустить.

Таблица показывает, что чем выше явка, тем сильнее среди прибывающих живых и мертвых голосующих душ поддержка «Единой России». Кстати, в отличие от свободного электората, зомби очень аккуратны и практически не портят бюллетени: по мере роста показателей явки доля недействительных снижается почти вдвое. (Здесь десятые доли процента имеют смысл, ибо речь не о приблизительных выборочных оценках, а о точно посчитанных официальных бюллетенях — настоящих и фальшивых).

Трудно не заметить, что на УИКах с явкой более 25% однонаправленно меняется структура политических предпочтений. Такое возможно, только если прирост числа голосующих идет за счет сторонников одной партии (в данном случае — ЕР). В то время как все остальные как бы буксуют на месте с результатами, зафиксированными на уровне явки до 25%. И с грустью наблюдают, как их добросовестный процент размывается по мере прибытия новых и новых шеренг виртуального электората.

Эти наблюдения легко переводятся на язык простой линейной корреляции. Чем выше явка, тем больше голосов за ЕР. Связь тесная: коэффициент корреляции +0,72. У КПРФ то же самое, но, естественно, с отрицательным знаком: -0,66; у ЛДПР — 0,61; у «Яблока» — 0,3. Более аккуратные модели позволяют точнее нащупать точку перелома, после которой нормальная структура политических предпочтений превращается в ненормальную. Собственно, на этом основан классический метод оценки доли фальсификата Собянина—Суховольского.

По расчетам известного электорального статистика С. Шпилькина, в 2009 г. перелом имел место на уровне явки в 22%. Ее он и склонен считать оценкой реальной (в нашей терминологии свободной) явки на выборах в Мосгордуму. Все, что сверх того, — от лукавого. Плоды жизнедеятельности управляемого и виртуального электоратов под дудочку московских властей.

Исходя из приведенных примеров разного уровня (их число легко умножить) и некоторой размытости критериев, кажется разумным предложить более осторожную оценку реальной явки в 2009 г. Скажем так: похоже, она колебалась в интервале от 20 до 25%. При официальной цифре электоральной администрации, напомним, 35,3%.

Что делать в такой ситуации добросовестному социологу? Какой результат предсказывать? Как ни странно, на этот риторический вопрос есть совершенно конкретный ответ, выраженный в цифрах.

Явка глазами социологов

Левада-центр хорошо описывает ситуацию с прогнозом московской явки в 2009 г.

По опросу за полторы недели до выборов 40,5% избирателей заявили о готовности голосовать. Профессионалы из Левада-центра прекрасно знают (и пишут), что в реальности не более 60%, изъявивших подобное благое намерение, способны реализовать его на практике. То есть налицо осознанный факт разрыва опроса и реальности минимум на 40%. И, следовательно, необходимости корректировки («подкрутки») опросных данных под эмпирическую реальность. Это абсолютно доброкачественная и необходимая процедура: любая технология составления прогноза поверяется практикой и исходит из опыта. Иначе невозможно.

В данном случае корректирующий коэффициент, взятый социологами из прошлого опыта, равен 0,6 (60%). В результате предвыборный прогноз явки Левада-центра на 2009 г. получился 22,5% по наиболее вероятному сценарию и 25% — по самому оптимистическому.

Поразительно точное совпадение с цифрами, независимо (и апостериорно) полученными нами на основе анализа официальной электоральной статистики. У С. Шпилькина, также действующего независимо и апостериорно, реальная явка получилась, напомним, 22%.

Зато у Чурова 35,3%.

И тут социологи Левада-центра совсем чуть-чуть, но отступили. Наряду с предвыборными опросами они проводят и послевыборные. В частности, ласково спрашивают у людей, принимали ли те участие в голосовании. И люди, существа слабые и грешные, конечно, опять слегка привирают. Хотят выглядеть лучше. Применительно к 2009 г., по данным Левада-центра, через месяц после выборов о своем участии в них гордо заявили 44%. На 9% больше, чем сам Чуров насчитал!

Если в обратном порядке применить тот же поправочный коэффициент 0,6 «на вранье», то реальная явка получается 26,4%. Что неплохо корреспондирует как с исходным прогнозом самого Левада-центра, так и с независимыми апостериорными оценками на основе электоральной статистики. Однако авторы доклада не могут игнорировать и официальную цифру в 35,3%.

Вроде чисто методическая проблема, но за ней драма исследователей. Если оставаться верным прежнему шаблону, то реальную явку на выборах 2009 г. приходится признать близкой к 25%. На 10 процентных пунктов ниже официальной! С другой стороны, любая методология подразумевает необходимость коррекции шаблонов под эмпирический факт. А «факт» задан Чуровым!

Специалисты Левада-центра избирают промежуточный вариант. При обратном расчете настоящей явки берут поправочный коэффициент «на вранье», по опросным данным, уже не 0,6, а 0,63. И, умножая на этот коэффициент результат послевыборного опроса (44%), получают 28%. Что и называют оценкой реальной явки на выборах 2009 г.

Получается на 3 процента выше собственного «наиболее оптимистического» предвыборного прогноза. И на 3—6 % выше независимо рассчитанных оценок реальной явки С. Шпилькина и других электоральных статистиков, включая В.Козлова и автора этих строк.

Зато чуть ближе к официальным данным.

Конечно, под выбор поправочного коэффициента 0,63 подведена необходимая научная база: мол, в 2005 г. реальная явка на городских выборах составляла 34,5%, а на послевыборном опросе (слегка приврав, как обычно) тогда об участии в голосовании заявили 54,5% соотечественников. Делим одно на другое, получаем как раз 0,63. Вот и хорошо, почему бы не использовать эту константу при обратном расчете настоящей явки в 2009 г.?

Сначала (как бы в шутку) ответим уважаемым коллегам вопросом на вопрос: а почему все-таки не 0,6, тем более что вы же сами только что написали, что реально голосуют НЕ БОЛЕЕ 60% благонамеренных хвастунишек? 0,63 все-таки БОЛЕЕ 0,6, не так ли?

Ладно, это всего лишь один из многочисленных случаев, когда исследователь при выборе из равновероятных оценок, равновозможных коэффициентов или равно логически допустимых вариантов выбирает тот, который его больше устраивает. В данном случае поближе к официозу. Полагаю, на месте экспертов Левада-центра так поступило бы большинство исследователей. Это не криминал и уж точно не тема для нравоучений. Просто реальность, напоминающая, что все мы люди. И никто не владеет абсолютной истиной.

В том же отчете сначала сказано, что «реальный уровень явки составил какое-то число в пределах от 22 до 28%» (что совершенно корректно и понятно), а чуть ниже — что все-таки на самом деле явка «действительно составила 28%». Что менее корректно и не очень понятно.

Но важнее другое! Даже если реальная явка в 2009 г. составила, допустим, 28%, как с некоторым скрипом убедили себя специалисты Левада-центра, — все равно приходится признать, что минимум 7,3 процентных пунктов явки были вульгарно приписаны электоральной администрацией. Левада-центр — надо отдать должное его мужеству — прямо так и пишет: фальсификации были, и весьма серьезные. В его положении это очень, очень смелый шаг. Им это припомнили и не простили: с недавних пор Левада-центр числится в «иностранных агентах» и ощущает на горле нежное железо чекистской гарроты.

Метод сходит с ума

Но вернемся к вопросу о корректности научного метода в условиях кривой чуровской реальности. Если в 2009 г. электоральные умельцы приписали 7,3% явки (на самом деле больше, минимум 10% — но уж бог с ними!), то с какой радости вы, уважаемые коллеги, так легко берете за эталон для расчета поправочного коэффициента официальные же данные 2005 года? Априори полагаете, что тогда фальсификата не было?

Вынужден разочаровать: был. Не важно, в каком конкретно объеме. Скорее всего, в заметно меньшем, чем в 2009 г. В.Е. Чуров тогда еще не воссел на Центризбиркоме, и самая позорная страница российской электоральной истории только приоткрывалась.

Но мы же не об этом. Мы о методе! Факт заключается в том, что поправочный коэффициент для расчета реальной явки в скрытом виде все равно восходит к официальной статистике ЦИК России. Которая более или менее фальсифицирована. И что делать?

Можно сломать миллион копий вокруг того, какой коэффициент лучше и почему. Не суть. Суть в том, что социологи все равно вынуждены (А) подкручивать свои опросные данные под электоральную эмпирику и (Б) делать это, исходя из чуровских (в широком смысле слова) цифр. В 2009 г. — от явки в 34,5%, как бы зафиксированной в 2005 г. Которая неявным образом почему-то считается ими безукоризненной.

Зря социологи с обидой говорят: «Мы не подкручивали!» «Не подкручивать» технически невозможно. Это часть ремесла. Иначе придется говорить, что, раз 44% пообещали прийти на выборы, значит, столько и придут. А на самом деле явка получится на 20 процентных пунктов ниже. Кому такой прогноз нужен.

В таких условиях социологический метод обречен на шизофрению. Или на проституцию. При этом у ВЦИОМа и ФОМа с психическим здоровьем все в порядке. Они, как и Чуров, прекрасно знают, что делают. И все вокруг тоже прекрасно знают, что они делают. А вот для Левада-центра, где работают честные и умные эксперты, — человеческая трагедия и боль. Метод на глазах сходит с ума и тащит в бездну безумия добросовестных специалистов.

**

Выпуск № 112 от 7 октября 2013

Искривленная реальность. Часть третья

ТАЙНА ПРЕДВЫБОРНЫХ ПРЕДСКАЗАНИЙ

Траектория-2013

С явкой вроде разобрались. Но ведь ее приписывали и приписывают не саму по себе. Каждый приписанный голос дает лишнюю единичку в суммарный расклад бюллетеней. На самом-то деле приписывают как раз голоса (кому надо), а показатель явки лишь покорно тянется следом. Как послушная функция за наглым аргументом.

Лишних три процента приписанной в 2009 году явки, которые «Левада-центр» постарался не заметить (приняв 28% против своих же первоначальных 25%), означают, что в итоговом раскладе остались незамеченными 8,5% голосов, приписанных какой-то из партий. Это голая арифметика: 3 от 35,3 (это официальная величина чуровской явки, т.е. всего «голосующего электората») составляет 8,5%.

Это важно осознать. Раз приписана явка, значит, добавленные голоса достались кому-то из участников. (Для корректности подчеркнем, что графа «недействительные бюллетени» тоже рассматривается как участник — их сумма учитывается при расчете долей.) Фальсифицированным голосам просто некуда деться, кроме как в официальный расклад окончательных процентов. Кому же они достаются? Может, пропорционально (справедливо) распределяются среди всех кандидатов?

Дудки: на любых выборах последних лет четко прослеживается положительная корреляционная связь между приростом явки и долей голосов за «Единую Россию», В. Путина, Д. Медведева или любого иного представителя власти. Возьмите хоть ту же таблицу 2009 года, представленную ранее.

Оно и понятно: уж если административный ресурс приглашает зомби-электорат, то не ради массовки, а чтоб поддержал правильного кандидата.

Отсюда прямой ход к проблеме предвыборных предсказаний 2013 года.

«Левада-центр», в отличие от ВЦИОМа и ФОМа, стремится сохранить объективность и публикует не прогноз, а опрос. Разница в том, что опрос — это мнение респондентов без поправочного коэффициента. Не «подкрученное» и, следовательно, как бы честное. На август 2013 года по опросу «Левада-центра» у Собянина получается 58% сторонников, у

Навального 18%. ФОМ и ВЦИОМ свои цифры называют именно прогнозом — но к ним, как уже сказано, вопросов нет.

См. РИС. 3

Почему же цифры лишь «как бы» честные? Потому что уж кто-кто, а социологи лучше всех знают, что декларации респондентов это одно, а их реальное голосование — нечто совсем другое. Как мы видели в случае с явкой, прогнозисты на опыте установили, что из тех, кто обещает прийти на выборы, до участков на самом деле доходят не более 60%. Поэтому они разумно умножают опросные данные на поправочный коэффициент. Не так уж важно, какой: 0,55, или 0,6, или 0,63 — зависит от того, какую цифру взять за базовую при расчете корректирующего шаблона. Но в любом случае базовая цифра все равно будет чуровская; дело лишь в том, следует ли вводить поправку на исходное чуровское вранье и как именно эту поправку рассчитать.

Движимый естественным желанием сблизить свои оценки со статистикой Центризбиркома, «Левада-центр» согласился считать зафиксированную в 2005 году официальную явку незыблемой и плясал от нее, как от печки. Что, конечно, замаскированная натяжка.

Такая же натяжка имеет место, когда опытные социологи воздерживаются от очевидной профессиональной необходимости ввести поправочный коэффициент (конечно, понижающий!) на заявления тех респондентов, которые бодро обещают голосовать за действующую власть в лице С.С. Собянина. Практика (потом!) показала, что на опросные 58% «за Собянина» следовало ввести поправку 0,85 — и шар попал бы в лузу. Но хорошо быть умным апостериори — а тогда весь опыт предшествующих чуровских голосований говорил, что поправку вводить не стоит.

В тяжелых сомнениях они предпочли не брать на себя груз профессиональной ответственности. Оставить опрос как есть. Если у Чурова в итоге его махинаций получится 60%, можно будет вскользь отметить: «Ну что ж, мы неплохо угадали». А если отскок окажется неприлично большим, тогда: «Мы же не прогнозировали. Ясно ведь было сказано: опрос! Мы спросили, люди ответили».

На этом же скорбном пути «Левада-центр» в 2013 году отказался предсказывать явку. Потому что больно обжегся в 2009-м, когда, на свою беду, предсказал совершенно точно. И резко разошелся с Чуровым — хоть и попытался затем задним числом уменьшить разрыв.

Нет, уважаемые коллеги, мы к вам не в претензии за эти трагические метания. Наоборот! По-своему очень интересно (хотя горько) наблюдать, как искривляющаяся реальность вынуждает добросовестного эксперта понемногу прощаться с надежными, хорошо отработанными методами и приемами.

Чтобы не врать впрямую, приходится все чаще умалчивать. Отказываться от профессиональных стандартов.

Путинская кривизна скручивает доброкачественную науку, как в свое время (более грубо и откровенно) это делала официозная реальность Советского Союза с его 99,9% «за».

Экзит-поллы — самый простой и точный метод предсказания и проверки итогов голосования. «Левада-центр» не проводит их уже несколько лет. Жаль. Затем отказался от предсказания явки, что умел делать замечательно. А теперь и предвыборные прогнозы перестал публиковать, ограничиваясь представлением опросов. Тенденция скверная. И не социологи в ней виноваты.

Все это слишком напоминает фразу Пушкина из письма к Жуковскому про эпоху Александра I: «…В течение десяти лет его царствования лира твоя молчала. Это лучший упрек ему». «Левада-центр» все чаще молчит. Как рыба об лед. А если говорит — то недоговаривая. Глупо и нечестно предъявлять ему претензии — в его лице мы наблюдаем лишь один из многочисленных симптомов удушения доброкачественной науки в бескислородной чекистской реальности.

Эта среда не нуждается в экспертах. Она, как в советском прошлом, нуждается в пропагандистах и функционерах с имиджем экспертов. Это совсем другая работа, хотя внешне похожая. Доктор Онищенко. Историк Мединский. Социолог Федоров. Мастер электоральных дел Чуров. Все они замечательно себя чувствуют на службе Престол-Отечеству. А «Левада-центр» отступает, отступает, пытается выжить, опять отступает, спотыкается… И не он один, конечно.

Душераздирающее зрелище, как говорил ослик Иа-Иа. Но не бесполезное — ибо любая, даже слабая попытка сопротивления не остается без следа. В нашем случае следы зафиксированы в виде цифр.

Попробуем подойти к ним с другой стороны.

Если в 2009 году реальная явка была, как сначала верно спрогнозировал «Левада-центр», 22–25%, а не 28%, как он задним числом подтянул, то чуровская приписка составил не 7–8%, а 10–12. Разница весьма существенная: в первом случае приписной электорат составляет около одной пятой общего числа голосующих, во втором — почти треть.

Это не могло не отразиться на официальном раскладе голосов. Легко прикинуть (хотя эта отдельная методическая проблема — назовем ее оценкой «фактора Чурова»), что около 9/10 приписной публики отдали свои «голоса» за «ЕР». Следовательно, если от ее официального тогдашнего результата (66,3%) отнять третью часть или чуть меньше, можно получить очищенную оценку реальной поддержки. Выходит 44–46%.

Похоже на средние данные по 588 участкам без явных признаков фальсификата (с явкой менее 25%) и на «неудачный» экзит-полл ВЦИОМа. Ничего пока не будем утверждать. Просто попробуем применить этот подход к Москве 2013 года, где в дело вмешались гвардия наблюдателей и «Народный избирком».

Реальная явка составила 32%. Она же и официальная, впервые за долгие годы почти полностью свободная, без приписанного виртуального электората и с умеренной долей управляемого. Выборы — благодаря огромному числу наблюдателей и вынужденным мерам по сдерживанию фальсификата — впервые за долгие годы действительно получились если не «стерильные», то на порядок более честные.

А что было бы, если бы к явке добавился «фактор Чурова» в стандартном для него объеме 10–12%?

Официальный показатель активности избирателей составил бы 42–44%. Хорошее совпадение с прогнозом ФОМа и неплохое с прогнозом ВЦИОМа. В натуральных числах это 720–850 тыс. приписанных живых и мертвых избирателей из управляемого и виртуального электоратов.

Если «фактор Чурова» распределяется по строкам итогового протокола обычным для него образом (в данном случае 9/10 в пользу кандидата от власти), приварок С.С. Собянину составил бы от 650 до 760 тыс. голосов. В реальности (при наличии массового контроля) Собянин получил около 1190 тыс. С добавкой от Чурова у него стало бы от 1840 до 1950 тыс. Ну-ка, прикинем, сколько это будет в привычном для нас виде процентов? При пересчете на возросшую за счет «фактора Чурова» явку получается как раз от 57 до 63%.

Господа социологи! Вы просто замечательно научились предсказывать результаты выборов, если в них в неявной форме зашита чуровская фальсификационная добавка. А вот без нее у вас выходит заметно хуже.

На беду, 8 сентября 2013 года — почти 2300 избирательных участков г. Москвы из 3597 были взяты под контроль наблюдателями. Вместо всего 130 участков в 2011 году, когда «Гражданин наблюдатель» только начинал процесс. Благодаря месячнику честных выборов «фактор Чурова» был загнан в весьма узкий коридор возможностей, да и там не смог развернуться в привычную силу.

В итоге прогнозы, построенные на осознанном (ВЦИОМ, ФОМ) или не осознанном («Левада-центр») «подкручивании» аналитического аппарата под чуровскую кривую реальность, закономерно повисли в воздухе. Откуда им было знать, что массовое присутствие наблюдателей снизит активность электоральных зомби в несколько раз по сравнению со стандартным уровнем!

Естественно, уважаемых социологов устроит любое иное объяснение, кроме этого. Не сомневаюсь, что они его совместными усилиями найдут. Собственно, уже нашли: по мнению руководства ФОМа, электорат Собянина был подсчитан верно, просто в день голосования он расхотел голосовать по случаю обилия грибов под Москвой. По всей вероятности, трюфелей — чтобы зомби, которых зов административной трубы на этот раз не смог вызвать на поверхность, собирали их прямо под землей, по месту постоянной прописки.

Что же касается мудрых рассуждений прогрессивной общественности о полезности низкой явки для оппозиции, то позвольте напомнить, что в 2013 году 32% явки в Москве впервые за долгие годы были почти совсем чистыми и честными. А в 2009 году 35,3% были грязными, вонючими и примерно на треть (минимум на четверть) состояли из мобилизованных Чуровым обитателей подземного мира. Реальная свободная явка тогда была не более 25%. Так что на самом деле, уважаемые господа, явка в 2013 году не упала, а выросла в сравнении с 2009-м. Упал (совершенно неожиданно!) «фактор Чурова». Ни в коем случае нельзя на равных сопоставлять казенный фальшак с живой социальной действительностью.

Вместе с фальшаком, понятно, рухнула и глубоко искаженная с помощью управляемого у виртуального электората «официальная» структура политических предпочтений московского избирателя.

Из сказанного ничуть не следует, что все перемены в электоральной социологии столицы сводятся лишь к этому объяснению. Нет, конечно. Имеют место очевидные поколенческие изменения, о которых первым начал говорить А. Левинсон из того же «Левада-центра»; здорово повлияла напористая и свежая предвыборная кампания А. Навального, проявилось много другого нового и интересного. Но все это заиграло яркими красками благодаря ключевому событию сезона: жесткому ограничению привычного «фактора Чурова». Именно это явление поломало предвыборные паттерны крупнейших социологических служб и открыло возможности для проявления других, доселе замаскированных изменений в электоральном ландшафте Москвы.

Наблюдатели, как Хома Брут, очертили город белым кругом и не пустили нечистую силу на участки. А у живых избирателей, которые, наоборот, проявили заметно выросшую активность в сравнении с 2009 годом (в том числе за счет молодежи), оказалась слегка иная система предпочтений. Что же здесь удивительного? Точнее, белого круга хватило лишь на 60% городских участков (феноменально много в сравнении с предыдущими электоральными циклами!). На оставшиеся 40% виртуальный электорат, хотя с большими потерями, все же прополз. И обеспечил там С. Собянину 54% поддержки — против 49,7% в белой зоне. Что в конечном итоге и решило вопрос со вторым туром.

Здесь нужны аккуратные исследования и расчеты. Они обязательно будут проведены. Возможно, в серой зоне по каким-то причинам действительно иной расклад базовых политических предпочтений. Возможно (и даже наверняка!), сыграл свою роль фактор присоединения Новой Москвы. Все это проверяется и вычисляется с высокой степенью точности — нужно только время и терпение. Важно другое, совершенно бесспорное: от грубых ошибок в социологических прогнозах, часто превышающих 10 процентных пунктов, мы переходим к анализу более тонких расхождений, в масштабах, уменьшенных на порядок.

Это, конечно, заслуга в первую очередь самого города, обнаружившего в себе невероятный гражданский потенциал для выполнения функций независимого контроля.

Чего социологи, погруженные в разборки с кривой чуровской реальностью, опять же не смогли предвидеть.

Значит ли это, что доклады официальных социологических служб следует спускать в унитаз, а их самих спускать с лестницы? Нет, такой подход избыточно радикален. Просто надо хорошо понимать, с кем имеешь дело. Одно дело ВЦИОМ, другое ФОМ, и совсем третье — «Левада». С первыми двумя нечто серьезное обсуждать все труднее — разве что урожай грибов под Москвой.

Социологи наблюдают за обществом; общество наблюдает за социологами. И от себя тоже вводит для них поправочные коэффициенты. Ничего личного: там, где дело не касается политики и эффективных менеджеров со Старой площади, их данным вполне можно доверять.

Феномен партизанской социологии Навального

Эмпирический факт состоит в том, что именно экспертам из штаба А. Навального под руководством А. Захарова удалось точнее других угадать финальный расклад голосов: 49–51 за Собянина, 24–26 за Навального. Это лучший ответ тем мастерам из профессионального сообщества, кто ревниво корил их за нерепрезентативную выборку (ничего конкретного об этой выборке не зная) и вообще за «неумную затею». Известно, конкуренция никому не в радость. Тем более удачливая. Наука — не исключение.

Но как же все-таки у них получилось?

Рискну предложить рабочую гипотезу. У тех, кто планировал и проводил опросы для Навального (кстати, не самые последние профессионалы; да и вообще построить грамотный опрос не такая уж неподъемная задача — не боги горшки обжигают), не было за спиной шаблонов, искаженных за многие годы работы с чуровскими результатами. Опросить людей, записать ответы в книжечку и потом ввести разумный поправочный коэффициент (это самая тонкая и рискованная часть работы — и она штабистами Навального тоже проводилась!) оказалось проще и правильней, чем тащить за плечами груз привычной «подкрутки» под официальный фальсификат.

Наблюдая с некоторого отдаления за действиями экспертов Навального, не могу исключить, что они вводили в свои окончательные оценки и небольшую пропагандистскую составляющую, на 3–5% занижая опросные данные по Собянину и пропорционально на 2–3% завышая долю Навального. Что в любом случае меньше, чем 10-процентный (минимум) фальшак в пользу кандидата от власти, изначально заложенный в чуровской статистике.

Иными словами, если они и «подкручивали», то в два раза скромней оппонентов.

Кроме этого, по всей видимости, на них сыграл ожидаемый эффект завышенной лояльности респондентов по отношению к кандидату от власти, который не могли/не хотели учитывать сотрудники ведущих социологических служб. Скорее всего, около 5 (плюс-минус) процентов респондентов от греха подальше давали «правильный ответ» в советском стиле: «Линию партии и правительства поддерживаю и одобряю, голосовать непременно пойду, отстаньте ради бога». Эта осторожная народная надбавка «от греха» в пользу Собянина у Навального нивелировалась противоположной скидкой «на мобилизующую контрпропаганду». В результате получилось удачное «партизанское» попадание в реальную цель — тогда как маститые социологи по привычке целились в Чурова.

То, что эксперты Навального тоже не свободны от греха «подкручивания», иллюстрируется грубой ошибкой в результатах их экзит-полла: 35,6% за своего босса — явная пропаганда. Уж извините. Ошибка в 7–8 процентных пунктов в день голосования, когда люди на выходе из УИК просто сообщают, за кого они поставили галочку 5 минут назад и никаких поправочных коэффициентов вообще не требуется, — это слишком. Забавно, что аналогичный пропагандистский отскок в своем экзит-полле представил Центр политических технологий, специалисты которого консультировали избирательную кампанию С. Собянина. Здесь за своего босса показали 56% — на 6 с лишним процентов выше результата, зафиксированного Альянсом наблюдателей, SMS-CIK и «Народным избиркомом». Тоже красиво.

Такие двусторонние отскоки, скажем так, слегка за границами научной добросовестности. Но делать нечего — такова уж наша уникальная политическая реальность с ее выдающейся кривизной. Более опытные и дальновидные ВЦИОМ и ФОМ с экзит-поллами выступили успешней, аккуратно зафиксировав победу С. Собянина в первом туре с результатом около 52%. Дело мастера боится!

Новизна и сдержанный оптимизм ситуации в том, что все социологические службы, каждая в меру своего умения, так или иначе лишь обозначили пределы кривизны чуровского электорального пространства, в то время как настоящую картину со всеми ее достоинствами и дефектами удалось показать независимому зеркалу Альянса наблюдателей и «Народного избиркома».

Так что есть смысл продолжать лечение.

 **

См. ранее на Когита.ру:

= Единый день голосования как испытание для кандидатов, избирателей, избиркомов и наблюдателей