21 марта - годовщина благополучного разрешения «пожарного кризиса» в Европейском университете в Санкт-Петербурге. Внезапно возникшие повышенные требования пожарной инспекции и решение суда о приостановке деятельности университета едва не кончились тогда его закрытием. С «боевой» весны 2008 года прошло немало времени, в ЕУ многое изменилось. Летом 2009 года был избран новый ректор Олег Хархордин. Накануне празднования второй годовщины нового открытия ЕУ Александра Касаткина встретилась с первым проректором и проректором по науке Борисом Колоницким и задала вопросы о сегодняшней жизни университета и его планах на будущее.

Cogita.ru: Как сейчас Вы оцениваете «пожарный кризис»? Какое значение он имел для ЕУ, каковы были его последствия? Наверное, сейчас, через два года, все это видится  совсем иначе, чем сразу после или даже год спустя.

Борис Колоницкий: Мы увидели, что у нас много друзей, очень важно сохранять дружеские отношения со всеми, кто нас поддержал. Вместе с тем мы выявили точки уязвимости Европейского университета, и чем дальше, тем больше видно, что таких точек много. И, может быть, то, что казалось самой большой проблемой тогда, не кажется большой проблемой сейчас. Я бы сказал, что «кризис» заставил нас посмотреть на мир вокруг себя, мы ранее жили радостно замкнуто. Кризис заставил нас посмотреть на реалии жизни. Как это ни странно, в какой-то степени этот новый подход заставляет нас думать о том, что будут делать наши выпускники дальше. Проблемы высвечиваются по-новому в свете «кризиса». Успех университета в большой перспективе - это успех выпускников. Я думаю, что «кризис» заставил нас быть большими реалистами во многих отношениях.

Как Вы оцениваете роль общественных инициатив в благополучном разрешении ситуации? Если бы не поднялось такой общественной активности, как тогда, что-то изменилось бы? Что-то пошло бы иначе?

Мне кажется,  было много факторов, которые способствовали прохождению через этот кризис. Одних общественных инициатив было явно недостаточно, но без них вряд ли бы что-то бы удалось сделать. И мне очень нравится, как слушатели [студенты ЕУСПб официально называются слушателями, поскольку ЕУ не зарегистрирован как вуз] вели себя в тот период, и была найдена очень верная тональность, без истеричности, но вместе с тем достаточно упорная была позиция. Это было очень важно.

Какие сейчас большие проблемы стоят перед университетом, и есть ли вероятность нового «пожарного кризиса»? Принимаются ли какие-то меры, чтобы этого не случилось?

Мы просчитываем всяческие риски и опасности, но жизнь показывает, что опасность всегда приходит с той стороны, с которой ее и не ждешь. Мы думаем, мы готовимся, какие-то наработки появились и в результате этого «кризиса». Но у Европейского университета много и других проблем, которые, может быть, «кризис» высветил, но они с ним непосредственно не связаны. Это вопрос и нашей финансовой стабильности, вопрос о развитии университета. Нам нравится университет такой, какой он есть сейчас. Но если он будет таким же и через три года, это значит, что мы работаем плохо. Нам нужно развиваться. Если развитие - то это непременно и конфликты. Невозможно иначе.

Конфликты нового и старого?

Да. И разных сценариев нового. Есть предложения, которые,  финансово привлекательны, но они могут привести к изменению структуры университета, а может быть, и его духа. С другой стороны, если ничего не менять, как я уже сказал, это означает смерть университета.

Потому что сейчас что-то идет не так или потому, что стагнация в принципе ведет к гибели?

Внутренние кризисы - совершенно нормальная вещь. Везде существуют конфликты поколений, в разных институтах, я не открываю никаких тайн, их не может не быть. Везде существует, где-то больше, где-то меньше, напряжение между администрацией и преподавателями, между администрацией и студентами. Дело не в том, чтобы изображать из себя дружную семью, в которой всегда все друг другу рады, главное - использовать эту энергию конфликта в мирных целях, использовать конструктивно для развития университета. Следует утилизировать конфликты. Хорошие администраторы это умеют делать, вот мы и посмотрим, хорошие мы администраторы или нет. Конфликтов не стоит бояться.

На Ваш взгляд, каким должен стать Европейский университет? Каков идеальный ЕУ для Вас?

Я выскажу свое мнение, оно может не совпадать с мнением коллег.  Я бы мечтал видеть двухгодичную магистратуру, которая была бы, с одной стороны, признана государством, чтобы мы давали магистерский диплом государственного образца, а с другой стороны, чтобы он пользовался авторитетом и в других странах, чтобы он признан был и международно. После этого я вижу трехгодичный аспирантский цикл, допуск к которому связан с новым жестким отбором, а не так, как сейчас - плавный переход из магистратуры в аспиранты, как есть на большинстве факультетов. У нас довольно много диссертаций, мы должны предъявлять еще более жесткие требования к их качеству.

Я видел бы видеть Европейский университет более полезным - магистратура могла бы давать какие-то навыки и умения, которые бы выпускали человека в жизнь, не обязательно потом в большую науку. Ещё я бы хотел видеть Европейский университет гораздо более международным. В известной степени он является международным и сейчас. Есть преподаватели, которые имеют опыт преподавания за рубежом, есть преподаватели с зарубежными степенями. Есть довольно большой процент слушателей, которые так или иначе стажируются за рубежом. Есть иностранные слушатели, которые приезжают к нам. Но пока все-таки по преподавательскому составу университет является в значительной степени петербургским. Изрядное количество преподавателей знали друг друга ещё до возникновения Европейского университета. И без этого ощущения «клуба своих» университет не мог бы и возникнуть. Но на данном этапе актуален отбор, отбор медленный, постепенный, очень сильных преподавателей из других городов, из других стран. У нас есть международная программа, я бы хотел видеть больше русских студентов на этой международной программе. С другой стороны, я бы хотел больше видеть иностранных студентов на наших русских программах.

Я правильно понимаю, что Вы за более жесткий отбор слушателей и более жесткий отбор их работ, да, диссертаций?

Отбор и слушателей, и преподавателей.

То есть сейчас он все-таки недостаточно жесткий, на Ваш взгляд?

У нас замечательный состав преподавателей, у нас дружный коллектив, но, как ни странно,  в этом и состоит большая проблема Европейского университета. С одной стороны, следует сохранить дружественный дух, дух доверия. Это очень важно, и «кризис» бы мы не пережили, если бы не было такого духа. Но вместе с тем мы должны быть готовы к очень жесткой конкуренции и в России, и на международном уровне. И в России мы уже теряем некоторые наши конкурентные преимущества, кто-то перехватил наши наработки. Многие частные вузы, может быть, не столь претенциозные и не с такой высокой планкой требований и амбиций, на самом деле работают очень жестко, имея очень большие сложные проблемы. Нам будут наступать на пятки, мы обречены на то, чтобы придумывать новое, мы должны, мы вынуждены постоянно быть очень инновативными. Большие университеты быстро перехватывают, у них свои преимущества, у них свои минусы, но они имеют ресурсное преимущество. Наш плюс - мы маленькие, и мы должны быть очень энергичными, и мы должны быть очень креативными. Если мы не станем таковыми, мы умрем. Поэтому университет должен постоянно меняться.

А вот к вопросу о конкретных примерах изменений. Что изменилось в университете за прошедшие два года с 2008г., что важного произошло?

Создаются позиции именных профессур, они уже существуют. Это одно из направлений борьбы за преподавателей. Ищутся деньги доноров, различных корпораций, иногда частных лиц, для поддержки каких-либо профессур на три года. И люди получают зарплату, которая достаточно конкурентна, сейчас, по крайней мере, по российским условиям. Но вместе с тем люди берут на себя какие-то обязательства по развитию факультета в том или ином направлении, каких-то программ университета. И мы считаем, что это должно стать точкой роста. Для этого создаются разные структуры, комитет по персоналу, например, чтобы согласовывать интересы факультета, университета и конкретных преподавателей, преподавательского сообщества. Я бы очень хотел ввести, если бюджет позволит это, систему премий за научную работу для преподавателей. Я бы хотел, чтобы больше учебников создавалось в Европейском университете. Это ведь лицо университета. Может быть, хорошие учебники даже более важны, чем монографии преподавателей.

И много уже есть таких профессур в университете?

Сейчас работают реально две. Получено ещё несколько, но это не всегда легко оформить, довести до работающего проекта. Это связано с большими проблемами, потому что, как я уже сказал, существует такой треугольник отношений, преподаватель – факультет – университет, и нужно согласовать различные проблемы. Кроме того, иногда конкурс объявляется открытый, и не всегда мы можем найти «на стороне» должного качества профессоров, которые нужны университету.

А люди, которые согласны спонсировать эти должности, они легко находятся в России?

Это тоже сложная задача, над этим работает Отдел развития, это очень важный участок.
Если говорить о том, что ещё сделано, то Международный отдел ведет международные магистерские программы по российским и евразийским исследованиям, и у них очень большой успех в этом году: не все заявки приняты, есть конкурс. Но этот рост тоже создает проблемы: проблемы с помещениями, проблемы с ресурсами.

«Пожарный кризис» часто интерпретируется как столкновение либерального и прозападного ЕУ и строившейся вертикали власти. Как сейчас складываются отношения университета с властью? Когда Олег Хархордин заступал на должность ректора, он много говорил о важности диалога с государством, получения государственных заказов на исследования. Удается ли этот диалог? Идут ли заказы из госструктур? И если они идут, готов ли университет давать, ну, скажем, неблагоприятные прогнозы или правдивые, но не очень «угодные» экспертные заключения?

«Неправдивых» прогнозов нет и не будет. Репутация - наш самый важный капитал. Мы работаем с различными государственными структурами. Я со своей стороны участвовал в совещаниях в Министерстве образования и Министерстве финансов. Коллеги ведут другие направления. Мы готовы работать по заказам ведомств постольку, поскольку они интересны нам и соответствуют нашей сфере компетенции.

Но какого-то большого желания идти на диалог у власти, видимо, нет пока, судя по Вашим словам?

Нам не следует преувеличивать свое значение и свой ресурс: в каких-то областях мы можем дать очень квалифицированную экспертизу, но было бы бахвальством сказать, что наш маленький университет может делать все. Существует конкуренция, и очень большая, между различными организациями, которые предлагают свои экспертные услуги компаниям, бизнесу, государству. Мы где-то тут участвуем, где-то на равных, где-то не на равных. Иногда мы подвергаемся дискриминации со стороны государства, но в таком положении находятся и другие негосударственные учреждения.

На Ваш взгляд, какой должна быть роль такого университета, как Европейский, в обществе? Должен ли он выполнять какие-то функции именно, ну, для гражданского общества, скажем так?

Я не уверен, что это стоит декларировать в миссии университета, но объективно мы являемся очень важным элементом гражданского общества. Мы - независимое учреждение, мы выживаем как-то сами. И в этом отношении я считаю, что мы - неплохой пример создания институтов гражданского общества.

Каков современный абитуриент Европейского университета? Какова целевая аудитория ЕУ, на кого рассчитаны учебные программы и планы на будущее?

Это вопрос дискуссии. Я считаю, что пока основа нашего университета – это программы, магистерские и аспирантские. Сейчас, может быть, кроме факультета экономики и отчасти политических наук и социологии, люди все-таки ориентируются на академическую карьеру. Это создает ряд проблем. На аспирантуре денег не заработаешь, а университет как-то должен зарабатывать. Существует противоречие, противоречие очень острое между миссией университета и необходимостью зарабатывать. Если же продолжить разговор о слушателях, то наш абитуриент сейчас становится гораздо более  многообразным в географическом отношении. Что, я считаю, хорошо.

Больше людей из регионов?

Да. В этом году везде, кроме факультета истории искусств, абитуриенты из так называемой «провинции» преобладали по отношению к петербургским. Я считаю, что это хорошо. Это в разных отношениях полезно. На некоторых факультетах выпускники провинциальных вузов сильнее, чем выпускники петербургских высших учебных заведений. Петербургский снобизм, который характеризует нас и, в частности, Европейский университет, нужно подвергать здоровой критике. И я бы расширял географию приема, лично я бы хотел больше видеть слушателей и со всего постсоветского пространства, не только из России.

Вы упомянули, что необходима государственная магистерская программа, чтобы можно было выдавать признаваемые государством дипломы. А как насчет аспирантской программы? Будет ли ЕУ добиваться наличия диссертационных советов по всем специальностям, которые здесь изучаются?

Я думаю, что это нереально. У нас слишком много специальностей, по которым готовятся диссертации. Один совет, и даже три совета, на ЕУ, они не решат проблем. Пока же очень важный этап – создание государственной лицензируемой аспирантуры на всех факультетах. Пока она есть только на факультете политических наук и социологии, то есть ребята, которые обучаются там, имеют официальный государственный статус аспирантов.

Это значит, что люди все равно будут защищаться в каких-то других местах, где есть диссертационные советы, но будут иметь все блага государственных аспирантов?

Да.

Прошлым летом Cogita!ru публиковала материал о Студенческом совете Европейского университета. Прошел почти год, как сейчас обстоят дела с самоуправлением студенческим?

Я встречался пару раз со Студенческим советом, видел один документ, созданный Студенческим советом. Может быть, до меня что-то не доходит, но мог бы он быть и активнее. Я благодарен, что Студенческий совет помогает администрации с рекрутингом, с проведением каких-то мероприятий. Но вместе с тем Студсовет - это не «комитет комсомола», который выполняет задания «парткома» и бодро рапортует о достижениях. Он должен и лоббировать интересы слушателей, и выдвигать какие-то инициативы, которые бы улучшали университет, прежде всего в интересах слушателей. Вот, например, конференция «Конструируя советское», которую слушатели придумали, слушатели сами делают. Хорошая идея, администрация и Комитет по научному планированию дают ресурс.

Европейский университет при всех своих минусах, которые мы не скрываем, тем и хорош, что мы гибкие, мы не закостеневшие. Не буду хвастаться, но слушателям, а тем более Совету слушателей, легко поговорить с ректором, с первым проректором. И если инициатива интересная, то мы стараемся найти ресурс если не в этом бюджетном году, то в следующем. Везде студенты могут влиять на свое учебное заведение и должны это делать, но мне кажется, что в Европейском университете это проще.

И тут Студсовет может сделать много важного. В частности - это культивирование культуры Alumni. Если вы приезжаете в любой западный университет, вы видите здание, аудиторию, скамейку – «Сделано выпуском такого-то года», «На средства выпускников такого-то года». Или профессорская позиция – «В память о нашем предке, учившемся…». Стипендии именные, в память о тех, кто учился, о тех, кто учил. Иногда все это создается из маленьких очень пожертвований. Это проблема культуры, которую очень сложно перенести. Доказательство: выпускники международных программ Европейского университета имеют свои организации. И сейчас занимаются сбором денег, для программ, помогающих слушателям ЕУ, travel grants, например. А выпускники русских программ такой активности не проявляют. Понятно, что многие выпускники ЕУ не являются богатыми людьми. Но и в Америке аспиранты и молодые ученые отправляют в alma mater, когда их просят об этом ныне учащиеся студенты, небольшие суммы – пять, десять долларов. И эти небольшие пожертвования с благодарностью принимаются.

Я в вузе, который закончил, это Герценовский педагогический институт, создаю «гражданское общество». Мой учитель, профессор Генрих Маркович Дейч, в конце жизни  был очень болен, он не знал, что делать. Я посоветовал: «Давайте создадим премию Вашего имени». И пока он жил, он давал средства на премии, которые давали за лучшие выпускные, дипломные работы, непременным условием было использование источников. Была создана независимая от института комиссия, в которую входили бывшие ученики Дейча – Евгений Викторович Анисимов, Людмила Алексеевна Булгакова, Андрей Павлович Павлов. Потом Дейч умер, и какое-то время родственники поддерживали премию. Ну а сейчас я, иногда с помощью других выпускников Института, поддерживаю эту премию. Я говорю об этом не для того, чтобы хвастаться. Но я считаю, что и выпускники должны заботиться об университете, и университет должен заботиться о своих выпускниках.

Мы для выпускников что-то делаем. Сейчас существуют конкурсы поддержки издания книг выпускников, две или три книги получают финансовую поддержку каждый год по итогам конкурса. Я считаю, это хорошее дело. Мы открыты для инициатив выпускников: если кто-то задумает организовать летнюю школу или какой-то семинар – это приветствуется. Но и выпускники должны помогать своему университету. В разных вещах, в трудоустройстве нынешних слушателей, например. И в помощи им. Потому что мы повысили немножко стипендии слушателям, повысили надбавку иногородним, но все равно, я не могу сказать, что жизнь слушателей Европейского университета очень хорошая и замечательная.  Мы стараемся по-своему помогать слушателям. Так, в прошлом году мы ввели конкурс публикаций аспирантских.  Два человека получили небольшие премии за публикации в известных и авторитетных научных журналах.

Я считаю, что Совет слушателей мог бы давить на выпускников. Представим себе ситуацию, придет администрация к выпускникам и скажет: «А ну-ка, соберите деньги...» - это будет неэтично и нехорошо. А если Совет слушателей будет объявлять каждый год какие-то фандрайзинговые кампании, четкие и целевые, то они могут помочь наиболее уязвимым или наиболее успешным группам нынешних слушателей.

Так, может быть, проблема упирается в успешность устройства выпускников?

Успех по-разному оценивается. Кто-то считает, что имеет интересную работу, а кто-то – хорошую зарплату, а кто-то - свое дело. Успешным можно быть по-разному. Вновь хочу сказать, что культура выпускников поддерживается не только богатыми людьми. Уплачивая и символический взнос, человек говорит: я хочу, чтобы этот университет существовал, я хочу влиять на его развитие. Есть же в Ленинграде школы, там, которые поддерживаются выпускниками, и это позволяет сохранять высокие стандарты обучения. Будущее ЕУ зависит во многом от активности выпускников, от их инициатив.

Европейский университет в Санкт-Петербурге существует с 1996г. Это  негосударственное учреждение дополнительного образования специалистов в области социального и гуманитарного знания. На практике ЕУСПб работает как обучающая аспирантура и готовит своих слушателей к защите кандидатских диссертаций. За 14 лет более 100 выпускников ЕУ защитили диссертации в области социальных и гуманитарных наук.