На снимке 1880-х гг.: смотритель императорского дворца в Гатчине Г.М. Шутов (ок. 1840 -1901)

См. ранее на Когита.ру:

Часть 1; часть 2; часть 3; часть 4; часть 5; часть 6; часть 7; часть 8; часть 9; часть 10; часть 11; часть 12; часть 13; часть 14; часть 15, часть 16, часть 17

18. СЕМЕЙНАЯ ХРОНИКА О.Г. ЖЕЛЯБУЖСКОГО

До сих пор, погрузившись в мониторинг эпопеи защиты инвалида Великой Отечественной войны от сомнительной заботы со стороны государства (вплоть до заботы «по суду» и судебной же защиты его прав и интересов), мы мало говорили о самом О.Г. Желябужском: откуда он родом, кем воспитывался, как складывалась его жизнь, давно ли поселился в деревне и т. д.

Упоминались только его добросердечие и  бессеребренничество, вплоть до «чудачества», его любовь к животным и снисходительность к людским недостаткам. Кто-то даже пустил по деревне словечко «святой».

Ну, может и не «святой», но многие люди говорят о нем с теплом и благодарностью, хоть немало и таких, кто злоупотреблял его доверчивостью. Вот, рассказывают, была такая почтальонша, носила ему пенсию – так она регулярно часть этой пенсии прикарманивала. А когда вскрылось, старик сам ее прикрыл: «Ладно… у нее же дети!».

Ольга Новиковская, знающая Олега Георгиевича больше 40 лет, не раз слушала его рассказы – о самом себе, о своем прошлом (только про войну не любил рассказывать). Кое-что за О.Г. даже записывала. А вот теперь, этим летом, решила порасспросить его систематически, и записать – на диктофон. В итоге возникла достаточно связная и полная семейная история.

Полная запись хранится  теперь в домашнем архиве Ольги. Я же здесь расскажу эту семейную историю вкратце, подробно останавливаясь лишь на наиболее интересных моментах.

У Олега Георгиевича – прекрасная память и нет склонности к фантазиям. Но иногда сообщаемое им казалось настолько фантастичным, что Ольга, по возвращении в Петербург, принялась проверять по литературным источникам. И вот одна из генеалогических гипотез получила если не доказательство, то подтверждение. Другая - не подтвердилась. Но ведь то было именно предположение рассказчика о родственной связи с человеком с не часто встречающейся фамилией.

Итак: «Семейная история О.Г. Желябужского, составленная О.А. Новиковской, со слов самого Олега Георгиевича в апреле-августе 2013 года».

Олег Георгиевич Желябужский родился 5 июля 1926 года, в г . Ленинграде. Однако с 4-х лет, вместе с родителями, стал жить в г. Пушкине.

Его родители: отец – Георгий Алексеевич Желябужский (ок. 1885 – ок. 1960); мать – Любовь Германовна Шутова (в замужестве – Желябужская) (1886 - 1970). Это был довольно поздний брак. О.Г. был единственным ребенком у отца с матерью.

Кроме него, у матери, Любови Германовны, была старшая дочь - Ирина (не от Г.А. Желябужского), возможно, внебрачная. О.Г. был маленьким ребенком, но старшую сестру помнит. Она жила в семье родителей О.Г. В возрасте где-то 15 лет она подверглась изнасилованию и повредилась умом. Ее поместили в психиатрическую больницу, где она находилась постоянно. Умерла Ирина в этой больнице, в блокаду Ленинграда.

У  отца О.Г., Георгия Алексеевича,  тоже был старший ребенок (не от Л.Г. Шутовой) - Сергей Желябужский. Тот был на 12 лет старше О.Г. и жил на Кавказе. Много лет спустя О.Г. узнал , что С,Г. Желябужский возглавлял музей писателя В.Г. Короленко в Джанхоте. О. Г. лишь однажды в детстве видел своего старшего сводного брата. Он до сих пор обижен на мать за то, что та никак не способствовала  его общению с братом.

Обратившись к генеалогии, начнем с отцовской линии.

Отец О.Г., Георгий Алексеевич Желябужский, был «из дворян». О.Г. помнит о существовании  документа – дореволюционного послужного списка его отца. Там, кроме мест службы и сумм жалования,  назначавшегося Г.А. Желябужскому, было указано, что он дворянин, но не имеющий земли. Дед О.Г. по отцовской линии – Алексей Алексеевич Желябужский -  инженер путей сообщения, по свидетельству отца О.Г., «жил на колесах», от Петербурга до Дальнего Востока. Он умер еще до революции. Так же и бабушка О.Г. по отцовской линии, жена А.А. Желябужского, умерла до революции. Ее звали Варвара Николаевна Огарева (в девичестве).

У А.А. Желябужского и В.Н. Огаревой (в замужестве – Желябужской), кроме Георгия Алексеевича (отца О.Г.), был еще сын Борис Алексеевич (на год-полтора старше Георгия). Были еще две дочери. Старший брат отца (дядя О.Г.) Б.А. Желябужский до революции служил офицером. Отца же О.Г. – Георгия Алексеевича – в армию «не взяли по глазам». До революции он работал на железной дороге, контролером («проверял билеты», говорит О.Г.). О его жизни после революции скажем ниже.

Дальше – семейная легенда № 1. Сейчас трудно установить, сам ли О.Г. это предположил, или легенда возникла до него, но до самого недавнего времени Олег Георгиевич был уверен, что Варвара Николаевна Огарева, его бабушка, являлась (точнее – числилась) дочерью Николая Платоновича Огарева (1813-1877), известного русского поэта и публициста, друга и сподвижника Александра Ивановича Герцена (1812-1870) . 

Почему «числилась»? Да потому, что Наталья Алексеевна Тучкова (1829-1913), будучи женой Н.П. Огарева, как известно, с 1857 года фактически стала жить вне брака с А.И. Герценым и имела от него троих детей (рано умерших). О.Г. определяющий эту ситуацию, как «у Герцена с Огаревым была одна жена на двоих», исходя из фамилии и отчества В.Н. Огаревой, своей бабушки, полагал, что она и есть одна из детей А.И. Герцена и Н.А. Огаревой, только «записанной» за Н.П. Огаревым.

Исторические изыскания, проведенные Ольгой Новиковской, которых, понятно, не проводил Олег Георгиевич, разрушили эту семейную легенду, поскольку у Наталии Алексеевны Тучковой (Огаревой, Герценой) Варвары среди детей не было (в чем нетрудно убедиться хотя бы из ее опубликованных подробнейших  мемуаров .

Таким образом, правнуком А.И. Герцена (а формально – Н.П. Огарева)  по отцовской линии О.Г. Желябужский заведомо не является.

Тем не менее, отцовская линия О.Г. Желябужского богата пересечениями с другими историческими личностями, И здесь предпринятые проверки сообщенных Олегом Георгиевичем  семейных фактов эти факты не опровергают.

 Из раннего детства, по существу - младенчества, О.Г. помнит «дядю» - Андрея Желябужского, подарившего ему тряпичную игрушку.  (О.Г. не помнит отчества «дяди», но из Интернета Ольга Новиковская выяснила, что он был Алексеевич; удалось установить и годы его жизни: (1850-1932)). О.Г. затрудняется указать степень родства, скорее всего, это был брат деда О.Г. – Алексея Алексеевича Желябужского.

Андрей Алексеевич Желябужский был первым мужем актрисы Марии Федоровны Андреевой (1868- 1953) (О.Г. говорит, что ее фамилия была не Андреева, а, «кажется, Юрковская» (по литературным источникам, это, в самом деле, ее настоящая фамилия, а Андреева – сценический псевдоним). Андрей А, Желябужский был действительным статским советником, работал инспектором (О.Г. говорит – «главным контролером») на железной дороге, Впоследствии они с М.Ф. Андреевой разошлись.

О.Г. рассказывал Ольге Новиковской о М.Ф. Андреевой, о ее роли в русской революции (партийная кличка – «Феномен»), ее связях с Саввой Морозовым, гражданском замужестве за А.М. Горьким. Что из этого он слышал от отца, что знал из литературных источников – сейчас сказать трудно. А вот один эпизод, касающийся непосредственно биографии Г.А. Желябужского, отца О.Г.,  - это сугубо из семейной памяти, Отец О.Г. в начале 30-х гг. был осужден за растрату казенных денег – на 10 лет. Но М.Ф. Андреева, случайно узнавшая об этом, сумела, как Олегу Георгиевичу рассказывали родители, каким-то образом сделать так, что срок родственнику ее бывшего супруга был скощен до  3-х лет.

Из литературных источников (О.Г. об этом не упоминал): сын М.Ф. Андреевой и А.А. Желябужского - Юрий Андреевич Желябужский (1888-1955) – известный советский кинооператор, режиссер и сценарист. Олегу Георгиевичу он, скорее всего, приходился двоюродным дядей.

На этом пока закончим про отцовскую линию. Обратимся к материнской. Тут нас ожидают еще большие неожиданности.

Любовь Германовна Шутова (в замужестве – Желябужская), мать О.Г., как уже отмечалось, родилась в 1886 году. Правда, при обмене паспортов в начале 50-х гг., ей был ошибочно записан год рождения 1896 (!!). Допустившая такой ляп паспортистка уговорила мать О.Г. примириться с этой ошибкой: мол, это может облегчить устройство на работу (так поясняет О.Г.).

Родители Л.Г. Шутовой (матери О.Г.): отец – Герман Михайлович Шутов; мать – Надежда Григорьевна.

Бабушка О.Г. по материнской линии, Надежда Григорьевна была купеческой дочерью. Рано оставшись сиротой, она воспитывалась в другой купеческой семье – Зотовых, которые владели кожевенным заводом в поселке Волгино, близ Боровичей. Выйдя замуж, бабушка О.Г. вскоре овдовела. От первого мужа у нее осталась дочь – видимо, Ольга (О.Г. называет ее «Лелей»).

Второй брак бабушки О.Г. был с Германом Михайловичем Шутовым. У Г.М. и Н.Г. Шутовых было пятеро детей: четыре дочери: Клавдия, Евгения, Вера и Любовь (Любовь -  младшая из сестер – мать О.Г.); А также был  сын - Иван. (О тетках О.Г. по материнской линии и их потомках будет рассказано отдельно). Семья Шутовых жила в Гатчине.

Теперь остановимся на фигуре деда О.Г. по материнской линии – Германа Михайловича Шутова. Личность этого человека нашла отражение в исторических источниках, а именно: в списке захоронений «Нового кладбища» Гатчинского некрополя, опубликованном в интернете.

«905. Шутов Герман Михайлович (ск. в 1901 г.). Смотритель Гатчинского императорского дворца». (http://history-gatchina.ru/town/nekropol/nekropol21.htm ).

К сожалению, это единственное упоминание, найденное нами в Сети. Дальше - информация из рассказа Олега Георгиевича Желябужского, в свою очередь почерпнутая им из рассказов матери  - Любови Германовны Шутовой. Назовем это семейной легендой № 2.

Согласно официальной информации, Г.М. Шутов умер в 1901 году. От О.Г. узнаем, что тот скончался, когда его младшей дочери Любови (матери О.Г.) было около 12 лет. Если та родилась в 1886 году, то получается: что дата смерти ее отца – 1898. Таким образом, О.Г. ошибся в этой дате всего на три года.

Дед О.Г. по материнской линии, Герман Михайлович Шутов был генералом (должность, вполне подходящая для смотрителя императорского дворца), причем персоной, особо приближенной к императору Александру III (1845-1894). Генеральскую должность он получил в 20-летнем возрасте (!!). И обязанности коменданта (смотрителя) императорского дворца в Гатчине исполнял фактически всю жизнь. Согласно семейной памяти Шутовых-Желябужских, только ему император (болевший почками) доверял доставку гатчинской питьевой воды в Ливадию («другой воды царь не пил»).

Происхождение генерала Германа Шутова было довольно таинственным. Ребенком 1,5 лет  Герман был привезен в Россию из Франции. Рос он в царском дворце в Гатчине. Кто его родители - Герману Шутову никогда  не говорили. О его скоропалительной генеральской карьере уже сказано. О.Г. заметил, рассказывая свою родословную Ольге Новиковской: «Самое  загадочное,  как дед Герман во дворец и в генералы попал» и «имел там большое влияние». Когда Александр III умирал в Ливадии (1894), генерал Шутов был при нем, в числе самых близких.

Генерал Шутов вместе с семьей проживал в помещениях Гатчинского дворца (позже – в собственном доме, в Гатчине).

Будучи, по-видимому, несколько старше царя Александра III, генерал Шутов… чертами лица очень походил на него. (В этом убеждают и сохранившиеся до наших дней семейные фотографии; одну из них, сохранившуюся лучше других,  мы поместили здесь)

…Понятно, что все сказанное выше – не доказательство кровного родства. Однако семейная легенда Желябужских такова, что дед О.Г. по материнской линии был сводным братом императора Александра III и одним из внебрачных детей царя Александра II («Освободителя») (1818-1881).

Историческим фактом является чрезвычайная влюбчивость и изобилие внебрачных связей у Александра Николаевича Романова, сына царя Николая I. Только в Википедии указано семеро его достоверно установленных и / или предполагаемых не узаконенных внебрачных детей  , из которых трое родились еще в 1840-х гг, в пору пребывания будущего императора цесаревичем.

На период 1838-1839 гг. приходится пребывание А.Н. Романова в Европе. Возможно, бывал он в Европе и позже. Кстати, именно там он познакомился со своей будущей женой, принцессой Гессенского дома, на которой женился в 1841 году.

Среди так или иначе зафиксированных в истории внебрачных детей Александра II Германа Шутова, понятно, нет. Но мало вероятно, чтобы исторические сведения о потомках любвеобильного цесаревича / императора были полными.

Скажем так: нет неоспоримых доказательств в пользу реальности данной семейной легенды нашего рассказчика, но нет и фактов, безусловно ее опровергающих. Сохраним за этой историей статус гипотезы.

…А вот одно из детских воспоминаний О.Г.  Когда Олегу Георгиевичу было 4-5 лет, его мать пошла вместе  с ним в Александровский дворец в г. Пушкине, который тогда был открыт для народа как музей. (Это был 1930 или 1931 год; тогда семья Желябужских жила в Пушкине). В залах дворца-музея, как водится, сидели женщины-смотрительницы, видимо, из бывших царских слуг. Вот эти смоотрительницы признали в матери О.Г. одну из (убиенных)  великих княжон, а именно - Татьяну. Они бросились целовать подол ее платья. В этот момент в зал вошла группа экскурсантов–комсомольцев. Любовь Германовна очень испугалась, стала прятаться за колоннами,  потом вышла с сыном на улицу и, скрываясь за кустами, очень быстро пошла  по аллее… Так рассказывает этот эпизод ее сын 83 года спустя.

…Еще один, относительно недавний, эпизод, имеющий отношение к родословной нашего рассказчика, впрочем, затруднительный для проверки. Лет 25 назад (примерно в 1988 г.) в деревню Торбасино  приезжали, как вспоминает О.Г., «киношники». Они снимали документальный фильм под названием, кажется, «Записки провинциала». В фильме был сюжет, посвященный  О.Г. Желябужскому (часовому мастеру-изобретателю).

Так вот, эти «киношники» (О.Г. называет даже их фамилии) приглашали («долго уговаривали») О.Г. Желябужского, в порядке «культурного обмена»,  поехать (а они с ним) во Францию. Вроде, по их словам, он мог бы там вступить в какое-то дворянское общество. Так или иначе, Олег Георгиевич от этого предложения отказался («не с кем было оставить собак»). Еще, тогда обсуждалась тема предков Желябужского. Будто бы эти «киношники» искали в Гатчине могилу генерала Шутова, однако не нашли. Других интересных подробностей этой истории наш рассказчик не припоминает.

Теперь обратимся к собственной жизненной истории Олега Георгиевича Желябужского. Но сначала еще несколько слов о его родительской семье.

Его мать Любовь Германовна – младшая дочь генерала Шутова – окончила гимназию в Гатчине. Еще до революции, а также после – работала на железнодорожной станции Гатчина, счетоводом. Там и познакомилась с отцом О.Г. - Г.А. Желябужским, который тоже на тот момент работал счетоводом.

В 1926 г родился сын Олег. О.Г. было около 4-х лет, когда семья переехала жить в г. Пушкин.

 Родители О.Г. жили не дружно, часто ссорились. О.Г. считает, что мать и отца «связывала какая-то тайна».  Георгий Алексеевич при ссорах с женой часто угрожал ей - «донесу». Любовь Германовна тут же замолкала. Вообще, об отце  Олег Георгиевич отзывается плохо: «гуляка, пьяница». В начале 30-х гг. он работал в торговле, Совершил растрату и был осужден на длительный срок, правда, в заключении пребывал относительно недолго, благодаря заступничеству М.Ф. Андреевой (о чем уже рассказывалось).

Мать О.Г. тогда тоже была арестована. Пятилетнего сына отправили бы в детский дом, если бы сосед, профессор Лубянский не забрал мальчика к себе. Мать О.Г. вскоре освободили, но лишили жилья и работы. Некоторое время она с сыном бедствовала («не могла найти работу, скиталась по знакомым»), пока не переехала в г. Пудож, в Карелию, где ее взяли учительницей. Любовь Германовна преподавала немецкий и французский языки, а также рисование.  От школы она получила жилье. О.Г. поступил в школу в Пудоже, сразу во второй класс

Вышедший из заключения, отец  О.Г. приехал к семье в Карелию.  Георгий Алексеевич «устроился на работу в леспромхоз, но  пьянствовал».

Год-полтора спустя семья перебралась в Новгородскую область: сначала отец, устроившийся работать в г. Боровичи, потом и мать с сыном. Но в городе работы ей не нашлось, и она была направлена учительницей иностранных языков в большое село Гряды. О.Г. отучился в Грядах в школе, наверное, три учебных года. В 1941 году (О.Г. – 15 лет) началась война.

Подростком О.Г. в условиях военного времени самоучкой освоил несколько рабочих специальностей: и трактором КТЗ (с железными колесами) управлял, и паял-чинил посуду, и к часовому делу пристрастился, плотничал, столярничал, даже кузнечного дела испробовал. Помогал матери, устроившейся декоратором в эвакуированный в Боровичи Ленинградский театр оперетты. Потом отец устроил его чертежником в также эвакуированный «Ленуголь».

В ноябре 1943 года (О.Г. – 17,5 лет) пришла повестка из военкомата. (О.Г. не был добровольцем, но как бы сам «напросился»: в ответ на упрек военкома, мол, от армии прячешься, сгоряча порвал свою бронь работника «Ленугля»).

…По железной дороге призывников отправили в Ленинград. По дороге  (в Тихвине) О.Г. сильно  заболел - потерял сознание. Температура - 41 градус. (Диагноз О.Г. не помнит). Ввиду болезни, вместо фронта О.Г. направили в госпиталь в Ленинграде на Суворовском пр. В госпитале О.Г. пролежал до тех пор, пока не прорвали блокаду Ленинграда.

После выздоровления О.Г. отправили на фронт. Их рота пехоты шла на фронт маршем. «Месяц  шли до фронта». Кстати,  проходили через Гатчину. Там на одну ночь О.Г. с другими солдатами  был размещен  на ночлег в бывшем доме своего деда генерала Г.М. Шутова. О.Г. сразу узнал этот дедовский дом, который ему показывали в детстве

Потом рота маршем пошла на Волосово. После - шли лесами, дорогами, сожженными деревнями.  «Крутились на треугольнике между городами Новгород, Псков, и, кажется, станцией  Бурга», - вспоминает О.Г.

Когда солдаты прибыли под Новгород, то оказалось, что командир, в чье распоряжение прибыло пополнение, большую часть оружия куда-то отправил. («Ему было дано такое   распоряжение»). На другой день кое-какие винтовки солдатам все-таки раздали, но хватило не всем.  О.Г., «как молодому, винтовку не дали». Тогда другой солдат «подсунул»  новобранцу осколок доски с острым концом, издали напоминающим штык, со словами: «Возьми - пригодится!». «С этой доской я даже немца в плен взял», вспоминает О.Г. «Но, мне кажется, немец, скорее, сдался сам.  А может быть  подумал, что это такое «новое вооружение»» - улыбаясь, добавил рассказчик.

Бои  здесь были не большие – «скорее стычки» с противником.

Потом  рота, где был О.Г., опять пошла маршем  по лесам - в сторону Эстонии. Проходили г. Гдов, дошли до реки Нарова. В 20 км от г. Нарвы О.Г. участвовал в своем первом и последнем большом бою. Вспоминать  этот бой О.Г.  не хочет. («Видел людей без рук, без ног; человека с вывалившимися кишками – он страшно кричал, был еще жив»).

О.Г. в этом бою никого не убил - не успел. И даже рад этому. Его самого ранило и контузило. 18-летний боец  получил тяжелое ранение в бедро («там, где у брюк находится карман»).

  После ранения О.Г. попал в военно-полевой госпиталь - «это такая землянка». Там хирург Михаил Тарасов («ему было 26 лет – сразу после института попал на фронт») сделал на ране О.Г. крестообразный разрез 22 на 18 см и положил туда мазь. Мази ушло на рану больше чем поллитра. Три дня О.Г. лежал в этой землянке. Температуры у него, по счастью, не было.  Потом раненых переправили через реку и на санитарной машине повезли по гати. («Это такая дорога устланная бревнами – бревна лежат наискось, чтобы машины не так сильно трясло»). Раненых  повезли в Сланцы в пересыльный госпиталь.

 Через неделю из Сланцев О.Г. вместе с другими ранеными  отправили уже в Ленинград. Там Желябужского  положили в  больницу им. Куйбышева. В этой больнице  О.Г. пролежал 4 или 5 месяцев. «А я-то думал, что рана  через недельку заживет. Даже спросил врача - когда мне на фронт? А тот говорит – «Всё, военная эпопея для тебя закончилась». Комиссовали О.Г. в город Боровичи, откуда он призывался.

   10 лет после фронтового ранения О.Г. «скакал на костылях». В результате ранения возникла контрактура. (Раненая нога была все время  в согнутом состоянии и не могла распрямляться).

   В 1944-46 году О.Г. с матерью жили очень трудно. О.Г. пытался что-то заработать ремонтом часов.  Пенсия инвалида войны 2-ой группы тогда  была 33 или 36 рублей. Мать О.Г. не работала – «меня обслуживала». «Жили впроголодь».

 Вскоре к О.Г. явился инспектор из Новгородского финотдела. Инспектор был  «одет весь с иголочки». А с ним женщина и милиционер. Фининспектор  стал требовать с О.Г. уплатить налог за частное предпринимательство (ремонт часов на дому) – «он потребовал того, что я не зарабатывал».  Происходило это  так.  Инвалид  сидел склонившись над  часами, когда  на него фининспектор  «налетел с криком и начал топать ногами». О.Г., не успев  опомниться, схватил топор (он рядом лежал) и запустил им в инспектора. К счастью, топор ударил фининспектора по спине плашмя.

4 дня после этого события О.Г. «ждал, что за ним придут». Но не пришли, а вызвали часовщика-инвалида в прокуратуру. Там стали расспрашивать О.Г., а также и свидетелей события  - женщину и милиционера. К счастью, в  прокуратуре посчитали, что в этой ситуации О.Г. был скорее прав, чем не прав. После данного случая  «больше ни одна сволочь ко мне не приходила!», говорит О.Г. Но хозяйка комнаты после  этой истории «попросила съехать».

(Ольга Новиковская спросила О.Г. про День победы.   И тот ответил: «День Победы я что-то не помню. Я тогда жил вместе с матерью в съемной комнате. Занимался часами. Никуда ходить не мог»).

Отец О.Г. – Георгий Алексеевич Желябужский тоже жил в Боровичах, но отдельно от семьи. Отец «часто менял женщин». О.Г. помнит еще, что  после войны его отец устроился в контору рабочего снабжения заготовителем.

О.Г. говорит, что первое время после ранения он практически не мог передвигаться, а когда научился «скакать на костылях», то стал работать в разных учреждениях. Сначала в автодорожном техникуме. Но там была очень маленькая зарплата. Поэтому О.Г. устроился токарем «в водопровод» (ЖКО – жилищно-коммунальное хозяйство). Потом перешел на асфальтный завод - тоже токарем.

«С жильем всегда было трудно», говорит О.Г. Вечная теснота,  клопы.  Чтобы решить вопрос с жильем в 1946 г.  отец - Георгий Алексеевич - посоветовал  сыну взять ссуду на покупку дома. Тогда ссуду в 5,5 тысяч рублей  давали инвалидам войны на приобретение сельского дома. Разрешалось купить  дом в деревне и перевезти его в Боровичи. (Потом перевозить дома из деревни в город запретили). О.Г. взял эту ссуду. Насколько поняла Ольга Новиковская,  часть денег он  отложил на мотоцикл, переведя их в «вечную валюту» – купил на барахолке и у знакомых золотишко. Остальную же часть денег с этой ссуды отец О.Г. предложил  пустить «в дело» с целью их увеличения. Отец  поехал куда-то с деньгами, купил там пряники и рассчитывал  в Боровичах выгодно их продать. «Но что-то у отца не получилось». В результате  пряники эти съели сами. А  за то, что  ссуду инвалид войны истратил не по назначению, на него наложили штраф. На беду в это время грянула послевоенная  денежная реформа. Странное дело, но долг О.Г. перед государством на новые деньги не был пересчитан. В результате  в один день долг инвалида многократно вырос.

О.Г. несколько лет честно платил свой долг государству, но тот не уменьшался, а, наоборот, из-за пеней только возрастал. О.Г. вспоминает, что можно было бы покрыть долг в последние дни перед денежной реформой, но надо было срочно достать деньги. Свободных денег не было. О.Г. хотел продать  золотые часы.  Но не сумел найти покупателя. («Люди боялись купить  часы, думали, что они фальшивые»).

В результате  долг+штраф+пени О.Г. с 5,5 тысяч рублей выросли  до 30 с лишним тысяч. О.Г. ежемесячно успевал покрывать только набегавшие пени, а сам долг никак  не уменьшался.

В это время О.Г. работал в ЖКО  токарем, а на дому все свободное время чинил часы для заказчиков. В жилищно-коммунальном хозяйстве инвалид войны, передвигающийся на костылях,  работал  вместе с пенсионером – бывшим прокурором. (В ЖКО  этот прокурор был электриком). Вот бывший прокурор и спросил как-то О.Г.: «Почему ты -  не пьёшь, не куришь, работаешь не разгибая спины, а так бедствуешь?» О.Г. рассказал тому о своем долге пред государством. «Прокурор сначала не поверил», но О.Г. показал ему свои квитанции о ежемесячных выплатах. Бывший «прокурор вмешался – написал письмо куда надо» и долг с О.Г. был снят. Произошло это уже в 1952-53 году.

В 1947-48 году О.Г. поехал в Ленинград, чтоб осуществить там свою мечту – купить мотоцикл.  Ведь на мотоцикле он бы смог нормально передвигаться. Пришел О.Г. в Ленинграде в официальный магазин – «в скупку на Невском». Там он хотел продать «свое золотишко». Но  милиционер, дежуривший в магазине, грубо отнял у него  золото –  так как заподозрил, что оно краденое. «Я к прокурору. Тот говорит - поживите в гостинице, подождите пока мы разберемся». О.Г. ответил: «Мне не хватит денег жить в гостинице и ждать. В кармане у меня оставалось еще 400 рублей. Я на аэродром - сел на самолет и полетел в Москву».

В дороге О.Г. рассказал  соседу-пассажиру о своей истории.  Тот посоветовал обратиться к Швернику. В Москве  О.Г. попал на прием к  Швернику и тот действительно помог. Шверник сказал О.Г.: «Проверим. Если Вы не виноваты – все получите обратно». Из Москвы О.Г. поездом вернулся  в Боровичи. «Ездил за мотоциклом, а вернулся домой с пустыми руками».

Но через 1,5 -2 недели Желябужскому пришел вызов в Ленинград. Ему даже передали  бесплатный билет на поезд  до Ленинграда. В Ленинграде О.Г. «все  вернули и даже деньги за моральный ущерб. Все расходы - за счет ленинградской милиции».

Когда О.Г. во второй раз поехал в Ленинград с целью купить мотоцикл, то уже поехал не один, а со своим отцом. Мотоцикл отец с сыном  купили, но в багаж его  на Московском вокзале брать отказались. Тогда отец пошел к начальнику вокзала. Оказалось, что начальник Московского вокзала помнил «дядю» Андрея Желябужского. Он помог оформить мотоцикл в багаж и отправить его в г. Боровичи.

(Некоторые эпизоды жизни О.Г. выглядят «сказками со счастливым концом». Но чего только не бывает в жизни: сегодня не везет, а завтра повезло).

Через 10 лет после ранения О.Г., неожиданно  для себя, снова смог ходить. (Хотя и вынужден был потом всю жизнь мастерить себе обувь с высокими каблуками. Или же подкладывал под пятки внутри  сапог деревянные колобашки – ведь раненая нога в стопе по-прежнему оставалась скрюченной).

Чудо с О.Г. (способность ходить) случилось в соответствии с поговоркой «не было бы счастья, да несчастье помогло». Произошло это так. Олег Георгиевич  холодную зимнюю ночь 1954 года вынужден был просидеть на улице. Он караулил мешок картошки. Картошку дал  товарищ, к которому О.Г.приехал в пригород. Этот товарищ и принес  свой, щедрый по тем временам, подарок на автобусную  остановку.  Последний автобус в тот вечер, на беду, не пришел. Бросить картошку Олег Георгиевич не мог – время-то было голодное, а нести ее обратно к дому товарища, будучи на костылях, был не в состоянии.  Вот и просидел инвалид с мешком картошки  на морозе до самого утра – до первого утреннего автобуса. О.Г. в эту ночь очень замерз, но вот это-то и сыграло свою положительную роль. (Оказывается, в самом деле, существует метод лечения холодом).

На следующее утро, скрюченная в течение 10-ти лет нога О.Г. разогнулась. Случилось это в момент, когда О.Г. после завтрака встал из-за стола. Он вдруг понял, что стоит на двух ногах. О.Г. спросил  свою мать: «Ты ничего не замечаешь?». Но Любовь Германовна не заметила – ведь она сидела напротив, и стол закрывал от нее ноги  сына.

С этого момента жизнь О.Г. стала налаживаться.   Когда Олег Георгиевич смог ходить без костылей, и избавился от долга государству, он смог  жениться. Было это  в 1954 году. («До той   поры я 10 лет скакал на костылях и о женитьбе не думал» - говорит О.Г.)    О.Г. устроился работать в государственную часовую мастерскую.    Кое-что начал зарабатывать. С каждой зарплаты старался откладывать сколько мог. Хранил  О.Г. свои сбережения не в деньгах, а покупал золотые изделия – то часы, то серьги, то колечки.

Жена была старше О.Г. на год или два.  Жену Олега Георгиевича звали Елена Аркадьевна.  Она взяла фамилию Олега Георгиевича. Жена О.Г. работала на комбинате огнеупоров «в литейке формовщицей». 

Примерно через год (июнь - июль 1955 г.) у Олега Георгиевича и Елены Аркадьевны  родилась дочь Евгения.

Жена О.Г. была не доброй женщиной. Она не любила  свекровь. «Я на работе, а жена мою мать не кормит. А однажды я застал ее с кавалером».   После этого Олег Георгиевич  расстался с женой. Тогда их дочке Жене  было лет 5. (Официально супруги  не разводились).

Жена Елена Аркадьевна воспитала дочь Евгению в нелюбви к отцу.  Больше О.Г. своей дочери ребенком не видел.

Последние годы городской жизни (60-е гг.)   О.Г.  жил с матерью, работал в часовой мастерской. К этому времени он стал очень искусным часовым мастером.

(Здесь надо заметить, что страсть к часам появилась  у О.Г. рано – в 4-5 лет. Тогда он вместе с родителями ходил к часовщику и  впервые увидел много  часов сразу. Эта картина произвела на мальчика неизгладимое впечатление. Потом О.Г. всю жизнь занимался часами: чинил, изобретал их сам, интересовался конструкциями часов знаменитых мастеров из России и других стран). 

В выходные дни на мотоцикле О.Г. часто  ездил по окрестностям Боровичей. Заезжал к друзьям, ездил в лес за грибами и ягодами. (Однажды  сломал ногу, когда ехал  на мотоцикле – задев ногой за пень). Бывая на природе,  О.Г. надумал переселиться в деревню.  Надо еще сказать, что жилищные  условия у него  были очень плохие. О.Г. продолжал жить с уже очень пожилой  к тому времени (возраст – за 80) матерью в «маленькой съемной комнатке в рабочем бараке на Поселке».     

(Кстати, Дима Иванов рассказывал Ольге Новиковской, что барак на 4 семьи, где последнее время жил О.Г. (или аналогичный ему «барак на Поселке»), теперь сделан в Боровичах чем-то вроде  музея быта послевоенных лет).

Прежде, чем обратиться к следующему, деревенскому периоду жизни О.Г. Желябужского, - еще несколько слов о родственниках О.Г. по материнской линии. Напомним, что у гатчинского генерала и смотрителя императорского дворца Г.М. Шутова, кроме младшей дочери Любови (матери О.Г.) было еще четверо детей, да еще у бабушки О.Г. - Надежды Григорьевны - была дочь от первого брака (см. выше).

Старшая дочь «Леля» (от первого брака Н.Г.) осталась старой девой. Она заведовала детским домом для девиц в г. Пушкине. В 1924 г. Лёля была убита грабителями.

Старшая совместная дочь Шутовых - Клавдия -  вышла замуж за дворянина. Его фамилия, «кажется, Иванов». Семья Клавдии  жила в Гатчине. У Клавдии Германовны был сын, тоже Герман - 1900 года рождения. (Хоть и намного старше О.Г., Герман приходился ему двоюродным братом). Когда  произошла революция, Герман  воевал на стороне белых, но заболел тифом. «Белые его бросили, а красные подобрали и выходили» (так выразился О.Г.). После этого Герман перешел на сторону красных.

Потом Герман стал членом партии большевиков. «Герман был хорошим оратором» - рассказывает О.Г. то, что он слышал от матери. С.М. Киров приблизил его к себе, сделал своим секретарем. Жил Герман, рассказывает О.Г., в одном доме с Кировым, в соседних парадных, но их квартиры сообщались.  Этот дом был расположен на Петроградской стороне ("недалеко от Артиллерийского музея", вспоминает О.Г.). Дом, где жил Киров,  называли «серый дом» (Каменностровский пр. д. 26/28; там, как известно, теперь размещается музей-квартира Кирова). Ребенком 5-6 лет  О.Г. несколько раз бывал, вместе с матерью, дома у ее племянника Германа  О.Г. помнит даже, как однажды он «пил кофе за одним столом с Кировым».

Когда С.М. Кирова убили в 1934 г, «был слух, что Герман бежал за границу». Мать Германа – Клавдию Германовну - выслали в Казахстан. (На тот момент она была уже  вдовой). Через три года Клавдию Германовну освободили, и она вернулась в Ленинград.

Еще одна  дочь Шутовых, сестра матери О.Г. -  Евгения Германовна - вышла замуж за инженера-конструктора Строковского, работавшего на заводе в г. Рига. До революции у них была яхта. (У О.Г. есть фотография этой яхты). У супругов Строковских родился сын. В детстве его звали «Беби».

Сестра Вера Германовна  вышла замуж в г. Чебоксары. Были ли у нее дети, О.Г. не знает.

Понятно, рассказ О.Г.Желябужского изобилует пропусками: что-то он не помнит, что-то (о родственниках) не знал никогда; возможны аберрации памяти, однако некоторые эпизоды  помнятся ярко. Не следует забывать, что эта семейная история рассказана 87-летним человеком, который, к тому же обездвижен и не видит.

В 1969 году О.Г. Желябужский  купил старенький дом в деревне Торбасино, Боровичского района, и переехал в него вместе со своей  матерью. (Ей было тогда 83 года. У Любови Германовны к этому времени начал помрачаться разум).

После городской клетушки с клопами деревенский дом из двух комнат, а также  с чердаком, подвалом и верандой, показался бывшему боровичанину роскошными хоромами. В первый же год О.Г. прорубил в доме еще одно окно, чтобы иметь возможность видеть не только восход, но и заход солнца прямо из своего  жилища.

Тогда же  вновь испеченный сельчанин  сжег в печке свой паспорт. Сжег,,, «за ненадобностью». Чем вызвал изумление у работников местного сельского совета. (Паспорт же матери О.Г. сохранился). Чтобы понять этот поступок бывшего горожанина, О.Г., надо знать, что долгие годы советские  сельские жители не имели паспортов. Таким способом их удерживали на селе. В город податься без паспорта было нельзя. Сельская молодежь убегала из деревень в города двумя способами: девушки выходили замуж за горожан, получая таким образом паспорт; а парни оставались на сверхсрочную службу в армии и тоже получали недоступный им прежде документ.

Олегу Георгиевичу, когда он переехал в деревню Торбасино,  было  43 года. Он стал работать в сельской библиотеке в деревне Горбино, куда ездил на мотоцикле за несколько километров. Дома О.Г. ухаживал за больной матерью. (Мать умерла в 1970 г.).

У матери О.Г.  была маленькая собачка. Собачка  принесла щенят. Раздать их Олег Георгиевич не сумел. Так у О.Г. Желябужского началась многолетняя эпопея с собаками.  Животные плодились, а добрый человек не мог  уничтожать щенков или отдавать их в плохие руки. Максимальное количество собачек (типа болонок) проживавших в его доме  в Торбасине в период с 1970 по 1985 гг.  было – 22 штуки. Инвалид войны тратил на их прокорм всю свою пенсию и зарплату сельского библиотекаря. Так О.Г.  получил свое  прозвище Чудака или Собачника.  

Потом собачки, скрещиваясь внутри своей большой семьи,  стали вырождаться, часто болеть. Их число  сократилось до 16–18-ти.  Однажды, один «сердобольный» человек принес О.Г. какое-то средство от  блох и посоветовал  вымыть животных. На следующий день после мытья собаки стали гибнуть, одна за другой. Несколько выживших собачек, счастливо дожили свою жизнь в доме любящего хозяина. Последняя собака того семейства имела кличку Щукарик в честь деда Щукаря, так как по характеру напоминала этот литературный персонаж.

После того как  династия  болонок всех мастей закончилась, О.Г. пришлось снять и выбросить пол в комнате, где прежде  жили животные. Ведь после большого количества щенят, а также старых больных животных, пол там был безнадежно испорчен. В результате, последние 25 лет в доме О.Г. в Торбасине, в одной из комнат было вместо пола положено  несколько досок посередине,  да сделаны перила, чтобы случайно не упасть в подвал. (Ширина «моста» через комнату была метра 1,5).

После  шумного и беспокойного семейства  болонок у старика Желябужского были и другие животные: пес Тошка, кошка Пуська… Периодически появлялись приблудные кошки, брошенные больные собаки. Несколько лет назад холодной зимой замерзшая крупная собака пришла в дом  О.Г. и легла рядом с ним на кровать. Проснувшись, О.Г. поначалу подумал, что это волк; тем более, что собака укусила слепого (тогда уже слепого)  старика, когда он дотронулся до нее. (Потом эту собаку О.Г. отдал Кавицыну).

Сейчас из животных у старика осталась только небольшая старая глухая собачка Тотошка. Она и переселилась вместе со своим хозяином из Торбасина в Горбино в дом к Андрею Кавицыну.

Кроме кошек и собак, каждое лето в доме старого человека жили еще 4 семьи ласточек. Последние  четверть века они вили гнезда в избе О.Г. и радовали его  своим щебетанием. Бывало, что О.Г. даже чинил им  гнезда. Птенцы-слетки так привыкали к соседству с человеком, что во время своих первых вылетов из гнезда часто садились отдохнуть на грудь, лежащего на постели хозяина дома.

Как бы ни смеялись местные жители над Чудаком-собачником, О.Г.  был вполне доволен своей судьбой.  Жизнь в деревне ему нравилась. О.Г. оказался рачительным хозяином. Пока был в силах, он постоянно поправлял свой не новый, но еще вполне годный для жизни дом: выложил камнями (собирал их в окрестностях) часто отсыревающий после дождей и талых вод подвал, постоянно латал крышу.  Кроме того, бывший горожанин выращивал у себя в огороде овощи, сажал плодовые деревья и кусты,  даже выкопал перед домом маленький пруд. Сейчас все это заросло и пришло в запустение.

Однажды к Олегу Георгиевичу в Торбасино приехала его взрослая дочь - Евгения Олеговна (медсестра). Было это в конце 70 - начале 80-х годов. Приезжала  она вместе со своим мужем Александром (стоматологом) и маленькой дочкой - девочкой лет 5-ти. Тогда О.Г. Желябужский  передал дочери браслет червонного золота.  Евгения, вроде, сначала  не хотела брать ценную вещь, но потом все-таки взяла. (Браслет был куплен О.Г. еще в Боровичах с целью вложения денег).

После этого дочь Евгения уехала вместе с семьей (матерью Еленой Аркадьевной, мужем и ребенком)  на постоянное место жительства на Дальний Восток. (Оттуда дочь написала О.Г. 1 или 2 письма. После чего связь прервалась).

Пишет Ольга Новиковская (уже не со слов О.Г., а «от себя»):

«…Я  познакомилась с О.Г. в 1971 году. Я тогда была 11-летней школьницей и ходила за книгами в сельскую библиотеку в деревне Горбино. Как раз там и работал библиотекарем Олег Георгиевич.  О.Г. всегда был добр к детям – чинил всем велосипеды, игрушки. Взрослым же безотказно ремонтировал часы, моторы, насосы, чайники, утюги, мотоциклы, машины. Его фирменным изделием стали удобные тележки на велосипедных колесах, которые могли проехать по любой грязи  и доставить по бездорожью груз любых габаритов. Кстати, я  до сих пор вижу такие тележки  у некоторых местных жителей.

К моей маме Елене Ивановне Алексеевой Олег Георгиевич  испытывал трепетное чувство. Мама же старалась его не обидеть, хотя с самого начала ей было понятно, что их союз не возможен. Мама часто покупала в Ленинграде книги для О.Г. по часовому делу, заказывала иностранные статьи в библиотеках, делала из них выписки, фотографировала схемы часов,  посылая в деревню почтой нужные для часовщика-изобретателя материалы. Каждое лето мы с мамой навещали О.Г. в Торбасине. У него на профилактическом обслуживании не однажды бывали и наши старинные стенные часы с боем.

О.Г. всегда помогал моей бабушке Ольге Тимофеевне Ларионовой, потом и мне , когда мои дети были маленькими:  то дров наколет, то вскопать огород поможет, то воды принесет, то насос починит, то часы, то велосипед…. И это при условии, что наши деревни Стрелка и Торбасино находятся на расстоянии 5 км одна от  другой.

Надо сказать, что помогал Олег Георгиевич не только нашей семье, но и вообще всем, кто в этом нуждался. Помогал просто так, по доброте душевной – чаще всего местный  Чудак чинил всякую технику. Торбасинский Кулибин изобретал и делал своими руками какие-то полезные мелочи,  и не только. Например, он сам разработал и собрал U-образный двигатель внутреннего сгорания для мотоцикла. Тогда, несколько десятилетий назад, этот двигатель у него хотел купить какой-то музей техники, но О.Г. не отдал свое изобретение. Он  рассчитывая  сделать для себя  новый легкий мотоцикл. (Сейчас  этот двигатель находится у моего старшего сына Ивана. Два года назад О.Г.  передал его Ване на хранение. Когда сын  почистил и привел двигатель в порядок, я предложила передать его  в музей, но Иван сказал, что ему жалко с ним расставаться).

Окружающие относились к странноватому старику по-разному. Дети любили, взрослые часто смеялись.     Были и такие бессовестные люди, которые обманывали и обворовывали  доверчивого человека.  Дом свой в Торбасине хозяин никогда не запирал, поэтому однажды в его отсутствие в избу влезли воры. Украдены были, в том числе, и необычные часы, которые О.Г. сам изобрел, выточил и собрал. (Кроме времени часы показывали числа и дни недели).  Воров этих позже  нашли, но О.Г. забрал свое заявление из милиции. Он не захотел «портить жизнь молодым глупым парням». (К нему приходила мать одного из воров и просила пожалеть сына).

Несколько лет назад  одна почтальонша (теперь она уволена) в течение длительного времени  обманывала О.Г. Она приносила старику пенсию на несколько тысяч меньше назначенной ему государством. Вновь появившуюся прибавку к пенсии инвалида войны, предприимчивая сотрудница почты забирала себе. Но через какое-то время это вскрылось. (Тогда, по просьбе О.Г., я  писала в Новгород письмо с вопросом о величине его пенсии). И опять старик не  стал давать хода уголовному делу в отношении нечестного человека.  «Ведь у нее дети, как они останутся без матери», рассудил старик.

Я помню истории и с разного рода попрошайками, пользующимися добротой О.Г. Одну бездомную побирушку  О.Г. приютил зимой. Когда же та собралась уходить, отдал ей свои единственные целые  валенки. А ближайшая соседка по Торбасину - Шура Колесиха?  Та ездила на Украину и вставляла себе зубы за cчет  инвалида войны Желябужского.  Кроме Шуры появился в окружении доверчивого старика и новый горбинский  дачник Магамед. Тот периодически навещал старого человека и тоже просил у него деньги. Олег же Георгиевич с легкостью их давал: «Надо же помочь человеку, ведь он опять остался без работы!» - сочувствовал старик сорокалетнему бездельнику.

Я считаю, многим обязан старику Желябужскому и его бывший социальный работник, а ныне - попечитель в форме патронажа Андрей Кавицын. С апреля 2013 года, как уже знают читатели «Деревенской истории», опубликованной на Когита.ру, О.Г. Желябужский живет уже не в полуразвалившемся собственном доме в Торбасине, а в благоустроенном доме своего попечителя в соседней деревне – Горбино. За инвалидом ухаживают Андрей Кавицын и его гражданская жена Светлана Леонова. Ухаживают добросовестно, но «ревниво»: чтобы, не дай Бог, старик не вздумал еще кому-нибудь из односельчан помочь деньгами из своих значительных (несколько десятков тысяч рублей) пенсии и пособия инвалида Великой Отечественной войны первой группы.

Для Кавицына же средства подопечного старика уже давно стали главным материальным источникам существования. Ну и слава Богу: Олегу Георгиевичу, в его нынешнем состоянии кроме покоя, ухода и человеческого тепла, ничего не нужно; а накапливать сбережения ему не для кого».

Из рассказа О.Г. Желябужского от 13.07.2013:

«…В Гатчине у моего деда Германа был дом  – 14 комнат. Кажется, на Коннетабельской улице (Вероятно, название изменилось. – А. А.). Точно не помню. Он от Гатчинского дворца совсем  близко.  У дома высокий фундамент из больших тесаных камней. В начале 20 века дом был одноэтажный, деревянный. Потом было надстроено  2 этажа и дом стал 3-этажным».

 «…А еще  у меня  (шутит. – А. А.) замок в Польше есть.  Ему 600 лет», - сообщает О.Г.  Об этом замке рассказывал Олегу Георгиевичу его отец Георгий Алексеевич Желябужский. О.Г. даже видел фотографию этого замка. (Один из родственников отца еще в царское время ездил в Польшу и сфотографировал этот родовой замок).

Дед Алексей Алексеевич рассказывал отцу О.Г., что в Польше было восстание против короля, «кажется, Сигизмунда», (Согласно литературным источникам, действительно, Сигизмунд).  Предок О.Г.- Желябужский  участвовал в этом восстании. Но восстание было подавлено сторонниками короля. В результате, поляку Желябужскому  пришлось спасаться бегством. Бежал он в Россию. Было это во времена Ивана Грозного.

В исторической  литературе есть информация о потомке того Желябужского -  Иване Афанасьевиче. Иван Афанасьевич Желябужский (1638 - после 1709) в Википедии определяется как русский государственный деятель, дипломат, мемуарист. Известны его мемуары и дневники, в которых он описывал жизнь при дворе петровских времен.

Разумеется, документальных подтверждений родственной (генеалогической) связи нашего рассказчика с теми Желябужскими из XVI-XVIII веков – нет. Но я лично не сомневаюсь в  реальности этой семейной легенды № 3.

P. S. На этом завершается наша «Деревенская история». В ней причудливым образом переплелись наши современные будни и история России. И каждый из участников и героев этой истории (героев в кавычках и героев без кавычек) может почувствовать себя причастным к чему-то, куда большему, чем он сам (не исключая 400-летия дома Романовых). И вместе с тем, нет ничего более значительного, чем жизнь и судьба конкретного человека - Личности, ее уникального ценностного мира, ее жизненного пути, ее страданий и наслаждений, ее удовлетворенных / не удовлетворенных интересов и реализованных или попранных прав.

А. Алексеев. Апрель-октябрь 2013.

Автор благодарит О.Г. Желябужского, О.А. Новиковскую, В.Г. Белякова, Д.М. Иванова – за информационный и деятельный вклад в настоящую работу. А. А.