См. ранее на Когита.ру:

= Глеб Лебедев. Почетный петербуржец по праву, а не по званию

= К 70-летию со дня рождения Глеба Лебедева

Нижеследующая работа публикуется впервые, с согласия автора – Елены Михайловой, а также редактора сборника памяти Г.С. Лебедева – Сергея Васильева.

«…В одной из своих книг – «Историография отечественной археологии» – Г.С. Лебедев, рассмотрев всю историю российской археологии как процесс последовательной смены «научных парадигм»… разделил ее на периоды, так или иначе отмеченные деятельностью самых ярких представителей русской археологической науки: уваровский, спицынский... С небольшой книжки о средневековой археологии Ленинградской области начался еще один важный этап – лебедевский.

…Когда-нибудь, когда на полки библиотек встанут большие яркие книги об археологических памятниках Карельского перешейка и Ижорского плато, о раскопках ижорских селищ, приладожских курганов, средневековых жальников, целая серия книг о Старой Ладоге, – все они будут начинаться с упоминания книжки, вышедшей в свет в 1977 году».  Е.Р. Михайлова, 

Е. Михайлова,

ст. научный сотрудник Лаборатории археологии, исторической социологии и культурного наследия имени проф. Г.С. Лебедева НИИКСИ факультета социологии СПбГУ, кандидат исторических наук

В1977 г. в издательстве «Лениздат» вышла в свет маленькая книжка в неброской обложке – «Археологические памятники Ленинградской области». Это была первая книга ленинградского археолога, преподавателя Университета Глеба Сергеевича Лебедева.

С тех пор минуло больше тридцати лет – время активной деятельности целого поколения. Результаты раскопок 1970-х годов уже давно  прочно вошли в научный оборот, на них ссылаются в монографиях, опираются в академических дискуссиях. Молодые сотрудники и аспиранты, работавшие в Северо-Западной археологической экспедиции ЛГУ, ныне – доктора наук. Сам Глеб Сергеевич написал множество научных работ, последняя из которых («Эпоха викингов в Северной Европе и на Руси») увидела свет уже после смерти автора.

В одной из своих книг – «Историография отечественной археологии» – Г.С. Лебедев, рассмотрев всю историю российской археологии как процесс последовательной смены «научных парадигм» (термин Т. Куна), разделил ее на периоды, так или иначе отмеченные деятельностью самых ярких представителей русской археологической науки: уваровский, спицынский... С небольшой книжки о средневековой археологии Ленинградской области начался еще один важный этап – лебедевский.

Мой комментарий – лишь попытка подвести некий предварительный итог, показать, что и как сделано из намеченного в первой программной книжке, какие проблемы остались пока не разрешенными или были поставлены вновь.

Приступая к этому очерку, я в очередной раз перечитала «Памятники Ленинградской области» – и вдруг с изумлением поняла: как же мало было известно об археологии Северо-Запада еще совсем недавно! Книга вышла в свет в 1977 году и, следовательно, написана на материалах середины 1970-х годов. Трудно представить, но в это время Ленинградская область была еще мало изучена археологами.

Несмотря на то, что первая попытка составить археологическую карту Санкт-Петербургской губернии была предпринята еще на рубеже XIX и XX веков (координатором этого проекта, как сказали бы сейчас, был Н.К. Рерих), территория губернии, а затем области еще долгое время оставалась  изучена лишь местами. Планомерное обследование Ленинградской области археологи предприняли лишь в 1970–1980-х гг., и результаты этих работ  были обобщены и опубликованы В.А. Лапшиным только в 1990-х.  А сплошное, «тотальное» обследование не проведено до сих пор.

Какие же основные проблемы должна была решить средневековая археология Северо-Запада в те годы? Их перечисляет сам Г.С. Лебедев: «Когда и как пришли славяне на территорию Северо-Запада? Как связать различные типы памятников, археологические культуры с племенами летописи, как проследить формирование древнерусской народности по данным археологии? Каковы пути становления древнерусского города, государства, феодального общества? Какие реальные события стоят за летописным «преданием о варягах»? Какова роль Верхней Руси в экономической, политической, культурной жизни Древнерусского государства, во внешнем мире?»

Вообще, 1970-е годы – это эпоха необычайного исследовательского оптимизма. Тогда многим ученым (не только археологам!) казалось, что все вопросы уже поставлены, сформулированы правильно, и вот-вот будут получены верные ответы на них.

Посмотрим теперь, через тридцать лет, какие из этих проблем были разрешены, а над какими продолжается напряженная работа. Что из построений учителя выдержало проверку временем, а от каких гипотез пришлось отказаться и почему? Какими фактами располагала археология 30 лет назад и что мы знаем сейчас?

Одна из актуальных задач и сейчас – поиск наиболее ранних достоверно славянских древностей. Исследователи отмечают на территории Центральной и Восточной Европы несколько археологических культур середины –  третьей четверти I тысячелетия нашей эры, «славянство» которых можно считать доказанным. Постепенно развиваясь, взаимодействуя с соседями, к концу I тысячелетия они образуют основу средневековой русской культуры.

Однако знания 1970-х годов о славянских и «чудских» (то есть оставленных финским населением) памятниках на Северо-Западе были удручающе недостаточны. Не было известно, остатки каких именно поселений и могильников следует связывать с теми или иными древними народами. Не были определены надежные критерии для датировки археологических памятников и отдельных вещей.

В этих условиях Глеб Сергеевич принимает самое логичное решение – искать ответы, опираясь на уже установленные факты, от известного «опуститься» во времени. Это хорошо известный в археологии ретроспективный метод исследования, он часто применяется для изучения прошлого там, где предполагается сохранение основных черт культуры на протяжении нескольких эпох.

Было совершенно очевидно, что древнерусскому населению принадлежали невысокие полусферические курганы с ингумациями (трупоположениями) и соответствующие курганным кладбищам поселения – в первую очередь, хорошо заметные на местности городища. Их материальная культура – это культура средневекового русского населения, и, значит, славянская. В таком случае, если есть памятники того же времени, но с иной, отличной культурой – эти памятники оставлены не-славянским населением? Очевидно, чудскими племенами?

Такова была в общих чертах логика рассуждений.

Эту гипотезу Г.С. Лебедев проверил на материалах небольшого региона, где имелись, казалось бы, памятники всех возможных разновидностей – сопки, длинные курганы, древнерусские курганы с трупоположениями, неукрепленные поселения (селища) и городища. Отличный полигон для решения исследовательских задач!

Раскопки в Верхнем Полужье дали яркие, во многом неожиданные результаты, казалось бы, подтверждавшие ранее высказанные предположения. Можно было переходить к обобщениям.

Свой взгляд на культурные и этнические процессы, протекавшие на Северо-Западе, автор изложил сразу в нескольких статьях, опубликованных им в конце 1970-х – нач. 1980-х гг. Популярная книжка1977 г. отметила начало формирования его концепции и одновременно ярко продемонстрировала добытые раскопками материалы.

Вслед за И.И. Ляпушкиным Г.С. Лебедев предложил считать памятниками славянского расселения на Северо-Западе полусферические курганы с трупосожжениями и те древнерусские городища, в культурных напластованиях которых, помимо круговой, встречена более ранняя, лепная керамика. Находки из культурного слоя таких поселений характеризуют ранний этап древнерусской культуры на Северо-Западе.

Материалы нижнего яруса раскопанной Г.С. Лебедевым высокой насыпи у д. Репьи (она была интерпретирована как сопка) позволили  автору декларировать синхронность сопок и длинных курганов (а также совпадение их ареалов) и предположить местную подоснову обеих групп древностей – гипотетическую «предкурганную культуру», соотносимую по своим основным характеристикам с позднедьяковскими и тушемлинскими древностями. Памятниками переходного от «предкурганной культуры» к ранним сопкам и длинным курганам типа исследователь предложил считать выделенные им в особый пласт погребальных памятников так наз. высокие, «сопкообразные» насыпи с трупосожжением, известные как в виде одиночных насыпей (аналогично сопкам), так и в составе групп с длинными курганами.

            «Новые данные свидетельствуют о том, что в центральных районах Северо-Запада длинные курганы и сопки развиваются одновременно и на близкой культурной основе. С ними связаны одиночные насыпи, появляющиеся, видимо, в третьей четверти I тыс. н. э., а также по крайней мере какая-то часть обычных небольших круглых курганов. В культуре всех этих памятников выступают черты, объединяющие их с памятниками соседних балтских или финно-угорских племен. Пока нет достаточных оснований для резкого разграничения “культуры сопок” и “культуры длинных курганов” на значительной части ареала тех и других. Возможно даже, что какое-то время обе эти группы насыпей, так же как и круглые и одиночные курганы, входят в состав одного культурного комплекса».

 «Блокированная с юга балтской тушемлинской и финно-угорской дьяковской культурами “предкурганная культура”, безусловно, не может быть связана со славянами. Она должна соответствовать “чуди” Иордана – thiudos (эти сведения восходят к источнику V в.), т. е. финно-угорскому, возможно, с балтскими элементами, населению». Таким образом, средневековая история Северо-Запада России оказывается историей контактов и взаимодействия двух больших миров – славянского и «чудского» (финского или смешанного финно-балтского), с каждым из которых связаны определенные археологические памятники.

Однако это грандиозное построение покоилось на малом фундаменте  – материалах раскопок на сравнительно небольшой территории в окрестностях города Луги. Требовалось сопоставить полученные данные с материалами других регионов, вписать сделанные выводы в более общую картину. 

Эту общую картину Г.С. Лебедев и рисует в своей книге, последовательно рассматривая основные историко-культурные регионы, на которые делится Ленинградская область.

Важнейшее место в его построениях занимает Старая Ладога – по выражению исследователя, «археологическая жемчужина» Северо-Западной Руси, крупный торговый и ремесленный центр на Пути из Варяг в Греки. Расположенная между западными плодородными районами и таежным Приладожьем, в самом начале волховского пути, Ладога соединяет разные регионы и оказывается своеобразным ключом к пониманию общих закономерностей их развития. Именно в Ладоге появляется еще один важный участник русской истории – пришельцы из Скандинавии, викинги, варяги…

Варяжская тема занимает особое место в творчестве Глеба Сергеевича. Эпохе викингов были посвящены многие его научные работы (включая обе диссертации) и популярные очерки. Он был научным руководителем Международной комплексной экспедиции «Нево-Викинг», прошедшей по Пути из Варяг в Греки. Варягам и Ладоге посвящен его пронзительный стихотворный цикл «Зима в Альдейгье».

Ладога – Альдейгья / Альдейгьюборг скандинавских саг в работах Г.С. Лебедева предстает важнейшим, ключевым памятником ранней русской истории. Именно в Ладогу приходят призванные словенами, кривичами и мерей варяжские князья. В Ладоге сосредоточены монументальные археологические памятники, смысл и соотношение которых ученый неоднократно стремился истолковать. Ладога «выступает эпицентром и первоисточником» многих политических, социальных и экономических процессов, оказывается столицей реконструируемого Ладожского ярлства. И даже первые «археологические наблюдения» были сделаны именно в Ладоге в начале  XII в., когда посадник Павел подобрал здесь старинные стеклянные бусы!

Ладоге как важнейшему месту русской истории и богатейшему археологическому памятнику посвящена отдельная глава «Археологических памятников Ленинградской области». Автор подробно разбирает сведения письменных источников и археологические данные  и реконструирует историю развития Ладоги как многоэтничного открытого торгово-ремесленного поселения, а затем – ключевого города на севере Новгородской земли

Политическое и экономическое значение Ладоги выражалось, среди прочего, в ее влиянии на окрестные земли, в первую очередь на Приладожье.

Южное  и Юго-Восточное Приладожье – еще один заметный регион со своими яркими культурными особенностями. Он отмечен явным скандинавским присутствием и тесными связями с городом Ладогой. Самое наглядное свидетельство этих связей – разнообразные яркие стеклянные бусы, которые археологи сотнями находят в Ладоге и которые в средневековье, возможно, заменяли монеты. Предполагается, что этими бусами расплачивались с жителями Приладожья за  пушнину и иные богатства леса.

Столь разные по своим особенностям культурные области имели общую историческую судьбу: в начале II тысячелетия «за­вершился процесс образования Верхней Руси, был пройден долгий путь от коалиции славянских и финских племен, то сражающихся, то объединяющихся с находниками-варягами, к первым поколениям северной ветви великорус­ской народности». Единая древнерусская культура сгладила местные различия, определила новые линии развития.

В своей небольшой книге Г.С. Лебедев сумел разрешить, быть может, самую трудную задачу. Коротко, но ярко описав разнородный, местами неполный материал, он продемонстрировал суть работы археолога: от сбора данных и постановки исследовательской задачи прийти к реконструкции процессов и событий прошлого, разговорить молчащие древности.

За прошедшие годы в археологии было сделано много нового. Продолжались полевые исследования, открывались новые поселения, могильники, языческие святилища, древние дороги, пристани и межи. Из года в год растет количество раскопанных памятников и накопленных фактов. Совершенствуются приемы раскопок, появляются новые методы изучения древностей.

Сегодня иные наши представления уточнились, а некоторые изменились коренным образом. Многие новые данные Глеб Сергеевич учел в своих последующих работах. Особенно нужно выделить его последнюю, самую масштабную книгу – «Эпоха викингов в Северной Европе и на Руси» (2005), в которой ученый свел воедино свои мысли и наблюдения за много лет работы.

Некоторые новые данные получены при работах последних нескольких лет.

Пожалуй, одно из главных открытий  – это памятники ранних эпох, долгое время бывших без преувеличения белым пятном на археологической карте всего Северо-Запада. Были хорошо известны, активно изучались неолитические стоянки и памятники средневековья, а вот целые исторические периоды, прошедшие между веком каменным и средними веками, оставались  «неуловимы».

Хорошо известно, что в истории человечества каменный век сменяется бронзовым, а затем железным, и следовало предполагать, что и на территории Ленинградской области история шла своим чередом… Однако в распоряжении археологов  долгое время оказывались только разрозненные черепки с характерным орнаментом, да отдельные мелкие вещицы из бронзы. Известная исследовательница Н.Н. Гурина даже ввела для территории Северо-Запада отдельный термин – «эпоха палеометалла», так как выделить здесь памятники бронзового века или подробно охарактеризовать ранний железный век, казалось, не удастся.

Однако поселение бронзового века в Ленинградской области, наконец, обнаружено и изучено. Оно располагалось недалеко от Старой Ладоги, на месте деревни Шкурина Горка.  Во время раскопок здесь обнаружено жилище, которое было продатировано радиоуглеродным методом. Материалы раскопок позволяют утверждать, что жители поселения разводили скот и умели изготавливать бронзовые вещи. Поселение Шкурина Горка относится к концу эпохи бронзы, а аналогичная керамика найдена еще на нескольких памятниках на берегах Волхова, Ильменя и в бассейне Луги. Петербургская исследовательница М.А. Юшкова выделила памятники с такой керамикой в отдельный тип, который так и назвала волховским. Она же обобщила сведения о памятниках раннего железного века на территории Ленинградской области.

Уникальное многослойное поселение с материалами эпох каменного века и раннего металла исследовал при впадении Охты в Неву П.Е. Сорокин.

Неожиданностью стало открытие в самом западном районе области, Кингисеппском, так называемых каменных могильников. Это построенные из местного камня плитняка низкие стенки, образующие прямоугольные «оградки». Собранные с погребального костра сожженные кости и оплавленные вещи переносились в эти оградки, служившие коллективными усыпальницами. Каменные могильники Кингисеппского района имеют много общего с расположенными поблизости каменными могильниками Эстонии, но обладают и определенным своеобразием. К сожалению, почти все они разграблены кладоискателями.

Хотя хронологически каменные могильники также относятся к раннему железному веку, специалисты рассматривают их отдельно от памятников, расположенных восточнее, и говорят о них как о памятниках «эпохи римских влияний». Дело в том, что формы найденных здесь оружия и деталей костюма связаны с формами вещей, возникших далеко на юго-западе, среди народов, контактировавших с Римской империей или находившихся под ее влиянием (прямым или опосредованным).

Недалеко от вновь открытых каменных могильников обнаружено и поселение, также напоминающее синхронные поселения Эстонии. Нельзя не упомянуть и целую серию случайных находок «римских» вещей на территории Кингисеппского и Лужского районов, и несколько кладов медных римских монет, найденных в окрестностях Копорья.

Все эти находки существенно дополнили наши знания о культурно-исторических процессах, происходивших на Северо-Западе до наступления средневековья. Упомянутые памятники в настоящее время активно изучают П.Е. Сорокин, О.В. Шаров, М.А. Юшкова, И.А. Федоров.

Разведочные полевые исследования принесли новые данные и о городищах Ленинградской области. Выяснилось, что не все из них датируются средними веками. Выявлены и более ранние городища (как, например, городище раннего железного века Ям-Тесово), и более поздние  – остатки застав и острожков нового времени.

Детальное изучение длинных курганов и сопок продолжает оставаться одной из наиболее актуальных задач средневековой археологии.  К настоящему времени наши представления  об этих культурах сильно изменились по сравнению с 1970-ми годами.

Теперь уже совершенно очевидно, что сопки и длинные курганы – вовсе не полностью синхронные группы погребальных памятников. По-видимому, прав Е.Н. Носов, предположивший, что две эти группы памятников связаны с двумя различными волнами расселения по  северо-западу Восточной Европы.

Автором этих строк была разработана хронология культуры псковских (псковско-новгородских, северных) длинных курганов. Наиболее ранние находки в этих памятниках можно датировать рубежом V–VI вв., а в течение VI в. культура длинных курганов уже полностью складывается в самостоятельное культурное явление, с присущими только ей особенностями.

Видоизменяясь с течением времени, пережив в своем развитии  несколько кризисов, культура длинных курганов в отдельных местностях просуществовала вплоть до XI в. Интересно, что одной из местностей, где длинные курганы возводились и очень рано –  в VI в., и совсем поздно – на рубеже I и II тысячелетий, оказалось восточное побережье Череменецкого озера, когда-то определенное Г.С. Лебедевым как район максимального разнообразия средневековых погребальных памятников.

Могильники культуры длинных курганов к настоящему времени известны на очень большой территории: в Ленинградской, Псковской, Новгородской, Тверской, Вологодской областях, в Северной Белоруссии и Восточной Эстонии. Разумеется, эта культура не была однородна. Памятники Ленинградской области наиболее близки соседним – расположенным в Восточной Эстонии и на севере Псковской области.

В 1980–1990-х годах в Ленинградской и Новгородской областях было раскопано в соответствии с современной методикой более десятка сопок. Эти работы вели В.П. Петренко (на Волхове), Н.И. Платонова (на Луге), С.Л. Кузьмин (на Оредеже и Волхове), В.Я. Конецкий (на Ловати), другие исследователи. Теперь уже с уверенностью можно говорить, что основная масса этих монументальных насыпей была возведена в течение IX–X вв. Каждая такая насыпь была сложным многоярусным сооружением с отчетливо выраженной вертикальной осью. Возможно, что сопки возводились не только для совершения в них захоронений, но и как своеобразные языческие храмы.

Исследованная Г.С. Лебедевым  «сопка» у деревни Репьи, как и некоторые другие высокие («сопковидные») насыпи по многим признакам ближе, скорее, к курганам культуры длинных, недалеко от которых она и располагалась. Высокие крутобокие насыпи иногда встречаются в этой культуре.

Не подтвердили позднейшие исследования и мнения о чересполосном расположении сопок и длинных курганов. Детальные археологические обследования 1980-х гг., сопровождавшиеся скрупулезным нанесением археологических памятников на ландшафтные и почвенные карты, продемонстрировали, что даже там, где сопки и длинные курганы, казалось бы, соседят друг с другом, они все же расположены в разных ландшафтных условиях. Выяснилось, что могильники культуры длинных курганов практически всегда расположены в сухих и светлых сосновых борах на песчаных почвах, на некотором удалении от водоемов – небольших рек или озер. Сопки, напротив, обычно высятся по открытым  берегам крупных рек, среди современных полей.

Некоторые исследователи – А.М. Микляев, Е.Н. Носов, В.Я. Конецкий – предположили, что приуроченность к разным ландшафтам объясняется разными типами хозяйства: «сопочники» умели пахать плодородные, но и более тяжелые почвы, а «длиннокурганники» довольствовались комплексным лесным хозяйством и подсечным земледелием, при котором пахотные орудия не нужны.

Однако позднейшие изыскания это предположение не подтвердили. Выяснилось, что и население культуры длинных курганов было знакомо с пашенным земледелием. Да и привязка к разным ландшафтам оказалась не столь однозначной. В сухих сосновых борах располагаются только курганные кладбища, а поселения культуры длинных курганов обычно расположены у воды, в смешанных лесах или лиственных рощах.

А вот к гипотезе о «предкурганной культуре», наверное, стоит обратиться вновь. Постепенно накапливается все больше сведений о погребальном обряде местного населения –кремированные останки помещались в небольшие грунтовые ямки или даже рассыпались по поверхности земли. Возможно, такие захоронения были отмечены над поверхностью земли какими-нибудь знаками или легкими постройками (например, навесами или оградами), но до нас эти знаки не дошли. Обнаружить такие лишенные внешних примет памятники чрезвычайно трудно, поэтому находят их, как правило, случайно, часто сильно разрушенными.

Ранние могильники с кремациями в последние годы обнаружены во многих регионах лесной полосы Восточной Европы и не исключено, что все вместе они составляют единую погребальную традицию местного населения, очень древнюю, устойчивую, широко распространенную и потому просуществовавшую практически до христианизации Верхней Руси. Возникающие на этом фоне земляные насыпи, будь то длинные курганы или сопки, выглядят привнесенной новацией, так и не вытеснившей до конца древние обычаи.

В погребальной обрядности длинных курганов, кроме собственно курганов, довольно  многочисленны захоронения в грунтовых ямках, совершенные в пределах тех же древних кладбищ, между насыпями курганов. Некоторые же погребения представляют собой россыпи сожженных человеческих костей, сброшенные в окружающий насыпь ровик.  Почему одних людей хоронили в курганах, а других – рядом с курганами, пока не ясно.

Реминисценции той же древней погребальной традиции были замечены и при изучении сопок. При раскопках нескольких сопок на Оредеже, Луге и Ловати было замечено, что вершины сопок усеяны пережженными человеческими костями и обломками оплавленных древних предметов. Количество совершенных таким образом погребений могло доходить до нескольких десятков в каждой сопке! Несколько позже были открыты и удаленные от сопок могильники с аналогичными россыпями пережженных костей под современным дерном. Найденные в этих могильниках предметы – те же, что в сопках и ранних древнерусских поселениях.

В изучении древнерусских памятников тоже сделано очень много. Ежегодно продолжает свои работы Староладожская археологическая экспедиция под руководством А.Н. Кирпичникова, пополняя наши знания об этом уникальном памятнике. Масштабные и планомерные раскопки русских городов, в первую очередь Ладоги и Новгорода, дали огромное количество археологического материала, который можно обработать в том числе и методами математической статистики. Именно таким путем Ю.М. Лесман создал хронологическую шкалу новгородских древностей X–XV вв., благодаря которой можно очень узко, порой в пределах 10–15 лет датировать конкретные археологические комплексы, и, значит, выстраивать исторические реконструкции на надежном основании.

Важное достижение последних лет – возможность предметно обсуждать средневековую «чудскую» культуру. Много сделал для изучения финноязычных племен Е.А. Рябинин. Колоссальную работу провела и продолжает вести О.И. Конькова, замечательный знаток археологии и исторической этнографии коренных финноязычных народов Ленинградской области, не известные ранее средневековые ижорские могильники обнаружил и раскопал П.Е. Сорокин. Многое достигнуто и в изучении приладожской курганной культуры трудами С.И. Кочкуркиной, В.А. Назаренко, О.И. Богуславского. Нельзя не упомянуть и работы А.И. Сакса на Карельском перешейке и на территории Выборга.

За прошедшие десятилетия сильно изменилась и сама археология, ее методы и даже ее предмет.

Прочно вошли в практику археологических исследований разнообразные естественно-научные методы изучения древностей и самого культурного слоя: дендрохронология, радиоуглеродное датирование, почвоведение, палеоботанические и спорово-пыльцевые анализы, геохимия, палеомагнитные исследования и многие другие. Будучи независимы от чисто археологических подходов, естественно-научные методы дают не только важную новую информацию об изучаемых древностях, но и возможность дополнительной проверки выводов. Старый добрый метод археологического картирования с распространением GIS-технологий на наших глазах становится отдельной дисциплиной на стыке археологии и ландшафтной географии.

Постепенно расширяется само археологическое понятие древностей, все чаще археологи исследуют памятники периода позднего средневековья, нового и даже новейшего времени. При деятельном участии Г.С. Лебедева с конца XX в. получило новый импульс и активно развивается археологическое изучение Санкт-Петербурга… 

В краткий очерк-послесловие невозможно вместить все достижения и успехи, как невозможно затронуть все научные проблемы. Для этого потребуется написать не один очерк и даже не одну книгу. Но когда-нибудь, когда на полки библиотек встанут большие яркие книги об археологических памятниках Карельского перешейка и Ижорского плато, о раскопках ижорских селищ, приладожских курганов, средневековых жальников, целая серия книг о Старой Ладоге, – все они будут начинаться с упоминания книжки, вышедшей в свет в 1977 году.