В номере 3838 от 26.05.2015 газеты «Ведомости» появилась статья А. Левинсона под названием «Наше «мы»: Не хотим верить»  (на сайте периодического издания она называется «Заоблачный рейтинг как элемент конструкции массового сознания»). Автор – руководитель отдела социокультурных исследований «Левада-центра», один из ведущих российских социологов.

Статья невелика по размеру,  и стоит воспроизвести ее целиком, чтобы наш читатель мог сам составить о ней представление.

Алексей Левинсон

Заоблачный рейтинг как элемент конструкции массового сознания

26.05.2015

Когда рейтинг в 85% и более превратился в обыденность, немало близких нам людей стали объявлять, что они этого не приемлют. Часть обвиняли «Левада-центр» в методических ошибках, часть – в том, что он продался, часть заявляли, что этот рейтинг – бессмыслица и его надо перестать измерять, часть – что его по крайней мере не надо публиковать. В «Левада-центре» с пониманием относятся к таким реакциям. В них много горечи и боли, но они же – знак нежелания отказываться от ценностей и идеалов, с которыми эти люди выходили на многотысячные митинги в давнем и недавнем прошлом. Отказ согласиться с этим «новым» рейтингом – это еще и моральный отказ принять переход многих близких от критики власти к ее поддержке (а в этом причина подъема рейтинга с обычных 60%+ до 80%+).

Есть своя слабость в том, чтобы отказываться принимать эти реалии (знаем, нашу слабость видят в том, что мы их принимаем). Есть свое мужество в том, чтобы принять эти социальные импульсы за данность и не отворачиваться от них, так это положил Юрий Левада. Но свое мужество отчаяния есть и в том, чтобы пытаться сохранить свои устои хотя бы тем, что отказывать новым реалиям в реальности. Мы понимаем: для этих людей настоящее – ненастоящее. Это помогает им сохранить веру в то, что еще придет настоящее будущее – такое, как надо.

Надо заметить, что этому историческому фатализму есть на что опереться в отечественной истории. Приход политики разрядки на смену нагнетанию напряженности, приход оттепели на смену сколь угодно суровой политической зиме – это закон нашей истории, не зависящий от воли добрых или недобрых правителей. И не всегда, кстати, этот переход непременно связан с их сменой, бывало всякое. Но обязательно бывало. В этом законе желающие могут видеть «судьбу» или «особый путь» России. А можно видеть, что такова композиция элит и – что важнее – институтов, на ресурсах которых эти элиты держатся. Сейчас виднее всего институты, опирающиеся на силу в ее прямых, а также косвенных – символических, политических и прочих – выражениях. Да, они торжествуют. Но они при этом с большой скоростью расходуют и расточают ресурсы, которые выработаны и накоплены совсем иными институтами, опирающимися на совсем иные основания – на знания, право, гуманизм и прочее, что ныне не в чести. И настает день, как правило черный, когда расходного материала больше нет. Из тех, кто сейчас потирает руки: «Наше время пришло!», часть понимают – как пришло, так и уйдет. От того у них такая спешка с законами, решениями, акциями.

Читая про очередной заоблачный рейтинг, стоит помнить про этот ход времен. А еще – и это важно – надо понимать, что оный рейтинг лишь один из элементов конструкции нынешнего массового сознания. Его видимая сейчас часть – это негативная солидарность в ненависти к Америке, такая же позитивная – в одобрении крымской акции. Обе слиты в рейтинге. Невидимая же часть – чувство, что это все неправильно, так не должно быть. Это оно прорывается в отказах слышать, что там сообщает «Левада-центр».

(Цит. по: сайт газеты «Ведомости». См. также на сайте Левада-центра)

.

Признаться огорчила меня эта статья коллеги и давнего товарища, которого я (как и весь круг моих друзей) держу за одного из самых глубоких и ярких российских социальных аналитиков. Также и указанная статья написана мастерской рукой. Но вот вызывает сомнение один из ключевых ее тезисов..

Не знаю, знаком ли Алексей с рядом моих работ последнего (да и не только последнего) времени – под общим заголовком «Следует ли так уж доверять результатам опросов общественного мнения?». Они публиковались с сентября 2014 по март 2015 на информационно-аналитическом портале «Когита!ру», а также буквально на днях опубликовано окончание большой работы под этим названием на сайте Санкт-Петербургской ассоциации социологов (СПАС). (См. «Следует ли так уж доверять…»: начало; окончание).

В отличие от действительно распространившихся - не вчера! - упреков в адрес социологов-полстеров, будто бы чуть ли не намеренно рисующих искаженную картину массового сознания (разумеется, выгодную власть предержащим)  автор этих строк убежден: в: а) профессионализме и б) добросовестности подавляющего их большинства (хотя случаются и печальные исключения).

Для меня не стоит вопрос: доверять ли российским социологам-полстерам, как правило,  делающим максимум от них зависящего  для мониторинга структуры и динамики общественных настроений, взглядов, оценок, ожиданий и т. д. При этом некоторые из социологов-полстеров еще и используют эти данные как эмпирический материал для социологического анализа, для выявления социальных закономерностей, для принципиальных обобщений (особенно характерно для Левада-центра).  Здесь происходит соединение публичной, прикладной и академической социологии.

С другой стороны, настоящий ученый обязан проявлять  здоровый скептицизм в отношении материалов собственных и выполненных коллегами исследований, осуществлять взаимопроверку результатов, полученных разными методами, обеспечивать методическую чистоту изыскания, заботиться о достоверности  фактов и адекватности интерпретаций. Увы, не всегда отвечают этим требования даже лучшие из социологов-полстеров.

Может быть, ярче всего это проявляется в предъявлении (и обсуждении) рейтинга первого должностного лица государства.

Рейтинг публичного лица, в том числе -  политического или государственного деятеля, есть показатель идентификации, уважения и симпатии, приятия, доверия, одобрения деятельности, признания авторитета, массовой поддержки этого лица. Назовем это «рейтингом согласия» (на термине никак не настаиваю).

Следует, однако, признать, что рейтинг политического деятеля в современных условиях приобретает также некоторые черты рейтинга шоуменов (массовая культура, спорт), а именно оказывается показателем популярности. Смешение понятий согласия и популярности часто приводит к ложным интерпретациям рейтингов политиков

Измерять рейтинг можно множеством различных способов. Можно спросить у респондентов, доверяете ли Вы данному политику, считаете ли Вы его действия правильными, его политику - успешной, отвечающей интересам народа и / или Вашим собственным  интересам. Можно выяснить место данной персоны в электоральных предпочтениях (если это предвыборный опрос), а можно и построить прожективную ситуацию типа: за кого бы Вы проголосовали, если бы выборы состоялись в ближайшее воскресенье?

Существуют и другие, более хитроумные способы выяснения массового отношения к политическому деятелю. Самый же простой (примитивный?) способ - это распределение ответов на вопрос , одобряете ли Вы деятельность данного лица, фигурирующего  на политической арене.

(Например. Левада-центр применяет такую формулировку вопроса:»ВЫ В ЦЕЛОМ ОДОБРЯЕТЕ ИЛИ НЕ ОДОБРЯЕТЕ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ВЛАДИМИРА ПУТИНА НА ПОСТУ ПРЕЗИДЕНТА РОССИИ?». См на сайте Левада-центра).

При всей «незатейливости» подобной  формулировки, она прекрасно работает в обществах с развитой демократией. Стоит заметить, что рейтинг главы государства, замеренный таким способом, в странах Запада, как правило, не достигает 50 %.

Иначе обстоит дело в обществах с авторитарным  режимом (к каковым относится современная Россия). Здесь этот способ измерения рейтинга становится весьма уязвимым для методической критики, а порой и просто не пригодным. Автору этих строк приходилось писать в «Социологическом журнале еще три года назад (2012, № 1) j об электоральных опросах, предшествовавших президентским выборам 4 марта 2012 г.:

«…Однако судить по этим данным о действительных электоральных предпочтениях и намерениях российского населения вовсе нельзя.

И не потому, что результаты «нарисованы», подобно тому, как это делают «волшебник» Чуров и его прямые и косвенные подчиненные. А потому, что… сами граждане избегают искренних и определенных ответов на подобные вопросы.

И, думается, правильно делают!

Не следует забывать, что все эти опросы происходят вовсе не в демократическом обществе, а в условиях достаточно авторитарного режима, при котором даже не пойти на митинг «в защиту Путина» чревато неприятностями, а уж воспротивиться избирательной фальсификации грозит увольнением и иными формами преследования.

…Представьте себе реальную ситуацию опроса, например, телефонного (как в случае проекта «Открытое мнение»). Вам звонит незнакомый человек, представляется социологом, хочет побеседовать на общественные темы (скажем, «поговорить о Ваших оценках текущих событий в стране»; это еще хорошо, если он Вас об этом предупредил). А дальше — спрашивает: за кого Вы намерены голосовать? Это Вам не маркетинг, не невинный житейский сюжет, это — ПОЛИТИКА!

Опрашиваемый не может не понимать, что отвечая на острые политические вопросы, он как бы заполняет «досье на самого себя». А где гарантия, что этот опрос не является фискальным? На той стороне провода известны и ваш домашний телефон, и, возможно, домашний адрес.

Ответ: «Проголосую за Путина!» строго говоря, не более информативен, чем уклонение от ответа, сплошь и рядом — это форма «мягкого», скажем так, отказа отвечать. (Кстати, явное уклонение или даже отказ от ответа, как мы видели, весьма распространены во всех опросах.)

Сказанным мы вовсе не исключаем, что значительное количество избирателей действительно проголосуют именно за Путина — в первом да, может быть, и во втором туре. Мы только достаточно уверенно предполагаем, что изрядная часть ответов респондентов не совпадает с их действительными электоральными намерениями, не говоря уж о предстоящем электоральном поведении. И именно в случае Путина, в силу сложившейся общественно-политической обстановки, на фоне массовых антипутинских протестов, этот разрыв особенно велик и неблагоприятен для данного кандидата.

Эту тему можно было бы дальше развивать, хоть в социологическом, хоть в психологическом, хоть в политическом плане. Но — пока — ограничусь лишь осторожным, корректным утверждением: победа фаворита выборов в первом туре при внимательном и многостороннем рассмотрении из вышеприведенных данных вовсе не вытекает. Такой вывод можно было бы делать, только если бы опрос проводился в свободной стране.

В несвободной же стране может быть — и так, и так. В данном случае это, прежде всего, зависит от масштабов применения административного ресурса и, особенно, фальсификаций, которые, с одной стороны, для власти необходимы, а с другой — рискованны, с учетом нынешней взрывоопасной ситуации. Насколько власть сумеет справиться с этой «задачей на оптимизацию» — увидим.

В чем хотелось бы упрекнуть социологов, занимающихся электоральными опросами, политическими рейтингами и т. п., так это в том, что они, как правило, изложенные обстоятельства не учитывают, неосознанно или намеренно их замалчивают. Всякий социологический результат зависит от способа и условий его получения…». (Конец цитаты).

Сказанное три года назад тем более справедливо сегодня. Ибо за это время авторитаризм в России эволюционировал в сторону тоталитаризма и приобрел особенно жесткие, как в плане манипуляции сознанием («промывка мозгов»), так и в плане репрессивных действий властей («закручивание гаек»)  формы.  (Уже входят в обиход народные этимологии типа «чекизм» или «рашизм» для определения современного общественного состояния).

Надо сказать, что наиболее «популярным» (чему энергично способствуют СМИ) у нас является «рейтинг одобрения», или распределение ответов на вопрос: «Одобряете ли Вы деятельность данного общественного (политического, государственного) деятеля?». Эта методическая формула была впервые применена российскими социологами-полстерами еще в начале 1990-х гг., когда общество совершило революционный прорыв к свободе и демократии.  (Распространена настоящая методика и в опросах общественного мнения в западных демократиях).

Названный показатель вошел в обиход всех ведущих опросных фирм и (с минимальными вариациями формулировки вопроса) применяется вот уже 25 лет, да не только ежегодно, а ежемесячно! Неизменность методики позволяет сопоставлять данные разных лет и месяцев, т.е. отслеживать ДИНАМИКУ рейтинга, в частности, главы государства. Этот мониторинг является исключительно важным - и в историческом, и в практически-политическом отношении. Многолетние наблюдения  позволяют судить о совершающихся в обществе краткосрочных изменениях и долговременных процессах.

Однако четверть века – немалый срок, дальняя ретроспектива и широкий горизонт наблюдения. Меняются не только результаты измерения, но и условия их получения (общественное состояние, «социальный климат»). И сравнивать показатели рейтинга, полученные в 90-е и в 2000-е  (особенно в последние годы) становится все сложнее, да просто невозможно, без учета этих изменившихся условий.

В таком случае следует делать поправку, своего рода «упреждение на ветер», отдавая себе отчет в том, что рейтинг главы государства в условиях авторитарного режима  тем выше, чем: выше степень согласия населения с его политикой и… чем ниже степень откровенности ответов опрашиваемых. С учетом всего сказанного выше, можно достаточно уверенно утверждать. что в нынешнем «заоблачном» взлете рейтинга В.В. Путина «повинны» как тот и другой факторы.

Вопрос в том, какова  соотносительная роль названных факторов? Специально   проеденный анализ опубликованных данных ведущих опросных фирм, в частности, Левада центра, взаимоконтроль различных способов измерения рейтинга и сопоставление с косвенными свидетельствами (результатами тех же самых опросов) - дает основание автору этих строк для следующего экспертного заключения: доля действительно вполне убежденных или согласных с деятельностью. российского руководства (будь то в области внутренней или внешней политики) на  самом деле не превышает 55 % (см.: «Откуда взялись 85%?»; «Рейтинг Путина: так 86 или 55 процентов?»).

55 % - это понятно, большинство, но вовсе не абсолютное (подавляющее) большинство, как принято считать, если не вникать в природу и обстоятельства получения рейтинга.

Известно, что доля оппозиционно настроенных граждан, не скрывающих (по крайней мере от социологов) своего неодобрения деятельности первого должностного лица государства, составляет – согласно разным исследованиям – порядка 15 %. В таком случае получается, что около 30 % взрослого населения страны (оно же – электорат) – это те, кто, формально одобряя деятельность первого лица, на самом деле образуют  некую «зону неопределенности».

Среди мотиваций позитивных ответов в этой группе существенное место занимают: а) безразличие; б) конформизм; в) опасение неблагоприятных последствий, в случае негативного (социально не одобряемого) ответа. (Эти опасения могут быть беспочвенными, но от этого не менее значимы для результатов опроса).

К сожалению, я не могу указать на какие-либо попытки профессионалов массовых опросов как-либо дифференцировать и выяснить количественные соотношения этих категорий: либо такие попытки не предпринимались, либо результаты таких исследований не обнародовались.

(Следует заметить, что и та численно преобладающая часть взрослого населения, которая вполне убежденно поддерживает Путина, наверняка далека от идеологической и социально-психологической однородности. Но это требует специальных исследований).

Так или иначе, рейтинг 85 % и выше, полученный в итоге профессиональных обследований и растиражированный средствами массовой информации,  становится элементом массового пропагандистского воздействия, весомым аргументом в пользу представления о «всенародной» поддержке «национального лидера» и поводом для всевозможных политических спекуляций.

 В итоге, и власти довольны - вон какая массовая поддержка, и  социологи-полстеры не «в накладе, и граждане чувствуют себя комфортно в составе «подавляющего большинства»

А теперь вернемся к статье моего коллеги. Пафос ее состоит в защите материалов «заоблачного» рейтинга, действительно, как пишет А. Левинсон, являющего собой некий «элемент конструкции», а я бы сказал – артефакт массового сознания от «подозрений» в неадекватности реальной картине этого сознания.

При этом автор статьи приписывает критикам Левада-центра и т. п. некое благородное нежелание принять суровую реальность современного состояния общества, «как оно есть», или, точнее, каким оно предстает в несколько упрощенной, чернобелой  картине результатов проведенных опросов общественного мнения (включая рейтинг первого должностного лица государства).

Не смею предполагать, что изложенные выше соображения и аргументация в пользу критического отношения к данным массовых опросов никогда не приходили в голову Алексею Левинсону. Но если так, то почему он избегает этой темы в своем анализе?

Мне глубоко созвучны размышления автора статьи о том, что «приход политики разрядки на смену нагнетанию напряженности, приход оттепели на смену сколь угодно суровой политической зиме – это закон нашей истории, не зависящий от воли добрых или недобрых правителей». В свете этих рассуждений понятно, сколь исторически преходящ и обсуждаемый рейтинг, с учетом пока еще далеко не осознанных обществом кризисных и, в сущности, роковых для  нынешней «властвующей элиты» процессов.

Но осуществленный здесь опыт методической (методологической?) критики (увы, при недостатке  самокритики социологов-полстеров) помогает, как я считаю, увидеть предпосылки ожидаемого поворота в, казалось бы, безнадежно дезинформированном и дезориентированном сознании большинства россиян..

А. Алексеев. 28.05.2015.