Финал дела Егора Новиковского
Итак, позади «судебный марафон» дела № 1- 27/2012, слушавшегося в Красносельском районном суде г. Санкт-Петербурга в 2011-2012 гг. (17 судебных заседаний, не считая еще дюжины заседаний по рассмотрению жалоб на действия / бездействие сотрудников правоохранительных органов, в прямой или косвенной связи с этим делом). Для преступления «небольшой тяжести», предусмотренного ч. 1 ст. 228 УК РФ (незаконное хранение наркотических средств без цели сбыла), это, пожалуй, рекорд.
За двухлетний период существования настоящего уголовного дела успели смениться четыре занимавшиеся им дознавателя и / или следователя из системы МВД (С.Е. Голиков, О.В. Атрошкова, В.С. Локтева, О.Н. Грабова), три прокурора (И. А. Гершевская, Д.В. Селицкий, Н.И. Моисеева), представлявшие государственное обвинение, три следователя из системы Следственного комитета РФ (Ж.А. Карчебный-Гула, Р.О. Терентьев, А.А. Головкин), проводившие соответствующие проверки. Некоторые из должностных лиц, так или иначе причастных к этому делу, уже уволились из правоохранительных органов.
К настоящему делу оказалось привлечено внимание широкого круга государственных и общественных органов, а также ряда российских и зарубежных медиа-ресурсов.
Среди официальных адресатов обращений и жалоб команды защиты Новиковского были: должностные лица и органы милиции / полиции (включая Управление собственной безопасности ГУВД), органы прокурорского надзора (от районной прокуратуры до Генерального прокурора РФ), подразделения Следственного комитета РФ (от районного до федерального уровня), ФСБ (городское управление), суд (районный, городской), Квалификационная коллегия судей г. Санкт-Петербурга, Уполномоченный по правам человека (региональный, федеральный), органы управления (от городского до федерального уровня, включая Министра юстиции и Премьер-министра), Президент РФ. (Всего – 67 жалоб и заявлений, не считая копий, а также судебных ходатайств).
Не стану здесь возвращаться к перипетиям «дела Егора Новиковского», получившим достаточно подробное отображение в СМИ. Ограничусь лишь воспроизведением последней версии речи, подготовленной защитником и матерью Е. Новиковского – учителем-логопедом Ольгой Андреевной Новиковской - для выступления в судебных прениях. Эту речь, «к сожалению / к счастью», ей не понадобилось произносить.
К материалам дела № 1- 27/2012 текст не состоявшегося выступления в суде, понятно, не приобщен. Что ж, приобщим его виртуально. (См. Приложение, ниже).
Так чем же все-таки дело кончилось?
31 мая 2012 г. судья Т.А. Анискина вынесла судебное постановление о прекращении уголовного дела в связи с истечением сроков давности уголовного преследования (в соответствии со ст. ст. 24 и 27 УПК РФ).
Так называемое «преступление» Е. Новиковского имело место 28 апреля 2010 г. Как уже отмечалось, он обвинялся по признакам преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 228 УК РФ, относящегося к преступлениям небольшой тяжести. (Таковыми считаются преступления, максимальный срок наказания за которые не превышает три года; ст. 15 УК РФ). Для преступлений этой категории сроки давности уголовного преследования истекают через два года (ст. 78 УК РФ). То есть наш случай.
С ходатайством о прекращении производства по уголовному делу № 1- 27/2012 в связи с истечением сроков давности уголовного преследования выступила государственный обвинитель Н.И. Моисеева. (Это произошло после перерыва, в который прокурор, судя по ее обмену репликами с секретарем, посетила председателя суда).
Примечание 1
Работники прокуратуры, по нашим наблюдениям, довольно косноязычны, возможно, иногда намеренно. Аудиозапись зафиксировала такой диалог:
«Прокурор Моисеева: Можно вопрос подсудимому? Новиковский, скажите, пожалуйста, Вы согласны с тем, что преступление у Вас совершено 28 апреля 2010 года? Правильно?
(Вот и гадай, как ответить на такой хитроумный вопрос: испрашивается ли согласие подсудимого с тем, что им совершено преступление, или же согласие с тем, что «якобы преступление» имело место 28 апреля 2010 года? Мать-защитник успевает придти на помощь сыну, подсказывает тихо: «Ты не совершал преступления!». А. А.)
Егор Новиковский: Я не совершал преступления.
Прокурор Моисеева: Нет, подождите, подождите. Прошло с того времени 2 года. Истек срок давности привлечения Вас к уголовной ответственности. Вы согласны с прекращением дела в отношении Вас в связи с истечением срока давности привлечения Вас к уголовной ответственности?
Егор Новиковский: Э…
Прокурор Моисеева: С прекращением дела Вы согласны? Я Вас спрашиваю.
Егор Новиковский: Ваша честь, я посоветуюсь… Ну, конечно, я не виноват. Я, вообще…
Прокурор Моисеева: Я Вас спрашиваю не об этом. Я Вас спрашиваю – согласны ли Вы с прекращением дела с истечением срока давности привлечения Вас к уголовной ответственности?
Егор Новиковский: Согласен… То бишь закрыть дело и все?
Прокурор Моисеева: Да. Согласны ли Вы на прекращение дела?
Егор Новиковский: Конечно, согласен.
Прокурор Моисеева: Естественно, согласен.
Судья Анискина: Мнение защитника Новиковской?
Адвокат Беляков Новиковской: Надо объявлять перерыв – посоветоваться.
Новиковская: Мне надо посоветоваться с защитником. <…>»
Для прекращения дела за истечением сроков давности уголовного преследования нужно, по закону, отсутствие возражений со стороны обвиняемого. Обвиняемый, разумеется, не возражал (ч. 2 ст. 27 УПК РФ) . Команда защиты (адвокат В.Г. Беляков, защитник и мать О.А. Новиковская и, «за кулисами», автор этих строк) после 5-минутных очных и телефонных взаимных консультаций приняла решение согласиться с таким вариантом.
Тут могут быть всякие «за» и «против». Ведь прекращение дела в связи с истечением сроков давности не равносильно оправданию. Однако если попытаться одним словом выразить нашу гражданскую мотивацию, то это могло бы быть - САМОСОХРАНЕНИЕ.
Перенапряжение последних двух лет, которое пришлось на долю матери, уже становилось чрезмерным, а для подсудимого и оказалось чрезмерным: инвалид по общему заболеванию (читай – по психиатрии), к тому же с губительной привычкой (токсикомания, в данном случае – вдыхание паров вредной бытовой химии), вроде бы от нее избавившийся, вновь вернулся к ней. В апреле с. г. Е. Новиковский – то ли не то нюхнул, то ли в связи с усугубившейся на фоне длительного стресса неврологии, внезапно ослеп. Зрение удалось лишь частично восстановить интенсивной терапией в офтальмологическом стационаре. Неизвестно – надолго ли. Резко ухудшилось и общее состояние здоровья.
Однако интересами «самосохранения» руководствовалась, думаю, и сторона обвинения, которая так и не смогла предъявить ни одного доказательства вины Е. Новиковского, если не считать известного факта извлечения пакетика с наркотиком из наружного кармана верхней одежды задержанного на улице - при личном досмотре в 84 отделе милиции 28 апреля 2010 г. Версия же защиты о подбросе наркотика милиционерами так и осталась не опровергнутой.
Суд продолжался без малого год. (Несколько раз заседания переносились из-за болезни - то судьи Анискиной, то подсудимого Новиковского). Если бы не прекращение уголовного дела за истечением сроков давности уголовного преследования, суд мог бы затянуться еще на годы (включая кассационный и т. д.).
«Несговорчивость» стороны защиты и последовательное обжалование ею всякого нарушения закона, от кого бы оно ни исходило (следствие, государственное обвинение, сам суд), создала ситуацию, при которой уже сами правоохранители, как можно предположить, не без тревоги ждали, не откажемся ли мы от предлагаемого компромисса, то бишь «ничьей». И тогда неизбежно для них продолжение «головной боли»: ведь суду обвинительный приговор Е. Новиковскому (пусть вопреки закону) в конце концов нельзя не вынести (оправдание стало бы совершенно «недопустимым» прецедентом); ну, а защите нельзя этот обвинительный приговор не оспорить (всеми законными средствами). И так далее, по кругу.
В общем, прекращение уголовного преследования за истечением сроков давности (т.е. по не реабилитирующим основаниям) оказалось «выходом из обоюдного тупика» - для всех участников процесса.
Такое решение суда избавляет сторону защиты Е. Новиковского от необходимости вновь и вновь изобличать правоохранителей в лжесвидетельстве и фальсификации документов (всего до сих пор командой защиты было зафиксировано около 10 случаев фальсификации, включая подтирки, приписки, подлоги). А суд оказывается избавлен от необходимости вновь и вновь «закрывать глаза» на всевозможные несоответствия, например, на противоречия в показаниях свидетелей обвинения, включая полицейских О.Ю. Соседова и В.А. Соломонова – тех, что, по версии защиты, подбросили инвалиду наркотик, когда задерживали его на улице.
Примечание 2
В своих усилиях поддержать «полицейскую версию» событий 28 апреля 2010 г. Красносельский суд был не одинок.
Так, по поводу Заявления о преступлении, совершенном не кем иным, как милиционерами, которое было подано В.Г. Беляковым, О.А. Новиковской и Е.А. Новиковским еще в марте прошлого года, следователь СО по Красносельскому району ГСУ Следственного комитета РФ по г. Санкт-Петербургу А.А. Головкин произвел очередную, уже 4-ю по счету проверку (предыдущие признавались неудовлетворительными вышестоящими инстанциями) и вынес постановление от 12.09.2011 об отказе в возбуждении уголовного дела. Районная прокуратура сочла данное постановление «законным и обоснованным» (письмо прокурора Красносельского района Д.Р. Захарова от 17.05.2012). Пока что неизвестна нынешняя позиция городской прокуратуры по данному вопросу.
При таком решении суда утрачивают значение лжесвидетельства пятерых полицейских и двоих понятых, вызванных в качестве свидетелей, относительно времени и обстоятельств задержания и личного досмотра Е. Новиковского 28 апреля 2010 г. Кроме уже упомянутых Соседова и Соломонова, это были: С.В. Воронецкий, якобы производивший личный досмотр задержанного (а на самом деле досматривал Соседов); Н.С. Михальцова и Р.Н. Голев, дежурившие в день 28 апреля 2010 г. Что касается понятых (А.Ю. Левашов и В.В. Васюкович), то оба – «штатные» при 84 ОМ (последний при личном досмотре Е. Новиковского вообще не присутствовал).
Наконец, при таком судебном решении как бы «погашаются» некрасивые поступки, имевшие место в ходе рассмотрения данного дела, со стороны дознавателей С.Е. Голикова, О.В. Атрошковой, В.С. Локтевой, следователей О.Н. Грабовой, Р.О. Терентьева, А.А. Головкина, прокуроров И.А. Гершевской и Д.В. Селицкого, судьи Т.А. Анискиной. (Последним троим, кстати, не однажды давались отводы в суде, разумеется, оставшиеся без удовлетворения; а на судью Анискину подавались жалобы в Квалификационную коллегию судей г. Санкт-Петербурга).
Исследование и комментирование всех предпосылок, обстоятельств и последствий как этого сфабрикованного дела в целом, так и – конкретно – итогового судебного решения, могут еще продолжаться. А пока желающие имеют возможность ознакомиться с текстом постановления судьи Т.А. Анискиной о прекращении уголовного дела в отношении Новиковского Е. А. в связи с истечением сроков давности уголовного преследования, от 31.05.2012.
Обозрение и анализ всего того, что предшествовало этому исходу, см.: Наш заурядный / незаурядный случай. Части 1-4.
Еще раз оговорю уже неоднократно отмечавшееся в предыдущих материалах нашего мониторинга.
Как бы драматично ни было данное уголовное дело для его участников, оно вовсе не является «громким» и сколь-нибудь выдающимся с юридической, да и с общественной точки зрения. Однако это дело стало знаковым, отчасти в силу его как бы незначительности. Это – МОДЕЛЬНАЯ СИТУАЦИЯ, где, подобно тому, как в капле воды отражается море, высвечивается наше современное право(произволо-)охранение, взаимоотношения гражданина и государства, положение человека в системе правоприменения.
Это не есть нечто особенное, сенсационное, брутальное. Это – характерное, типичное, распространенное и общепринятое.
А.Н. Алексеев, социолог. 20.06.2012
P. S. В настоящее время Е. Новиковский снова госпитализирован по поводу резкого ухудшения зрения. А. А.
***
Приложение
Несостоявшееся выступление в судебных прениях защитника Новиковской О.А.
Красносельской районный суд Санкт-Петербурга, дело № 1- 27/2012
(№ 1-649/2011)
Уважаемый суд, во время процесса я в основном молчала. Теперь считаю необходимым высказаться - как защитник, как профессиональный педагог и просто как мать.
Я внимательно изучила данное уголовное дело. С первых же страниц в нем обнаруживаются несуразности и подтасовки. В деле сказано, что Е. А. Новиковский был задержан нарядом милиции из 84 о/м за грубую нецензурную брань (том 1, л. д. …) . Эта формула, будучи предусмотрена Кодексом об административных правонарушениях, как известно, стандартно употребляется в милицейских документах, за ней может стоять что угодно. Но что же все-таки могло привлечь внимание блюстителей порядка к моему сыну?
В момент задержания 28 апреля 2010 г., как можно судить из показаний милиционера О.Ю. Соседова, Егор даже не был в состоянии токсического опьянения (от чего он, к сожалению не застрахован). Соседов на суде 19.09.2011 утверждал, что от Новиковского не пахло (том. 3, л. д. …) . Не заметить же запах растворителя для красок невозможно.
Стало быть, шаткая, неровная походка, которая, скорее всего, привлекла внимание милиционеров, – лишь обычное проявление неврологического заболевания моего сына. (Напомню: Е. Новиковский – инвалид 2-й группы по общему заболеванию). Ибо алкоголь и наркотики сын не употребляет. И это говорю не только я - мать, но и свидетели со стороны защиты; это же подтверждает судебная медицина, о чем еще скажу.
Далее, противоречивыми являются свидетельства о времени задержания Новиковского. Допрошенные в суде милиционеры подтверждают время, указанное в документах: около 20 час. Допрошенные понятые насчет времени доставки Новиковского в 84 о/м и производившегося там личного досмотра отвечают уклончиво. Сам же подсудимый настаивает, что был задержан на улице 28 апреля днем - около 16 час. Последнее подтверждается и свидетельскими показаниями очевидца этого события Татьяны Р., данных ею следователю Р.О. Терентьеву в декабре 2010 г. (том 1, л.д. …)
Почему такое расхождение? Не потому ли, что освобожден из изолятора временного содержания Новиковский был только к вечеру 30 апреля? И тогда получается, что его удерживали под стражей больше 48 часов, без продления срока по решению суда. Теперь правоохранители, может быть, уже и не рады, что указали ложное время задержания, но приходится им поддерживать эту версию.
В деле еще очень много таких нестыковок, противоречий в показаниях свидетелей обвинения, несоответствий в порой небрежно сфальсифицированных документах. Обо всем этом уже сказал наш адвокат В. Г. Беляков.
Но сейчас я считаю возможным отвлечься от этих «странностей» в деле моего сына для того чтобы сосредоточиться на сути дела: является ли факт обнаружения в наружном кармане верхней одежды гражданина пакетика с наркотическим средством - доказательством «хранения при себе» этого запрещенного вещества?
Что такое ХРАНЕНИЕ? Согласно Толковому словарю русского языка С.И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой, хранить означает «беречь, сберегать где-нибудь в безопасности, в целости». Предмет, который сохраняется, должен быть, во-первых, ценным для субъекта; во-вторых, субъекту должно быть, как минимум, известно о его существовании. Нельзя хранить то, о наличии чего не подозреваешь.
Таким образом, само по себе обнаружение пакетика с подозрительным порошком «на» задержанном гражданине (как бы он ни попал в его карман) еще не означает, что тот хранил его «при себе». Факт хранения надо еще доказать.
Возможностей у этого пакетика оказаться в наружном кармане верхней одежды гражданина всего две: либо гражданин положил его туда сам, либо это сделал кто-то другой. Случайно то и другое не бывает. Если положил сам – значит и впрямь «хранит» этот пакетик. Если положил кто-то другой, да еще без ведома носителя одежды, - значит этот пакетик подброшен, с той или иной целью.
В данном случае совершается заведомая подмена понятий: мол, раз нашли «при нем», значит сам положил в карман, а стало быть - «хранит при себе», чего из факта обнаружения в кармане вовсе не следует.
Эта простейшая цепочка рассуждений понятна любому здравомыслящему человеку. Но если согласиться с ней, то окажется, что правоохранителям нужно доказывать вину гражданина как-то посерьезнее, чем прислонив его к стене и шаря по карманам.
Как узнать, каким именно способом пакетик с запрещенным веществом попал в наружный карман верхней одежды гражданина? Тут нужны либо показания свидетелей, либо вещественные доказательства. Самое простое, да, пожалуй, и единственное бесспорное доказательство – отпечатки пальцев. Чьи отпечатки на бумажном пакетике – тот и закладывал, если, конечно, действовал не в перчатках.
Напомню, что в случае Е. Новиковского ходатайство о проведении дактилоскопической экспертизы было подано адвокатом Беляковым еще 5.08.2010 (том 1, л.д. …). Заслуживает цитирования постановление дознавателя О.В. Атрошковой, вынесенное ею, на удивление, оперативно (6.08.2010) (том 1, л.д. …):
"…Изучив ходатайство адвоката Белякова В. Г., прихожу к выводу, что назначить дактилоскопическую экспертизу нецелесообразно, т. к. изъятое вещество и упаковка направлялась на оперативное исследование, в дальнейшем данное вещество направлялось на химическую экспертизу, где подвергалось специальной обработке, после чего упаковано в установленном порядке, опечатано, и сдано на хранение в камеру хранения вещественных доказательств".
Несколько дней спустя адвокат Беляков, пытаясь все-таки понять, есть ли смысл настаивать на удовлетворении предыдущего ходатайства (ведь если первоначальная упаковка порошка уничтожена, то дактилоскопическая экспертиза и в самом деле «не целесообразна», точнее – невозможна), обратился со следующим ходатайством (том 2, л.д. …):
«…В Вашем Постановлении об отказе в удовлетворении ходатайства от 06.08.2010 по поводу проведения дактилоскопической экспертизы не указано, уничтожен или остался цел пакетик, в котором находился наркотик. Прошу: сообщить, уничтожен или остался цел пакетик, в котором находился наркотик. В. Г. Беляков. 17.08.2010».
Ответа не последовало. Не потому ли, что сам Новиковский еще в первом заявлении в Красносельскую прокуратуру от 2.05.2010 сообщал о том, что к данному пакетику он не прикасался?
Итак, единственная возможность надежно проверить, кто же положил пакетик с наркотиком в наружный карман верхней одежды Новиковского – он сам или кто-то другой (тогда кто?) - была или намеренно упущена, или легкомысленно отвергнута расследователями, еще на раннем этапе дознания. Теперь остается строить и проверять гипотезы на этот счет другими средствами, в частности, аналитическими.
В Обвинительном заключении от 3.05.2011 утверждается, что Новиковский Егор Александрович «…без цели сбыта, для личного потребления, незаконно… хранил при себе наркотическое средство – смесь, содержащую героин… массой 0,677 грамма, что… является крупным размером…» (том 2, л.д. …). И постольку он, Е. Новиковский, обвиняется в совершении преступления, предусмотренного частью 1 статьи 228 УК РФ. Обратите внимание на указанную цель «хранения»: «для личного потребления»!
Между тем, в Заключении судебно-психиатрических экспертов № 300/2534 от 9.11.2010, в итоге месячной стационарной экспертизы, о Е. Новиковском, отвечая на вопрос дознания, сделан вывод (том 1, л.д. …).: «Данных за алкоголизм и наркоманию не усматривается». (И это утверждение цитируется на первой же странице Обвинительного заключения!).
Итак, составители Обвинительного заключения противоречат сами себе, утверждая, по существу, что наркотик хранился для личного употребления гражданином, у которого данных за наркоманию не усматривается.
Увлекшись опровержением известных доводов защиты о фальсификации времени и обстоятельств задержания Новиковского и т. д., следователь О.Н. Грабова и утвердивший подготовленное ею обвинительное заключение и. о. прокурора района В. Зайцев, упустили из виду главное – необходимость доказать наличие состава преступления в действиях Новиковского (а точнее – в отсутствии таковых). А состав преступления включает в себя, как известно, как объективный, так и субъективный моменты.
Этот субъективный момент – умысел, цель, мотив – в случае Новиковского отсутствует. Коль скоро так, то и обвинение оказывается несостоятельным, а обвинительное заключение – провальным.
Не раз звучавшее здесь в суде утверждение, что Новиковского обвиняют (и судят) по факту изъятия у него наркотика при личном досмотре, свидетельствует, как ясно даже мне, не юристу, о крайне низком уровне правовой культуры и незнании или пренебрежении к закону со стороны обвинителей.
Вопрос о том, как же на самом деле пакетик с наркотиком попал в карман Егора Новиковского, кем наркотик был подброшен (кто его Новиковскому таким образом «сбыл») и с какой целью, строго говоря, не является предметом рассмотрения в рамках данного судебного дела. Важно, что реальных доказательств, что наркотик принадлежит Новиковскому, что он его «хранил» и т. д. – нет, и против этого нечего возразить ни следователю, ни прокурору, ни даже уважаемому суду.
Что касается возможных мотивов действительного преступника, то они широко известны. Если в Интернете задать поиск по словосочетанию «Подброс наркотиков», то популярная поисковая система Гугл «выловит» свыше 40 тыс. ссылок на подобные случаи! С анализом подобной практики, в частности, в Петербурге – статьей Д. Терентьева «Менты с дозой» в газете «Совершенно секретно» (2010, № 5) - суд имел возможность ознакомиться в одном из своих заседаний.
Хочу также напомнить суду, что вся ситуация настоящего уголовного дела детально проанализирована в двух публикациях А. Беловранина в «Новой газете в СПб»: от 11.07.2011 («Хранил просто так») и от 8.09.2011 («Двуликий Красносельский суд»), а также в материалах А. Алексеева «Наш заурядный / незаурядный случай» (части 1, 2, 3 и 4), опубликованных в июне 2011 – феврале 2012 г. на портале Когита.ру (Общественные новости Северо-Запада) и на некоторых других медиа-ресурсах.
Некоторые из этих материалов зачитывались в суде адвокатом В. Беляковым, однако суд не удовлетворил наши ходатайства об их приобщении к материалам дела, а с некоторыми - даже не пожелал ознакомиться, вопреки имевшимся ходатайствам.
А теперь я считаю необходимым высказаться по поводу обвинения, выдвинутого против Е. Новиковского, как мать и как педагог
Судья и прокурор спрашивали как милиционеров, так и свидетелей со стороны защиты: употребляет ли Е. Новиковский наркотики. Во всех случаях ответ звучал - нет. (Даже милиционеры вынуждены были признать, что по оперативному учету, как наркоман, Егор у них не проходит; том 2, л.д. …). Как мать я могу добавить, что мой сын не только никогда не употреблял наркотики, но и крайне отрицательно относится к наркоманам. Причина, может быть, в том, что, лечась от токсикомании в 17 лет (а сейчас ему 25) , Егор лежал в специализированной больнице. Там сын попал в одну палату с наркоманами, которые, заметив его неврологические особенности, стали над ним издеваться. Вышел Егор из больницы в еще худшем душевном состоянии, чем пришел.
Были и другие эпизоды. Три года назад на улице Е. Новиковский «был избит неизвестными» – во всяком случае, так написано в медицинских документах (том 1, л.д. …) . И это были опять наркоманы, которые отняли тогда у Егора деньги и мобильный телефон. И подобных случаев произошло с сыном несколько, ведь не только милиционеры замечают его нетвердую походку и нездоровый вид.
Да, к сожалению, мой сын не здоров, он инвалид по психоневрологии. На суде не однажды звучал вопрос: какой именно диагноз у моего сына? Так вот, психиатрия никогда не называет диагнозы – их шифруют цифровыми и буквенными кодами. Даже я - мать - официально не могу получить справку, где бы был конкретно указан этот диагноз. Знаю я лишь одно, что у сына энцефалопатия смешанной этиологии (изначально это было последствие родовой травмы, затем посттравматические и токсические повреждения).
С детства мой сын имеет интеллектуальные проблемы. Но, при всем том, он хорошо воспитан. Уверяю Вас, такой человек для общества лучше, чем умный и не воспитанный гражданин.
Теперь скажу как профессиональный дефектолог. Будучи специалистом высшей категории, победителем конкурса педагогических достижений, автором нескольких десятков книг по логопедии и дефектологии, я думаю, что имею право высказать свое профессиональное мнение.
У людей с интеллектуальной недостаточностью есть перед нами – полноценными людьми – одно неоспоримое преимущество: они не способны хитрить и изворачиваться. Не поэтому ли именно Иванушка-дурачок стал героем народных сказок? (Ведь он каждый раз оказывался лучше своих умных братьев).
В христианской культуре обидеть юродивого, блаженного считалось грехом. Так что же происходит? Теперь мы судим таких людей!!
Будучи специалистом-дефектологом, я могу вас заверить, что продуманно подтасовывать факты, обманывать окружающих в течение продолжительного времени и при этом не проговориться, не попасться на лжи нездоровый в интеллектуальном отношении человек не способен.
Как бы ни пугали сына, как бы ни наказывали его, он, ни разу не сбившись, во всех подробностях продолжает рассказывать именно то, что с ним реально произошло 28 апреля 2010 года. Так было и сразу же по выходе из изолятора временного содержания 30 апреля 2010 г. , когда сын позвонил по 02, и на протяжении всех двух лет, что длились следствия, а затем суд.
Вот в этом-то «простодушии» и заключается секрет несговорчивости Егора Новиковского!
Заканчивая, скажу: какие бы проблемы ни были у моего сына, оказавшись перед лицом ложного обвинения – он повел себя достойно. И это для меня - гражданина, матери и педагога - самое главное.
Новиковская О. А., мать, защитник
… …… 2012 года.
