Эта работа являет собой композицию публикаций автора на Когита.ру за период с июня 2015 по июнь 2016 г. В свою очередь, они являются частью более долгосрочного (с 2012 г. по настоящего время) мониторинга взаимоотношений общества и власти, структуры и динамики массового сознания в том, что можно определить как «гражданское самосознание» общества.

Разумеется, этот мониторинг, осуществляемый на базе опросов общественного мнения (преимущественно используются данные Левада-центра), ограничен в своих информационных возможностях как спецификой метода, так и внешними обстоятельствами, т. е. социальными условиями его применения.

«Угол зрения», под которым рассматриваются привлекаемые к анализу материалы, определим как МЕРЫ ДОВЕРИЯ: а) граждан к власти; б) граждан к социологам-полстерам; и в) самих социологов к гражданам (респондентам), отвечающим на их вопросы. В каждом из этих отношений кроются свои общественные и научные проблемы, от разрешения которых все субъекты отношений весьма далеки.

Здесь особо отметим проблему ДОСТОВЕРНОСТИ социологического знания, или адекватности того представления о состоянии и трендах массового сознания, которое удается получить социологам-полстерам  в итоге проводимых опросов.

А. Алексеев. 3.07.2016

**

Содержание

Несколько вступительных слов

(1) Парадоксы современной опросной практики

(2) Желающие видеть В. Путина на посту президента РФ после выборов 2018 года

(3) Судите сами, в какой мере граждане доверяют власти

(4) О доверии к социологам и об откровенности граждан

(5) Главные достижения и главные неудачи Путина, по мнению россиян. И чьи интересы он выражает?

(6) Рейтинги: «одобрения», «доверия» и «эффективности»

(7) О мере легитимности Правителя

(8) Животрепещущие проблемы опросной социологии в России

(9) Свое мнение лучше оставить «при себе»

(10) «Холодильник» в контрнаступлении на «телевизор»

(11) Большинство россиян не в курсе насчет «дела Литвиненко»

(12) Отношение к памяти о Борисе Немцове – тест для россиян

(13) В. Путин: падение рейтинга доверия и… рост заявленной поддержки

(14) За последний год ваша жизнь, жизнь вашей семьи стала лучше, хуже или не изменилась?

(15) Государство и граждане: кто кому и чем обязан?

(16) Доверие к институтам общества и недоверие к институтам власти – таков «приговор» украинцев

(17) Предвыборный «пейзаж»: данные всероссийского опроса с нашими комментариями

(18) Общественное мнение об экономическом кризисе, повседневной жизни людей и направлении хода дел в стране

Вместо заключения

**

<…>

 (6)

РЕЙТИНГИ: «ОДОБРЕНИЯ», «ДОВЕРИЯ»

И «ЭФФЕКТИВНОСТИ»

На материалах опросов Левада-центра рассматриваются три разных способа измерения рейтинга главы государства, каждый из которых имеет свои достоинства и свои недостатки. Различия вопросов (их формулировок и типа вопроса – закрытый / открытый), естественно, дают на выходе разные количественные результаты: около 85 % - «рейтинг одобрения», 60 % - «рейтинг доверия» и 55 % - «рейтинг эффективности».

Пресс-выпуск Левада-центра от 23.09.2015

СЕНТЯБРЬСКИЕ РЕЙТИНГИ ОДОБРЕНИЯ И ДОВЕРИЯ

Опрос проведен 18–21 сентября 2015 года  по репрезентативной всероссийской выборке городского и сельского населения среди 1600 человек в возрасте 18 лет и старше в 134 населенных пунктах 46 регионов страны. Распределение ответов приводится в процентах от общего числа опрошенных вместе с данными предыдущих опросов. Статистическая погрешность данных этих исследований не превышает 3,4%

Комментарий Левада-центра

В одобрении первых лиц государства за последний месяц существенных изменений не наблюдается.

**

НАШ КОММЕНТАРИЙ

1. Представляется безусловно правильным и важным совместное, сведенное в один тематический пресс-выпуск предъявление Левада-центром данных ответов по трем вопросам, служащим измерению отношения населения к высшему институту власти, а именно – президенту РФ.

Причем один вопрос напрямую выясняет меру одобрения деятельности первого должностного лица государства, другой – предоставляет респонденту возможность самому назвать политиков, которым он доверяет более всего, а ответы на третий вопрос позволяют косвенно, но довольно надежно судить об отношении к результатам деятельности политического руководства страны (дела в которой, по мнению опрашиваемого, идут «в правильном направлении» или, напротив, страна идет «по неверному пути»).

2. Это, в сущности, три разных способа измерения рейтинга главы государства, каждый из которых имеет свои достоинства и свои недостатки. Различия вопросов (их формулировок и типа вопроса – закрытый / открытый), естественно, дают на выходе разные количественные результаты: около 85 % - «рейтинг одобрения», около 60 % - «рейтинг доверия» и 55 % - «рейтинг эффективности» (термин предлагается нами; в самом деле, что как не эффективность деятельности первого должностного лица страны измеряет данный вопрос; см. таблицы ниже).

3. Рассмотрим достоинства и недостатки каждого способа измерения рейтинга.

3.1. «РЕЙТИНГ ОДОБРЕНИЯ» безусловно релевантен теме, но в условиях жестко авторитарного режима мало достоверен: мера откровенности при ответе на столь «лобовую» «проверку лояльности», каковой оказывается данный вопрос, снижается, а отсюда – возникает предпочтительный выбор социально одобряемого ответа.

Эта проблема детально рассматривалась в наших предшествующих публикациях на Когита.ру. (См.: Откуда взялись 85%?  ; Рейтинг Путина: так 86 или 55 процентов? ; Грош цена показателю путинского рейтинга «86 процентов» ; «Заоблачный рейтинг» как артефакт массового сознания ; Парадоксы современной опросной практики ; Августовские рейтинги одобрения и доверия).

3.2. «РЕЙТИНГ ДОВЕРИЯ», формально говоря, политически нейтрален (называй любого политика или общественного деятеля), но именно формально говоря, ибо в современных общественных условиях трудно рассчитывать на инициативное заявление о преимущественном доверии какому-либо оппозиционному политику – не случайно, судя по данным опроса, количество таких заявлений исчезающе мало. (Пусть опрос анонимный, но респондент может думать, что это вовсе не так; впрочем, среди опрошенных все же находятся такие, которые «рискуют» отнести Путина к политикам, которым они больше всего не доверяют).

Кардинальный отрыв показателя выбора В. Путина в качестве объекта «преимущественного  доверия» от показателей других государственных деятелей легко объясним как популярностью «национального лидера», так и особенностями исторически сложившегося в российском обществе типа ментальности.

3.3. Наконец, «РЕЙТИНГ ЭФФЕКТИВНОСТИ» имеет тот недостаток, что, будучи деперсонализированным, является лишь косвенным показателем отношения к первому должностному лицу государства: а) от которого зависит направление хода дел в стране, б) который, по идее, должен нести ответственность за последствия того или иного своего выбора.

Правда, здесь приходится иметь дело с таким парадоксом массового сознания, как признание пути неверным в соединении с поддержкой первого лица государства. Парадокс не универсальный, но в части электората наверняка присутствующий.

Но, в конечном счете, критическая оценка общего положения дел в стране плюс затруднение с ответом на соответствующий вопрос, вместе составляющие 45 % всех опрошенных, являются достаточно правдоподобным показателем величины «антирейтинга эффективности» (или, если можно так выразиться, «рейтинга неэффективности») деятельности главы государства.

4. Из трех рассмотренных способов измерения рейтинга В. Путина, первый («рейтинг одобрения») является наиболее «выигрышным» для власти и широко тиражируется кремлевской пропагандой. Так, что даже у здравомыслящих людей создается впечатление, что это и есть «истинный» рейтинг «национального лидера». Эта мифологема проникает не только в массовое, но даже порой и в экспертное сознание, принимающее соответствующий результат «опросов общественного мнения» с доверием и всерьез.

Что касается иных способов измерения рейтинга, или отношения населения к политическому руководству страны, то они остаются как бы «в тени» и, по крайней мере, в публичном пространстве их никто не обсуждает и ими даже не интересуются.

5. Между тем, именно «рейтинг доверия» и «рейтинг эффективности» являются куда более надежными измерителями «общественной температуры». 60-процентный «рейтинг эффективности» и 55-процентный «рейтинг доверия» позволяют судить о действительном общественном мнении (общественных настроениях) российских граждан, точнее – о дифференциации и соотношении позиций, о мере и характере «разномыслия» в обществе (в частности, по данной теме).

6. Конечно, и эти способы измерения рейтинга не «застрахованы» - ни от неоткровенных ответов, ни от так называемой «спирали молчания» (конформного следования за «большинством»). Но все же они не столь грубо примитивны, как вопрос об одобрении / неодобрении деятельности первого лица в условиях не демократического общества, да еще - когда всякий негативный ответ равносилен провозглашению себя принадлежащим к «пятой колонне» или к «национал-предателям».

7. Автор этих строк полагает, что реальная поддержка «национального лидера» россиянами – на данный момент – при всей одурманенности заведомо тенденциозной и лживой антиамериканской, антиевропейской, антиукраинской и вообще – «антизападной» пропагандой, в лучшем - для власти - случае не превышает 55% (отвлекаясь от того обстоятельства, что и эти 55% далеки от однородности).

Поддержкой, по крайней мере, 20% (а может, и больше, судя по данным «рейтинга неэффективности»)  Путин заведомо НЕ пользуется. Это – бОльшая часть тех, кто считает, что страна идет «по неверному пути».

Что касается тех, кто затруднился с ответом на соответствующий вопрос (таковых порядка 20%), то это та «зона неопределенности», которая занимает промежуточное положение между приверженцами Путина и его противниками.

8. Все бы ладно, кабы не исторический опыт, согласно которому «болото» (не имеющие собственной точки зрения, для которого любая политическая позиция иррелевантна) всегда является более массовым, чем группы  убежденных сторонников или  противников всякой данной власти. Что побуждает предполагать, что показатель поддержки политического руководства 55 % - тоже завышен. То есть большинство, видящее в Путине своего кумира, не только не является подавляющим большинством, но сам по себе факт большинства оказывается под сомнением.

9. Теперь обратимся к ДИНАМИКЕ каждого из трех способов измерения рейтинга.

9.1. «Рейтинг одобрения» в сентябре незначительно отличается от августовского» (84 против 83%). Однако произошедшее от июня к августу снижение показателя – от 89 к 83% - трудно счесть случайным колебанием. Соответственно, доля не одобряющих деятельность Путина на посту президента России от июня к августу возросла с 10 до 17%.

9.2. Похожая картина наблюдается и с «рейтингом доверия»: в июне 64% инициативно назвали его политиком, которому более всего доверяют, а в августе – только 58 %. Сентябрьский показатель, соответственно, - 59%.

9.3. «Рейтинг эффективности» от июня к августу снизился особенно сильно: с 64 до 55%. В сентябре этот показатель остался на августовском уровне.

10. Итак, под влиянием совокупности общественно-политических и социально-экономических обстоятельств от июня к августу произошло ЗАМЕТНОЕ снижение всех показателей рейтинга первого должностного лица государства, что  предсказывалось многими экспертами (политологами, социологами, публицистами).

11. Наш комментарий к представленным ниже данным сентябрьского опроса Левада-центра преследовал три цели:

а) своего рода «ликбез» относительно многообразия способов измерения рейтинга политиков и общественных деятелей (включая главу государства);

б) сравнение показателей рейтинга, замеренного разными способами в отношении одного и того же лица (в данном случае – В.В. Путина):

в) попытку прояснения реальной структуры и динамики массового сознания в данном аспекте, экспертная оценка соотношения различных политических позиций (отношение к Путину как социальный индикатор позиции) в российском обществе, на настоящий момент.

24.09.2015

**

ВЫ В ЦЕЛОМ ОДОБРЯЕТЕ ИЛИ НЕ ОДОБРЯЕТЕ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ВЛАДИМИРА ПУТИНА НА ПОСТУ ПРЕЗИДЕНТА РОССИИ?* («Рейтинг одобрения». – А. А.)

* В  2008–2011 гг. вопрос задавался в следующей формулировке: «ВЫ В ЦЕЛОМ ОДОБРЯЕТЕ ИЛИ НЕ ОДОБРЯЕТЕ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ВЛАДИМИРА ПУТИНА НА ПОСТУ ПРЕДСЕДАТЕЛЯ ПРАВИТЕЛЬСТВА РОССИИ?»

См. полную динамику, показывающую то, как менялось одобрение/неодобрение россиянами Владимира Путина, начиная с 1999 г., здесь

НАЗОВИТЕ, ПОЖАЛУЙСТА, 5-6 ПОЛИТИКОВ, ОБЩЕСТВЕННЫХ ДЕЯТЕЛЕЙ, КОТОРЫМ ВЫ БОЛЕЕ ВСЕГО ДОВЕРЯЕТЕ? (открытый вопрос – респонденты сами называют деятелей, которым они доверяют)*** («Рейтинг доверия». – А. А.)

*** 10 российских политиков, упомянутых чаще всего и набравших ≥ 4,5%

ДЕЛА В СТРАНЕ ИДУТ СЕГОДНЯ В ЦЕЛОМ В ПРАВИЛЬНОМ НАПРАВЛЕНИИ, ИЛИ СТРАНА ДВИЖЕТСЯ ПО НЕВЕРНОМ ПУТИ? («Рейтинг эффективности». – А. А.)

 **

См. также на сайте Санкт-Петербургской ассоциации социологов:

- Алексеев А. Н. Следует ли так уж доверять результатам опросов общественного мнения?

- Андрей Алексеев: "Следует ли так уж доверять результатам опросов общественного мнения?" (окончание)

(7)

О МЕРЕ ЛЕГИТИМНОСТИ ПРАВИТЕЛЯ

Опыт рассмотрения результатов шести избирательных кампаний по выборам президента РФ за период с 1991 по 2012 год – при использовании показателя доли голосовавших за данного кандидата от общей численности электората.

10 лет назад автору этих строк довелось выступить, на страницах питерского журнала социологических и маркетинговых исследований «Телескоп» (2004, № 1), с «Социологическим комментарием к итогам выборов в Госдуму-2003».  

 В названной статье содержалась инновационная постановка вопроса о том, что не всякая победа на выборах той или иной политической силы (партии, политического деятеля) свидетельствует о поддержке этой силы большинством избирателей.

Процент проголосовавших определенным образом означает лишь УСЛОВНУЮ электоральную поддержку, поскольку рассчитывается от числа лиц, участвовавших в голосовании.  Показателем же РЕАЛЬНОЙ электоральной поддержки является процент, взятый от общего количества избирателей (численности электората). Поскольку в выборах участвуют не все, он значительно НИЖЕ показателя условной.

Для количественной оценки реальной электоральной поддержки следует перемножить показатель условной поддержки (см. выше) и показатель (процент) явки.

Эта элементарная арифметическая операция (перемножения дробей, при котором величина произведения неизбежно меньше величины любого из сомножителей),  как правило, игнорируется при обсуждении итогов выборов; «за данного кандидата проголосовал такой-то процент избирателей» - вот расхожая формула  СМИ и даже официальных источников. То есть в массовом сознании закрепляется представление, что речь идет о ВСЕХ избирателях (общей численности электората). А это  ВОВСЕ НЕ ТАК.

Указывая на это тривиальное / нетривиальное обстоятельств, мы, в одной из наших недавних публикаций, обещали проанализировать под этим углом зрения всю практику российских выборов за последние 25 лет, в частности - результаты президентских выборов 1991, 1996, 2000, 2004, 2008 и 2012 гг.

Выполняем наше обещание.

Итак, за 25 постсоветских лет выборы президента России происходили шесть раз. Результаты всех этих выборов  «близко лежат» в интернете: достаточно в Википедии открыть статью о последних президентских выборах 2012 года, и оттуда - прямые ссылки к соответствующим статьям о выборах предшествующих лет.

Каждая из статей содержит интересующие нас данные: а) процент явки на выборы; б) количество избирателей, проголосовавших за данного кандидата (в данном случае нас интересует только победитель выборов – избранный президент РФ); в) процент голосов отданных победителю от общего количества проголосовавших.

По этим данным без труда вычисляются: г) общее количество голосовавших (делением (б) на (в)); д) численность электората (делением (г) на (а));  е) процент голосов ЗА данного кандидата от численности электората (перемножением (а) и (б)).

В итоге, возникает возможность составить нижеследующую таблицу, которую впору патентовать, ибо ни в каких исторических, социологических или политологических источниках вы ее не найдете.

Таблица

В этой таблице колонки 5, 6 и 7 являются базовыми (источник, откуда взяты цифры, уже назывался). Цифры в колонках 3 и 4 являются – в данном случае – расчетными, хотя, понятно, и численность электората на данный момент времени, и общее количество голосовавших на данных выборах фигурируют где-то в официальных и / или специальных источниках. (Но мы к этим источникам не обращались).

Расчетными являются и цифры из колонки 8, представляющей для нас особый интерес.

Но сначала обозрим таблицу в целом.

Численность электората, вычисленная указанным выше способом на протяжении 25 лет колебалась от 104 до 110 млн чел. Такие изменения, при четырехлетнем интервале измерения, причем вовсе не линеарные, затруднительны для объяснения. Но это не есть предмет наших разысканий, не будем отбивать хлеб у демографов и электоральных статистиков.

При численности российского электората (то есть взрослого населения страны, носителей активного избирательного права) до 110 млн чел., в президентских выборах реально участвуют от 70 до 80 млн граждан, что соответствует колебаниям показателя явки  от 64,4 (2004 г.) до 76,7% (1991 г.).

Здесь стоит заметить, что до 2007 г. для президентских выборов в РФ существовал минимальный порог явки - 50%, но в 2007 г. этот порог был отменен, так что президентские выборы, равно как и все остальные – федеральные или местные, теперь считаются состоявшимися при ЛЮБОЙ явке.

Другое дело, что явка на президентских выборах в России всегда превышала 50% (в отличие от всяких иных выборов), и эта «инерция» действовала и на выборах 2008 и 2012 гг. (т.е. после отмены минимального порога явки).

Чтобы победить на выборах кандидат должен набрать 50% (+ 1 голос) от общего количества голосовавших. В противном случае назначается 2-й тур выборов. Такой эпизод в электоральной истории РФ имел место единожды – в 1996 г., когда Б. Ельцин поначалу получил поддержку лишь 35,3 % участвовавших в выборах избирателей. По итогам же 2-го тура он набрал 53,8 % голосов и выиграл у Г. Зюганова.

Во всех остальных президентских выборах победитель определялся уже в первом туре.

Как видно из таблицы, победитель президентских выборов обычно получает 40-50 млн голосов. Пока не станем обсуждать этот показатель.

Привычными и широко пропагандируемыми показателями результатов президентских выборов (впрочем, и официальным их итогом, согласно Закону) являются ПРОЦЕНТЫ ГОЛОСОВ  ЗА ТОГО ИЛИ ИНОГО КАНДИДАТА ОТ ОБЩЕГО КОЛИЧЕСТВА ГОЛОСОВАВШИХ. Победителем считается тот, кто набрал больше половины голосов от этого количества. (Если набрано количество голосов, пусть и наибольшее  среди конкурентов, однако меньше половины всех участвовавших в голосовании, назначается второй тур).

Из таблицы видим, что этот показатель в прошедших за последние четверть века шести президентских выборах варьировал в интервале 50-70%. Наинизшим был результат В. Путина в 2000 г. – 52,9%, и наивысшим – у Путина же в 2004 г. – 71,3%.

Результат Д. Медведева в 2008 г. – 70,3 %, результат В. Путина в 2012 г. – 63,6 %.

Теперь обратимся к крайней справа колонке 8 (она же – (е)). Ее ряд цифр образован, как уже говорилось, перемножением дробей: процента явки и процента голосовавших ЗА будущего победителя. Социальный же (а в известном смысле и политический!) смысл этого показателя состоит в доле проголосовавших ЗА данного политика ОТ ОБЩЕЙ ЧИСЛЕННОСТИ ЭЛЕКТОРАТА. Иначе говоря, то, что мы назвали (выше) РЕАЛЬНОЙ поддержкой (в отличие от УСЛОВНОЙ, каковой является официальный результат выборов).

Какова же была РЕАЛЬНАЯ поддержка «всенародно» избранных российских президентов на выборах 1991-2012 гг.? Из таблицы явствует что она ни разу не превышал 50%! В частности, последние 4 кампании по выборам президента: 2000 (В. Путин) – 36,29%; 2004 (В. Путин) - 45,92%; 2008 (В. Медведев) – 49,00% ; 2012 (В. Путин) – 41,53%.

Такую РЕАЛЬНУЮ поддержку можно трактовать также и как МЕРУ ЛЕГИТИМНОСТИ избранного политика. Понятно, что эта мера на практике оценивается у нас долей проголосовавших ЗА – от количества участников выборов. Но правомерна и иная трактовка «легитимности». Если последняя есть согласие народа с властью, ее (власти) поддержка народом, то почему народом следует считать только тех, кто опустил в урну избирательный бюллетень, а не всех носителей избирательных прав?

Гражданин свободен в выборе: воспользоваться имеющимся у него правом или нет. Если он им не воспользовался – то, каковы бы ни были его мотивы и обстоятельства, он данного политика (как, впрочем, и его конкурентов) фактически НЕ ПОДДЕРЖАЛ.

Много это или мало – если 42% электората оказывают политику поддержку не в виде вербальных заверений и / или обещаний, а  фактами социального ПОВЕДЕНИЯ (в данном случае электорального)? Думается, скорее мало, чем много, хотя этого с лихвой достаточно, чтобы данный кандидат стал законно избранным президентом. Таков избирательный закон!

Но если воспользоваться показателем, в котором учитывались бы и явка, и результаты голосования, то наивысший успех был достигнут фаворитом президентских выборов 2008 года – Дмитрием Медведевым (49 %).

Следует оговорить что  наши электоральные наблюдения и выводы исходят из «презумпции честных выборов»,  отсутствия фальсификаций и т. п. Это идеальное допущение, разумеется, далеко от реальности современных выборов. Не исключая президентских.

6.10.2015

(8)

ЖИВОТРЕПЕЩУЩИЕ ПРОБЛЕМЫ

ОПРОСНОЙ СОЦИОЛОГИИ В РОССИИ

Ведущий аналитик Левада-центра Денис Волков на страницах газеты «Ведомости»: а) об истории и методологии президентского рейтинга; б) о запрограммированных государственных опросах (типа новогоднего крымского).

86% ПУТИНА: ВЕРИТЬ ИЛИ НЕТ

Денис Волков

09.12.2015

«Я не верю в путинские 86%!» Эту фразу бесконечно приходится слышать от многих российских и зарубежных комментаторов. Однако интерпретация рейтингов – не вопрос веры, а детальный анализ всего имеющегося массива социологической информации, накопленного за время нахождения Владимира Путина у власти в России. Когда о рейтингах рассуждают не социологи, обычно рассматриваются показатели последних нескольких месяцев, выбирается наиболее эффектная цифра 86% – одобрение деятельности Путина на посту президента (примерно столько же поддерживает присоединение Крыма), ответы на множество других связанных вопросов не учитываются. При этом делаются ошибочные выводы, что россияне поддерживают любые решения власти и являются ее горячими сторонниками. Далее следует характерный прием: вместо того чтобы разобраться в деталях и попробовать примирить всю массу противоречивых данных, высказываются сомнения в честности социологов, адекватности социологического метода в российских условиях или откровенности респондентов, отвечающих на вопросы анкеты. Параллельно те 10% населения, кто не поддерживает Путина и высказывается против присоединения Крыма к России, автоматически записывают в «демократическое меньшинство» – в противовес большинству, стало быть, обывателей и «ватников». При аккуратном анализе данных все эти конструкции рассыпаются.

Но вначале несколько слов о том, боятся ли респонденты отвечать на вопросы. Откровенность респондентов трудно оценить, однако важен тот факт, что это постоянная величина. Большинство опросов «Левада-центра» (как и большинства других компаний) проводятся по одной методологии – при помощи личного интервью на дому у респондента. Достижимость, т. е. желание людей участвовать в опросах, не меняется на протяжении последних 20 лет. То же самое количество открывает дверь сегодня, что и два, и пять лет назад; почти все по-прежнему оставляют свои контактные данные по завершении интервью – для того чтобы была возможность проконтролировать факт проведения опроса. Рутинный многоступенчатый контроль (статистический, телефонный, аналитический) является стандартной процедурой в любой крупной исследовательской компании и позволяет следить за качеством работы интервьюеров. Многое зависит от того, как построено интервью: если вопросы о поддержке первого лица будут вырваны из контекста, это может вызывать дискомфорт. Однако среди вопросов об экономике, положении вещей в стране, городе, конкретной семье они выглядят органично.

Искушенные критики опросов общественного мнения ссылаются на работы американского социолога Тимура Курана, который разработал теорию фальсификации предпочтений. Имеется в виду, что люди склонны скрывать свои взгляды, если они идут вразрез официальной позиции власти. Однако, по словам самого ученого, такое поведение характерно в первую очередь для узкой прослойки элит – для тех, кто хорошо разбирается в происходящем и пользуется преимущественно качественной информацией из независимых источников (в российской ситуации это не более 10% граждан). Обычный человек не станет тщательно исследовать проблему, и, если ведущие СМИ показывают власть в позитивном свете, люди воспринимают такую информацию некритично. Согласно нашим исследованиям, лишь несколько процентов населения замечают преследование оппозиции, давление на некоммерческие организации. Лишь пятая часть населения может сказать о себе, что хорошо разбирается в происходящем. Большинство не интересуется происходящим, не разбирается в политике, не имеет четких политических предпочтений. Именно среди таких россиян поддержка Путина наиболее высока. Да, значительная часть россиян считает, что открытая критика власти может создать определенные проблемы, поэтому не стоит активно выражать свое мнение. Только дело в том, что по многим вопросам своего мнения у большинства просто нет. Отсюда и та легкость, с которой российский обыватель откликается на схемы, предложенные телевидением.

В России контроль государства за главными СМИ помогает поддерживать ощущение безальтернативности: половина населения получает информацию о происходящем почти исключительно из новостных выпусков трех-четырех телеканалов. Для тех, кто мало озабочен происходящим в мире, этого достаточно. Так же и в политике: неудобных для власти кандидатов отсекают от участия в выборах (осенние региональные выборы в очередной раз нам это продемонстрировали), трудно представить себе выборы, в которых Путин бы участвовал не только вместе с Навальным, но и с Медведевым или Кудриным. От власти всегда должен участвовать только один кандидат. Все это значит, что напрямую сравнивать рейтинги российских и зарубежных политиков неправильно. В демократических странах политика построена на конкуренции и постоянном соревновании различных кандидатов и программ, российская политическая система, напротив, зиждется на безальтернативности. Соответственно, и одобрение здесь означает не оценку населением конкретных политических решений, а общее принятие курса, который проводит власть.

Однако простым контролем за эфиром дело не ограничивается: в крупных городах доступ к альтернативным источникам информации имеет более половины населения. Даже самые хорошо информированные сегодня в большинстве своем поддерживают власть (хотя и в меньшей степени, чем население в целом). Два года назад ситуация выглядела иначе, рейтинг Путина и легитимность политической системы снижались на протяжении четырех-пяти лет. Присоединение Крыма стало поворотным событием, которое позволило Кремлю завоевать симпатии даже самых последовательных своих критиков, вернуть поддержку большинства. В результате у многих появилось ощущение возрождения величия России, утраченного после распада СССР. Как говорят люди на фокус-группах, «мы показали зубы», «мы заставили себя уважать», «обратили на себя внимание», «не любят, так пусть хотя бы боятся». Более того, присоединяя Крым, власть пошла навстречу широко распространенным в обществе убеждениям, что Крым должен быть с Россией. Об этом говорили наши опросы и в середине 90-х, и в середине нулевых. Сознательно эксплуатируя существующие постимперские комплексы, власти явно рассчитывали, что присоединение Крыма окажет укрепляющее воздействие на поддержку режима. Однако сила и продолжительность оказанного эффекта, скорее всего, оказались неожиданными даже для них.

Теперь постараемся разобраться в деталях. Упоминавшийся рейтинг одобрения Путина (на соответствующем посту) измеряется «Левада-центром» раз в месяц с момента его назначения председателем правительства в августе 1999 г. Но это лишь один из более чем двух десятков вопросов, которые мы задаем о Путине ежемесячно. Например, мы знаем, что доверяет ему как политику чуть менее 60% населения, готовы проголосовать за него на президентских выборах около 55% россиян. Отдельные шаги власти могут оцениваться и вовсе неоднозначно – например, решение об уничтожении заграничного продовольствия раскололо российское общество пополам. Даже в отношении Крыма наблюдаются некоторые колебания: сегодня около 30% допускают, что присоединение принесло больше вреда, чем пользы. Но при этом почти 90% утверждают, что возвращать Крым не нужно: «что сделано, то сделано», говорят люди на фокус-группах.

Интересно, что и 10% ярых противников Путина и присоединения Крыма оказываются вовсе не «демократическим меньшинством», а довольно разношерстной компанией, состоящей частично из аудитории независимых СМИ, небольшой доли москвичей и значительной части россиян из наименее обеспеченной группы населения. Все это разные люди, с разными взглядами и интеллектуальным багажом, а вовсе не сторонники либеральных партий, совокупная аудитория которых на сегодня составляет не более 1–2%. В каждой из трех описанных категорий поддержка Путина лишь на треть меньше, чем среди населения в целом. Одобрение преобладает и здесь.

Если смотреть на чувства, которые люди питают к Путину, оказывается, что восхищение испытывают лишь 10%, большинство говорят о симпатии (37%) или «не могут сказать о нем ничего плохого» (30%). При этом по всем перечисленным показателям отношение к президенту сегодня достигает максимальных значений за семь лет и все это результат присоединения Крыма. Ранее такое наблюдалось всего однажды – на пике путинского режима в 2008 г.: на фоне успешной передачи власти под знаком продолжения «курса Путина» (подразумевавшего сохранение экономической стабильности), короткой российско-грузинской войны и до наступления экономического кризиса.

За 15 лет социологического мониторинга отношения к Путину одобрение его деятельности сильно колебалось, четырежды достигая максимально высоких значений в 84–89% – в 1999, 2003, 2007–2008 и 2014–2015 гг. Из них три раза на фоне военных действий – в Чечне, Грузии и на Украине, и каждый раз – на фоне противостояния с США: по поводу Югославии, Ирака, Грузии и Крыма. (И надо заметить, что в предыдущие годы особых претензий социологам никто не высказывал, может быть, сегодняшние наши критики сами поддерживали президента?) Дважды – в 2005 и 2011–2012 гг. – рейтинг опускался к 60% на фоне экономических трудностей, и оба раза такое падение сопровождалось массовыми общероссийскими протестами. Дело в том, что рейтинг в 60% означает, что более трети населения заведомо недовольны властью, которую не имеют возможности переизбрать (иллюзий по этому поводу не питает практически никто, мнение о том, что «выборы ничего не решают», является преобладающим). В такой ситуации любой инцидент может вызвать цепную реакцию и спровоцировать открытое выражение недовольства. Однако ситуация усугубляется тем, что оппозиция в глазах населения не выглядит привлекательной. Сегодня власть обращается к простому человеку, всячески стараясь сойти за «своего парня», прежде всего Путин.

Экономический кризис пока не сказался ощутимым образом на поддержке власти. Показатели экономического оптимизма уже снижаются, но начавшуюся было панику правительство смогло остановить. Успокаивающий эффект имели и слова Путина о том, что кризис продлится не более двух лет, – пока можно и потерпеть. Об этом говорят как опросы, так и результаты фокус-групп. Важно, что именно с Путиным связаны у большинства населения тучные нулевые годы, а благосостояние граждан пусть медленно, но росло все эти годы, вплоть до последнего времени. Однако накопление экономических проблем, неспособность вовремя компенсировать обесценивающиеся пенсии и зарплаты неизбежно скажутся на поддержке президента и системы в целом. Увязание в военных конфликтах и слишком длительная конфронтации со всем миром в перспективе также не сулят ничего хорошего. Но пока время винить Путина еще не пришло.

 (9)

СВОЕ МНЕНИЕ ЛУЧШЕ ОСТАВИТЬ «ПРИ СЕБЕ»

26% респондентов опасаются выражать свое мнение по поводу текущих дел в стране - в социологических опросах, 23% - то же среди коллег, и 17% - членам своей семьи. Половина опрошенных согласны с мнением, что большинство россиян неохотно высказывают свои взгляды во время опросов. Причем свыше половины придерживающихся этой точки зрения объясняют такую неохоту «опасениями негативных последствий для себя». (По данным Левада-центра).

Пресс-выпуск Левада-центра от 22.01.2016

СТРАХ ВЫСКАЗАТЬ СВОЕ МНЕНИЕ

Опрос проведен 20 – 23 ноября 2015 года  по репрезентативной всероссийской выборке городского и сельского населения среди 1603 человек в возрасте 18 лет и старше в 137 населенных пунктах 48 регионов страны. Исследование проводится на дому у респондента методом личного интервью. Распределение ответов приводится в процентах от общего числа опрошенных вместе с данными предыдущих опросов. Статистическая погрешность данных этих исследований не превышает 3,4%

ВЫ СОГЛАСНЫ ИЛИ НЕ СОГЛАСНЫ С МНЕНИЕМ, ЧТО БОЛЬШИНСТВО РОССИЯН НЕОХОТНО ВЫСКАЗЫВАЮТ СВОИ ВЗГЛЯДЫ ВО ВРЕМЯ ОПРОСОВ?

КАК ВЫ СЧИТАЕТЕ, ПОЧЕМУ РОССИЯНЕ НЕОХОТНО ВЫСКАЗЫВАЮТ СВОИ ВЗГЛЯДЫ ВО ВРЕМЯ ОПРОСОВ? (в %% от числа тех респондентов, кто считает, что россияне неохотно высказывают свои взгляды во время опросов; несколько вариантов ответа)

МОЖЕТЕ ЛИ ВЫ СКАЗАТЬ, ЧТО ОПАСАЕТЕСЬ ВЫРАЖАТЬ СВОЕ МНЕНИЕ ПО ПОВОДУ ТЕКУЩИХ ДЕЛ В СТРАНЕ…

ВЫ СОГЛАСНЫ ИЛИ НЕ СОГЛАСНЫ С МНЕНИЕМ, ЧТО БОЛЬШИНСТВО РОССИЯН НЕОХОТНО ВЫСКАЗЫВАЮТ СВОИ ВЗГЛЯДЫ ВО ВРЕМЯ ОПРОСОВ?

**

Комментарий Левада-центра 

Каждый второй опрошенный в целом согласен, что большинство россиян неохотно высказывают свои взгляды во время опросов. 34% респондентов придерживаются противоположной точки зрения. Более половины россиян (56%) из тех, кто полагает, что население может неохотно выражать свое мнение, объясняют это возможным страхом негативных последствий для себя. А пятая часть опрошенных (20%) уверена, что россияне не желают высказывать свои взгляды, потому что «правда им самим неприятна». Более половины респондентов сказали, что они не опасаются выражать свое мнение по поводу текущих дел в стране членам своей семьи (80%), коллегам (68%) и в ходе опросов (64%). Среди россиян, имеющих альтернативный взгляд на происходящее в России, доля тех, кто говорит о боязни высказывать свое мнение, несколько выше, чем среди «путинского большинства».

НАШ КОММЕНТАРИЙ

1. Вот уже несколько лет в СМИ и в блогосфере, а также на различных «круглых столах» и конференциях идут жаркие споры: насколько адекватно опросы общественного мнения у нас отражают действительное общественное настроение и состояние массового сознания россиян, и можно ли доверять данным этих опросов, особенно – когда речь идет о «горячих» политических темах.

Эти споры особенно обостряются в связи с «запредельными» показателями рейтинга первого должностного лица государства, деятельность которого «одобряют» от 85 до 90% опрашиваемых по репрезентативной всероссийской выборке.

2. Наиболее радикальные критики в отношении достоверности социологических данных ставят под сомнение добросовестность и объективность самих социологов-полстеров (так называют тех, кто проводит массовые опросы), объясняют такие результаты приспособлением к политической конъюнктуре.  (Эти сомнения справедливы лишь для некоторых опросных фирм). Сами полстеры иногда не слишком убедительно защищаются, утверждая, что им можно и нужно верить. При этом мало кому приходит в голову задаться вопросом, а в какой мере искренни (откровенны) сами респонденты?

3. Такая постановка вопроса снимает «подозрения» с социологов-профессионалов, как правило, все же вовсе не стремящихся «услужить» власти. Но и респондентов не будем осуждать, ибо отвечать на вопросы социологов-полстеров искренне  или нет – это ИХ ПРАВО, и они вовсе не обязаны откровенничать с первым встречным, хотя бы он и представлялся социологом). С этим их правом надо смириться и считаться, а уж выяснять меру откровенности / достоверности их ответов - какими-то своими, профессиональными средствами. Именно такой была постановка вопроса автором этих строк в объемной серии публикаций на Когита.ру (и не только!) под общей «шапкой»: «Следует ли так уж доверять результатам опросов общественного мнения?»

4. Не будет преувеличением сказать, что достаточно долгое время эта тема была  «табуирована» в социологическом сообществе. Однако общественная критика в адрес социологов-полстеров, побудила и к профессиональному ее обсуждению. Но не хватало фактических данных – насколько велико искажение картины массового сознания, вносимое нежеланием респондентов «открывать душу» опрашивателям.

5. И вот, эти данные появились. Причем получивший их Левада-центр пошел по самому прямому, не замысловатому пути – просто спросил у самих респондентов: «МОЖЕТЕ ЛИ ВЫ СКАЗАТЬ, ЧТО ОПАСАЕТЕСЬ ВЫРАЖАТЬ СВОЕ МНЕНИЕ ПО ПОВОДУ ТЕКУЩИХ ДЕЛ В СТРАНЕ… (членам своей семьи; среди коллег; в социологических опросах)».

От души поздравляю неизвестного мне автора этой формулировки, совершенно «невинной» и вместе с тем высоко ИНФОРМАТИВНОЙ.

6. Распределение ответов на этот вопрос см. выше. С разной степенью уверенности, в частности, применительно к социологическим опросам,  на него ответила положительно ЧЕТВЕРТЬ (26%) всех опрошенных. 68% заверили, что они вовсе не опасаются выражать свое мнение о положении дел в стране (не потому ли, что их мнение не отличается от внушаемого им по телевизору?). 6% затруднились ответить на этот вопрос

7. Своего рода контрольным для рассмотренного выше вопроса, как видно, впервые примененного Левада-центром, является вопрос, задававшийся еще в 2012 г.: «ВЫ СОГЛАСНЫ ИЛИ НЕ СОГЛАСНЫ С МНЕНИЕМ, ЧТО БОЛЬШИНСТВО РОССИЯН НЕОХОТНО ВЫСКАЗЫВАЮТ СВОИ ВЗГЛЯДЫ ВО ВРЕМЯ ОПРОСОВ?». В декабре 2015 с этим мнением, с разной степенью уверенности, согласилась половина (49%) опрошенных. (Не согласных с этим мнением всего одна треть – 34%).

8. Весьма удачна формулировка следующего вопроса: «КАК ВЫ СЧИТАЕТЕ, ПОЧЕМУ РОССИЯНЕ НЕОХОТНО ВЫСКАЗЫВАЮТ СВОИ ВЗГЛЯДЫ ВО ВРЕМЯ ОПРОСОВ?». Этот вопрос задавался только тем, кто ответил положительно на предыдущий (напомним, таких - 49% всех опрошенных). Можно было выбрать несколько вариантов ответа. Но выбирали, как правило, какой-нибудь один:

-  Потому что опасаются негативных последствий для себя – 56 %

-  Потому что правда им самим неприятна – 20 %

- Потому что опасаются неодобрения человека, который его спрашивает – 9%.

9. Итак, примерно половина от половины опрошенных (а если точно, то 0,56 х 0,49 = 27,5% всех опрошенных) полагают, что большинство россиян «неохотно высказывают свои взгляды во время опросов, потому что опасаются негативных последствий для себя». Напомним, что объяснили эту неохоту «опасениями выражать свое мнение по поводу текущих событий в стране» - 26% всех опрошенных. То есть данные ответов на разные вопросы не противоречат друг другу.

10. Авторы исследования не приводят процентного распределения ответов на вопрос (вопросы), дифференцирующий опрошенных по их одобрению  / неодобрению деятельности Путина и присоединения Крыма. Но это распределение нетрудно высчитать, исходя из приводимых в таблице данных об абсолютных количествах: а) всех опрошенных (1603), б) одобряющих деятельность Путина и присоединение Крыма (1183) и в) не одобряющих то и другое (76). Находим, что «одобряют деятельность Путина и присоединение Крыма» - 74% и «не одобряют…» – 4%. Остальные, очевидно, затруднились с ответом, и таких – 22%.

11. Доля «одобряющих деятельность Путина и присоединение Крыма» (74%) с точностью до процента совпадает с долей тех, кто не опасается высказывать выражать свое мнение по поводу текущих дел в стране (напомним – тоже 74%; см. выше). И то сказать: чего им «опасаться» если они «одобряют»?!

12. Как отмечено в комментарии Левада-центра, «среди россиян, имеющих альтернативный взгляд на происходящее в России, доля тех, кто говорит о боязни высказывать свое мнение, несколько выше, чем среди «путинского большинства». Так, среди «не согласных» с политикой Путина и т. д. отмечают, что опасаются выражать свое мнение по поводу текущих дел в стране, около трети. (Однако, как видно, преодолевают эту «боязнь», поскольку все же сообщают социологам  о своем неодобрении режима!). А среди тех, кто со всем «согласен» (напомним: таких 74%), указывают на факт такого опасения около четверти, иначе говоря – порядка 18% от общего количества опрошенных.

13. Итак, 18% опрошенных: а) заявляют о своем одобрении деятельности Путина и присоединения Крыма, однако при этом б) признаются в своих опасениях выражать свое мнение по поводу текущих дел в стране. Но если они действительно опасаются выражать свое мнение, то их позитивный ответ касательно «одобрения» есть не что иное, как результат такого опасения. Иначе говоря, вовсе не 74% «одобряют» и т.д., а: 74 – 18 = 56 %.

14. А теперь вспомним, что именно эта цифра – 55% - в свое время была вычислена нами – для тех, кто действительно так или иначе одобряет деятельность В. Путина на посту президента РФ. При этом автор этих строк опирался на данные опросов того же Левада-центра, только на другие способы измерения рейтинга этим центром. (См. выше).

15. Здесь надо еще иметь в виду то многократно отмечавшееся и самими левадовцами, и другими социальными аналитиками обстоятельство, что подавляющее большинство населения просто НЕ ИМЕЕТ СВОЕГО МНЕНИЯ, оно безразлично к вопросам политики и озабочено повседневными проблемами выживания. В таком случае активных приверженцев «национального лидера» уже существенно меньше половины. Остальные же «одобряют» в силу конформизма, или отсутствия видимой для них альтернативы, или «облученности» пропагандой федеральных телеканалов.

16. Опыт анализа проведенного на базе данных, как будто не относящихся напрямую к политическим ориентациям и общественному настроению граждан, поучителен в том смысле, что вовсе не следует безоговорочно доверять ответам респондентов на «лобовые», политически острые вопросы. Куда более информативными могут оказаться как раз «полунейтральные», «невинные», косвенные вопросы. методические «провокации», вроде: «МОЖЕТЕ ЛИ ВЫ СКАЗАТЬ, ЧТО ОПАСАЕТЕСЬ ВЫРАЖАТЬ СВОЕ МНЕНИЕ ПО ПОВОДУ ТЕКУЩИХ ДЕЛ В СТРАНЕ?»

22.01.2016.

(Продолжение следует)