6 и 7 августа 2009 с расчетного счета АНО Центр "Геликс" в банке ВТБ24 были похищены 5 341 297 рублей.
Когита!ру публиковала информацию о пресс-конференции Центра "Геликс" и заявление Центра от 12 августа 2009. К середине августа 9/10 украденных средств вернулись на счет организации.

Вчера, 13 января 2010, директор Центра Юлия Шевченко подала иск "Геликса" к банку ВТБ24 в Арбитражный суд. Подробности этого прецедентного в отношении НКО Петербурга преступления и перипетии по его расследованию остались неизвестными широкой общественности.
 

Мои знания о краже денег с вашего счета относятся к середине августа 2009, когда к вам вернулась большая сумма, а осталась меньшая еще где-то. Давайте в начале восстановим эту картину.

Григорий Голосов: В пятницу на той неделе в августе, когда была пресс-конференция, я написал Вам, что еще одну порцию денег ВТБ-24 вернул. После этого мы, по-моему, уже никого не информировали. И действительно, содержательного развития ситуации с тех пор не было. Но формальное было. Юля об этом расскажет.

Юлия Шевченко: 13 августа вернулось еще порядка 709 тысяч, которые были похищены с нашего счета в период 6-7 августа 2009. И после этого остаток, не возвращенный нам банком ВТБ-24, составил 580265 рублей. Эта сумма до сих пор к нам не вернулась.

Немного возвращаясь назад, скажу, что сразу после происшествия, а  именно – хищения средств с нашего расчетного счета с использованием системы дистанционного банковского обслуживания банка ВТБ-24, мы подали заявление во все возможные правоохранительные структуры, включая не только милицию, но и городскую прокуратуру, а также Управление по борьбе с экономическими преступлениями Санкт-Петербурга. Мы постарались сделать все возможное, чтобы сразу же привлечь правоохранительные органы к расследованию этого преступления.

Тем не менее, в середине сентября нам пришел ответ из отдела по борьбе с экономическими преступлениями Центрального района Петербурга о том, что в возбуждении уголовного дела отказано на том основании, что не удается установить событие преступления.

Мы с этим решением не согласились и подали жалобу в Прокуратуру Центрального района Санкт-Петербурга о том, что мы считаем такое решение незаконным и просим его отменить. Прокуратура обладает такого рода полномочиями: она может отменять отказы в возбуждении уголовного дела, которые принимают в Управлении внутренних дел. Прокуратура провела собственное расследование материалов дела и приняла решение – отказ в возбуждении уголовного дела отменить, материалы направить на дополнительное расследование в отдел по борьбе с экономическими преступлениями УВД Центрального района Санкт-Петербурга.

Параллельно в октябре 2009 мы подали претензию в банк ВТБ-24, где мы говорим о том, что мошенничество на нашем счете стало возможным благодаря недобросовестному выполнению банком условий по обслуживанию клиентов. Мы потребовали банк вернуть нам остаток невозвращенных средств в размере вот этих 580 с лишним тысяч рублей. Через некоторое время из банка пришел ответ о том, что наши претензии они считают необоснованными и деньги вернуть отказываются. И, насколько мне известно, серьезного расследования этого инцидента в банке проведено не было. Если оно и было проведено, то нам о его результатах ничего не  известно. То есть банк ограничился весьма формальным ответом на наши претензии.

В конце ноября 2009 стало известно, что материалы нашего дела из УВД Центрального района были переданы в Москву, потому что там, предположительно, находятся мошенники, которые получали деньги с нашего счета. Таким образом, на сегодняшний день материалы находятся в Москве. Мы надеемся, что там они получат должное внимание. Мы намерены все-таки добиваться возбуждения уголовного дела, так как заинтересованы во всестороннем и полном расследовании этого преступления и установлении всей картины происшедшего.

Столкнувшись с бездействием правоохранительных органов в Петербурге, мы вынуждены были сами предпринимать какие-то активные действия. В декабре мы самостоятельно провели судебную экспертизу, привлекли независимых экспертов, находящихся в Санкт-Петербурге. Это было нужно для того, чтобы установить полную картину и зафиксировать то, что еще можно было зафиксировать. Нужно учитывать, что мы имеем дело с компьютерной техникой, на которой информация не хранится вечно. Такого рода судебную экспертизу мы провели.

И в декабре мы подготовили материалы для того, чтобы  подать в арбитражный суд иск против банка ВТБ-24. Мы считаем, что недобросовестное, некачественное выполнение банком условий по обслуживанию нас как клиента банка с помощью системы дистанционного банковского обслуживания привело к хищению средств на нашем счете. Такой иск нами уже подготовлен. Мы не успели отправить его до Нового года, начались праздники. Но материалы уже  все собраны. Сразу после новогодних праздников наше исковое заявление будет подано в Арбитражный суд. Мы надеемся, что суд проявит должное внимание, и нам удастся отстоять наши интересы, если не через уголовное расследование, то через судебное разбирательство. Мы надеемся взыскать с банка остаток похищенных у нас средств.

Такие на сегодняшний день у нас достижения.

В чем заключалась независимая экспертиза?

Ю.Ш.: Она заключалась в исследовании наших компьютеров, а также в исследовании материалов и документов, накопившихся в нашем деле. Мы собрали весь объем документов, который у нас имелся, и предоставили его судебным экспертам. Судебные эксперты нам были не знакомы, это люди совершенно для нас новые. Мы к ним обратились. Они провели экспертизу и представили свое заключение. Оно приложено к иску.

Пресс-конференцию вы не будете проводить по факту подачи иска в Арбитражный суд? Не планируете такого?

Г.Г.: Нет, не планируем. По правде сказать, мы не ожидаем, что это может привлечь какое-то внимание. Видите ли, я с самого начала считал и сейчас считаю, что в этом деле был политический аспект. Заключался он в действиях некой фигуры, которую условно можно назвать «наводчиком». Однако мы ничего не знаем об этом «наводчике». Совершенно очевидно, что, как бы ни разрешилось судебное дело, мы, скорее всего, ничего о нем и не узнаем. Могу лишь повторить то, что я говорил в августе и продолжаю думать сейчас. Но ничего нового у меня по этому поводу нет. А наши претензии к банку носят в этой ситуации технический характер. Мы считаем, что он не справился с выполнением своих обязанностей по обеспечению безопасности счета. Но в этом смысле наша ситуация не уникальна. Достаточно большое количество коммерческих организаций оказываются в подобных ситуациях.

 То есть это не экстраординарный случай?

Ю.Ш.: Насколько нам удалось выяснить в ходе работы с юристами, достаточно часто встречаются случаи, когда клиенты, использующие систему дистанционного банковского обслуживания (а сейчас ею пользуются, практически, все), страдают от несанкционированного доступа к счету и снятия средств. Средства, как правило, снимаются крупные, банки – разные. В том числе были иски и к банку ВТБ. Это другой банк, не ВТБ-24. Некоторые иски удовлетворяются, некоторые – нет. Такая практика судебная, арбитражная существует. В этом смысле мы не уникальны.

Действительно, хищение средств со счетов существует, и можно сказать, оно прогрессирует. При этом банки заняли такую позицию, что информационная безопасность клиентов – исключительно их собственная проблема, собственная задача. Банки не сообщают клиентам о возникновении новых компьютерных угроз, появлении новых форм вирусов, которые, безусловно, известны банкам. Банки – это крупные структуры. А клиенты бывают разные, в том числе, маленькие организации, которые не могут пользоваться услугами квалифицированных специалистов по информационным технологиям. Тем не менее, банк снимает с себя всякую ответственность за информирование клиентов о том, что существуют те или иные компьютерные угрозы.

На самом деле нельзя сказать, что наши государственные органы стоят в стороне от этой ситуации. Существуют инструкции Центрального банка РФ, в которых банкам предписано информировать клиентов о том, что возникают те или иные компьютерные угрозы. А также о том, что в принципе использование компьютеров для перевода и осуществления действий по счету небезопасно, чтобы клиенты осознавали все возможные риски и предпринимали меры. Но эти предписания Центрального банка исполняются банками не вполне добросовестно. Кто-то информирует, кто-то нет, кто-то ограничивается вывешиванием информации на своем сайте, хотя клиент и не обязан эти сайты посещать. Кто-то даже этого не делает. Таким образом, клиенты предоставлены сами себе. И существует растущая и пугающая меня, как человека, который с этим столкнулся, диспропорция в знаниях между рядовыми клиентами, которые, если использовать сленговое слово, «подсаживаются» на всем удобную систему дистанционного банковского обслуживания, и специалистами по информационным технологиям, которые могут использовать свои знания в преступных целях.  Система электронных платежей – это очень удобно, ведь не нужно носить платежку в банк.  И вместе с тем, все это в прогрессирующей степени становится небезопасно. Клиенты при проведении электронных платежей не осознают риски, банки о рисках не информируют. Эта ситуация усугубляется развитием компьютерной техники, которое идет семимильными шагами, клиенты за ним не успевают. И проблема замалчивания компьютерных угроз со стороны банков – ВТБ24 здесь не уникален, он также не отмечен в особо активном информировании клиентов – существует.  Все подвержены этим рискам, но не для всех они реализуются. Почему они реализовались в нашем случае – это отдельный вопрос.

Насколько я могу судить, этот случай уникален для НКО и общественных организаций?

Ю.Ш.: Насколько я теперь знакома с арбитражной практикой, мне не попадалась информация о том, что пострадали НКО.

Г.Г.: Мы поднимали довольно большой объем информации, и такого рода случаев не обнаружили.

Ваши грантодатели в курсе данной ситуации? Что они говорят? Как они комментируют эту проблему?

Г.Г.: Да, разумеется, были в курсе с самого начала. Но они не сказали ничего такого, что бы выходило за рамки обычных человеческих реакций. Для грантодателя, очевидно, было важно, чтобы проект не был сорван. А он был бы сорван, если бы большая часть денег к нам не вернулась. Однако реально ситуация повернулась так, что та недостача, которая есть, может быть рассмотрена как т.н. административные расходы, которые выходят за рамки основных затрат по проекту. На реализации проекта кража денег не сказалась.

Ю.Ш.: Ни одна из расходных статей, связанных с поддержанием деятельности по проекту, не пострадала. Более того, в связи с той экономией, которая была проведена в течение периода реализации проекта, мы смогли изыскать средства еще и на расширение деятельности по проекту «Межрегиональная электоральная сеть поддержки». Так, в течение осени мы активировали еще три региона, где уже начались наши мероприятия. Это Тульская, Нижегородская и Ульяновская область. Там у нас в рамках пилотной деятельности состоялись информационные просветительские семинары по тематике Межрегиональной электоральной сети поддержки. Мы надеемся, что с этими регионами нам удастся продолжить работу и в 2010 году.

Скажите, эта сумма - 580 с лишним тысяч, снятые с вашего счета – просто обналичена каким-то физическим лицом? Почему она не вернулась?

Ю.Ш.: В действительности мы не знаем, что произошло с этими деньгами после того, как они были переведены двум физическим лицам, находящимся в Москве. Эти лица нам не известны, они с нами никогда не имели общих дел. Их имена я первый раз услышала именно в связи с мошенничеством в отношении нашего центра в начале августа. Деньги им были переведены. И мы не знаем, что, собственно, случилось дальше. Возможно, они были обналичены, возможно - нет. Банк, как я уже сказала, не провел серьезного расследования, либо нам не известно о результатах этого расследования. Мы предполагаем, что эти деньги обналичены, но точно мы не знаем. Нам ничего не сообщают о том, что с ними произошло.

Г.Г.: Имена этих людей, конечно, отфигурировали во всей документации.

Ю.Ш.: Это были Насардинова Альбина Галиулловна и Собченко Евгений Альбертович. Известно, что они находятся в Москве.

Г.Г.: Собственно говоря, это могут быть какие-то несчастные люди, которые продали или потеряли свои паспорта, или они умерли, и их паспортами кто-то воспользовался. Ю.Ш.: По опыту, которым делятся сотрудники правоохранительных органов и юристы, нет оснований считать, что это реальные люди. Это чьи-то паспорта. Тем не менее, важно расследовать и это направление, я думаю. Что было сделано в связи с этим правоохранительными органами? Кажется, немного. Хотя, возможно, я не так много знаю.

 

Как я понимаю, это десятая часть из того, что было украдено?

Ю.Ш.: Около десяти процентов.

То есть это как бы налог за что-то… За что? Как вы это трактуете?

Г.Г.: Я бы это интерпретировал как компенсацию. Когда мы называем сумму и слушатель в уме считает долю, то многие говорят: «откат». Но мы не давали «откат». Однако та фигура, которую я назвал «наводчиком», конечно, должна была хотя бы в какой-то степени компенсировать усилия исполнителей.

А других элементов давления – скрытых или явных – не ощутили вы а этот период?

Г.Г.: Нет. Боле того, вы помните, в августе была история, когда нас одновременно с этими событиями попросили из офиса. Вскоре нам предложили в том же офисном здании переехать в другое помещение, на что мы, в принципе, согласились. А потом, когда Юля уже все подготовила к этому переезду, начальница этого комплекса неожиданно сообщила, что и этого не надо, потому что, говорит, тот клиент, ради которого все эти переезды замышлялись, передумал. Таким образом, так мы и остались в том офисе.  Нет, никаких признаков внимания к нам не было. Я слышал, что в Европейском университете люди из ФСБ интересовались моей деятельностью. Но лично ко мне они, как и прежде, не обращались.  

Ю.Ш.:  Я хочу уточнить, в рамках расследования в бизнес-центр, где мы снимаем офис, приходили сотрудники отдела по борьбе с экономическими преступлениями Центрального РУВД. Но они приходили в рамках изучения материалов.

Г.Г.: Приходили один раз, никого там не застали, с легким сердцем ушли. Больше не приходили.

Ю.Ш.: Они не договаривались о встрече, пришли, когда офис был закрыт. Поговорили с кем-то из руководства бизнес-центра и больше не приходили. Поинтересовались видеозаписью на входе в бизнес-центр. Данные на этой видеозаписи хранятся только в течение шестидесяти дней. Они пришли месяца через три. Запись уже не сохранилась. Я эту запись видела, пока она была в наличии. Никаких сотрудников наших или известных мне лиц я не увидела. Но когда пришли сотрудники правоохранительных органов через три месяца, записи уже не было. Они взяли справку у главного инженера бизнес-центра, на том и удалились.

Вы столько говорили о том, что это можно было сделать виртуально – проникнуть в компьютер через дистанционный способ… Нужно было все-таки прийти в офис?

Ю.Ш.: У нас есть уверенность в том, что в офис к нам никто не приходил, и это преступление совершено не с наших компьютеров.

Г.Г.: Зачем это было выяснять? Здесь смысл в том, что, как нам объясняли, если ты попадаешь на тот самый компьютер, с которого работают с «Банк-Клиентом», то произвести хищение гораздо легче. Виртуально это тоже можно, но чрезвычайно трудно и сопряжено с дополнительными рисками. А если ты сидишь за тем же самым компьютером, то это делается на раз-два-три. Хотя на этом компьютере могут быть установлены какие-то защиты, но это для профессионала уже ерунда. Так нам объясняли. Поэтому и целесообразно проверить, был ли доступ в офисное помещение.  

У вас, должно быть,  за это временя накопились впечатления о том, как работает рядовой отдел по экономическим преступлениям. С чем был связан, по-вашему, отказ в возбуждении дела?

Ю.Ш.:  Я начала с того, что мы подали заявление в разные правоохранительные структуры. Причем подавали их на уровне города. Тем не менее, все наши заявления оказались сведены в отделе по борьбе с экономическими преступлениями РУВД Центрального района, потому что офис у нас находится в Центральном районе. И оказались они в РУВД на Мытнинкой улице.

По ходу расследования нашего дела мне удалось встретиться со следователем. Он пригласил меня на беседу для прояснения обстоятельств произошедшего. Большого опыта во взаимодействии с правоохранительными органами у меня нет.  И нужно сказать, что следователь произвел на меня впечатление человека, которому в целом не терпится отделаться от этого дела, потому что дело явно очень сложное, возможности установить преступников, прямо скажем, не очень высоки, мошенники все сделали достаточно профессионально. Поэтому наше дело портит статистику.

Правоохранительные органы по-прежнему живут статистическими показателями, им такие дела не нужны. Они предпочитают иметь дело с каким-нибудь дебоширом в коммунальной квартире, которого соседи же сами и повязали. А следователи приехали, на месте раскрыли преступление, отчитались. И пошла хорошая статистика. Дела, которые потенциально трудно расследуются, портят статистику. Соответственно, их открывать не хотят. Да и вообще, открыть уголовное дело у нас, оказывается, очень и очень непросто. Просто оно открывается, если картина абсолютно ясна, желательно – преступник связан, лежит здесь же в чуланчике, уже дал признательные показания, в руках у него окровавленный нож или дымящийся пистолет… либо есть какие-то заказы. В других случаях уголовные дела заводятся очень тяжело, существует практика непрерывных отказов в возбуждении уголовных дел. Прокуратура отменяет эти постановления. Но ничто не мешает вновь отказать в возбуждении дела, причем прокуратура может опять отменить это постановление. Мне юрист рассказывала, что такие вещи случаются постоянно, бывает, и по два, по три раза отказывают, и дела годами расследуют. Кто-то продолжает бороться и писать жалобы, жаловаться по линии УВД и по лини прокуратуры, кто-то сдается. То есть речь идет о том, кто первый сойдет с дистанции и сломается, кому первому надоест. Но УВД делает все возможное, чтобы сложные дела не расследовать, потому что они портят статистику, портят показатели.

Подробнее о банке. Как банк интерпретирует это происшествие? Я помню, что ВТБ24 вам пришлось разоблачать в августе, когда этот банк бодро отчитался о раскрытии махинаций с вашим сетом.

Ю.Ш.: Банк с самого начала занял позицию – клиент всегда виноват. С точки зрения банка, клиент виноват всегда сам, независимо от того, так это или нет. Вопрос безопасности счета – это забота клиента. Проводил ли банк какое-то внутреннее расследование, мне не известно. Нам они сообщили только о том, что нарушений в действиях их служб безопасности или каких-то других финансовых и прочих служб банка не было. То есть банк абсолютно не при чем, а клиент сам виноват. Отчитывались они, действительно, так, как будто все средства нам были возвращены.  Это не так. Но в такие детали, как 580 с небольшим тысяч рублей, банк уже не входил. Видимо, сумма для них столь незначительная, что они не считают нужным возвращаться к этому вопросу. Однако мы будем добиваться, чтобы нам эти деньги вернули.

У меня сложилось впечатление, что если кто-то против нас совершает преступление, то спасение утопающих – дело рук самих утопающих. И сегодня можно сказать, что все – от возвращения денег большей части на счет и какого-то минимального расследования, которое нужно и можно было провести –  мы вынуждены были сделать сами, и сделали сами. Мы не дождались помощи ни от банка, который не провел серьезного расследования, ни от правоохранительных органов. Только понадеявшись на себя и на помощь общественности и журналистов, Института региональной прессы, мы могли рассчитывать на то, что эту ситуацию поправим. Поэтому, пользуясь случаем, хотим выразить благодарность всем, кто оказал нам неоценимую услугу в возвращении средств на счет. Потому что без гласности мы ничего сделать не смогли бы.

То есть как это было, после пресс-конференции деньги начали возвращаться?

Г.Г.: Немедленно. Практически через два или три часа после окончания пресс-конференции нам сообщили о возвращении одной партии денег. И через несколько дней вернулась еще часть. Все деньги, которые были переведены юридическим лицам в Екатеринбурге, были возвращены, а те, которые были перечислены физическим лицам в Москве, пропали.

Ю.Ш.: Они не вполне пропали. Счет у Насардиновой был заблокирован сразу же после мошенничества. На ее счет были сделаны два перевода. И один из них вернулся с формулировкой «счет заблокирован из-за подозрения на мошеннические операции». 

Вы сменили банк?

Ю.Ш.: Да, мы сменили банк сразу же. К  новому банку у нас никаких претензий нет. Но нужно сказать, что и к банку ВТБ-24 у нас в течение года, пока мы там обслуживались, у нас тоже особых претензий не было. Хотя были некоторые звоночки, на которые, в частности, наш бухгалтер обращала внимание. Она считала, что неправильно, когда все платежи идут в Москву, нет личного контакта с сотрудником банка, проводящим платежи. То есть все электронные документы отправляются в Москву, откуда и приходит их подтверждение.  Поэтому они, как правило, шли с большими задержками, за исключением случая мошенничества на нашем счете, когда платежи были проведены очень быстро. Был ряд других неприятных моментов, которые, может быть, должны были бы обратить на себя внимание в процессе обслуживания в банке «ВТБ-24», но они не рассматривались нами как критические и не вызвали намерения сменить банк, потому что это всегда очень громоздкая и тяжелая процедура.

 

Сайт Центра "Геликс" и проекта "Межрегиональная электоральная сеть поддержки"

 

Пресс-релиз Центра "Геликс" о подаче иска от 13.01.2010.

 

См. также:

 

Общественный диалог в автократии: Задачи автономий. Интервью с Григорием Голосовым

 

Центр "Геликс" и кража денег со счета в банке ВТБ24

 

Новый способ борьбы с неугодными НКО: украсть их деньги через банк ВТБ-24