Изображение: Российский император Александр II

 Мнение редакции может не совпадать с мнением автора публикуемого материала. А. Алексеев

**

Список очерков Л. Шейнина, ранее опубликованных в веб-журнале Е. Берковича «Мастерская» см.: http://berkovich-zametki.com/Avtory/LShejnin.htm

**

См. ранее на Когита.ру:

 - О взаимоотношениях государства и общества: исторический взгляд. (Начало)

- О взаимоотношениях государства и общества: исторический взгляд. (Продолжение 1)

- О взаимоотношениях государства и общества: исторический взгляд. (Продолжение 2)

- О взаимоотношениях государства и общества: исторический взгляд (Продолжение 3)

- О взаимоотношениях государства и общества: исторический взгляд (Продолжение 4)

- О взаимоотношениях государства и общества: исторический взгляд (Продолжение 5)

- О взаимоотношениях государства и общества: исторический взгляд (Продолжение 6)

- О взаимоотношениях государства и общества: исторический взгляд (Продолжение 7)

**

 Леонид Шейнин

ГОСУДАРСТВО КАК КОМАНДИР ОБЩЕСТВА (ИСТОРИЧЕСКИЙ ВЗГЛЯД )

Содержание 

ПРЕДИСЛОВИЕ

СЕРАФИМ ВЛАДИМИРОВИЧ ЮШКОВ (1888-1952)       

Д Р Е В Н И Й  М И Р

ЕГИПЕТСКИЕ ПИРАМИДЫ И ДЕМОГРАФИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ

МЕГАЛИТЫ КАК ПОГРАНИЧНЫЕ И ВЛАДЕЛЬЧЕСКИЕ  ЗНАКИ 

CТОУНХЕ(Н)ДЖ (Версия о военных сигналах)                   

КРЕСТОВЫЕ ПОХОДЫ: КАК ЕВРОПА ОСВОБОЖДАЛАСЬ ОТ   ВООРУЖЁННЫХ   БЕЗДЕЛЬНИКОВ                                      

М О С К О В С К О Е  Г О С У Д А Р С Т В О

ЗАГАДОЧНЫЙ МАНЁВР                                                                                             

ЗЕМЕЛЬНЫЕ СДЕЛКИ И ЗЕМЕЛЬНЫЕ СПОРЫ ХУ ВЕКА В МОСКОВСКОМ

ГОСУДАРСТВЕ

СВЯЩЕННЫЕ РОЩИ  - ЖИВЫЕ МАЯКИ?      

ИСТОРИЧЕСКИЕ ТАМОЖНИ НА МОСКВЕ-РЕКЕ                                                                        

ЮГ  ПРОТИВ СЕВЕРА (Смутное время)                                                          

ДВАЖДЫ УЦЕЛЕВШИЙ                                                                                                      

ПАТРИАРХ НИКОН И ЕГО ГОСУДАРСТВЕННЫЕ ИДЕИ

«НАД ВЕЧНЫМ ПОКОЕМ»     

ТАМОЖНИ НА ВОДНЫХ ПУТЯХ                                                                            

ФЕОДАЛИЗМ:  ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЕ СЛОВОМ                                             

Е В Р О П Е И З А Ц И Я   Р О С С И И

БИТВА ЗА КАДРЫ 

КАК ПЁТР I ЗАЩИЩАЛ ИНОСТРАНЦЕВ В МОСКВЕ .Ч. 1 (БОРОДА)

КСЕНОФОБИЯ В МОСКВЕ И МЕРЫ ОХРАНЫ НЕМЕЦКОЙ СЛОБОДЫ ПРИ ЦАРЕ ПЕТРЕ    

Ч. II. (НАБЛЮДАТЕЛЬНО-СИГНАЛЬНЫЕ ПОСТЫ) 

ПУТИ В ИНДИЮ                                                                                                      

ЦАРСКИЕ ДАЧИ                                                                                                       

ЦАРСКИЕ НЕВЕСТЫ 

ИМПЕРИЯ ПЕТРА И СУДЬБА ИМПЕРИИ                                                     

ЗАГАДКИ ДВОЕВЛАСТИЯ И ПРИЁМЫ ВЛАСТИ                                         

МЕТОДОМ ПРОБ И ОШИБОК                                                                          

ЧЕТЫРЕ СМЕРТИ                                                                                                   

РОССИЙСКИЙ МЕРКАНТИЛИЗМ И ЕВРОПЕИЗАЦИЯ РОССИИ          

ПЁТР И ПАВЕЛ: ПОЧЕМУ НЕ УДАЛОСЬ ПРАВЛЕНИЕ ИМПЕРАТОРА ПАВЛА?                                                                                    

МОСКВА И ПИТЕР ; ДВЕ СТОЛИЦЫ ОДНОЙ ДЕРЖАВЫ                                                

СЛОВА и ЗВУКИ (Язык людей и пример королей)                                    

РЕСПУБЛИКА  ИЛИ  МОНАРХИЯ ?                                                              

МАРОДЁРЫ МОСКОВСКИХ КВАРТАЛОВ (Кто спалил Москву в сентябре  1812  года?)                                                         

МАРКС - ПОЧЁТНЫЙ ПРЕЗИДЕНТ РОССИИ?                                                

ОТМЕНА КРЕПОСТНОГО ПРАВА В РОССИИ: ПОЧЕМУ  1861 год?        

СОЦИАЛИЗМ, РЫНОК И ЛЕНИНСКАЯ РОССИЯ                                           

РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ И РОССИЙСКАЯ ФЕДЕРАЦИЯ                           

ЧЕКВАЛАП, ИЛИ КАК В.И. ЛЕНИН ВЫИГРАЛ ГРАЖДАНСКУЮ ВОЙНУ   

ЛУКАВАЯ ИДЕОЛОГИЯ И ЭКОНОМИЧЕСКАЯ  ТЕРМИНОЛОГИЯ

**

Продолжение

<…>

Мародёры московских  кварталов (Кто спалил Москву в сентябре  1812  года?)

    В 1812 г. московские  дома  поджигали мародёры, чтобы   поживиться добром, которое   оставили покинувшие столицу состоятельные лица. Этот вариант причины пожара Москвы в литературе не излагался, хотя для такого освещения событий есть   основания. На ход истории иногда  воздействуют   силы, которые публично не заявляют о себе, потому что  они принадлежат к преступному миру.  На мой взгляд, пожар Москвы 1812 г.  – один из таких примеров.   

            Вот некоторые другие случаи. В мае 1571 г, когда Москва сгорела, погибли десятки тысяч людей. (Некоторые историки считают, что тогда  Москву сожгло   войско Крымского  хана Девлет-Гирея, стоявшее в cеле Коломенском на подступах к  Москве, но к пожару, видимо, не причастное). В 1595 г. правительство    Бориса Годунова   предотвратило пожар Москвы, имевший своей целью отвлечь внимание от   храма Василия Блаженного, где хранилась государственная  казна. Её  хотели разграбить заговорщики   во главе с   князем  Вас. Щепиным; среди заговорщиков были    чиновные люди, а не отбросы общества. 

1812 год. В сентябре 1812 года в Москву после Бородинского сражения вступила армия Наполеона, состоявшая, как тогда говорили, из двунадесяти языков. Пожары начались чуть не с первого дня её пребывания в Москве, пока не охватили большую часть города. Впоследствии, когда Москва отстроилась, даты разных событий называли так : до  Пожара и после Пожара. Данные о людях, погибших на пожаре, в литературе не встречаются. Видимо, жертв было немного.

 Чтобы разобраться в существующих версиях, полезно вникнуть в ту обстановку, которая сложилась тогда в Москве.

Главнокомандующий Москвы, как он назывался, граф Ф.В. Ростопчин, до последних дней уверял москвичей, что Наполеона в Москву не пустят. Он обещал сам  стать во  главе народного ополчения, чтобы остановить французов. Но реальность оказалась сильнее его слов. Москвичи узнали, что русская армия не будет давать сражение Наполеону у ворот города, чуть  не в последние часы перед оставлением Москвы. Многие чиновные и просто состоятельные люди покинули Москву  в последний момент, наспех. В своих домах оно оставили немало ценностей, а при  них – своих  слуг, на которых   полагались. Ростопчин подготовился к отъезду   лучше. Москву покинула полиция и гражданская администрация. На Москве-реке стояли барки с  фуражом и провиантом для армии (как тогда выражались -  с комиссариатскими запасами), они были сожжены. (Отсюда, видимо -  когда-то известная песня «Шумел, горел пожар Московский, дым расстилался по реке».) 

На пожарных лошадях вывезли пожарный инвентарь.  Впоследствии на этот факт   упирали те, кто обвинял  Ростопчина в умышленном сожжении Москвы - как русские, так и    французы.  Наполеон назвал Ростопчина (в переводе на русский) «безумным зажигателем».

 Из тюрем выпустили сидельцев - на нашем языке  заключённых; это резко ухудшило криминальную обстановку в   городе. По воспоминаниям некоторых французских офицеров, бывших тогда в Москве, какая-то группа русских в часы безвластия даже засела в Кремле, и чтобы выбить их оттуда, Наполеон распорядился послать солдат с пушкой.

Но какая-то часть населения,  в основном простой народ, в городе остался. Правда, в басне Ивана Андреевича Крылова «Ворона и Курица» положение в Москве излагалось по- другому : 

«Когда Смоленский князь /Кутузов/, 

Противу дерзости искусством вооружась,

Вандалам новым /намёк, что Москву сожгли французы/ сеть расставил,

И на погибель им Москву оставил,

Тогда все жители,  и малый, и большой,

Часа не тратя,  собралися,

 И вон из стен московских подалися,

Как из улья пчелиный рой».

Но Крылов, как известно, жил в Петербурге. Оттуда не всё было видно, что делалось в Москве.

Версии Пожара. Первая версия. Москву сжёг Ростопчин. Известны его высказывания (например, в письмах к Багратиону в августе 1812 г.), что он готов отдать   Москву врагу, но только в виде пепла. В письме к Александру I  Ростопчин замечал, что если бы Кутузов сообщил ему заранее, что не будет защищать Москву, то он, Ростопчин, сжёг бы город.  Наполеон в письме к Александру I утверждал, что схвачены 400 зажигателей, и   «все»  они сказали, что действовали по приказу Ростопчина.  Есть известие, что сам Ростопчин сжёг свой  дом в подмосковной усадьбе Вороново, чтобы он не достался врагу. Этот факт  показывает, что   Ростопчин  был настроен весьма решительно. [1]

Можно думать, что Ростопчин предвидел пожар Москвы и  даже косвенно способствовал ему, поскольку он не постарался заранее   вывезти из тюрем содержавшихся там арестантов. Он знал, как будет действовать этот контингент, и сознательно пошёл на то, чтобы развязать   руки любителям лёгкой наживы.    Тем  не менее, от намерения до исполнения - большое расстояние. Сам Ростопчин категорически отрицал своё участие в сожжении Москвы. Я думаю, что ему можно поверить. Чтобы подготовить сожжение Москвы, нужно было время и не один  десяток исполнителей, всё-таки Москва была не маленькой; по некоторым данным в ней проживало свыше двухсот тысяч человек.  Однако ни  об одном таком конкретном исполнителе история сведений не сохранила. Что касается запаса времени, то вряд ли оно было у Ростопчина и его подчинённых. Как известно, Кутузов после совещания в Филях со своими генералами  (ныне Фили  в черте  Москвы)  принял нелёгкое решение -  оставить город без боя. Тогда же он известил Ростопчина об этом    решении  и потребовал от него полицейских офицеров, чтобы они провели войсковые колонны через Москву с запада на юго-восток, на Рязанскую дорогу. Где   тут время не только готовить, но распоряжаться поджигателями, если они уже были   подготовлены !

    Вторую версию озвучил Лев Николаевич Толстой в своём романе «Война и мир».  Он считал, что в опустевшем городе пожар мог быть вызван даже случайно оставленной свечкой.  По его мнению, именно этой свечки не предвидел Наполеон, когда задумал свой поход на Москву. Но объяснение Толстого   не убедительно. От случайно оставленной свечки  огонь, конечно, мог перекинуться на горючий материал.  Но  во многих  покинутых хозяевами домах оставались слуги, они   постарались бы не допустить загорания, а если бы оно произошло,  то   остановить распространение огня. Конструкция осветительных приборов    предусматривала тогда (как и теперь) так наз.  подсвечники -  металлические тарелки под свечами, которые должны были принимать оплывающий воск или иной    горючий материал, из которого делали свечи. Подсвечники делали свечи относительно безопасными даже в тех домах,  где проживали рассеянные хозяева.

 К сказанному  добавляются  свидетельства тех же французских офицеров, которые утверждают, что  пожары начались не в одном месте, и почти  разом. Не могло же в городе быть столько беспризорных свечей, чтобы  в совокупности и одновременно они подожгли   Москву !

       Современник Московского пожара  (он же последующий хронист)  Д.И. Свербеев мальчиком  наблюдал пожар  из подмосковной деревни. Он пишет, что видя багровое небо над Москвой, взрослые единодушно  решили, что город жгут французы. У этого мнения была своя логика. Раз хозяева в Москве  - французы, значит и пожар –   их  рук дело. К этому мнению, правда, не без колебаний, примкнул и официальный Петербург.   Современный нам исследователь  А.Г. Тартаковский сообщал, что с получением известий о пожаре Москвы, в Петербурге  сначала решили, что пожар - дело рук российских патриотов. В таком духе это событие и преподносилось публике. Но довольно скоро всё было повёрнуто на  другой лад : в пожаре обвинили французов. Эта последняя версия и была «забита» в государственную историографию.

     Однако эта версия не выдерживает критики. Французам не было смысла жечь Москву. Пожар мешал тамошнему их пребыванию – не говоря уже о том, что он зачёркивал  вариант    зимовки в Москве. Пожар заставил   Наполеона покинуть свою резиденцию в Кремле и перебраться за город в Путевой дворец, расположенный на Петербургской дороге за Тверской заставой. (Этот дворец давно уже в черте Москвы.)  Французы  ловили действительных и мнимых поджигателей   и  расстреливали их без всякой пощады. Известная картина художника В.В. Верещагина на эту тему так и называется «Расстрел поджигателей». Поэтому приписывать пожар Москвы французам   нелогично.

Кто были поджигатели  – точно не известно. На картине Верещагина они изображены в отдалении и не очень отчётливо; выглядят они  скорее как простолюдины (на первом плане виден лапоть).  По   версии французов, это были русские.  Тогда, а  может быть и позднее, французы назвали их русскими патриотами, которые не пожалели своей древней столицы, чтобы причинить как можно больше вреда вторгнувшимся врагам. На этом «французская версия», как будто и застыла. Во французских школах нынешних учеников так и учат, что Москву сожгли русские патриоты.

Правильна ли эта версия ? Думаю,  что нет. «Политически грамотные» обитатели покинули Москву ещё до вступления французов. Правда,  застрял в ней известный чудак Яковлев, отец А.И. Герцена, но таких было немного.  (Яковлева, как единственного представительного русского барина, оставшегося в Москве, Наполеон отправил с письмом к императору Александру I в Петербург, с предложением мира). Что касается оставшейся в Москве обывательской массы, то она вряд ли была близка к  идее самопожертвования ради того, чтобы нанести как можно больший вред неприятелю.

Авторская версия. Моя версия более грубая. Богатые московские дома поджигали, выражаясь современным языком, уголовники. Когда огонь разгорался, у них появлялось «законное» основание выламывать   двери и окна и вытаскивать из домов всё, что там было    ценного. Если в доме оставались слуги, то они      должны были   открыть двери, чтобы спасаться самим и начать спасать имущество. Но когда это имущество оказывалось сваленным во дворе, на него могло найтись много посторонних охотников.

Известный журналист и москвовед    Владимир Алексеевич Гиляровский (1853 - 1935)  писал, что когда после ухода французов состоятельные москвичи возвратились в город, они нашли на Сухаревском рынке немало вещей из своих погоревших домов. На этой почве происходили  конфликты  с продавцами. Вернувшийся в город Ростопчин постарался положить  конец неурядицам. Он фактически   признал продавцов законными хозяевами расхищенного   имущества. Бывшим же собственникам   он посоветовал выкупать свои вещи, благо их продавали задёшево.

Таким образом, немало богатых домов сгорело, но их содержимое - не совсем.

 Правда, мало ценимые расхитителями исторические документы на рынке   не появились. Во всяком случае, не появилась рукопись «Слова о полку Игореве», которая хранилась в доме известного собирателя древностей Мусина-Пушкина; эта рукопись, как и другие,  считается сгоревшей вместе с домом.

 Участвовали ли слуги, пребывавшие   в богатых домах, в расхищении барского имущества ? Отдельных случаев  нельзя исключить. Но что они поджигали    дома, в которых оставались – более чем сомнительно. Ведь впереди была зима, и её где-то надо было пережить.  Кроме того, они не знали, когда вернутся их господа, и вернутся ли вообще; оставленное же хозяйское  добро и так находилось в их руках. Жечь свои  дома им не было смысла.  Действительно, никто из богатых москвичей  свою челядь, оставленную в Москве,  в поджогах (как будто)  не обвинял.

Метод поджога строения ради расхищения его содержимого – можно сказать, стандартный приём уголовного мира. Этот приём и был использован им в Москве, когда   её покинула  законная  власть.

Маркс - почётный президент России ?

            Над парадной лестницей Гумбольдтского университета в Берлине начертаны слова молодого Маркса, что философы до сих пор только объясняли мир, задача же состоит в том, чтобы его переделать. Предполагал ли автор этих слов, что    мотором   преобразования будет сам д-р Маркс? Весьма  похоже.

            В 1848 г. в Германии, вслед за Францией, тоже произошла революция, и 30-летний Маркс смог временно   вернуться на родину  из эмиграции. Однако он оказался не востребованным. Он не попал ни в Парламент, ни в городской совет Кёльна, где он редактировал «Новую Рейнскую газету». Надо думать, на это повлияли его личные качества.

Благожелательный Марксов биограф Франц Меринг приводит отзывы некоторых современников о высоком самомнении Маркса, об открытом пренебрежении его к окружающим людям,  и о его стремлении подчинить их своей воле.  Русский Анненков  сделал  запись, что 28 - летний Маркс    «представлял из себя человека, сложенного из энергии, воли и несокрушимого убеждения  …имел вид человека, имеющего право и власть требовать уважения, каким бы ни являлся перед вами и что бы ни делал. Все его движения были угловаты, но смелы и самонадеянны… горды и как бы презрительны, а резкий голос, звучащий как металл, шёл удивительно к радикальным приговорам над лицами и предметами…»[2]  Отвечая на вопрос анкеты своих подросших дочерей: «Ваше представление о несчастье», Маркс ответил одним словом: «Подчинение».

Маркс не нашёл себя в той среде, откуда он вышел. Он утвердился во мнении, что добиться признания и первенства он сможет в другой среде – в тогдашних низах общества, какими были городские пролетарии. Маркс выдвинул парадоксальную идею, что именно пролетариат должен возглавить общество, и что ему принадлежит будущее.

В 1867 г. в предисловии к своему «Капиталу» Маркс писал, что развитая страна (прежде всего Англия, где он жил) показывает странам с отставшей индустрией, что их ждёт впереди.  Маркс предрекал пролетариату роль революционного класса, который установит новый экономический строй с общественной собственностью на средства производства. Правда, по вопросу о том, утвердится предполагаемая общественная собственность только в рамках отдельных предприятий или же страны в целом – от такого  уточнения Маркс старался уклониться.

Прогнозы Маркса вызвали беспокойство русских революционеров-социалистов, которым не хотелось ждать, пока Россия пройдёт долгий путь по превращению в промышленную державу. Они обратились к Марксу с вопросом: «А как же Россия?». При этом они указали на существование в России зачатков (как они думали) социализма в виде общинной собственности крестьян на землю. «Разве нельзя построить социализм на этой основе?» - спросили они Маркса. Маркс долго колебался и наконец ответил, что британский путь – это для Западной Европы, Россия же может проложить собственный путь к социализму. В начале 1880-х годов (видимо, по настоянию  Веры Засулич) он вместе с Энгельсом повторил именно  эту мысль в предисловии ко второму русскому изданию их «Коммунистического манифеста».

В 1869 г., когда стал готовиться русский перевод «Капитала», Маркс  всерьёз обратился к России. Он изучал русский язык и настолько овладел им, что читал некоторые официальные издания на русском языке. Как пишет один из биографов Маркса, к концу жизни Маркса у него накопилось «два кубометра» одних статистических материалов, относящихся к России. [3] Читал он их не просто так. В 1870-х годах Министерство финансов России проводило исследование податной нагрузки  крестьянского населения, имея в виду заменить подушную подать, которую крестьяне платили со времён Петра Великого, на поземельное обложение (что и было со временем сделано). Этим занималась специальная Податная комиссия. Её труды показали тяжёлое положение основной массы крестьянского населения, которое было переобложено комплексом государственных, земских, волостных и мирских податей и сборов. К тому же оно было стеснено в своих гражданских правах; это мешало крестьянам уходить на заработки.  Русские революционеры знали о тяжёлом положении крестьянства и надеялись на народное восстание. Маркс разделял их надежды. В 1877 г. он писал Зорге, что «Россия… давно уже стоит на пороге переворота».[4]

Из 70 книг Податной комиссии  относительно реформы налогового обложения Маркс получил в своё распоряжение 10. Как он изучал их, можно видеть из русского издания Архива Маркса и Энгельса (том ХIII,   и том ХIV, 1955 и  1982 гг. издания), где воспроизведены отрывки из трудов Податной комиссии с пометками Маркса. Маркс интересовался также движением Степана Разина, падающим на 1670-е годы. Таким образом, он со знанием дела мог судить о России. Чтобы русские революционеры не забывали о нём и не сомневались в его поддержке, Маркс подарил исполнительному комитету партии «Народная Воля» свой портрет.[5]

Вряд ли Маркс рассчитывал, что революционеры будут изучать его многотрудную для читателя экономическую конструкцию, представленную в «Капитале»; им будут интересны только конечные выводы. Но если эти выводы окажутся им на пользу, то они не замедлят поднять на щит их учёного автора. Если же и когда революционная партия победит, то Маркс автоматически окажется её   идеологом – как это и произошло в России после 1917 г.

Произойди революция при жизни Маркса, дело вряд ли ограничилось одним его идейным влиянием, ибо от идейного руководства недалеко до политического. Когда в 1864-1872 гг. в Западной Европе действовала Международная Ассоциация Рабочих («Интернационал»), Марксу принадлежала там не только идейная, но и видная организационная роль. Так, он отбил попытки Михаила Бакунина и его сторонников войти в руководство Интернационала. Пребывая в Лондоне, Маркс претендовал на идейное руководство рабочим и социалистическим движением в его родной Германии. Он самым язвительным образом отзывался об одном из лидеров этого движения Фердинанде Лассале (который не был революционером) и грубо напал при встрече на другого деятеля Вильгельма Вейтлинга за то, что тот не уделял должного внимания «теории» (под которой Маркс явно понимал свои собственные  идеи). Нет сомнения, что если бы в Германии произошла и победила рабочая революция, Маркс попытался бы встать во главе революционного правительства. Маркс знал основные европейские языки, он разбирался во внешней политике европейских держав и был в курсе их внутренних проблем. Всё это позволяло ему претендовать на высокий государственный пост.

Но после событий 1848 года  революции в Западной Европе   не происходили (исключение составляла Парижская Коммуна 1871 г., руководители которой были далеки от Маркса). Поэтому Маркс обратил свой взор на Россию. Правда, на роль председателя Революционного правительства дряхлеющий Маркс не годился, но почётным президентом будущей Российской республики он мог бы стать.

Маркс и Энгельс рассматривали и такой вариант, по которому революция в России   дала бы толчок рабочим революциям на Западе. Если бы эти революции победили, и если бы их лидеры последовали лозунгу «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», то у Маркса была перспектива стать президентом объединённой Европы. Но при его жизни (он умер в 1883 году) революции в России так и не произошло.

Нужно ли в наше время прослеживать личные амбиции Маркса, которым не довелось осуществиться? Такая необходимость есть. Личные устремления Маркса не могли не оказать влияния на его теоретические конструкции. Вот пример, как Маркс отбрасывал экономические реалии, если они противоречили его теории. Во времена Маркса было известно, что повышение производительности труда благоприятно сказывается на зарплате рабочих. Это было видно на бытовом уровне, это же подтверждалось данными статистики. Но такой вывод означал, что рабочим надо думать не о революции, а о сотрудничестве с предпринимателями для содействия техническому прогрессу. Это было неприемлемо для Маркса-революционера, и он назвал подобные изыскания одним словом: «нелепость». [6]       

При оценке идейного наследия Маркса не приходится отвлекаться от его нацеленности на государственную карьеру.

Отмена крепостного права  в России : почему 1861 год ? 

Зло крепостного права. Свободный труд всегда считался более производительным, чем  подневольный. Дело  не только в том, что подневольный человек материально не заинтересован в результатах своего труда, но и в том, что порученное  дело может быть ему не по душе. Хотя десятки миллионов помещичьих и государственных крестьян трудились на пашне, это вовсе не означало, что все они – прирождённые земледельцы. Насильственное прикрепление к рутинному производству мешало многим людям  развернуть свои способности. Такое положение задерживало развитие страны – не говоря уже о драме людей, вынужденных заниматься нелюбимым делом. После отмены крепостного права  на эту важнейшую сторону человеческой жизни обратил внимание Н.А. Некрасов, когда  встретил на деревенской дороге школьника. Мысленно он обратился к нему с такими словами:

С детства никем не запуган, свободен,

Выберешь дело,  к  которому годен.

Отмены крепостного права требовала также «человеческая» причина - проникновение в народную среду Просвещения. Грамотный крестьянин, поработавший в городе, повидавший страну и познакомившийся с думающими людьми, не мог признавать интеллектуального превосходства своего барина, которому он  должен был подчиняться, но  которому он мало  в чём уступал.

Целесообразность отмены крепостного права ощущалась уже при Екатерине II.  Ей   принадлежали такие строки: «Противно христианской вере и справедливости делать невольниками людей: они все рождаются свободными. Рабство подрывает промышленность (в смысле предпринимательства – Л.Ш.)   и благосостояние».[7] Обличение гримас крепостного права встречается в комедиях, написанных императрицей: «О, время!» , «Именины госпожи Ворчалкиной».

Уничтожить в России рабство    советовали Екатерине  просветители из Франции. Почти  год при дворе императрицы в качестве ее  библиотекаря и постоянного собеседника жил  создатель первой в мире Энциклопедии Дени Дидро - известный противник рабства.

Исследователь крепостного права в России В.И. Семевский  перечисляет некоторые меры императрицы в этом направлении. Как общее правило – запрет продажи  людей без земли. Запрет перевода в крепостное состояние вольных людей, в том числе незаконнорожденных подкидышей; нищих; принявших православие  военнопленных; мужей крепостных женщин; безместных  церковников. [8]Через Вольное Экономическое Общество императрица  инспирировала конкурс работ на тему о движимой крестьянской собственности (от которой нетрудно было перейти к вопросу о земле).  Первую премию получил француз Беарде де-Лаббе, который предлагал даровать крестьянам личную свободу и наделить их небольшими участками – с тем, чтобы они были вынуждены арендовать землю у помещиков. Эта работа была переведена на русский язык.

  О  желании уничтожить в России рабство (крепостное право) Екатерина упоминала в своей переписке с европейскими просветителями. Многие историки видят в этих строках лицемерие Екатерины, ибо в своей повседневной политике она стояла на стороне помещиков-крепостников. Но здесь не все так просто. Екатерина была вынуждена считаться с нежеланием дворянства лишаться дарового труда  крепостных крестьян, ей приходилось не   афишировать свои взгляды. Не  допускала она и неповиновения  крепостных   своим господам. Достаточно вспомнить, как решительно и жестоко было подавлено восстание уральских казаков во главе с Пугачёвым, в которое было вовлечено также немалое число  подвластных помещикам людей.

Идеи императрицы явно опережали настроения  в дворянском сословии. Когда выдающаяся женщина своего времени княгиня Е.Р. Дашкова была в Париже, ей довелось отвечать на вопросы Дидро о желательности  отмены крепостного права в России. Дашкова высказалась против этой меры. Из  опубликованных Дашковой «Записок»  видно, что она рассматривала помещиков  в качестве  «отцов», а крестьян, как их «детей», нуждающихся в опеке.  По-видимому,  это представление Дашковой отражало     распространенный взгляд  в среде дворянства.

В таком представлении была известная логика. С 1762 г. дворяне были освобождены от обязательной службы. Но некоторые государственные обязанности за ними сохранились. Они  обеспечивали сбор подушной подати и поставку рекрут в армию, выполнение дорожной повинности. Они отвечали за благочиние (полицейское устройство), за санитарное и ветеринарное благополучие своих деревень, за борьбу с пожарами, за создание запасов продовольствия на случай неурожаев, за призрение одиноких и беспомощных крестьян и  дворовых людей, в какой-то мере – за земельные распорядки в своих имениях. Николаю I приписывают слова,  сказанные им при очередном обсуждении вопроса об освобождении помещичьих крестьян: «Где я возьму шестьдесят тысяч полицмейстеров для этих людей?» Таким образом, с государственной точки зрения существовало оправдание такому феномену, как бесплатный труд крестьян  на   помещиков.

Но у административной деятельности помещиков был серьёзный изъян. Они оказывались представителями государственной власти в своих имениях не по  назначению сверху и не по  выбору со стороны поднадзорных им людей, а в силу самого факта  своего рождения. Более двух десятков миллионов помещичьих крестьян должны были подчиняться   случайным людям, которым было доверено их благополучие. В «Записках охотника»  Тургенева приводятся примеры неумелого и даже нелепого управления помещиками подвластными им людьми. В одних случаях эти люди должны были заниматься пустым делом, в других же попадали во власть хищных приказчиков, других барских управителей или самих помещиков. Не эта ли правда об «обычных», а вовсе не чрезвычайных пороках крепостного права  привела к аресту автора «Записок охотника»?[9]

Сюда же добавлялись неизбежные недостатки от совмещения в одном лице государственного администратора и частного владельца душ. При такой системе двойного управления одними и теми же людьми редкий дворянин ставил интересы государства выше собственных интересов. [10] Крепостное право представляло собой зло  не потому, что помещики были злодеями, а главным образом в силу    «повседневного» его  несоответствия интересам общества. Несмотря на отдельные ограничения, которые государство налагало на власть помещиков, эта власть  не поддавалась реформированию.

Политическое препятствие. Почему освобождение помещичьих крестьян в России произошло только в 1861 году? Разве не было понимания того, что личная зависимость крестьян от помещиков есть зло не только для крестьян, но и  для страны в целом? Такое понимание было. Но у сменявших другу друга правительств был серьёзный политический мотив для того, чтобы не торопиться с назревшей реформой. Ведь против реформы были дворяне, составлявшие опору трона.  Главной причиной их консерватизма было нежелание   лишаться доходов, которые они получали от дарового труда своих крестьян. 

Учебники истории говорят, что толчком к реформе 1861 г. послужило поражение России в Крымской войне, а  также   волнения  помещичьих  крестьян. Эти события, действительно, расшатывали систему крепостного права, но их значение нельзя преувеличивать. [11] Ведь военные  поражения были и раньше. Например,   их терпел царь Пётр в Северной войне, которую он вёл против Швеции. Россия терпела поражения в войнах с Наполеоновской Францией. Однако эти поражения не приводили к отмене крепостного права.[12] Что касается крестьянских волнений во времена Николая I, то они  не шли в  сравнение с Пугачёвским бунтом 1773-1774 годов, подавление которого было серьёзным испытанием для дворянского государства.   Таким образом, названные причины нельзя считать главными, вызвавшими отмену крепостного права и последующие  реформы. Главным препятствием к отмене крепостного права было упорство дворянства; его и требовалось преодолеть, но   таким образом, чтобы не затронуть помещичьих доходов.

  Екатерина II готовила   благоприятные условия для отмены крепостного права.     Но делала она это негласно, чтобы не волновать ни дворянства, ни подвластных ему крестьян.  Основная идея  заключалась в том, чтобы создать  такое положение, при котором дворянство ничего не проиграло бы от освобождения крестьян. Как этого достичь?  Крестьяне должны были остаться на своих  местах и продолжать работать на своих помещиков – но не под угрозой наказания, как раньше, а в силу того, что им пришлось бы арендовать помещичьи земли. Одно из важнейших   условий, обеспечивающих удержание крестьян на   местах их жительства,      заключалось в том, чтобы    ликвидировать  свободные земли, которые  могли оказаться  в зоне досягаемости освобождаемого населения.  Одним из «резервуаров» таких земель были степные пространства на юге и  юго-востоке, которые в последней четверти ХVIII вошли в состав России.

Заокские земли. Московское государство начало  колонизацию  пространств  к югу от Оки, а также в Среднем Поволжье   в ХVI   веке.      Строились   крепости, создавались другие военные объекты (валы, засеки,  сторожевые пункты). Одновременно, или даже с опережением, шло земледельческое освоение новых земель.  Но этим процессом    Москва управляла    только частично. Например, дальняя Слободская Украина (в своей большей части   это нынешняя Харьковская и Сумская области Украины)   заселялась во второй половине ХVII века  во многом стихийно; туда направлялся  поток беженцев из охваченной войной Украины.

Но освоение новых земель шло на фоне  постоянной военной опасности. На  пространства  к Югу от Оки претендовало  Крымское ханство, которое выступало в качестве наследника Золотой Орды, владевшей этими землями в прошлом. За право пользования этими землями пришлым населением  Крым  требовал от Москвы  ежегодных «поминок». Если хан признавал эти поминки недостаточными («лёгкими»), то против Москвы выступало ханское войско.[13] Независимо от этого, на колонизуемые земли почти беспрерывно шли набеги удальцов из пределов Крымского ханства, где кочевали подчинённые Крыму народы; за эти набеги    хан  формально не отвечал. [14]   Москва добилась прекращения   выплаты Крыму  поминок  только  при царе Петре в конце ХVII века по договору с Турцией.   

 Освоение южных степей продолжалось  во времена Анны Иоанновны,  правившей Империей с 1730 по 1740 годы. Ее полководцы (среди которых выделялся Миних) в ходе войн с Турцией и Крымским ханством успешно «отодвигали» южную границу Российского государства. В следующее царствование Елизаветы Петровны для  охраны новых границ, а также для освоения вновь завоеванных  земель призывались славянские выходцы из тогдашних турецких   владений, прежде всего сербы.  На части этих территорий был   создан Славяно-Сербский уезд с  центром в  Луганске. Полностью степные  пространства открылись для заселения только в 1770-х годах при Екатерине II  после ликвидации Крымского ханства и уничтожения Запорожской сечи. Тем не менее, обширные степи, примыкавшие к Чёрному морю,  (впоследствии они назывались Новороссией) ещё долго оставались мало заселенными.

Иностранная   колонизация.  Екатерина II уже   в начале своего царствования, в 1763 году,   приглашала из Европы на жительство  в Россию всех  иностранцев из Европы, кроме евреев. Переселенцам  отводились земли в Новороссийской губернии (примерно в пределах нынешних  Херсонской,
 Николаевской, Одесской, Запорожской, Днепропетровской и  части Крыма). Особая «Канцелярия опекунства иностранцев»  поселяла их также в Саратовских  и Самарских местах, в Валуйском уезде (нынешняя Белгородская область),  по реке Сакмаре в Оренбургском крае. Большая часть переселенцев была из мелких германских государств; некоторые  имели французские  корни. Среди переселенцев были даже шведы с острова Даго. Приток   переселенцев,   в основном из Германии,  продолжался и в ХIХ веке. Иностранцы получали налоговые льготы, ссуды на обзаведение; они освобождались от рекрутской повинности. Так, прибывавшие в Россию из Германии   меннониты у себя на родине  отказывались от военной службы;   в России  же  им было  обещано, что их не будут  забирать в армию. (В 1870-х годах их стали призывать в армию на должности, не требующие  владения оружием.) 

Сама по себе иностранная колонизация –   не   бесспорное благо   для любой страны. Ведь иностранные колонисты занимают плодородные земли, на  которых со временем могли бы разместиться  соотечественники. Ю.В. Готье, опубликовавший в 1915 г.  «Очерк истории землевладения в России»  (из которого взят ряд  приведенных выше сведений),   указывал, что государство преследовало (очевидную)    цель -  увеличение своего   населения. Действительно,   содействие росту населения  со времён   Екатерины II просматривается достаточно четко. В России люди умирали во время эпидемий оспы. Желая подать пример   подданным, царица привила оспу себе и сыну.  При ней  была создана сеть воспитательных домов для сирот и подкидышей. Екатерина выражала  недовольство отходничеством крестьян на заработки, поскольку это уменьшало рождаемость. Еще раньше о пользе для России умножения народонаселения писал Ломоносов. Не трудно понять, что рост населения означал прибавку рабочих рук в стране, рост ее благосостояния. Одновременно      увеличивались  финансовые ресурсы государства.  Но  государственные меры, поскольку они   были  привязаны к определённому времени,   должны были преследовать какие-то специальные цели. Вопрос заключается в том, какие именно. 

Ю.В. Готье связывает    привлечение колонистов с  проводившейся тогда в России  политикой  меркантилизма. В России не было своего серебра,    не хватало  денег для обслуживания торговых оборотов.   Замедлялась оптовая торговля, а это в свою очередь плохо сказывалось на   производстве. Российские правители  видели   выход из положения в развитии внешней (морской) торговли, точнее - в увеличении  экспорта товаров, который один мог доставить  стране столь необходимое ей серебро. (Больше всех об этом заботился  царь Петр.) [15] Дополнительное   население, по мысли Готье,  должно было работать как раз  на увеличение экспорта (или на уменьшение импорта).  

Но его объяснение вряд ли правильно.   Рост населения   выглядит   слишком далекой причиной, вызывающей увеличение (скажем) экспортных возможностей страны  Приведённому объяснению противоречит и  позиция  тогдашних немецких государств, отпускавших в Россию своих граждан. Эти государства ничуть не меньше, чем Россия, нуждались в притоке серебра. Если бы отток населения уменьшал их экспортные возможности, то они вряд ли бы его  допустили. Поэтому требуется другое объяснение.

О неслучайном содействии иностранным колонистам  говорят  другие черты тогдашней колонизационной политики, которая имела в виду  не одних иностранцев. Меры, направленные на    скорейшее заселение  Юга и Юго-Востока Империи, в гораздо большей степени касались Российских   подданных.   Рассматривая эти меры уже в более позднее  время  (1876 г.), знаток земельного вопроса А.И. Васильчиков  возводил их в ранг особой государственной политики. По всей видимости, он был прав. 

Внутренняя колонизация. Степные черноземы оказались доступными  для  оседлого населения   после того, как  в 1774 году   Россия установила  контроль над   Крымским ханством; в   1775 г. русский генерал из сербов     ликвидировал  Запорожскую сечь. В 1783 г. Крым был   присоединен к России, и на его базе была создана   Таврическая губерния.  После замирения края офицерам и генералам, участвовавшим в Крымских походах,  раздавались тысячи десятин свободных  земель, на которые они переселяли своих крестьян из глубины страны.    Один из первых русских агрономов и естествоиспытателей, он же каширский помещик, А. Т. Болотов отмечал, что в его   края  приезжали официальные представители, которые звали малоземельных  однодворцев (близких по своему  положению к  государственным крестьянам) переселяться в Херсонские степи. [16] Освоением Юга всецело занимался первый вельможа государства Г.А. Потемкин; сама Екатерина сочла необходимым лично побывать в Новороссии и убедиться в  успехах её  заселения.

Но  дело не ограничивалось освоением новых плодородных земель на Юге и Юго-Востоке. Начиная с  1766 г.,   в центральных губерниях   было продолжено    прерванное лет за пятнадцать  до этого   Генеральное межевание. В ходе  землемерных  работ   выявилось  немалое количество казённых земель, «прихваченных»  их соседями; на официальном языке такие  земли назывались примерными.  Казалось бы, эти земли подлежали возврату в казну, а их присвоители – примерному наказанию.  Но в действительности  ничего этого не произошло. Примерные, а также свободные    казённые  земли было разрешено покупать  желающим  по   весьма льготной цене:  рубль за десятину или три рубля, если земля была под лесом.   В своих воспоминаниях Болотов описывает тот ажиотаж, который охватил состоятельных дворян, получивших возможность   купить задёшево казённую землю. Сам Болотов  не упустил случая приобрести  обширную казённую степь, которая частично уже  была   занята его крестьянами,  в верховьях речки Лесной Тамбов.

Государство смотрело сквозь пальцы не только на помещичьи, но и на крестьянские захваты свободных земель. В одном случае государственные крестьяне из Сердобского уезда (нынешняя Пензенская область) самовольно переселились на  соседние  помещичьи земли в верховьях Хопра и Медведицы (современная Тамбовская область). Раздражённые помещики потребовали от властей изгнать нарушителей, но им не пошли навстречу. Захватчиков не стали выселять, а ущемлённых помещиков компенсировали казённой землёй  в другом месте.

В одних местах наблюдалось государственное содействие переселенцам,  которые осваивали новых земли. В   других   происходило закрепление  свободных земель за их фактическими   насельниками. Мало этого. Огромные земельные  площади  передавались в собственность     организованным коллективам, которые имели возможность воспрепятствовать самовольному вторжению посторонних лиц. В Екатерининские времена   за Кубанским (тогда Черноморским) и за Донским казачьими    войсками    были закреплены  миллионы десятин степей, лесов и вод; право собственности  на значительные земельные пространства  получили  калмыки. До  1921 г. нынешняя столица Кубани – Краснодар  носила выразительное  название Екатеринодар. 

При Екатерине II планировались массовые переселения   на свободные земли   государственных крестьян, если только на новых местах они могли обработать больше земли, чем прежде  (по этим мероприятиям   сохранилось немало   земельных планов и расчётов). [17] Для         государственных  и экономических (отнятых у монастырей и других церковных учреждений)  крестьян была принята земельная норма, которую называли  «15-десятинной пропорцией». В эту пропорцию, как предполагалось,  следовало «наполнить» каждую  мужскую  душу.     

Помещичьи крестьяне. Но дело не ограничивалось государственными крестьянами. Землемеры, проводившие Генеральное межевание, составляли  к каждому  обмежёванному владению (или земельной даче, как тогда говорили и писали),    так наз. Экономические Примечания. Эти   Примечания  затрагивали  также     помещичьи имения.    В них указывалось, сколько у крестьян пашни и угодий, каковы источники их доходов,  состоят крестьяне на оброке  или на барщине, доброкачественна ли  вода, которой  пользуется население, и многое другое.  Землемеры не  всегда  понимали  смысл   порученной им  описательной  работы.   Об этом говорят   некоторые иронические записи,  вроде такой: «А в лесу   птицы,       чижи,  щеглы     и дрозды».

Но смысл описаний был не в певчих птицах. Правительству надо было знать, насколько удовлетворено население занимаемой им землей, и (следовательно)  каков его переселенческий потенциал. На первый взгляд, поскольку  речь идет о помещичьих имениях, такое знание для правительства   было бесполезно.   Ведь крестьяне принадлежат помещику, и без воли помещика государство не может стронуть их с места.  Но такое представление   оправдано только до определённого момента. Если же (и когда) помещик потеряет власть над своими крестьянами,  то проблема переселения может  неожиданно  оказаться актуальной.   Экономические примечания, составляемые на помещичьи имения, были рассчитаны именно на такую ситуацию. Суть дела  заключалась  в том, чтобы удержать от предполагаемого переселения как можно больше   крестьян после их освобождения,        Государственная задача виделась  в том,  чтобы    они оставались  на своих местах.

Именно так  произошло  после  освобождения  крестьян в Северо-Западном углу Империи,  в  тогдашней Курляндии,  Лифляндии и Эстляндии (нынешние Латвия и Эстония). Крестьянская  реформа была осуществлена в тех краях  в 1816-1819-х годов  уже при Александре I. Освобождённым безземельным крестьянам пришлось   идти в батраки к своим прежним господам (потомкам немецких рыцарей) или же брать у них землю в аренду. Такой вариант должен был устроить и русских помещиков. Чтобы подкрепить его в части земельной собственности, еще  в 1780-х годах были приняты законы, по которым все земли, воды, недра и «произрастания» в пределах помещичьих  имений были признаны  собственностью помещиков. Не исключались даже крестьянские усадьбы.

Плотность населения. Заставить освобождённых  крестьян оставаться на том месте, где они жили  – это   только полдела. Требовалось  обеспечить такое  положение, чтобы   «их было  много». Только в этом случае  они начнут конкурировать за помещичью землю и возвышать тем самым арендные цены.   Другими словами, необходимо было создать некую минимальную плотность населения. По всей видимости, именно эти соображения толкали императрицу на меры, ведущие к росту числа её подданных. Правда, ни она сама, ни кто-либо из ее окружения об этих замыслах не распространялись.  Но уже в следующем ХIХ веке   в верхах общества можно было говорить открыто о связи между ростом населения и отменой крепостного права.

 В принципе, такой расчет был сделан еще во времена Николая I видными администраторами того времени Л.А. Перовским и Н.С. Мордвиновым. Оба они прямо указывали,  что освобождения крестьян не может произойти до тех пор, пока крестьянское население не окажется настолько многочисленным, чтобы   предъявить спрос на всю помещичью землю. [18] (Они предполагали, что освобождение крестьян в   России произойдет без наделения их землей – как это уже было сделано в Курляндии, Лифляндии и Эстляндии.) О подобной же ситуации в Пруссии, где   в начале ХIХ века произошло освобождение крестьян,   говорили так: «Праздные руки ищут землю». Другими словами, при достаточной плотности населения дворянам не надо волноваться, так как  крестьянам деваться  все равно  некуда.  Конечно, такие  рассуждения можно считать циничными, но   они отвечали тогдашней политической действительности. 

Рост населения приводил к повышению спроса на землю, а повышение спроса придавало земле  большую рыночную ценность. В Саратовской губернии рост ценности земли происходил   в результате  спроса на неё, который  предъявляли промышленники-скотоводы.   Сдавая им  землю в аренду, помещики нередко  выручали за неё не меньше, по  сравнению с тем,  как если бы её возделывали их крестьяне. Такая ситуация  ослабляла  интерес помещиков оставаться владельцами  крестьянских душ. [19]

            При   Александре I проводилась подготовка умов  к  отмене крепостного права. В 1812 г.  Вольное экономическое общество пригласило желающих обсудить вопрос,  какой труд является более производительным: вольный или подневольный. Два из трёх премированных сочинений доказывали выгоды  для помещиков наёмного труда. Вряд ли можно сомневаться, что инициатива Общества имела поддержку императора. Тем не менее, Александр I не посмел открыто объявить о своём  желании  или  плане по отмене  крепостного права.

П.П. Семёнов-Тяньшанский, один из видных деятелей реформы 1861 года, пишет, что при Николае I созывалось до десятка секретных комитетов для обсуждения вопроса об освобождении крестьян. Все комитеты высказались против освобождения, мотивируя свою позицию  тем, что после освобождения крестьян помещики лишатся своих доходов. [20] Очевидно, у комитетов не было  уверенности  в  том, что после   освобождения крестьяне будут по-прежнему работать на своих помещиков. Более того. Создавая в 1837 году Министерство государственных имуществ, которое ведало государственными крестьянами, царь Николай I напутствовал  министра Киселёва в том духе, что  новое  министерство должно послужить примером для помещиков, как им надо управлять своими крестьянами. [21]Выходит, царь считал, что  крепостное право себя не исчерпало.

Последовательно или непоследовательно проводилась политика подготовки к отмене крепостного права, она увенчалась успехом в следующее царствование -  при   Александре II. Этот император рискнул осуществить реформу, преодолев недоверие скептиков и недовольство критиков. В 1861 году крепостное право пало.

Решающим обстоятельством, повлиявшим на дату реформы, был рост цен на землю. Росту цен способствовало возвышение цен на сельскохозяйственную продукцию. В свою очередь, на это влиял рост числа городского населения, строительство железных дорог и устройство водных путей, дававших выход дешёвым товарам на более дорогие рынки.   

Благосостояние помещиков после отмены крепостного права  должно было поддерживаться путём  сдачи в аренду земель, оставленных в их распоряжении.  Дворянство дало согласие на  реформу (разумеется, не путём голосования), рассчитывая, что оставшаяся в их руках земля будет приносить им не меньшие доходы по сравнению  с теми, которые они получали от своих крепостных крестьян.

Эти ожидания оправдались. «Земельный голод» существовал у многих помещичьих крестьян сразу же после  Реформы  1861 года, хотя в их пользу  отвели  некоторую  часть  земель из помещичьих имений, к которым они принадлежали. (За отведённую им землю крестьянам пришлось расплачиваться с государством вплоть до революционных событий  1905 года.)  С годами этот голод  не ослабевал, а усиливался, так как крестьянское население быстро росло. Рос и его   спрос   на землю. Это   положительно отражалось на доходах  помещиков, так как   увеличивались  арендные цены на землю. Призванные Александром II деятели,  готовившие Крестьянскую реформу 1861 г., правильно рассчитали, что освобождение крестьян  не должно было подорвать помещичьих  доходов.

После 1861 г. многие  помещики, получив от государства компенсацию за земли, отошедшие к крестьянам, сочетали сдачу в аренду оставшейся у них земли с  собственным     производством.   Но удалось это далеко не всем. Значительная их часть ликвидировала свои хозяйства, продав   землю состоятельным  крестьянам и другим покупателям,  ибо цены на землю со временем только росли.

В историческом плане   остается   вопрос, насколько      оправдано было со стороны государства   утверждать за помещиками  в 1780-х годах право собственности на землю в пределах  их имений. От   решения этого вопроса  зависит, в частности, судьба  некоторых  дворянских усадеб, на которые ныне претендуют потомки прежних    владельцев.   Но это уже особая тема.

Связь времён. Если допустить, что         меры по ликвидации свободных земель и по «уплотнению» населения  государство сознательно предпринимало, начиная по крайней мере с     утверждения на престоле Екатерины II,   то выходит, что запланированный  результат  был достигнут без малого    через сто лет. Так не быстро движется история.

Принимали ли во внимание  государственные деятели, осуществившие Крестьянскую реформу 1861 года,  связь времен? Есть некоторые   указания, что  дело  происходило именно так. Девятнадцатого  февраля 1762 г. император Петр III издал манифест о даровании  вольности Российскому дворянству, по которому оно освобождалось от обязательной государственной службы. Тем самым условная   собственность дворян-помещиков на  принадлежавшие им  имения превращалась в безусловную. Через девяносто девять лет  в январе 1861 г. происходила редакционная шлифовка проектов  Положений  об освобождении помещичьих крестьян. Передавая эти проекты на рассмотрение Государственного совета, Александр II потребовал, чтобы окончательные  тексты были готовы к середине февраля. Государственный совет окончил редактирование   17 февраля. Александр II  подписал все документы 19 февраля. Этой датой,  скорее всего, он хотел показать, что если его предок признал   гражданские права  за дворянами, то ровно  через сто лет  без одного года   настало время сделать такие же шаги в отношении крестьян.

   Освобождение помещичьих  крестьян разрешило  важнейшую  для своего времени социальную задачу. Но оно лишь частично  затронуло   глубокую экономическую проблему – интенсификацию земледелия. Эту проблему должна была решить Столыпинская аграрная реформа, нацеленная   на разрушение общинной собственности крестьян на землю и на замену её частной собственностью. Эта же проблема осталась в наследство колхозно-совхозному строю в СССР. Ныне она местами отошла на второй план, поскольку немало земель, использовавшихся прежде в сельском хозяйстве, оказались заброшенными.  Однако нет сомнения, что со временем эта проблема  вновь заявит о себе. К сожалению, общество о ней плохо информировано; о ней редко упоминают в дискуссиях о судьбах земельной собственности. Между тем, задача интенсификации сельского хозяйства должна быть приоритетной при выборе путей аграрной политики для любого правительства  России