Более или менее регулярные пользователи портала Когита.ру, возможно, помнят публиковавшийся нами в 2013 году «сериал», в сущности – документальную повесть под названием «Деревенская история. Дело инвалида Великой Отечественной войны О.Г. Желябужского»: часть 1; часть 2; часть 3; часть 4; часть 5; часть 6; часть 7; часть 8; часть 9; часть 10; часть 11; часть 12; часть 13; часть 14; часть 15, часть 16, часть 17, часть 18. Впоследствии этот материал был напечатан  «одним куском» в  журнале «Семь искусств»: Деревенская история. Дело: «Государство против инвалида Великой Отечественной войны» . Недавно «Деревенская история» была дополнена на Когита.ру текстом: О. Новиковская. Деревенская история. Два года спустя (часть 19).

Напомним вкратце содержание нашей повести об обыкновенной / необыкновенной жизни нашего старшего современника, одного из тех, о ком сегодня говорят: «Спасибо деду за Победу!».

Олег Георгиевич Желябужский родился 5 июля 1926 года, в г . Ленинграде. Происхождения он, так сказать, «знатного». Его дед по материнской линии был смотрителем царского дворца в Гатчине, и, по семейному преданию, даже особой, приближенной к императору Александру III. По отцовской линии Олег Георгиевич происходил из старинного дворянского рода Желябужских, корни которого документально прослеживаются до рубежа XVIII и XIX веков, а если предположительно – то до XVII века.

Все эти генеалогические сведения почерпнуты моей дочерью Ольгой Андреевной Новиковской не только из рассказов Олега Георгиевича, но и из историко-архивных разысканий (в частности, в Центральном государственном историческом архивеСанкт-Петербурга).

Свои детские годы О.Г. провел в г. Пушкине, потом вместе с родителями кочевал в Карелию, потом в г. Боровичи, Новгородской области. Среднюю школу кончал в селе Гряды, Боровичского района, где его мать преподавала иностранный язык.

Война началась, когда Олегу Георгиевичу только что исполнилось 15 лет. Подростком, в условиях военного времени, О.Г.  самоучкой освоил несколько рабочих специальностей. Потом мать устроила его чертежником в эвакуированный «Ленуголь». В ноябре 1943 года (О.Г. – 17,5 лет) пришла повестка из военкомата. (О.Г. не был добровольцем, но как бы сам «напросился»: в ответ на упрек военкома, мол, от армии прячешься, сгоряча порвал свою бронь работника «Ленугля»).

О своем пребывании на фронте О.Г. рассказывал скупо. Воинское подразделение, куда он был направлен, поначалу в соприкосновение с противником почти не вступала. Это был продолжительный марш по лесным дорогам на Новгородчине. Бои  здесь были небольшие – «скорее стычки» с врагом, по словам Желябужского.  Проходили г. Гдов, дошли до реки Нарова. В 20 км от г. Нарвы О.Г. участвовал в своем первом и последнем большом бою. 18-летний боец  получил тяжелое ранение в бедро. «Всё, военная эпопея для тебя закончилась», сказал военврач, спасший ему ногу. Комиссовали О.Г. в город Боровичи, откуда он призывался. 

   10 лет после фронтового ранения О.Г. «скакал на костылях». В результате ранения возникла контрактура. (Раненая нога была все время  в согнутом состоянии и не могла распрямляться).

   В 1944-46 гг. О.Г. с матерью жили очень трудно. О.Г. пытался что-то заработать ремонтом часов.  Пенсия инвалида войны 2-ой группы тогда  была 33 или 36 рублей. «Жили впроголодь».

Через 10 лет после ранения О.Г., неожиданно  для себя, снова смог ходить. Это произошло после того, как он однажды чуть не замерз в дороге. Но вот это-то и сыграло свою положительную роль. (Оказывается, в самом деле, существует метод лечения холодом).

С этого момента жизнь О.Г. стала налаживаться.  Было это  в 1954 году. О.Г. устроился работать в государственную часовую мастерскую.    Кое-что начал зарабатывать. Так что накопил на мотоцикл. Женился. Лет через пять после рождения дочери (1955) О. Г. застал свою жену с кавалером. Они расстались. Бывшая супруга воспитала дочь в нелюбви к отцу. Больше он свою дочь ребенком не видел.

Последние годы городской жизни (60-е гг.)   О.Г.  жил с матерью, работал в часовой мастерской. К этому времени он стал очень искусным часовым мастером.

В выходные дни на мотоцикле О.Г. часто  ездил по окрестностям Боровичей. Заезжал к друзьям, ездил в лес за грибами и ягодами. Бывая на природе,  О.Г. надумал переселиться в деревню. В 1969 году О.Г. Желябужский  купил старенький дом в деревне Торбасино, Боровичского района, и переехал в него вместе со своей  матерью. (Ей было тогда 83 года)

После городской клетушки с клопами деревенский дом из двух комнат, а также  с чердаком, подвалом и верандой, показался бывшему боровичанину роскошными хоромами. В первый же год О.Г. прорубил в доме еще одно окно, чтобы иметь возможность видеть не только восход, но и заход солнца прямо из своего  жилища.

Олегу Георгиевичу, когда он переехал в деревню Торбасино,  было  43 года. Он стал работать в сельской библиотеке в деревне Горбино, куда ездил на мотоцикле за несколько километров. Дома О.Г. ухаживал за больной матерью. (Мать умерла в 1970 г.).

Полвека с лишним деревенской жизни О.Г. Желябужского не богаты внешними событиями, но насыщены богатой внутренней жизнью и общением. Соседи-односельчане прозвали его - «чудак-собачник», в частности, потому, что он постоянно держал целую свору (до 20) собак, притом что не обзавелся никаким домашним скотом. На них он тратил всю свою инвалидную пенсию и заработок сельского библиотекаря.

Еще у него было «хобби» - помогать людям. «Золотыми руками» Желябужского сработано и починено несчетное множество домашней и хозяйственной техники односельчан из Торбасино и соседних деревень. Особенно любили умельца ребятишки. Взрослые были тоже благодарны ему, хоть и удивлялись его бессеребренничеству. Мы еще вернемся к его благородным «чудачествам», когда будем рассказывать о похоронах.

Некоторые люди называли его «праведником». Только один «случай из жизни». Уже когда О.Г. был в глубоко преклонном возрасте одна почтальонша  в течение длительного времени  приносила старику пенсию на несколько тысяч меньше назначенной ему государством. Вновь появившуюся прибавку к пенсии инвалида войны предприимчивая сотрудница почты забирала себе. Но через какое-то время это вскрылось. И вот старик отказался давать ход уголовному делу. «Ведь у нее дети, как они останутся без матери», рассудил он.

К старости дали о себе знать и военное ранение, и нелегкая жизнь, и нерасчетливая самоотдача. После 80 лет Олег Георгиевич  обездвижел и ослеп, но категорически отказывался покидать свой старый, уже полуразвалившийся дом в Торбасине. Он хотел дожить там свой век с последней оставшейся, полуслепой любимой собакой.

Поддерживать свое существование ему помогали односельчане, разумеется, не бесплатно, а за деньги, которыми он щедро делился из своей значительной (к тому времени) пенсии ветерана и инвалида Великой Отечественной войны. Так что усилиями неофициальных попечителей изба была натоплена, а кое-какая еда стояла на столе.

Между соседями даже возникла «конкуренция» за право ухаживать за инвалидом и иметь доступ к его ветеранской пенсии. В конце концов старый человек отдал предпочтение жителю соседней деревни Горбино Андрею Кавицыну, который, по просьбе Желябужского,  был оформлен как социальный работник. Тот - человек довольно грубый и корыстный, но, надо отдать ему должное, исправно приезжал к инвалиду на (купленном на деньги ветерана) мотоцикле, чтобы обеспечить ему необходимый уход.

Как впоследствии стало известно, одна из жительниц Торбасина, раздраженная тем, что не ее племяннику-алкоголику, выпала удача иметь доступ к пенсии инвалида Великой Отечественной войны, написала ложный донос в прокуратуру, что старик-де заброшен и лишен заботы.

Тут закрутилась государственная машина. Приехали чиновники из райцентра и местной администрации и проявили такую заботу о престарелом инвалиде, которую иначе как  принудительным милосердием назвать невозможно. В Боровичском районном суде по заявлению  Комитета социальной защиты возбудили дело. В результате было принято судебное решение о    помещении  старого (дееспособного!) человека  в учреждение социального обслуживания (т. е. Дом престарелых) - без его согласия.

Примечание. Федеральным законом № 122-ФЗ от 2 августа 1995 г.  "О социальном обслуживании граждан пожилого возраста и инвалидов"  (ст. 15: «Ограничения прав граждан пожилого возраста и инвалидов при оказании им социальных услуг») такая возможность предусмотрена.

 Еще один немаловажный момент: туда же - в дом престарелых  (а может быть и не только туда?)  должна была поступить и немаленькая пенсия инвалида войны, плюс ежемесячная 10-ти тысячная прибавка к ней за последние 16 месяцев, подкопленная, хлопотами местной администрации, на недоступной для лежачего  больного  сберегательной книжке. 

   Единственным  желанием самого Олега Георгиевича  было – «оставить все как есть»: жить в родном  доме, не расставаясь со своей любимой собачкой и пользоваться услугами, выбранного им социального работника  Андрея Кавицына. Надо сказать, что старый слепой человек не заметил, что дом его постепенно пришел в негодность. Старик упорно не желал  покидать свое  жилище, где  за долгие годы ему все было знакомо на ощупь.

…Когда глава местной администрации А.В. Никитин зачитал Олегу Георгиевичу решение Боровичского суда от апреля 2013 о помещении его в дом престарелых), то 86-летний старик… объявил голодовку, а своих чиновных «благодетелей» стал называть не иначе как фашистами. (Судебные приставы должны были приехать  за стариком  как раз в канун Дня Победы).

Лишь благодаря слаженной деятельности  группы волонтеров (жителей Санкт-Петербурга - О.А. Новиковской, А.Н. Алексеева, и местного жителя - Д.М. Иванова), а также питерского  адвоката  В.Г.Белякова,  удалось отстоять  право старого больного человека  жить в деревне среди знакомых ему людей, а не принудительно отправляться  в казенное учреждение. 

Ольге Новиковской все-таки удалось уговорить пожилого человека переехать в соседнюю деревню, в благоустроенный дом к своему социальному работнику   Кавицыну. После этого адвокатом Беляковым была  направлена кассационная жалоба в Новгородский областной суд. Процесс  питерскими волонтерами, вопреки активному противодействию местной администрации (так!), был выигран.

 Взвесив все обстоятельства, попавшего на страницы прессы дела, Новгородский областной суд отменил решение районного суда о помещении инвалида 1-й группы О.Г. Желябужского в дом престарелых против его воли. Выбранного же стариком помощника А. Кавицина Комитет социальной защиты населения города Боровичи был вынужден  назначить его официальным попечителем.

Все эти события происходили весной и летом 2013 года. Если учесть, что пожилые люди, помещаемые в дом престарелых, после того долго на этом свете не задерживаются, ветерану оказались подарены еще три года благополучной, относительно комфортной жизни.

…Летом прошлого года Олегу Георгиевичу исполнилось 89 лет.  Он пребывал в здравом уме и твердой памяти. Уже два года он жил, как того  пожелал, в деревне, в семье людей, которые обязались о нем заботиться – это Андрей Кавицын и его подруга Светлана Леонова. Старый  человек в долгу не оставался: кроме благодарности он платил своему попечителю тем, что дал ему право полностью распоряжаться  всеми своими средствами, в том числе внушительной (даже по городским масштабам) пенсией – около 50 тысяч рублей ежемесячно.

 Надо сказать, что попечитель Желябужского за счет  старика  зажил на широкую ногу. Изба его теперь обшита сайдингом; крыша покрыта железом, на окнах стеклопакеты; огород же, наоборот, заброшен.  Для выполнения прежде привычных хозяйственных дел состоятельный селянин  последнее время предпочитал  нанимать работников.   

Попечитель ревниво следил за тем, чтобы никто лишний к их подопечному не приходил. Если  визитер казался хозяевам дома нежелательным, то они  заявляли, что ходить незачем: мол, старик  уже ничего не понимает.

Очень недружелюбно встречали попечители и самого близкого ветерану человека – О.А. Новиковскую, которая навещала его в свой весенний и летний приезды из Питера в деревню. (У нее в соседней с местом проживания О.Г. Желябужского деревне Стрелка, оставшийся от деда с бабушкой дом, используемый теперь в качестве «дачи»).

…И вот подошла к последней черте эта славная и нелегкая жизнь. 3 мая  2016 г. вечером старику стало плохо, а ночью 4 мая Олега Георгиевича Желябужского не стало.

Случилось так, что это произошло во время недолгого пребывания там моей дочери Ольги Новиковской. Для написания настоящего текста о событиях этих майских дней я буду использовать дневниковые записи Ольги – иногда цитируя, иногда пересказывая их, периодически сопровождая этот «репортаж» своими соображениями и оценками. Хочу подчеркнуть свое авторство данного материала, т. к. предыдущая публикация из цикла «Деревенская история», под которой стояла подпись О, Новиковской, похоже, дала повод для мести одного из ее «героев».

Записи О.А. Новиковской о нынешней (майской) поездке в деревню начинаются с интересного события, ей предшествовавшего:

«…24 апреля мне позвонила по сотовому телефону соседка по деревне Стрелка. Она сообщила, что в моем деревенском доме разбиты все окна. Мы договорились, что ее муж вставит стекла до моего приезда, так как я еду с сыном-инвалидом и мне надо иметь возможность натопить дом).

Позже, когда я уже была в деревне, я слышала от нескольких местных жителей предположение, что выбил окна пьяный Кавицын. Правда, были побиты  окна и в других  Стрельских домах, но по 1-2 стекла. Видимо, для отвода глаз, решили люди. У меня же в доме разбитыми оказались все 5 окон. Как выяснилось, окнами дело не обошлось. Был в моем деревенском хозяйстве вырван  кран у водяного куба, сорвана и сломана уличная антенна для телевизора, разбит лист шифера на амбаре…».

Добавлю от себя по поводу Андрея Кавицына.  Предположения местных жителей довольно правдоподобны. Несмотря, на то добро, которое Ольга сделала этому человеку, обеспечив ему и его жене   по суду право высокооплачиваемого ухода за больным человеком – Олегом Георгиевичем, эти люди (Кавицын и Леонова) ее почему-то возненавидели. Видимо логика их такова – как бы она не покусилась на денежки старика. (Ведь каждый мерит других по себе!), Ольга же, хоть и не претендует на доходы инвалида Великой Отечественной войны, но к старику зачем-то приходит. (Невдомек им, что ходит она к Олегу Георгиевичу всю жизнь, и вовсе не за деньгами, а просто навещает старого одинокого человека).

А не  потому ли еще нервничают попечители, что узнали, что Ольга пишет в интернете о жизни Олега Георгиевича в их доме.  Кавицын, как видно, ее боится и ненавидит одновременно.

«В общем, получилось  все в соответствии с известной поговоркой, - замечает Ольга: - «Не делай людям добра – не наживешь себе врага».

«…30.05.2016. Дорога в деревню. Приключения в дороге.

В деревню я выехала вместе с Егором (сыном-инвалидом. – А. А.),  собакой и  кошкой в 6 часов утра на сильно груженой машине. На мое счастье довести Егора до машины мне удалось самостоятельно не привлекая для этого никого. <…>

Трасса Cанкт-Петербург - Москва к этому времени   была  уже загружена транспортом. Все ехали на дачи с утра пораньше. В трех местах на трассе мы постояли в не слишком продолжительных пробках.

   Путь от трассы до города Окуловки был еще более сложным из-за очень разбитой дороги. Машины ехали по ней со скоростью 30-40 км в час.

На этой дороге я не однажды билась днищем машины об ухабы и выбоины на асфальте, и в итоге оторвала крепление глушителя  (так что он повис у меня почти до самой земли).

  Но эти приключения, как выяснились, были еще не самыми неприятными. Дальше меня ждало суровое испытание. Проехав, не без труда и нервного напряжения, самый, как мне казалось,  трудный участок пути по проселочной дороге (от деревни Опочно до Чернеца) я встала неподалеку от Стрелки. Здесь не было большой грязи, но грунтовая дорога была сильно разбитой лесовозами. Я провалилась одним колесом в колею и моя машина недвижимо села на брюхо.

  Надо понять мое состояние – я застряла намертво. Сижу в 2-х км от своей деревни. Колеса прокручиваются, ветки, которые я подкладываю под них, не помогают. У меня в машине два неходячих инвалида – сын и собака. Что делать? Я позвонила Диме Иванову. Но его не оказалось дома.  Сижу в машине и почти плачу.

 На мое счастье, вскоре и спереди, и сзади ко мне подъехали другие машины. Опытные мужчины-водители меня спасли. Они решили дернуть мою машину назад на тросе (как выяснилось вперед дергать было ее невозможно.. В результате последнего ДТП у моей машины сместилось гнездо для вкручивания металлической петли, за которую следует буксировать машину). Если бы не эти водители – сидеть бы мне здесь еще долго! (Мои спасители даже не взяли денег, которые я им предлагала за свое избавление). <…>

04.05.2016. О.Г. Желябужского не стало.

В два часа ночи  4-го мая скончался Олег Георгиевич Желябужский. О его кончине сообщил мне по телефону Дима Иванов утром 4 мая.

    А ведь накануне вечером (3-го мая) я подвозила Диму до его дома в  Горбине и, соответственно, проезжала возле дома, где жил в  людях Олег Георгиевич. У меня было большое желание зайти к старому человеку, но я этого не сделала. Уж больно недоброжелательно относятся ко мне его попечители. А пройти к старому человеку можно лишь переступив порог дома ненавидящих меня Кавицына и Леоновой.

    Я приняла  решение, что пойду к Олегу Георгиевичу 9 мая – в день, когда и он меня ждет, и я имею полное право придти его поздравить. Я заранее готовилась к этому дню – привезла старику из Питера его любимые лакомства, интересовалась у соседок, не расцветут ли у них к празднику на клумбах нарциссы. (Сама я цветы не сажаю).

  Но старый человек умер, так и не дождавшись меня. (Примечание А. А.: Может быть, и попечители подлили масло в огонь - сказав несчастному старику, что вон твоя Ольга приехала, а к тебе не зашла…). Потом я горько сожалела, что так и не побывала у Олега Георгиевича вечером 3-го мая.

Утешила я себя лишь мыслью, что  Бог уберег меня от обвинений в отравлении старика со стороны его попечителей. Ведь если бы я побывала у Олега Георгиевича в его последний день (со своим угощением, или даже без угощения), то Андрей Кавицын, наверняка, заявил бы, что именно я явилась причиной смерти старика. А значит, мне пришлось бы беседовать со следователем  местной полиции.

   Поздно вечером старому человеку стало плохо. Кавицын вызвал скорую. Были сделаны уколы. Но лучше Олегу Георгиевичу стало не надолго. Вторая по счету скорая помощь, вызванная к больному  после полуночи, уже cоседом-Димой констатировала  факт смерти Олега Георгиевича. Врачи сказали, что утром надо сообщить об этом в полицию. Полицейские, прибыв в Горбино утром 4 мая по Диминому вызову, сфотографировали умершего и оформили протоколы. Затем тело было увезено  в Боровичский морг на вскрытие. Такова теперь процедура  этих скорбных дел - вскрывают всех умерших, независимо от возраста.

   Мне очень жаль, что я не сумела доставить старику последней маленькой радости в его нелегкой жизни. Было Олегу Георгиевичу 89 лет. До своего 90-летия не дожил он 2 месяца. Умер инвалид Великой Отечественной войны  в канун праздника Дня Победы…».

Далее Ольга сообщает, что два дня - 4 и 5 мая - ближайший сосед О.Г. Желябужского – Дима Иванов занимался похоронными делами старика. Официальный попечитель Олега Георгиевича – Кавицын – в этом не принимал никакого участия. Насколько могу судить, он был обеспокоен главным образом перспективой дальнейшей жизни без денег старика. Обидно было Кавицыну еще и то, что умер Олег Георгиевич 4-го числа, а 5-го должны  принести его пенсию. А пенсия-то эта ожидалась с прибавкой - в честь Дня Победы. Ох, как не вовремя умер  подопечный!

Из записей Ольги:

«…4 мая мы с Димой ходили на Горбинское кладбище - искали могилу матери Олега Георгиевича. (Оказывается, незадолго до смерти старик просил похоронить его рядом с матерью. Дима обещал исполнить  просьбу Олега Георгиевича. Сказал, что «все сделает достойно»). Заброшенную эту могилу, по оставленному Олегом Георгиевичем еще в 2013 году описанию, мы с Димой сумели найти. (Это описание осталось в моих «Записях для памяти»). Было в этом месте кладбища лишь два старых «самодельных креста из плоских металлических брусков». Но сваренный, да к тому же, расположенный «в ложбинке ближе к реке» (рельеф кладбища не ровный), как говорил  мне Олег Георгиевич, был лишь один. (Другой крест, как определил Дима, был скреплен болтами). К тому же, старик говорил, что у креста не было камня в основании, а второй крест был вставлен в камень). Все сходилось - мы с Димой нашли то, что искали. На всякий случай мы еще сходили к Торбасинской жительнице Нине Базаровой (она теперь переехала в деревню Девкино), про которую Олег Георгиевич говорил, что она знает, где расположена могила его матери. Но та точного места не знала, а лишь  отослала нас к сестрам Колесовым. Однако, старшая из сестер - Нина - умерла (это та самая гражданка, которая в 2013 году писала заявление в Боровичскую прокуратуру), а к младшей - Шуре - в Торбасино мы не пошли. Ведь время было уже вечернее. (Все утро и день Дима провел в Боровичах, занимаясь оформлением документов О.Г. Желябужского).

    В результате, мы  приняли самостоятельное решение, о том, что найденный нами старый «самодельный крест без всяких украшений», как говорил Олег Георгиевич, стоит именно на могиле 45-летней давности – могиле Любови Германовны Желябужской.

  На следующий день работниками Боровичских ритуальных услуг здесь была вырыта могила уже для самого Олега Георгиевича. Как сказал Дима, в процессе ее рытья сдвинулись слои почвы и гроб из старой могилы стал смещаться в новую. Пришлось землекопам делать специальные укрепления в краю могильной ямы, чтобы новая могила осталась в целости до следующего утра -  дня похорон Олега Георгиевича...»

На следующий день – 6 мая - были похороны О.Г. Желябужского. На погребение по местным расценкам нужно было 15 тысяч. (Плюс стоимость венка, костюма - своего костюма у старого человека не было, цветов…). У Кавицына, как можно было предположить, денег не оказалось. (Это при условии, что старый человек отдавал ему все свои немалые доходы). Официально назначенный попечитель при этом лежал дома на диване и 4-го, и 5-го мая - в те дни, когда cосед-Дима бегал по Боровичам (в военкомат,  администрацию, контору ритуальных услуг, в морг, к судмедэксперту…), пытаясь добиться перечисления в похоронную контору денег на погребение одинокого инвалида Великой Отечественной войны. Именно Дима  писал заявление в Боровичском военкомате с просьбой «достойно похоронить деда-ветерана в деревне у могилы его матери и поставить впоследствии памятник».

Перечислить деньги военкомат обещал, но позже – а хоронить-то усопшего надо сейчас. Добавляло сложности и то обстоятельство, что 6-е мая был предпраздничным, коротким днем.

Как рассказывает Ольга, Дима сделал почти невозможное – он успел за два с половиной дня до праздника все оформить и всего добиться. (Так, например, у патологоанатома, единственного на весь Боровичский район, в связи с прошедшими и предстоящими праздничными днями, была большая очередь… из  покойных, которая дошла бы до Олега Георгиевича лишь к 12 мая. Дима сумел уговорить молоденькую патологоанатома «взять дедушку первым». Причина смерти была установлена – Олег Георгиевич умер от атеросклероза сосудов головного мозга.).

«Великое спасибо Диме, имеющему опыт в погребальных делах (ведь теперь в деревне чаще хоронят, чем ждут прибавления семейства), – пишет Ольга. - Много среди умирающих стариков и одиноких людей.  По этой причине Диме поневоле пришлось овладеть тонкостями похоронных мероприятий…»

Дима, кроме того, заказал в церкви Успения Святой Борогодицы в Боровичах отпевание Олега Георгиевича. (Оплачивали эту процедуру Ольга с Димой вскладчину). Не забыл сосед старика  позвонить и главе Опеченского сельского поселения А.В. Никитину. 4 мая Дима сообщил ему о смерти ветерана, и просил приехать на  похороны, а также напомнил, чтобы приготовили венок «Олегу Георгиевичу Желябужскому от администрации Опеченского поселения».

  Одним словом, 6 мая, когда Дима чуть ли не силой повез в город Кавицина (без подписи попечителя он что-то не мог довести до конца из необходимых для похорон дел) уже большинство хлопот было позади. Наконец-то, деньги на погребение из Боровичского военкомата  перечислили в бюро ритуальных услуг. По счастью, Кавицыну на руки их не дали. (Тот был этим обстоятельством весьма не доволен. Судя по всему,  он поехал с Димой в Боровичи именно в расчете получить деньги). Дима купил в конторе ритуальных услуг дедушке костюм, рубашку, тапочки. (Кавицын был недоволен, что костюм дорогой). Именно сосед Дима, а вовсе не попечитель, заказал все необходимое – гроб,  венок, искусственные и живые цветы… А на проведение поминок (на еду и питиё) Кавицын, как стало известно позже, взял денег в долг у своих соседей. Ведь сам-то попечитель весь в долгах. Ему, оказывается, было мало по 50 тысяч рублей в месяц на жизнь в деревне, поэтому он взял еще и кредит. Деньги потратил, а вот теперь их надо отдавать!

Ольга пишет:

«…На прощании с усопшим возле дома Кавицыных (дома, где последние 3 года жил у своего попечителя Олег Георгиевич) были: Дима Иванов и Андрей Кавицын (приехавшие из Боровичей вместе с работниками ритуальных услуг – они же привезли гроб с телом); жена  попечителя Светлана Леонова; бывшая почтальонша, она же многодетная мать - Татьяна (та, которую в свое время Олег Георгиевич своим великодушием спас от суда); глава местной администрации А.В. Никитин и я.

<…>   Никитин меня поначалу не узнал. Он спросил у хозяйки дома: «А где Ольга из Питера?»  Я стояла неподалеку, и ответила: «Ольга из Питера – это я». Никитин заволновался и сказал: «Я Вас не узнал. Я только поинтересовался - приехали Вы или нет». Я поняла, что глава администрации Опеченского поселения по старой памяти меня немножко побаивается. (Не без оснований - памятуя, как ему досталось от Ольги за якобы заботу о ветеране).

«Позже Никитин сказал Леоновой стоя у гроба старика, явно в расчете на меня, что последние годы Олег Георгиевич прожил очень хорошо в  доме своих попечителей, что уход за ним был замечательный.

На кладбище А.В. Никитин тоже произнес прощальное слово. Он говорил о «героях войны, давших  право на жизнь следующим поколениям», о том, что «Олег Георгиевич не дожил до праздника Дня Победы всего несколько дней, что ветеранов ВОВ в районе осталось теперь только двое». Сказал глава Опеченской администрации в принципе правильно, но общё - не о самом Олеге Георгиевиче. Правда, закончив говорить,  он пояснил, что знал Олега Георгиевича лишь последние 5 лет.  (Я дополнила слова Никитина, сообщив на каком фронте О.Г. Желябужский воевал и где был ранен, а также что ушел он на фронт в 18 лет, отказавшись от брони, которая у него была, как у работника  организации «Ленуголь»).

Потом прощальное слово  произнесла я. Слова эти у меня было  заранее написаны, но я говорила  по памяти и очень волновалась, поэтому  что-то из того, что планировала сказать,  могла и пропустить. Вот эти слова (воспроизвожу их по своей записке):

«Олег Георгиевич был очень светлым человеком – добросердечным, бесхитростным, отзывчивым. Он  сделал людям за свою долгую жизнь много добра.

   Владел Олег Георгиевич самыми разными профессиями. Был часовщиком, трактористом, водопроводчиком, токарем, механиком, кузнецом, библиотекарем…

  Родился он  в Ленинграде, с 15 лет жил и работал в Боровичах, а в 1969 году переселился в деревню Торбасино. Всем в ближайшей округе Олег Георгиечич чинил часы, насосы, электроутюги и чайники, а так же велосипеды, мотоциклы, машины – одним словом был мастером на все руки. А его удобные самодельные тележки  на велосипедных колесах, ездящие даже по бездорожью,  до сих пор используются местными жителями.

    Но самым любимым делом Олега Георгиевича было часовое. Он изобретал часы оригинальных конструкций, переписывался с часовщиками  разных стран, однажды его даже приглашали работать в Эрмитаж – чинить старинные часы, но, став сельским человеком, Олег Георгиевич навсегда отказался от города.

  Очень любил Олег Георгиевич  детей и зверей. (Тут глава Никитин добавил «и природу»). Я знакома с Олегом Георгиевичем, давно – с детского возраста. Он тогда работал в Горбинской библиотеке. Вокруг Олега Георгиевича всегда крутились ребятишки. Он  чинил им игрушки, собирал велосипеды, вытачивая на токарном станке недостающие детали. Я думаю, что в памяти многих теперь уже взрослых людей, Олег Георгиевич навсегда  останется тем самым добрым дедушкой из стихотворения Плещеева:

« Дедушка-голубчик, сделай мне свисток!»

« Дедушка, найди мне беленький грибок!»

- Ладно, ладно,  детки, дайте только срок,

   Будет вам и белка, будет и свисток.

      Было у Олега Георгиевича и еще одно редкое в наше время качество - сопереживание. Он не мог пройти мимо чужой беды и всегда помогал всем нуждающимся и словом, и делом.

   Так будем же помнить этого замечательного человека и его добрые дела. Светлая ему память!»

Очень хотелось мне высказать еще одну свою мысль. О том, что Олег Георгиевич имел лишь один недостаток – был слишком доверчив,  неразборчив в людях. Но это и понятно, ведь мы всегда мерим окружающих по себе. Поэтому именно порядочных людей часто обманывают. К сожалению, доверчивостью Олега Георгиевича пользовались некоторые  из его односельчан. Говорить вслух этого я не стала, так как кладбище не место для митинга, да и о мертвых  говорят только хорошее.

    О военных заслугах О.Г. Желябужского я не говорила, так как об этом до меня сказал глава  администрации…»

…Больше прощальных слов никто не произносил. Дима соблюл все необходимые религиозные правила, пожелал старику «легкого лежания». (Олег Георгиевич не был верующим, но среди документов, вывезенных в 2013 году из Торбасинского дома, Ольга видела  свидетельство о его крещении. По этой причине, когда они с Димой обсуждали предстоящие похороны, пришли к выводу, что отпевание необходимо.  Оно было проведено Димиными усилиями в Боровичах).

   После погребения Олега Георгиевича глава А.В. Никитин возложил на свежую могилу венок от Опеченской  администрации и засобирался уезжать.  Напоследок Ольга, возможно, неожиданно для него, сказала Никитину: «Спасибо!»

На кладбище возле свежей могилы начались поминки, но Ольга на них не осталась.

«В целом похороны Олега Георгиевича были вполне достойные. – отмечает Ольга. - Но только Дима знает, каких усилий  ему это стоило».

В доме Кавицына еще два дня длились поминки по усопшему, незаметно переходя в праздничное застолье. Был в первый день там и Дима Иванов. Правда, вышел на этих поминках один неприятный инцидент - подвыпивший Кавицын заявил всем присутствующим, что это «Ольга с Димой отравили старика». Дима, услышав это, не стерпел и «врезал Андрюхе по морде». Поминки продолжились дальше, но уже без Димы.

  На следующий день Кавицын-таки  пришел просить прощения у Димы. Причина этого поступка стала мне ясна, когда Дима Иванов рассказал мне о том, что у Кавицина, по его же безалаберности и лени, еще в марте кончилась доверенность на получение денег Олега Георгиевича. Когда это произошло, а надо было поскорее  получить у почтальона пенсию старика, то секретарь местной администрации выписала эту доверенность на три месяца на Диму, который как раз в это время был в администрации сельского поселения. (В марте и апреле Дима в самом деле получил, принесенную в Горбино, пенсию Желябужского и, в присутствии почтальона, передавал ее Кавицыну). Вот и надеялся бывший попечитель, что Дима и сейчас получит пенсию умершего ветерана. Однако Дима твердо решил, что расписываться за уже начисленную майскую пенсию Желябужского он не станет, ведь это может оказаться нарушением закона – человека-то уже нет. Если это надо Андрею Кавицыну – пусть сам едет в администрацию и выясняет этот вопрос.

Дневниковые записи Ольги о кончине О.Г. Желябужского и прощании с ним завершаются так:

«…А теперь мои размышления на почти мистические темы. Еще пару лет назад я говорила Диме, что если Олег Георгиевич умрет в то время, когда меня не будет в деревне, то я на его похороны из Санкт-Петербурга не поеду. Во-первых, я нужна была ему живому, а не мертвому;  во-вторых, О.Г. Желябужский мне не родственник и с работы меня могут на его похороны не отпустить, а, в-третьих, Кавицын не должен рассчитывать на мое материальное участие в этих похоронах. Пусть-ка он сам решает все эти проблемы, раз, вопреки моей просьбе еще в 2013 году, отказался отложить из значительных средств старика сумму, достаточную на его погребение.

Как будто знал Олег Георгиевич об этих моих словах, как будто ждал меня… и умер в первых числах мая - именно в те 10 дней, на которые я приехала  в деревню.

  А напоследок сделал мне старик еще одно доброе дело. Ведь для того чтобы главе местной администрации А.В. Никитину проехать в Горбино  утром  6-го мая (на похороны Олега Георгиевича), по нашей дороге, разбитой лесовозами, прошел грейдер и сравнял все ухабы и колеи. Теперь обратно в город на своей малолитражке c низкой посадкой я могу ехать спокойно. Дорога в порядке. Спасибо, Олег Георгиевич!»

Таков финальный акт человеческой драмы, ставшей теперь легендой, главным героем которой является ветеран Великой Отечественной войны, житель новгородской глубинки Олег Георгиевич Желябужский. Светлая ему память!

А. Алексеев. 12.05.2016