Ранее на Когита!ру: Святославу Свяцкому 85 лет!

Святослава Павловича поздравили генеральный консул Республики Польша в Петербурге Анджей Ходкевич, директор Пльского института Наталия Брыжко-Запур. Специально приехала на этот вечер из Варшавы директор Департамента общественной и культурной дипломатии МИД РП Малгожата Вежейска для вручения Святославу Свяцкому медали Министерства культуры и национального наследия Польши «За заслуги в культуре Gloria Artis». Репортаж об этом событии на Когита!ру.

На вечере была представлена новая книга переводов Святослава Свяцкого. Это "Крымские сонеты" Адама Мицкевича. Книгу издало ЗАО Информационно-издательское агентство "ЛИК" (редактор В.Е.Левтов). На вечере представили сигнальные 10 экземпляров. 

О работе над этой книгой выдающийся переводчик рассказал в интервью Татьяне Косиновой.

– Почему именно «Крымские сонеты» изданы к вашему юбилею?

– 85 лет – это не годовщина, не юбилей, а мираж, я бы сказал. Мой перевод «Крымских сонетов» – это одновременно и мое упрямство, и представление о поэзии. Я начал переводить три сонета из "Крымских сонетов" тогда, когда был еще студентом. В книгу «Поэзия западных и южных славян»[1] вошел  мой перевод сонета о Балаклаве "Развалины замка в Балаклаве". Это издание организовывал тогдашний заведующий кафедрой славянской литературы филологического факультета ЛГУ Сергей Сергеевич Советов. При его живом содействии и помощи внешнего редактора, которым был поэт Всеволод Александрович Рождественский, в этот сборник было включено несколько произведений Адама Мицкевича в разных переводах.

Почему я начал переводить это произведение, я сам не знаю, безотчетно, как-то оно меня и взволновало, и вдохновило, и книга «Крымские сонеты» в оригинале мне попалась... Когда перевел несколько сонетов, я увидел, что перевожу-то я плохо, я был не удовлетворен своими переводами, не нравились мне также и многие переводы, сделанные до меня. И я решил создать комплекс переводов, который бы меня устроил, свою версию. В конце концов, я так и не знаю, хороша она или нет, сказать трудно.

Работал я над «Крымскими сонетами» больше пятидесяти лет: переводил понемножку, урывками и заново переделывал. Это длилось на фоне моей переводческой работы над стихотворными текстами польских авторов и другими произведениями самого Мицкевича. За время работы над «Крымскими сонетами» я перевел «Пана Тадеуша», и вторую поэму Мицкевича меньшего объёма, но тоже изрядную «Конрад Валленрод» и ряд других произведений Мицкевича. Всё это время я занимался переводом поэзии, в основном, польской.

- За прошедшие полвека изменился ваш взгляд на эти стихи?

– Я бы не сказал, что как-то сильно изменился мой взгляд на оригинал. Мицкевича я стал лучше понимать, так мне представляется, потому что о нём я много прочитал за эти годы, вдумывался в его тексты. По поводу других русских переводов мне трудно высказываться.

– Кого бы всё-таки вы отметили из тех, кто переводил «Крымские сонеты»? Кто вам ближе всех?

–  «Крымские сонеты» переводил, я бы сказал, легион переводчиков, это наиболее переводимое произведение Мицкевича, ни одно другое произведение не имеет такого числа переводов. Вскоре после того, как были опубликованы эти сонеты, возникла волнообразная эпидемия их переводов. Все началось с Вяземского, который перевёл сонеты прозой. Затем переводили современники Мицкевича, вроде поэта Ивана Козлова, который был с Мицкевичем знаком. Кстати, переводили эти сонеты и другие поэты, и переводчики, скажем, Николай Берг, который перевёл и «Пана Тадеуша» полностью. А потом возникло какое-то затишье, затем вновь стали переводить. И в советское время Мицкевич не был обойдён вниманием, хотя разные были периоды, как известно, в деятельности советских переводчиков. В. Левик очень достойно перевел "Крымские сонеты", О. Румер тоже прекрасно перевел, так что у меня были сильные соперники. Отдельные сонеты переводили великие мастера – это Лермонтов, Майков, Бунин, Ходасевич. Поэтому кроме того, что мне хотелось создать свою версию «Крымских сонетов», посоперничав с другими переводчиками и мастерами, хотелось показать что-то своё, на что я способен. Может быть, способен, может быть, не способен, конечно.

– Этот выбор как-то связан с тем, что недавно произошло с Крымом, что сейчас с полуостровом происходит? Вы как-то связываете это с политикой?

– Свою работу над "Крымскими сонетами" мне трудно связать с политикой, просто потому что я переводил их в течение пятидесяти лет. За это время сильно менялся строй государства, происходили изменения в политике, идеологии, границах. Настроение общества тоже менялось, менялся взгляд на художественную литературу, на поэзию, это отношение было очень неустойчивым. Поэтому трудно сказать. Просто это последний сделанный мною и законченный перевод, который ещё не был опубликован.

– Для вас это не играло никогда роли?

– Разумеется, играло. Живой человек имеет дело с живой литературой. А литература переводческая всегда живая, потому что перевод – это дело сегодняшнего дня. Поэтому конечно играло, иначе быть не может.

– Почему у Мицкевича именно Крыму посвящен этот цикл? У него же нет законченного цикла о Петербурге.

– Но о Петербурге он однако написал больше, чем о Крыме, просто эти стихи не сформированы в какое-то определенно построенное одно произведение. Что касается Крыма, это очень легко можно понять. С февраля по ноябрь 1825 года Мицкевич жил в Одессе. Это был молодой город, а Крым в то время, когда Мицкевич его посетил – в августе 1825 года – был молодым государственным образованием в пределах Российской империи. И для Одессы, где в то время сконцентрировался цвет русского общества юга России, Крым был местом паломничества: все сливки одесского общества ехали в Крым. Мицкевич принял участие в поездке, потому что её организовала его любимая женщина, известная Каролина Собанская, которую одни хвалили и обожали, другие страшно ругали, называя «демоном».

Три года назад для журнала "Gazeta Petersburska", выходящего на польском и русском языках, я написал очерк об Адаме Мицкевиче и Каролине Собанской[2]. Это была незаурядная личность. Каролина родилась в 1794 году в семье известного польского магната Адама Жевуского. Из-за финансовых проблем её рано выдали замуж за кредитора отца – богатейшего помещика и одесского негоцианта Иеронима Собанского. Этот брак для аристократки был мезальянсом. Переехав к мужу, Каролина Собанская довольно быстро стала гражданской женой генерала Ивана Витта, поляка по происхождению и военного губернатора Одессы, держала модный салон в Одессе. Мицкевич, как и за полгода до него Пушкин, наслаждался в Одессе жизнью, по его собственному признанию «жил, как паша». В салоне Собанской он выступал в роли unfant terrible и был безумно влюблен в хозяйку, посвятил ей ряд стихотворений. До сих пор спорят об адресатах его стихов того периода, но, безусловно, они адресованы Каролине, в том числе и "Крымские сонеты", которые он посвятил «товарищам по крымскому путешествию».

Экспедицию в Крым снарядил фактический муж Каролины Иероним Собанский как увеселительную морскую поездку, они плыли на корабле. По-видимому мотором всей экспедиции была сама Каролина Собанская и генерал Витт. Генерал Витт отправился в Крым по служебной надобности: предполагалось посещение Крыма императором Александром I. Он не то чтобы терпел, а относился с безразличием ко всяким затеям Каролины, в том числе к её роману с Мицкевичем. Принимал участие в поездке и старший брат Каролины, писатель Генрик Жевуский, автор исторических романов. Был на борту судна и тайный полицейский агент Александр Бошняк, который во время путешествия в Крым представлялся Мицкевичу энтомологом и рассказывал о насекомых и кораллах, а на самом деле осуществлял надзор и выведывал сведения о его политических взглядах и положении дел на родине. Мицкевич был в поездке почётным гостем и поэтом, но существовал более-менее автономно: ходил и ездил по тем местам, которые ему были более всего интересны. Отражением его впечатлений и явились «Крымские сонеты».

– Скажите несколько слов о значении "Крымских сонетов".

– Этот цикл чрезвычайно важен для развития польской литературы, потому что до этого экзотика южных стран не так уж сильно отражалась в польской литературе. А это было, пожалуй, самое первое и сильное отражение экзотических стран в поэтическом тексте. Значение «Крымских сонетов» также велико и для русской литературы. Фактически одновременно, чуть пораньше, Пушкиным был написан «Бахчисарайский фонтан», где экзотическая тема присутствует и звучит с особой силой. Но «Крымские сонеты» оказались даже более привлекательным материалом для русской публики в какой-то период, чем произведение Пушкина, потому что в них отражена собственно экзотика, а у Пушкина это только фон для раскрытия любовной темы и всяких перипетий...  

Полный текст интервью опубликован в 12-м номере журнала "Новая Польша" за 2016 год.

UPD 17.12.2016: добавлена ссылка на публикацию текста в журнале "Новая Польша"