Мнение редакции может не совпадать с мнением автора публикуемого материала. А. Алексеев

**

Список очерков Л. Шейнина, ранее опубликованных в веб-журнале Е. Берковича «Мастерская» см.: http://berkovich-zametki.com/Avtory/LShejnin.htm

**

См. ранее на Когита.ру:

 - О взаимоотношениях государства и общества: исторический взгляд. (Начало)

- О взаимоотношениях государства и общества: исторический взгляд. (Продолжение 1)

- О взаимоотношениях государства и общества: исторический взгляд. (Продолжение 2)

- О взаимоотношениях государства и общества: исторический взгляд (Продолжение 3)

- О взаимоотношениях государства и общества: исторический взгляд (Продолжение 4)

- О взаимоотношениях государства и общества: исторический взгляд (Продолжение 5)

- О взаимоотношениях государства и общества: исторический взгляд (Продолжение 6)

- О взаимоотношениях государства и общества: исторический взгляд (Продолжение 7)

- О взаимоотношениях государства и общества: исторический взгляд (Продолжение 8)

**

 Леонид Шейнин

ГОСУДАРСТВО КАК КОМАНДИР ОБЩЕСТВА (ИСТОРИЧЕСКИЙ ВЗГЛЯД )

Содержание 

ПРЕДИСЛОВИЕ

СЕРАФИМ ВЛАДИМИРОВИЧ ЮШКОВ (1888-1952)       

Д Р Е В Н И Й  М И Р

ЕГИПЕТСКИЕ ПИРАМИДЫ И ДЕМОГРАФИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ

МЕГАЛИТЫ КАК ПОГРАНИЧНЫЕ И ВЛАДЕЛЬЧЕСКИЕ  ЗНАКИ 

CТОУНХЕ(Н)ДЖ (Версия о военных сигналах)                   

КРЕСТОВЫЕ ПОХОДЫ: КАК ЕВРОПА ОСВОБОЖДАЛАСЬ ОТ   ВООРУЖЁННЫХ   БЕЗДЕЛЬНИКОВ                                      

М О С К О В С К О Е  Г О С У Д А Р С Т В О

ЗАГАДОЧНЫЙ МАНЁВР                                                                                             

ЗЕМЕЛЬНЫЕ СДЕЛКИ И ЗЕМЕЛЬНЫЕ СПОРЫ ХУ ВЕКА В МОСКОВСКОМ

ГОСУДАРСТВЕ

СВЯЩЕННЫЕ РОЩИ  - ЖИВЫЕ МАЯКИ?      

ИСТОРИЧЕСКИЕ ТАМОЖНИ НА МОСКВЕ-РЕКЕ                                                                        

ЮГ  ПРОТИВ СЕВЕРА (Смутное время)                                                          

ДВАЖДЫ УЦЕЛЕВШИЙ                                                                                                      

ПАТРИАРХ НИКОН И ЕГО ГОСУДАРСТВЕННЫЕ ИДЕИ

«НАД ВЕЧНЫМ ПОКОЕМ»     

ТАМОЖНИ НА ВОДНЫХ ПУТЯХ                                                                            

ФЕОДАЛИЗМ:  ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЕ СЛОВОМ                                             

Е В Р О П Е И З А Ц И Я   Р О С С И И

БИТВА ЗА КАДРЫ 

КАК ПЁТР I ЗАЩИЩАЛ ИНОСТРАНЦЕВ В МОСКВЕ .Ч. 1 (БОРОДА)

КСЕНОФОБИЯ В МОСКВЕ И МЕРЫ ОХРАНЫ НЕМЕЦКОЙ СЛОБОДЫ ПРИ ЦАРЕ ПЕТРЕ    

Ч. II. (НАБЛЮДАТЕЛЬНО-СИГНАЛЬНЫЕ ПОСТЫ) 

ПУТИ В ИНДИЮ                                                                                                      

ЦАРСКИЕ ДАЧИ                                                                                                       

ЦАРСКИЕ НЕВЕСТЫ 

ИМПЕРИЯ ПЕТРА И СУДЬБА ИМПЕРИИ                                                     

ЗАГАДКИ ДВОЕВЛАСТИЯ И ПРИЁМЫ ВЛАСТИ                                         

МЕТОДОМ ПРОБ И ОШИБОК                                                                          

ЧЕТЫРЕ СМЕРТИ                                                                                                   

РОССИЙСКИЙ МЕРКАНТИЛИЗМ И ЕВРОПЕИЗАЦИЯ РОССИИ          

ПЁТР И ПАВЕЛ: ПОЧЕМУ НЕ УДАЛОСЬ ПРАВЛЕНИЕ ИМПЕРАТОРА ПАВЛА?                                                                                    

МОСКВА И ПИТЕР ; ДВЕ СТОЛИЦЫ ОДНОЙ ДЕРЖАВЫ                                                

СЛОВА и ЗВУКИ (Язык людей и пример королей)                                    

РЕСПУБЛИКА  ИЛИ  МОНАРХИЯ ?                                                              

МАРОДЁРЫ МОСКОВСКИХ КВАРТАЛОВ (Кто спалил Москву в сентябре  1812  года?)                                                         

МАРКС - ПОЧЁТНЫЙ ПРЕЗИДЕНТ РОССИИ?                                                

ОТМЕНА КРЕПОСТНОГО ПРАВА В РОССИИ: ПОЧЕМУ  1861 год?        

СОЦИАЛИЗМ, РЫНОК И ЛЕНИНСКАЯ РОССИЯ                                           

РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ И РОССИЙСКАЯ ФЕДЕРАЦИЯ                           

ЧЕКВАЛАП, ИЛИ КАК В.И. ЛЕНИН ВЫИГРАЛ ГРАЖДАНСКУЮ ВОЙНУ   

ЛУКАВАЯ ИДЕОЛОГИЯ И ЭКОНОМИЧЕСКАЯ  ТЕРМИНОЛОГИЯ

**

Продолжение

<…>

Социализм, рынок и ленинская Россия    [1]

Рецензируемую статью А. А. Чупрова (1874 - 1926) «Распад большевизма» этот  экономист и статистик  написал, будучи за границей, куда он попал ещё до Октября 1917 года. Свой вывод о  «распаде большевизма»   Чупров сделал на основе российского  опыта, накопленного  за первый год большевистского правления. В отличие от многих других авторов, концентрировавших своё внимание на  результатах, Чупрова  интересовали  также идеологические и политические мотивы, которыми руководствовались большевики после завоевания власти. Он   называет их «пытливыми алхимиками», поскольку видит у них мало продуманных проектов и много импровизации.  Он различает «реалистичных политиков» вроде Ленина и Красина, и авантюристов-краснобаев, среди которых он называет Петерса, Троцкого, Зиновьева. Первые, по его мнению, готовы к «капитуляции», так как видят, что большевистские методы управления народным хозяйством не проходят, и надо возвращаться к старым проверенным инструментам, которые мы сейчас назвали бы рыночными. 

            С высоты нашего времени мы находим, что вывод Чупрова опережал ход событий; возврат к  рыночной системе произошёл в России только весной 1921 г., когда была принята Новая экономическая политика (НЭП). В период же, падающий на   1918 - 1921    годы,  государство осуществляло широкое наступление на рыночные отношения. Так, неуклонно сокращалась сфера применения денежных платежей, включая плату за труд; для городского населения натуральные пайки становились  важнее денежных доходов.  Незадолго до провозглашения НЭПа был принят декрет о создании на селе Посевкомов; последние должны были заставлять крестьян  пахать и обсеменять всю площадь своих полей.  

Показательно, как Ленин реагировал на частную торговлю (в том числе на меновую торговлю), которая официально   запрещалась, но фактически  была широко распространена. В Москве она сосредотачивалась на Сухаревской площади.   Ленин не раз говорил и писал в том смысле,   что «Российская Сухаревка» – чуть не главный враг нового строя. Тем не менее, ему пришлось ей уступить.    НЭП, который легализовал частную торговлю,  был принят в 1921 году не столько под влиянием хозяйственной разрухи (экономический мотив), сколько под воздействием крестьянских восстаний и грозных военных мятежей тех же крестьян, одетых в красноармейские шинели  (политическая необходимость). Таким образом, Чупров поторопился, когда написал  об «отказе от большевизма» тогдашних руководителей страны,  о его кризисе или разложении,  применительно к  концу 1918 - началу 1919 года.

 Однако вопрос не сводится только к уточнению дат. На самом деле он   глубже. С формальной стороны он касается терминологии. Чупров пишет о «большевизме», в том числе о большевизме в экономике, как  всем известном феномене. Наверное, для его современников, у которых перед глазами стояли факты тогдашней экономической жизни, этот термин не вызывал сомнений. Но  ведь большевизм, в том числе в экономике,  не стоял на месте. Какое содержание надо в него вкладывать – это важно  прежде всего для нас, поскольку мы пользуемся   понятием «большевизм», равно как и  понятиями «капитализм», «социализм», «рынок», «план», хотя часто  не удосуживаемся определить их заранее. Дело осложняется тем, что в марксистской  доктрине социализма, которую большевики (и не только они) официально исповедовали, НЕТ ни строгого, ни нестрогого описания будущего социалистического строя.

            Принято считать, что Маркс и Энгельс (как и Ленин) были социалистами-государственниками. Социализм в их представлении – это распоряжение со стороны  государства всеми средствами производства, которыми располагает  общество. Немало немецких социал-демократов, считавшихся «лучшими наследниками» Маркса и Энгельса, мыслили социализм  как такой строй, при котором Правительство будет распоряжаться также «трудовыми батальонами» и посылать их туда и на такие работы, которые (по его мнению) необходимы для общества. Однако сам Маркс воздерживался от сколько-нибудь определённых высказываний по этому поводу.   В своём мало известном манифесте, который он написал в 1864 г. по случаю создания в Лондоне Международной ассоциации рабочих (Интернационала), содержалась фраза относительно «кооперативных фабрик», которые будут организованы в национальном масштабе при содействии  государства победившего пролетариата. [2] Что за кооперативные фабрики Маркс имел в виду, можно только гадать.

            В переписке с Верой Засулич Маркс допускал, что в России основой социализма могут стать крестьянские земельные общины. Выходит, что основатель Великого Учения сам не твердо знал,  социализму  какого толка принадлежит будущее.

            Идею «кооперативных фабрик» проповедовали  некоторые французские социалисты,   Лассаль в Германии,   Оуэн в Англии,   Пётр Кропоткин для России;   эту идею неоднократно пытались воплотить на практике, в том числе в России, например на  заводе металлоизделий в нижегородском Павлове.  [3] В современном мире предприятия, принадлежащие работникам, носят название «народных предприятий»; в Москве такое  заведение не так давно действовало  на базе глазной клиники д-ра Святослава Федорова. В «усовершенствованном виде», как  акционерные общества рабочих,  указанная идея была осуществлена в России в начале 1990-х годов (возможно,  «с подачи» Г.Х. Попова) в ходе приватизации значительной части принадлежавших государству предприятий. Но, как известно, акции, выданные рабочим, в основном были скуплены руководителями таких предприятий, которые и стали их собственниками.

Нельзя считать случайным, что В.М. Молотов, который   возглавлял Правительство СССР в 1930-1939 гг., будучи уже не у дел,  заявлял, что суть социализма мало кто понимает, «и надо еще разобраться», какой смысл разные деятели вкладывают в это понятие. [4]

            Что касается В.И. Ленина, то в 1917 году  его представления о социализме во многом питались картинами народного хозяйства, которые сложились в  странах, вовлечённых в Первую мировую войну. (Это видно из его «Государства и революции» и ряда  примыкающих к этой книге  статей.)

Смысл вводимой в разных странах военной экономики состоял в том, чтобы максимально сократить личное потребление граждан, а освободившиеся ресурсы направить на войну. Теоретически, это могло быть сделано с помощью налоговой системы, но разработанные для мирного времени налоги с этой задачей не справлялись. Поэтому воюющие государства переводили население на карточное снабжение, а рабочих на положение военнообязанных. Предприятиям выдавались военные заказы, а распределение  среди них  сырья, топлива, материалов и иных средств  производства «поручалось» не рынку, а  военно-промышленным комитетам. Государство начинало контролировать также банковскую систему. При этом значение цен (а вместе с ними и денег)  падало,   возрастала «натурализация» народного хозяйства. Особенно преуспела в создании такой системы Германия.

В военизированной Германии  Ленин и увидел образец будущего социализма. Для этого (по его мнению) нужно было совсем немногое: сместить верхушку государственного  аппарата и заменить её народолюбами, вроде Ленина и его друзей.  Последние же сумеют привлечь к управлению  крупным производством  людей из народа, которые непременно справятся с этим делом, ибо во многом оно сводится к простым правилам учёта и контроля. Надо полагать, что при таком устройстве производства деньги, цены, налоги   – если они сохранятся -  должны были играть второстепенную роль. Эта модель народного хозяйства и была задействована в России в 1918 году, в описываемое Чупровым время. Несколько позже, учитывая техническую отсталость России, Ленин прибавил к своей схеме ещё  план государственной электрификации России - ГОЭЛРО. Насколько высоко он ставил эту техническую составляющую социализма в России, видно из того, что план ГОЭЛРО он назвал «Второй программой партии».  

Здесь нужно обратить внимание на (нередко упускаемый экономистами) вопрос о  воздействии государственных финансов на  экономику страны. В «нормальных  условиях» это влияние  мало заметно. Но  если и как только государство перестаёт получать для финансирования  своих возросших (во время войны) нужд необходимые для него  налоговые поступления, картина резко меняется. Не имея достаточных    денежных средств,  государство включает печатный станок, после чего неизбежно растут цены. Вместе с ними растёт заработная плата, пенсии и пособия. Для  крупных предприятий это не обязательно нарушает их производство, так как возможно    плановое распределение дефицитных ресурсов.  Но в воюющей России, где основная масса населения трудилась в мелких и средних хозяйствах и предприятиях,   расстройство денежной системы   болезненно сказывалось на  народном хозяйстве. 

Как и другие воюющие государства, Россия выпускала    в обращение необеспеченные деньги. В результате   быстро росли цены, особенно  на продовольствие.  Попытки установить  твердые цены на ряд закупаемых у крестьян и помещиков сельскохозяйственных продуктов были сделаны еще в конце 1916 г., однако ни тогда, ни после, эти меры  не  дали положительных результатов. «Твердые» цены приводили к тому, что деревня старалась придерживать продовольственные запасы (выжидая повышения цен) , обрекая тем самым городское население на житьё впроголодь.

  Надо было либо натурализовать налоговую систему, либо прекратить выпуск необеспеченных денег. Отказаться   от тайного  выпуска не обеспеченных денег    не смогло    ни  Царское, ни  Временное, ни  Ленинское правительство.  Поэтому развитие пошло по   пути. натурализации  народного хозяйства. Например, в  1918 году сельской кооперации приказали продавать передаваемые ей  городские товары только тем крестьянам, которые сдавали государству  хлеб по твёрдым ценам. Фактически ставка была сделана на  контролируемый обмен городских товаров на продовольствие. Но поступления по этому каналу продуктов сельского хозяйства были недостаточны,  для снабжения городского населения и армии государство прибегало     к неупорядоченным (в основном) реквизициям.   В  начале 1919 г. последние были систематизированы в  виде   так наз. продразверстки. И только в 1921  году был установлен продовольственный налог (сердцевина тогдашнего НЭПа), который в 1924 г. в связи  с укреплением рубля, был переведён на деньги.

Глубинной причиной экономического кризиса в России в 1917 - 1921 гг.     была  несостоятельность   налоговой системы.  Обычные  налоги   мало  подходили для военного времени.   Но после Октября перестала работать вообще вся налоговая система, так как новое Правительство потеряло старый  налоговый    аппарат.   Отсутствие у  государства налоговых  доходов   заставляло Правительство включать   в работу печатный  станок (о чём публике, естественно, не сообщалось).

Налоговая несостоятельность нового строя  была плохо  заметна для посторонних наблюдателей,  включая в их  число Чупрова.  О недооценке им воздействия  государственных финансов на народное хозяйство  можно судить по брошенному им вскользь замечанию, что экономическое положение России требовало повышения твердых цен (на закупаемую у крестьян сельскохозяйственную продукцию). Между тем, такая мера была бы только косметической. Поскольку выпуск денег не ограничивался,  повышенные  цены пришлось бы снова поднимать.  Производители  же,  ожидающие ещё большего обесценения денег, потребовали бы за свой товар даже не  его текущую цену, а  сверхцену - с учетом будущей инфляции.

Другой вариант – они вообще отказались бы принимать обесцененные деньги.  Примерно так и было в России в 1918-1921 годах. История показывает, что слабость государственных финансов    способна,  в конечном счёте, причинить  серьёзный ущерб экономике страны, не говоря уже о вытекающих отсюда  политических потрясениях.

 С некоторыми существенными модификациями обстановка 1918 – 1921 годов повторилась примерно   через десять лет. Во второй половине   1920-х годов  Россия (тогда уже СССР)  прошла   через сходное испытание. С началом политики форсированной индустриализации, государство покрывало свои расходы на оплату труда вновь привлекаемых рабочих (копавших котлованы под новые заводы) главным образом путем выпуска необеспеченных денег.   Спрос на товары  (естественно) рос, а вместе  с ним росли и цены. Тем не менее, государство постаралось ввести запрет  на  повышение  цен, оптовых и розничных.   Это вызвало «товарный голод», очереди за продуктами,  спекуляцию.  С  1929 же года  пришлось ввести       карточную систему  в отношении  городского населения, которая просуществовала до 1935 г.  Устами Сталина государство выразило своё отрицательное отношение  к возможности  повысить цены на продукцию, закупаемую  в крестьянских хозяйствах  (такую меру предлагали Бухарин и  некоторые умеренные  большевики, которые получили от Сталина кличку «правых»). [5] Вместо этого государство прибегло к реквизиции у крестьян хлебных «излишков». Когда же крестьяне ответили на это сокращением   запашки,   Сталинское  руководство решило конфисковать средства производства у состоятельных крестьян (с высылкой их самих в дальние края), а  с помощью отобранных  у них рабочего инвентаря,  строений, лошадей,  волов       создать подконтрольные ему колхозы. Комплекс этих мероприятий получил название    коллективизации сельского хозяйства. Через колхозы  государство получило возможность    изымать из деревни     сельскохозяйственную продукцию по самым низким, по сути дела символическим,  ценам.  Коллективизация  в её сталинском исполнении  подорвала    сельское хозяйство, а главное –    лишила   многие миллионы  сельских жителей желания     честно трудиться.

В чисто финансовом аспекте, у Сталинского руководства была альтернатива выпуску необеспеченных денег:  повышение налогового обложения сельского и городского населения. Но на эту меру оно не пошло – видимо, в силу её политической  непопулярности.

Законы рынка одинаковы - что для «капитализма», что для «социализма». В чрезвычайных ситуациях рынок ограничивается или упраздняется и там, и тут. Но особенности регулирующих  мероприятий  зависят не только   от государственной идеологии, но и от объективных обстоятельств, среди которых следует назвать культуру государственного управления и развитость финансовых институтов – налоговой системы   в  первую очередь. Что касается Чупрова, то он (как и многие его современники), по-видимому, считал, что рынок большевизму вообще противопоказан. Однако дальнейшее развитие событий показало, что следовало бы  различать большевизм в политике и большевизм в экономике. В условиях  НЭПа,   где-то с 1921 по 1929 год,  экономика была во многом рыночной, хотя политический строй - большевизм внешне пребывал  неизменным.[6]

Чупров ничего не пишет о «головной боли» большевиков, которые после Октября столкнулись с   требованиями рабочих   повысить заработную плату, уменьшить часы работы, улучшить продовольственное снабжение. Удовлетворить эти требования большевики не могли.  Между тем, само правительство, следуя  программе Ленина, давало рабочим легальное  оружие  в борьбе за свои интересы в виде так наз. рабочего контроля над производством.  Чтобы приглушить   требования рабочих, над их фабрично-заводскими комитетами были поставлены подконтрольные большевикам профсоюзы; насколько острой была проблема, видно из того, что одно время  профсоюзы возглавлял  Зиновьев, один из  видных деятелей  в окружении Ленина. О рабочем контроле постарались забыть. Уже в  1918 году для руководства промышленностью был образован ВСНХ – Всероссийский совет народного хозяйства.

Большевики старались как можно меньше сообщать о своих трениях с «гегемоном революции», в качестве которого они объявили рабочий класс. Об этих «трениях» почти ничего не известно и по сей день. Не удивительно, что   борьба рабочих, требовавших повышения своей доли в результатах общественного производства,    прошла мимо внимания Чупрова.

Статья Чупрова интересна  тем, что в ней сделана попытка раскрыть «экономическую философию»  тогдашних правителей России. Автор  даёт понять, что  эта философия во многом представляла хаос; в области же  практической политики она приводила к сменявшим друг друга  импровизациям. Вместе с тем, он не поднял другой важный вопрос: как отмена рынка, снижение роли денег и  расценок за труд должны были отражаться (и отражались) на трудовых усилиях миллионов производителей.[7] Между тем, судьба страны зависела именно от этого обстоятельства.

++++

Как  реагировало на отмену рынка в 1919 году крестьянское население, сказано выше. Но не лучший результат  выявился также в среде рабочих. И это понятно. Если рабочего вознаграждают за труд вне зависимости от его  производительности, то стимулы к труду падают. Это и наблюдалось в действительности. В некоторых опубликованных так наз.  Ленинских сборниках приводятся   расчеты, которые Ленин делал для сопоставления производительности труда рабочих «до» и «после»; результаты неизменно были в пользу рыночной системы. Такими расчетами занимался не только Ленин. Факты, приводимые Чупровым (например, о живучести расчетов за рыболовецкие снасти на формально национализированных Астраханских промыслах),  указывают на то, что по крайней мере в некоторых производствах их руководители старались поддерживать   рыночные, возмездные  отношения.

Чупров    подозревал Ленина в полном безразличии к судьбам России, однако в этом он ошибался. Будь так, Ленин не затевал бы плана Государственной электрификации России (ГОЭЛРО), не пытался бы привлечь в Россию концессионный капитал,  не предлагал бы развивать кооперацию и не стремился    улучшить плохо работавший государственный аппарат. (Одна из   последних его статей называлась «Как нам реорганизовать Рабкрин», то есть Рабоче-крестьянскую инспекцию.)  Ленин чувствовал ответственность перед страной за захват власти большевиками   и стремился   доказать народу, что этот захват    обеспечит  ей экономическое процветание Правда, все эти факты и соображения, как более поздние,  не могли быть известны Чупрову в 1918 году, но они, несомненно, дошли до него  спустя время. Оставаясь в эмиграции,  он выступал против бойкота и за сотрудничество с Советской Россией.

Его статья о большевистской России образца 1918 г. – это не только  ценная фотография тогдашнего состояния страны, но и проницательный прогноз, что «большевизм», как его понимали  тогдашние российские экономисты,    должен будет сдать свои позиции.

Российская империя и Российская Федерация  

Революционный переворот и откат от него. После Октября 1917 года многие восторженные революционеры считали, что все государственные и общественные институты должны перемениться. Прежде всего,   снизу   доверху  должна быть выборная власть, не исключая армейских командиров. Любое  руководство должно быть только коллегиальным,   ни в коем случае не единоличным. (В титуле почти всех государственных организации стояло слово «совет».)   Пересматривалась история, в которой замечали лишь борьбу угнетённых с угнетателями и переставали видеть события, объединявшие все классы населения. Отменялись религии. Нации сохранялись скорее из тактических соображений, чтобы не отпугнуть народности бывшей империи от нового  централизующего начала,  но в принципе предполагалось, что они тоже отомрут. Подлежали обновлению литература, искусство, архитектура и даже язык. Вместо прежней национальной культуры создавалась пролетарская культура  - Пролеткульт. Реформировалась школа. Под вопросом стояла семья и брак, индивидуальное жилище, традиционное устройство быта.   

Отрицалась ценность земли, под сомнение были взяты  деньги и золото. Отменялась  частная собственность  (впоследствии была признана «личная собственность»), и куда-то пропали налоги (необходимые правительству деньги попросту  печатали в нужных количествах). Преследовалась розничная торговля, а оптовая торговля заменялась плановым распределением произведённой продукции. Свободный труд должен был уступить место трудовой повинности.

Надо сказать, что многие меры новой власти, вроде пайкового распределения продовольствия среди городского населения,  были вынужденными, так как продовольствия не хватало. Как отметил побывавший в России в 1920 году английский писатель Герберт Уэллс («Россия во мгле») , любое правительство на месте Ленинского вынуждено было бы поступать  таким же образом.

С Революцией связывали начало новой эры. Здесь  российские  революционеры брали пример со своих предшественников времён  французской революции 1789 года. Правда, во Франции ввели новое летоисчисление с опорой на первый революционный год; российские же революционеры в этой части оказались скромнее.

Жизнь довольно скоро потребовала поправок ко многим пылким преобразованиям. В армии отменили выборность командиров, а в  государственном аппарате ввели если не формальное единоначалие, то нечто на него похожее. Признавались границы бывшей Империи и многие международные нормы, к которым присоединялась в своё время старая Россия. Сохранились и брак, и семья, и деньги. С введением НЭПа на государственных предприятиях начал действовать коммерческий (хозяйственный) расчёт.[8]

 Ещё нагляднее поворот к   прежним общественным ценностям  наметился с  начала 1930-х годов. В  1928 г.  в Севастополе был снесён памятник царскому адмиралу Нахимову.  Но впоследствии его восстановили. Была восстановлена память о многих выдающихся военных деятелях старой России. Были «поправлены» некоторые историки вроде М.Н. Покровского, и литераторы-публицисты, вроде Демьяна Бедного, которые видели в старой России только тёмные стороны. В годы войны в армии были восстановлены погоны, появились офицеры,  а ещё раньше – генералы.  Национальные интересы СССР (в том числе имперского толка) получили не меньший  вес, чем  коммунистические идеалы. [9]

В последние десятилетия в России обнаружилось стремление к широкому восстановлению прежних культурных ценностей; оно распространилось и на  официальные атрибуты. В Москве свои прежние наименования получили многие улицы и переулки. Герб в виде двуглавого орла, который попал в Москву из завоёванной турками Византии при  Иване III ,  стал гербом Российской федерации. Православная церковь – несмотря на критику в её адрес - во многом вернула себе свой прежний государственный статус.  Государство восстановило прежние ордена Империи  - Георгия Победоносца и Андрея Первозванного. 

  Важно заметить, что современная Россия в  глазах многих её граждан и её руководителей рассматривается как продолжение и восстановление той государственности, которая была присуща Российской империи.

 Насколько правилен  такой взгляд ? Ответ   должен быть отрицательным. Нельзя не заметить различий. Во-первых, современная Россия, в отличие от России имперской, является федерацией, а не унитарным государством. Во-вторых, Россия имперская управлялась в порядке самодержавия, тогда как в Российской Федерации действуют институты демократии (насколько они слабы или сильны – это особый вопрос).

Федерация. Российская империя исторически складывалась как унитарное государство и не выказывала тенденции к преобразованию в федерацию - с учётом несовпадающих региональных (в том числе национальных)  различий в пределах огромной страны. Тем  не менее, законы Империи принимали во внимание региональные особенности. В ряде случаев губернаторам предоставлялось право использовать «вилку» в ходе применения закона, то есть отступать от него в ту или иную сторону. Некоторые законы прямо предназначались для определённых регионов. Например, законы об использовании на орошение речных вод с помощью канальных систем принимались отдельно для Крыма, Закавказья, Туркестана. Особое законодательство действовало (или сохранялось) для Польских губерний, Финляндии, Прибалтики (Эстляндии, Лифляндии, Курляндии).

В то же время развитие местных национальных культур не поощрялось, а в некоторых случаях запрещалось. В 1911 году Председатель совета  министров Столыпин  предписал украинским губернаторам не допускать образования там украинских и еврейских культурных обществ.   Столыпин не был противником культур этих народов. Надо думать, он опасался, что культурные общества будут притягивать к себе революционеров и сепаратистов,  и работать  против Самодержавия.

Однако сохранение унитаризма «во что бы то ни стало» только загоняло болезнь вовнутрь. И когда государство, в результате неудачных военных действий на Западном фронте во время Мировой войны, оказалось ослабленным, сепаратизм начал буквально раздирать Россию. Большевикам удалось остановить этот процесс в  основном при помощи военной силы, но им пришлось пойти на федеративные связи : сначала в рамках РСФСР, а затем СССР. Всё же от прежней Империи откололись Польша, Финляндия, страны Прибалтики. Только в 1922 г. Россия восстановила свой суверенитет на Дальнем Востоке,  где существовала Дальневосточная республика    (ДВР)  . – государственное образование, имевшее отношение не к национальному сепаратизму, а к так  наз. Сибирскому областничеству. Тогда же была восстановлена власть Москвы над Приморьем (Владивосток). .

Федеративный союз, каким официально считался СССР, во многом был показным. Достаточно  сказать, что не существовало официальной отчётности (а равно статистики), всесторонне освещавшей размеры вклада каждой союзной республики в Союзный бюджет. В результате,  в  ряде республик  существовало широкое (негласное) убеждение, что  именно данная республика «кормит» остальные. Тем не менее, союзные республики   пользовались  элементами автономии, которые в  разное время были то меньше, то больше; так, расширение прав союзных республик произошло в 1955 году.

Несовершенство федеративных отношений     проявило себя в конце 1980-х -  начале 1990-х годов. Как известно, CCCР распался на ряд независимых государств, образовавшихся на базе бывших союзных республик. При этом за Россией во многом сохранилась позиция экономического, культурного и даже политического  Центра в отношении  ряда бывших союзных республик.

 Современная Россия представляет собой сложное государственное устройство, в которое входят как национальные (по своему титулу) автономные образования , так и великорусские (в основном) регионы, не имеющие в своём титуле слова «автономия».

Таким образом, существует принципиальное различие в государственном устройстве между имперской Россией и Россией современной. Не замечать этого различия можно лишь в  том случае, если иметь в виду ликвидацию Российской федерации и превращение её в унитарное государство. Такое направление политической мысли имеет место, но ему вряд ли надо сочувствовать.

Опыт всех крупных стран показывает, что сплотить огромную территорию в единое целое  невозможно без институтов федерализма. Об этом говорит история таких стран как США, Канада, Бразилия, Индия, Австралия. Политическая география свидетельствует о том, что даже такие сравнительно компактные страны, как Германия или Австрия, прибегают к федеральному устройству, поскольку  отдельные составляющие их регионы обладают своими  культурными, или даже  государственными  традициями.  Нет оснований думать, что жизнеспособная Россия должна отказаться от федерализма, и  ради «простоты управления» перейти к унитаризму.

Демократия и ответственность народа. В начале ХХ века старая Россия была на пути превращения в конституционную монархию, но этот процесс шёл медленно и явно отставал от требований времени. Политическая идеология Самодержавия заключалась  в патернализме – «отеческом попечении» в отношении  народа. Считалось, что администрация лучше знает, что надо народу, а что не надо, потому что сам народ не способен управлять собой. В стихотворении Некрасова «Железная дорога» некий генерал выразился о народе так: «Ваш славянин, англосакс  и германец не создавать, разрушать мастера.   Варвары. Дикое скопище пьяниц…». Администрация желала держать это скопище на всякий случай в железных рукавицах. Как подслушал тот  же Некрасов у одного из представителей власти: «Закон – моё желание. Кулак – моя полиция. Кого хочу,  помилую, кого хочу, казню».

Однако  всё меньше людей мирилось с таким положением, при котором их жизнь и благополучие зависели от (не всегда обоснованного)  решения  монарха и  поставленных им чиновников.[10] Если раньше люди оправдывали самые отрицательные проявления Самодержавия тем соображением, что всякая власть -  от Бога, то в век Просвещения такое рассуждение становилось анахронизмом. Видная часть образованного общества считала, что только выборные представители от народа способны правильно и ответственно управлять  страной. Оппозиция старалась противопоставить народ  и официальную Россию на международной арене. В 1906 году известный писатель Максим Горький совершил заграничную поездку, призывая общественность Америки и Европы не давать денег взаймы царскому правительству. Косвенно такой призыв означал, что демократическая Россия не будет платить по царским долгам (как это и произошло в действительности).

Народ был только инструментом в политике Самодержавия, в  том числе в вопросах войны и мира. Сам он никаких решений не принимал, да его и не  спрашивали. Поэтому можно утверждать, что современная Россия не несёт исторической ответственности за действия царского правительства, будь то покорение Крыма и Кавказа, или завоевание Сибири, или Первая мировая война.

Но в феврале 1917 г. Самодержавие  было ликвидировано, народ обрёл голос в политике. Можно ли  утверждать, что с этого момента государственные мероприятия того времени и позже становятся обязывающими для последующих поколений? – По всей видимости, ответить на этот вопрос надо положительно.

Скептики могут заметить, что в РСФСР, а затем в СССР не было демократии. Существовала власть лишь одной партии – точнее, её верхушки, которая навязывала народу свою волю и свои взгляды. Эта партия имела монополию на информацию населения; факты   преподносились в выгодном для партии свете, а некоторые факты скрывались. Чтобы люди не проявляли «излишнего   любопытства» и не очень интересовались политикой и экономикой, в сталинском СССР, да и позже.  насаждался режим тотальной секретности. Не поощрялось (и прямо преследовалось)  знакомство с иностранцами, как с  возможными источниками сведений, «не удобных» для власти. По той же причине в послевоенное время на положении второсортных граждан зачастую оказывались лица, проживавшие на временно оккупированной врагом территории; предполагалось, что они подверглись влиянию  антиправительственной пропаганды.

 В последующие годы инакомыслящих не принимали на работу  и в высшие учебные заведения, изгоняли их оттуда, отправляли в  лагеря, тюрьмы, психбольницы, высылали из столиц, изгоняли  из пределов СССР. Как известно, при жизни Сталина в 1937-1938 годах, как и позже, сколько-нибудь оппозиционно настроенных и даже просто свободно мыслящих людей наказывали как «врагов народа»: их отправляли  на каторжные работы, а многих    расстреливали. Те лица, которые владели информацией, не угодной властям, должны были  хранить эту информацию при себе. Таким образом, народ не имел правильной информации о том, что делается в стране и в мире; он не мог здраво рассуждать о происходящих событиях  и правильно судить о действиях властей. 

Можно ли при таких условиях говорить о демократии? Если сравнивать нарисованную картину с «нормальной» демократией, то ответ должен быть отрицательным.  Но с исторической точки зрения, этот  вывод  не очевиден. Во времена Самодержавия власть не нуждалась в одобрении народа. Она не   отчитывалась перед ним, поскольку согласно официальной доктрине (ведущей своё начало с «Воинского артикула» Петра I) царь  отвечает  не перед народом, а   перед Богом. Сам народ в значительной своей части был неграмотен; поэтому он  далеко не всегда знал о фактах общественной жизни.  Но что касается периода после Октября 1917 года, то  большевистское руководство  активно добивалось одобрения народа и (как общее правило) преуспевало в этом.

Помимо  официальной «трескучей» информации, была ещё «закрытая» информация, которой власть делилась с управленческой верхушкой, а в некоторой части – со всей партией. Партийным организациям было доступно обсуждение некоторых хозяйственных и других, в основном местных, вопросов. Таким образом, демократия была урезанной, деформированной, но о   полном её отсутствии говорить не приходится. В целом получается такая картина, что народ давал «Добро» своим политическим руководителям. Хотя правда заключается также в  том, что  эти руководители сумели поставить народ в такое положение, при котором никакой другой организованной силы, способной править   страной, не существовало; таким образом, у народа не было выбора.  

Недостатки демократии в РСФСР-СССР не были секретом для многих современников. С этими недостатками обычно мирились : кто по недостатку политического опыта и наивной вере в авторитет власти, кто из корыстных соображений; кто из страха или в силу убеждения, что «везде так».  Так или  иначе, население оказывало доверие той власти, которая правила в стране. Доверие есть признак демократии.

Если доверие народа к своему руководству было ошибочным, то ошибку надо исправлять.  В грубом виде можно утверждать, что ответственность за неправильные действия или бездействия Российского государства, начиная с Февраля 1917 года,  должна распространяться на все последующие поколения российских граждан. Нынешнее Российское государство в лице его руководителей также в ответе  за своих предшественников с той же даты, но не ранее её. 

Надо сказать, что народ всегда отвечает за  действия своего правительства, хотя эта ответственность нередко бывает не юридической, а фактической. Если уместно сравнение со странами-агрессорами из времён Второй мировой войне, то приведённый тезис выглядит, можно сказать, бесспорным. Например, немецкий народ расплатился за гитлеровские авантюры и преступления не только человеческими  потерями, но также  разрушительными бомбёжками и военными  действиями на  территории Германии. Он пережил оккупацию Германии союзными войсками, выплатил репарации пострадавшим от агрессии Германии странам. Население Японии  вынесло    атомную бомбардировку Хиросимы и Нагасаки ; многие другие японские  города были разбиты налётами  американской авиации.

Но фактическую ответственность народов за деяния их правительств надо отличать от юридической ответственности государства. Например, современная Германия признала незаконность использования на рабских началах  труда иностранных рабочих, которых во время последней войны привозили в Германию из покорённых стран. Поэтому она согласилась выплатить  частичное возмещение тем из этих рабочих, кто остался в живых. (Подобное решение мог бы вынести и  Международный суд,  если бы существовала соответствующая процедура.)

Это признание означает, что современное германское государство  принимает на себя ответственность за действия своего предшественника – нацистское государство. Гитлер пришёл к власти законным путём в результате выборов. По-видимому, это обстоятельство является существенным в процедуре компенсационных выплат. Приди  Гитлер к власти в результате переворота,  нынешнее поколение немецких политиков объявило бы германский народ  такой же жертвой гитлеризма, как и другие народы, пострадавшие от германской агрессии, и на этом основании – свободным от каких-либо обязательств перед ними.

Если следовать такому ходу мысли, то надо признавать, что нынешняя Россия не является наследницей старой России, по крайней мере   автоматически. Государственные атрибуты старой России могут восприниматься, а могут и не восприниматься новой Россией; при этом решение должно зависеть от новых реалий, а не от слепой приверженности к старой традиции. Новую Россию   можно и нужно    рассматривать как правопреемника Российской республики, образовавшейся ещё при Временном правительстве в 1917 году.

Научное и практическое значение в этом  вопросе могли бы иметь взгляды    французских государственников в революционные  1789-1794 годы  и позже. К сожалению, об этом предмете почти ничего не известно.

(Окончание следует)