- О законах об НКО

- Мемориал о принятом сегодня законе

- Наталья Евдокимова. Экспертное заключение на законопроект № 102766-6

- Последние законы как спор о легитимности. Интервью с Ириной Флиге

- "Мемориал" о законопроекте № 102766-6

- Ольга Старовойтова: "Стало быть, представители власти видят в нас силу. Реальную силу!.."

- Аркадий Гутников: "Эти поправки выполняют роль пропагандистского документа"

- Петербургские комментарии к поправкам в закон об НКО. Владимир Гельман

- "Мемориал" о законе об «иностранных агентах»

Продолжаем тему:

Олег ОРЛОВ: «Мы никогда не объявим себя иностранными агентами»

Жесткая позиция «Мемориала»: презирать незаконные законы
Вводятся все новые санкции против общественных организаций. Дыхание их — прерывистое. Одними из первых «цепкие пальцы у горла» ощутили российские правозащитники. Все эти дремучие законы об НКО, экстремизме, митингах и иностранных агентах, закупорка зарубежного финансирования делают их жизнь невыносимой. Но: чем жестче давление государства, тем сильнее решимость ему противостоять, чем свирепее запретительные меры, тем больше смысла в безнадежном деле. К тому же нарастающие репрессии против правозащитного движения в России — убедительное свидетельство того, что правящий режим видит в нем опасного противника, уверен член правления «Международного мемориала», член совета правозащитного центра «Мемориал» Олег ОРЛОВ.

— Олег Петрович, почему «Мемориал» отказывается регистрироваться в качестве иностранного агента? Это для вас как явка с повинной?

— Мы отказываемся потому, что не хотим никому лгать — ни российскому обществу, ни власти. Мы не являемся агентами иностранных организаций. Что такое агент? Это лицо или организация, выполняющие чьи-то поручения, представляющие кого-то. Мы же никогда не выполняли ничьих поручений, кроме поручений членов нашей организации, собравшихся на общее собрание, и выборных органов нашей организации. Мы реально самоуправляющаяся организация, действующая в рамках закона.

В чьих интересах мы действуем? В интересах граждан России. Например, привлекая к уголовной ответственности полицейских, виновных в пытках, мы что, действуем в интересах иностранного принципала? Нет, конечно. Мы действуем в интересах конкретного человека, которого пытали. А защищая законность и право в России, в чьих интересах мы действуем? В интересах России. Поэтому иностранным агентом мы не можем быть в принципе, следовательно, и регистрироваться нам ни к чему.

— Но закон принят, и ваше неподчинение можно трактовать как правовой нигилизм. Или вы не считаете подобные законы достойными выполнения?

— Действительно, в этом законе есть статья, которая предусматривает санкции за неподчинение ему: от драконовских штрафов, которые способны разорить любую организацию, до уголовной ответственности конкретного лица (до двух лет лишения свободы). Тем не менее мы не считаем возможным выполнять этот закон. Дело в том, что он — из целой серии принятых в последнее время законов, которые сами противоречат нормам права. Более того — они злостно нарушают Конституцию страны. А еще они противоречат ряду международных договоров, которые Россия подписала добровольно и взяла на себя обязанность их исполнять.

Широко известен пример, когда чиновники некоего государства, ссылаясь на законы, говорили: «Мы же не нарушали ничего! Мы выполняли нормы закона, применяя их на практике. А то, что от этого гибли невинные люди, так мы не виноваты». Чиновники и судьи, которые применяли эти законы, понесли уголовное наказание, а государство, на которое они работали, называлось нацистской Германией. После 1945 года был же не только Нюрнбергский процесс, был целый ряд процессов в рамках денацификации Германии, и судьи, судившие по нацистским законам, сами были осуждены. Так что истории известны прецеденты преступных законов.

— «Мемориал» намерен отбиваться от закона об иностранных агентах в судах. Но вам ли не знать, что собой представляет российское правосудие: будет заказ сверху на таких бунтарей, как вы, будет и его исполнение. Примеров тьма. На что надеетесь?

— Никаких сомнений у меня нет: если будет заказ, будет принято любое угодное властям решение. Тем не менее есть механизмы международной защиты от произвола, например, Европейский суд по правам человека. У нас есть некоторые соображения об использовании механизма международной защиты в качестве упреждающего шага. И мы намерены этим заняться, как только выйдет подзаконный акт, видимо, приказ Минюста, в котором будет все конкретно регламентировано.

Если по отношению к нам будут применяться антиправовые санкции, то это значит, что на глазах у всего мира, у всего российского общества нас будут топтать и «закрывать». Но это цена, которую должны будут заплатить наши власти, и она будет высокой. Не обойтись и без жертв с нашей стороны. Самое страшное в этой истории, что у нас есть обязательства и, если нас «приостановят», мы не сможем защищать конкретных людей. Это очень сложная и болезненная проблема.

Как правозащитная организация, мы призваны отстаивать не только и даже не столько права конкретных граждан, хотя это для нас один из важнейших приоритетов, но право в целом — противостоять скатыванию государства к авторитарному, полицейскому режиму. Это наш высший приоритет.

Кроме того, любой судебный процесс против «Мемориала» — для нас дополнительная трибуна. И самое главное — это возможность показать российскому обществу, куда его толкает власть.

— Вы говорили о цене, которую может заплатить режим в случае давления на правозащитные организации, в частности, — на «Мемориал». Какая это цена?

— Это прежде всего — потеря лица, окончательное развенчивание любых утверждений о том, будто власти действуют в рамках права, что они строят пусть свою, суверенную, но все-таки демократию. Это развенчивание мифа о том, что наши власти остаются хотя бы частично в рамках демократии. Это, конечно, дальнейшая делегитимизация власти в глазах нашего общества, подчеркиваю, прежде всего нашего общества. И это, конечно, давление извне вплоть до международной изоляции России как государства, которое сознательно отказывается от взятых на себя обязательств.

Есть и конкретная цена — в евро. С помощью ЕСПЧ мы просто заставим российское правительство выплачивать денежные компенсации ущерба, нанесенного конкретным правозащитным организациям. В этих суммах будет учтено все: приостановка деятельности организации, потери от выплат штрафов, которые на нас наложат, моральная компенсация за то, что нас преследовали. Надеюсь, каждая организация, к которой применят этот закон, выиграет дело в Европейском суде и заставит Россию выплатить конкретные и очень большие суммы.

— Правда ли, что «Мемориал» получает деньги от российских властей? Как же так: вы получаете деньги от того государства, которое критикуете?

— Да, в прошлом году «Мемориал» получил в открытом конкурсе проектов некоммерческих неправительственных организаций государственные деньги на разработку научно-методического нормативного и программного обеспечения, создания единой базы данных «Жертвы политических репрессий в СССР». В октябре грант завершается.

На правозащитную работу мы до сих пор от государства денег не получали. Но сейчас намерены добиваться этого. А почему бы и нет? Во-первых, это деньги не из кармана Путина — это бюджетные деньги, то есть деньги граждан России, в интересах которых мы и работаем. Во-вторых, я не вижу никакой угрозы для независимости нашей организации от получения средств из любого легального источника. «Кто платит, тот и заказывает музыку», — говорят наши критики. Но я всегда думал, что так говорят те, кто сам готов следовать подобной логике. Ни мы, ни наши коллеги по российскому правозащитному движению никогда подобный жизненный принцип не разделяли. <…>

Далее, обсуждение других тем, см.: первоисточник