На снимке: К.У. Черненко

Настоящий цикл материалов на Когита.ру был начат перепечаткой фрагмента из электронной переписки В.А. Ядова и Д.Н. Шалина (2010-2014), относящегося к «драматической социологии» А.Н. Алексеева, с комментарием последнего в виде извлечений из двух статей А. Алексеева в составе так называемой «Дискуссии через океан» (2011-2013). Эта первая публикация на Когита.ру называлась: Драматическая социология глазами Д. Шалина, В. Ядова и А. Алексеева

Вторая публикация называлась:  Драматическая социология глазами В. Ядова и А. Алексеева.  В нее вошла статья А. Алексеева «Наблюдающее участие и его синонимы» (2006), ранее публиковавшаяся в интернете, а также в журнале социологических и маркетинговых исследований «Телескоп» (2012).

Третья публикация  -  А. Алексеев. Что сказать мне удалось – не удалось – включала одноименный текст, написанный в 2001 г. и впервые опубликованный в: Алексеев А.Н. Драматическая социология и социологическая ауторефлексия. Том 2. СПб.: Норма, 2003.

Четвертая публикация - Натурные эксперименты и пристрастное знание включает в себя переписку Д. Шалина, А. Алексеева и Б. Докторова на темы, релевантные содержанию данного цикла.

Пятая и шестая публикации в рамках цикла «Драматическая социология и наблюдающее участия»  - А. Алексеев. Познание действием (Так что же такое “драматическая социология”?) (начало; окончание) - воспроизводят статью автора этих строк, впервые опубликованную в журнале «Телескоп» (2006), а позднее в журнале «7 искусств» (2013).

Седьмая публикация - Так что же такое «драматическая социология»? Продолжение темы  - возвращает к материалам, опубликованным нами на Когита.ру два года назад, но с тех пор наверняка уже забытым даже заинтересованными в этой теме читателями.

Среди них:

- Познание действием. От автора - сегодня, 30 лет спустя

- А. Алексеев, А. Кетегат. Про «Серегу-штрейкбрехера» и не только о нем (начало; окончание).

Восьмая, девятая и десятая  публикации, включают извлечения из авторского цикла «Письма Любимым женщинам» (1980-1982), представленного в главах 2 и 3 книги: А.Н. Алексеев. Драматическая социология и социологическая ауторефлексия. Тт. 1-4. СПб.: Норма, 2003-2005. См. эту композицию также в журнале «7 искусств».

В одиннадцатой и двенадцатой публикациях, под общим названием:  А. Алексеев. Выход из мертвой зоны, -  был предъявлен одноименный авторский цикл, вошедший в главу 5 книги «Драматическая социология и социологическая ауторефлексия». Они посвящены событиям «эксперимента социолога-рабочего», имевшим место в первой половине 1982 г., т. е. являются прямым продолжением «Писем Любимым женщинам» (см. выше).

Тринадцатая и четырнадцатая публикации  – под общим названием  «Эксперимент, который исследователем не планировался», - посвящены «делу» социолога рабочего (исключение из партии и т. п.; 1984).

Пятнадцатая публикация - «Как меня исключали из Союза журналистов» -  продолжает тему двух предыдущих.

Очередные – шестнадцатая, семнадцатая и восемнадцатая – публикации посвящены событиям жизни автора (и не только его!) 32-летней давности, однако вовсе не лишены актуальности, как можно убедиться. Поскольку они (эти события) относятся к 1984-му году, данный раздел книги «Драматическая социология и социологическая ауторефлексия» называется «Год Оруэлла».

А. Алексеев. 30 марта 2016

**

Из книги "Драматическая социология и социологическая ауторефлексия", том 2:

 <...>

9.10. Конец 1984-го. Мозаика жизни

Из «Записей для памяти» (декабрь 1984 — январь 1985)

<…> Согласно какому-то из календарей, 1984 г. был годом Мыши (Крысы?). Наступающий 1985 г. — год Быка.

***

<…> 25 декабря, имея в кармане уже закрытый бюллетень (на работу

— с 26-го), я смог посетить лекцию, которую читал в Ленинградском доме актера (Невский, 70) Н.Я. Эйдельман. Лекция называлась «Беседа Пушкина с царем» и была посвящена событию 150-летней давности.

Как известно, в сентябре 1826 г., через полтора месяца после казни пятерых декабристов и осуждения остальных, Пушкин был «свободно, но с фельдфебелем» препровожден из Михайловского в Москву, где с ним беседовал император (8.09.1826).

По крайней мере полуторачасовая беседа происходила без свидетелей. Ни один из участников этой беседы не отражал ее потом в дневниковых или мемуарных записях, однако насчет содержания беседы сохранилось около 30 документированных свидетельств (дневники и мемуары разных людей, которым об этом рассказывали либо Пушкин, либо Николай I).

Около 25 свидетельств — со слов Пушкина (или, так или иначе, с его стороны исходящие) и около 5 — со слов Николая. Некоторые свидетельства — по горячим следам события, бОльшая часть — ретроспективные (записи разных людей по поводу этой беседы особенно часто датированы годом смерти Пушкина, десять лет спустя, либо годом смерти Николая, тридцать лет спустя после беседы).

Свидетельства иногда противоречивы, иногда — взаимодополнительны. Н. Эйдельман провел анализ, позволивший ему во многом реконструировать не только детали, но и общий смысл этой беседы (что как раз — самое трудное).

Особенно достоверной и точно воспроизводящей живую пушкинскую речь (от первого лица) представляется дневниковая запись фрейлины А.Г. Хомутовой. Н. Эйдельман взял эту запись за отправной пункт.

По этой и другим записям идентифицируются также широко известные реплики Пушкина и царя: — Доволен ли ты своим возвращением (из Михайловской ссылки)? — Я отвечал как следовало (Пушкин). — А где бы ты был 14 декабря? — На площади. Я бы не мог отстать от друзей. И наконец Николай — Пушкину: — Пиши, я буду твоим цензором…

Введя теперь эти «опорные точки» в контекст других документальных свидетельств о беседе и в общий исторический контекст, Н.Я. Эйдельман строит свою версию беседы, которая представляется убедительной.

Не Пушкин «обманул» царя и не царь «обманул» Пушкина. Оба говорили то, что думали, и при этом «понравились» друг другу. Это был «диалог». Царь и Пушкин «сошлись» на том, что России нужно «просвещение» и каждый должен просветить Россию в соответствии со своим, если можно так выразиться, «призванием» и «положением».

Пушкин за последующие 10 лет успел просветить Россию. Николай за последующие 30 лет потерпел полное личное и государственное фиаско (им самим, как можно судить из разных источников, сознаваемое).

Глубоко недоброжелательный отзыв Николая о Пушкине 10 лет спустя после гибели поэта резко расходится с его же собственным отзывом по горячим следам этой встречи. Царь не мог простить Пушкину прежде всего своей собственной (царя) несостоятельности.

Разумеется, мой пересказ версии Н. Я. Эйдельмана — довольно груб и примитивен. (См. работы Н. Э., где этот исторический факт наверняка обсуждается.)

***

<…> 25 декабря (вторник) состоялось предновогоднее заседание исследовательской группы «Социология и театр» (700-какое-то по счету от основания группы). Присутствовали все нынешние члены группы и — случайно — один бывший.

Высказывались в форме новогодних тостов.

Председательствовавший Б. Ф. произнес первые три тоста: за «ангела-хранителя» (единственную женщину, участвовавшую в заседании, референта ВТО Ц. А. ), за «справедливость» (в определенном смысле это был тост в мою честь) и тост «самовосхваления» (разумеется, не личного, а коллективного, т. е. самовосхваления исследовательской группы).

Предложенный мною тост выражал личное ощущение, что мой уход из группы полгода назад вовсе не оказался невосполнимой потерей. Этот тост «утвержден» не был. Он получил название «тоста без слов», и мне было предложено еще подумать.

А. А. произнес тост синтетический, Л. К. — аналитический, О. Б. — лирический, Б. К. — биографический, Б. Д. — непритязательный. Ю. Б. как-то умудрился не высказываться, поскольку играл на пианино.

Подумав, я предложил еще два тоста — за В. Д. (первого руководителя нашей группы) и за Б. Ф. (ее нынешнего руководителя).

Мой второй тост был, кажется, последним и произносился с музыкальным сопровождением по мотивам популярной песенки 40-х гг.: «Бак пробит, хвост горит, / Но машина летит / На честном слове и на одном крыле…».

По окончании заседания мы позвонили в Москву, и каждый произнес слова предновогоднего привета основателю группы «Социология и театр» — В. Д.

Примечание 1. «А. А. » — Анатолий Яковлевич Альтшуллер (ныне покойный); «Ц. А. » — Цецилия Семеновна Андреева (ныне покойная); «Ю. Б.» — Юрий Михайлович Барбой; «О. Б.» — Олег Борисович Божков; «В. Д.» — Виталий Николаевич Дмитриевский; «Б. Д.» — Борис Зусманович Докторов; «Л. К.» — Леонид Евсеевич Кесельман; «Б. К» — Борис Николаевич Кудрявцев; «Б. Ф.» — Борис Максимович Фирсов.

Примечание 2. К моменту этого заседания уже вышел в свет № 12 журнала «Знание-сила», со статьей И. Прусс «Театр: время перемен?» Однако никто из нас этого еще не знал.

Статья содержит обзор деятельности исследовательской группы «Социология и театр» при Ленинградском отделении ВТО за 10 лет. В ней ссылка на наши коллективные монографии: «Театр и молодежь» (1976) и «Зритель в театре» (1980). Обсуждаются результаты последних исследований.

Один из трех разделов статьи — «Адаптироваться или адаптировать?» построен по мотивам моих отчетов и публикаций о структуре и динамике репертуара драматических театров Ленинграда.

Еще одно примечание. Если не ошибаюсь, в тот же самый день, 25 декабря, состоялось заседание бюро Ленинградского обкома КПСС, на котором обсужден вопрос о деятельности Куйбышевского райкома партии по выполнению постановления ЦК КПСС «О работе Белорусского государственного академического театра имени Янки Купалы» (см. «Ленинградскую правду» от 26.12.84).

Судя по изложенному в газете постановлению бюро обкома партии по данному вопросу, косвенное отражение в нем нашли материалы исследования репертуарной политики ленинградских драматических театров, проводившегося группой «Социология и театр» на протяжении ряда лет.

***

 <…> Утром 26 декабря (среда), сразу по выходе с бюллетеня, я позвонил

по внутризаводскому телефону заместителю секретаря парткома завода Зуеву.

Сказал, что первый день сегодня на работе, после болезни. Спрашивал, нет ли для меня информации.

Тов. Зуев ответил, что информации для меня пока нет. Когда будет — он мне сообщит. До Нового года рассмотрение моей апелляции на заседании партийной комиссии ЛГК КПСС наверняка не состоится.

***

<…> 6 декабря состоялось партийное собрание цеха, посвященное

итогам года и перспективам на будущее. Выяснив предварительно у секретаря партбюро цеха Червякова, что это собрание — открытое, я на нем беспрепятственно присутствовал.

Докладчиком был новый начальник цеха А. А. Косачев. Его доклад был сугубо деловым и лишен общих фраз.

Активность коммунистов на собрании была высокой. Много деловой критики, конкретных предложений. Собрание продолжалось около 1 час.

***

<…> 26 декабря ко мне подошел бригадир А. С. [А. В.Сыцевич. — А. А.]

и предложил написать заметку в стенную газету цеха. Я выразил было

сомнение в целесообразности такого шага, но согласился, когда понял,

что имеется в виду не моя личная заметка, а от имени бригады.

Я спросил, какие факты должны получить отражение в заметке. А. С. предупредил, что не надо писать о переходе на бригадный хозрасчет, поскольку он (А. С.) вынужден был отказаться от условий, на которых этот эксперимент предлагался администрацией (еще бывшим начальником А.И. Д анилушкиным).

Мы обсудили разнообразные моменты, которые следует указать. На мой вопрос, кого персонально из членов бригады отметить, А. С. сказал: Крылову, Алексеева, Реутова. Я переспросил относительно себя. А. С. уверенно подтвердил, что не оговорился.

Я собирался написать заметку вечером, дома, но А. С. предложил мне заняться этим немедленно (сейчас работа — не срочная, а заметка — «аварийно»).

Меньше получаса ушло на выполнение этого «производственного» задания бригадира (включая переписывание заметки набело). Ознакомившись с текстом, А. С. его одобрил. Не хватало только прямого поздравления «С новым годом!», которое я, по его указанию, приписал в конце.

Вместо подписи я поставил: «совет бригады 003» (у нас действительно есть такой совет, избранный год назад, состоящий из самого бригадира, Е. Рыжова и С. Русинова, однако никто не помнит о его существовании, во всяком случае отдельно этот совет никогда не «заседает»).

Стенгазета была вывешена 28 декабря. Заметка от имени бригады была помещена в левом верхнем углу («на открытии») и оказалась самой крупной по объему.

***

На пороге завершающего года пятилетки (заметка в стенгазете цеха № 3 «Ленполиграфмаша»)

Наша бригада 003, как и многие бригады цеха, досрочно завершила задание четвертого года пятилетки и сейчас работает уже в счет апреля 1985 г. Год был напряженный, были и трудности, но к настоящему времени они в основном преодолены.

По сравнению с прошлым годом бригада увеличилась. Пополнение — хорошее. Успешно трудится гравер Т. Крылова, хорошо влился в коллектив и признан лучшим молодым рабочим цеха Н. Реутов. Надежно работает на ПКР перешедший в бригаду 003 в конце прошлого года А. Алексеев.

Наряду с другими членами слесарной профгруппы 1-го участка, бригада выступила с почином в честь вахты Памяти — каждому внести и по возможности самому внедрить предложение по совершенствованию производства на своем рабочем месте, на участке, в цехе. Этот почин поддержан уже более чем тысячей рабочих завода.

Успешно осуществляется договор о творческом содружестве с инженерно-техническими работниками: поданы и приняты в этом году 6 рационализаторских предложений.

Член бригады, комсорг цеха С. Самойлов освоил работу на новом станке КО-126 с программным управлением.

В общем, к Новому году настроение у бригады — хорошее, рабочее. Желаем всем трудящимся цеха такого же настроения на пороге завершающего года пятилетки.

С Новым Годом!

Бригада 003

***

<…> 27 декабря я имел случай впервые ознакомиться со статьей под названием «Активная позиция коммуниста. К итогам отчетов в партийных организациях», опубликованной в газете «Вечерний Ленинград» за 17 дек. 1984 г.

Это — беседа журналиста с заведующим отделом организационно-партийной работы Ленинградского горкома КПСС А. И. Кирсановым.

В этой беседе тов. Кирсанов критически отзывается от стиле работы в партийной организации Ленинградского завода полиграфических машин. Смысл использованного им негативного примера — формализм в партийной работе, невнимание к критическим замечаниям и предложениям коммунистов, отсутствие поддержки активной позиции коммуниста.

По утверждению человека, обратившего мое внимание на эту статью (и, как правило, следящего за ленинградской периодикой), это — первое за много лет не позитивное, а негативное упоминание нашего завода (в частности, его партийной организации) на страницах ленинградской печати.

Этот номер газеты вышел в понедельник 17.12.84, вечером («Вечерний Ленинград»). 18 декабря утром я звонил А. Грачевой в горком КПСС, и она сообщила мне, что заседание партийной комиссии по моему вопросу состоится 20 декабря. Чуть позже аналогичная информация поступила от зам. секретаря парткома Зуева.

Еще и из прежних бесед с Грачевой я знал, что на заседание комиссии приглашаются также секретарь парткома Щекин и др. товарищи с завода.

19 декабря, в первой половине дня, при повторном вызове в партком, я узнал, что заседание партийной комиссии переносится с 20-го на другой срок, пока неизвестный.

Таким образом, перенос рассмотрения моего дела состоялся (такое решение состоялось…) именно 18 декабря, т. е. на следующий день после выхода упомянутой газеты. По-видимому, это является случайным совпадением.

Ремарка: критика снизу и критика сверху.

Описывая эти события, социолог-испытатель намекает:

а) что нарушения «внутрипартийной демократии» на «Ленполиграфмаше», высвеченные им в ходе рассмотрения апелляции в горкоме КПСС, могли дать повод для «критики сверху»;

б) что обсуждение «дела» социолога-рабочего в Смольном сразу вслед за этой критикой было сочтено неуместным. (Октябрь 2000).

***

<…> В газете «Труд» за 15 декабря опубликована статья фрезеровщика

стеклозавода им. Калинина (пос. Анопино, Владимирской обл.) Н. Леженина, под названием «Стал неугоден директору…», с подзаголовком «дневник рабочего».

В статье в резко критическом ключе обсуждаются проблемы освоения и использования нового оборудования на промышленном предприятии. Проблемы — аналогичные тем, которые поднимались, например, в моем выступлении на партийном собрании цеха № 3 ЛЗПМ 14.12.81.

Поражают фактические, а иногда даже текстуальные переклички и совпадения в двух дневниках: опубликованном — Леженина, и конфискованном — Алексеева.

***

<…> 25 декабря (суббота) по всей стране объявлено рабочим днем,

вместо 31 декабря (понедельник). Таким образом, новогодний праздник

нынче объединит три выходных дня (30 и 31 дек. и 1 янв.).

Однако в середине этой недели на цеховом стенде появилось объявление о том, что 30 декабря у нас на заводе рабочий день, в соответствии с приказом директора.

Первоначально рабочим было предложено каждому выбрать для себя: или отгул 2 января (за работу 30 декабря), или лишний день к отпуску. Почти все предпочли отгулять 2 января (чтобы не портить себе новогодний праздник). Тогда поступило «разъяснение»: отгул за работу 30 декабря может быть только приплюсован к отпуску. 2 января обязательно выходить на работу.

Надо сказать, что распоряжение о дополнительном рабочем дне 30 декабря приходит в некоторое противоречие с реальной производственной ситуацией (по крайней мере в таких цехах, как наш, который не выпускает конечной продукции завода).

Фактически был дефицит работы, начиная с 28 декабря, и мастера и бригадиры выдумывали, чем бы занять людей — впрок (не для программы этого года).

Работа впрок в конце концов всегда найдется. Но делать ее в новогодний праздник — обидно.

Отчасти поэтому произошло резкое (за эти 3 дня) ослабление дисциплины, с которым не могла справиться администрация (а общественность и не пыталась справляться). «Расслабились» даже те, за кем такие нарушения обычно не водятся. Этому еще способствовала выдача аванса не 28 числа, как обычно, а 27-го.

Двумя «пиками» указанной расслабленности были: вторая половина дня 28 декабря и первая половина дня 30 декабря.

Не будучи вынужден необходимостью выпуска готовой продукции, этот выход на работу 30 декабря парадоксально обусловлен существенным перевыполнением бригадных заданий на декабрь, особенно у слесарей (токарей на нашем участке в этот день на работу не выводили). Дело в том, что при плане на декабрь произвести работ на сумму 1625 руб. — по нашей бригаде, и на сумму 1950 руб. — по бригаде И. Виноградова, фактически (согласно экрану ежедневно накапливающейся выработки за месяц) было произведено работ: нашей бригадой — на 2400 руб, и бригадой И. В. — на 2500.

(Точнее сказать: не произведено, а «закрыто» по нарядам из выполненного задолго раньше; причем отложить закрытие нарядов было уже нельзя, так как эти детали входят в сборку машин, которые действительно выпускаются в этом году.)

Еще раньше на партийных собраниях цеха отмечалась какая-то рассогласованность между месячными планами по валу и годовым планом (месячные — все время выполняются, а за год накопилась недостача выработанных нормо-часов). Так что, похоже, в декабре это отставание следовало погасить.

Наконец, как отмечалось на последнем партийном собрании (26 декабря), в цехе — дефицит слесарей. Но плановый объем слесарных работ выполнен. Стало быть, он выполнен меньшей численностью работающих. Тут обнаруживается столь резкое перевыполнение заданий, что становятся очевидными недостатки планирования. А затушевать их можно только увеличением количества рабочих часов: более или менее добровольные сверхурочные в течение месяца плюс уже не добровольный, а обязательный массовый выход на работу 30 декабря.

Вся эта совокупность обстоятельств характеризует те производственно-экономические «ножницы», которые раскрылись к последнему рабочему дню года и «размах» которых администрация хоть отчасти старается уменьшить этим дополнительным рабочим днем.

Обычно, выходя на сверхурочные в субботу, работают с 8 до 12. Эти 4 часа оплачиваются и никакими отгулами не компенсируются (за редкими исключениями). Таким же является режим работы на субботниках (которых в этом году было три: Ленинский, комсомольский и в честь «вахты Памяти»).

Тут же — идет еще компенсация днем к отпуску. Поэтому надежды рабочих «закруглиться» к 12 часам не оправдались. Обеденный перерыв был перенесен с 12 час. на 11. После обеда еще «работали» до 14-30 (тогда получается выход с завода около 15 час., т. е. как и положено в предпраздничный день).

Загрузки на ПКР тоже не было (я всю возможную работу «впрок» закончил еще 27 декабря). Бригадир вынужден был загрузить меня черновой слесарной работой: зачистка углов, снятие окалины после сварки. 30 декабря я был чуть ли не самым трудолюбивым на фоне массовой «расслабленности». И оказался вдвойне «не прав», т. к. усердно орудовал личнЫм напильником, вместо драчевого, которым только и можно такую окалину снимать.

Бригадир А. С. в конце концов обратил внимание на мое трудолюбие и… забраковал работу. («Слов нет!» — выразился он, чтобы не сказать покрепче.) Пришлось после личнОго напильника перейти на драчевый (согласно известной поговорке: «после скобеля топором», а «скобель» тут, оказывается, и ни к чему).

Такие «детские» ошибки до сих пор случаются со мной при ручной слесарной работе, которой я за весь год занимался от силы пару недель (во многом благодаря «партизанщине» — полноценная загрузка на ПКР обеспечивалась в основном ею). По выражению моего товарища по бригаде В. Н. (слесарь, дневное производственное задание чуть меньше моего), мне такие ошибки «простительны». Ведь на моем станке — любой из бригады «наломал бы и не таких дров». (Не очень ладилось и у самого бригадира, пару дней заменявшего меня на ПКР, когда я был на бюллетене в декабре.)

В. Н. показал мне, как правильно снимать окалину, заподлицо, и т. п.

Так или иначе, остаток дня 30 декабря я переделывал то, что «напорол» до обеда. Это, конечно, не способствовало праздничному настроению…

***

<…> Уже в январе появился на стенде декабрьский (1984 г.) приказ

директора завода о реорганизации в высшем руководстве завода. Учреждена должность заместителя главного инженера — главного технолога завода. Им назначен Макаров, ранее выполнявший обязанности зам. главного технолога. Что касается Смирнова, который до этого был главным технологом, то тот назначен заместителем главного технолога. То есть фактически они поменялись местами.

Новому главному технологу предписано в месячный срок представить предложения по реорганизации технологической службы завода.

Примечание. Автор не пишет здесь, но «намекает», что именно технологическая служба подвергалась особенно резким «нападкам» в его «письмах-дневниках», объявленных «статьями политически вредного содержания».

***

<…> На В. Н. (старшего, есть еще один В. Н., помоложе) пришла бумага о «нарушении общественного порядка» (дело было в октябре 1984 г., но стало известно в конце декабря). Бригадир А. С. этим очень раздосадован. Резко высказался и на бригадном собрании, и после. По мнению А. С., В. Н. «подвел бригаду» больше, чем М. Г. (на которого раньше частенько приходили «телеги» из вытрезвителя).

Дело в том, что от В. Н. никто не ожидал, для него это «нетипично». А тут — нате, пожалуйста.

Нарушения дисциплины (прогул, появление на работе в нетрезвом виде) довольно характерны для С. И., с которым А. С. (бригадир) дружен. Но вот и С. И. вышел за пределы своей «нормы». Он женился, кажется, в прошлом году. Недавно молодая жена, не обнаружив какой-то вещицы дома, пожаловалась администрации цеха: «пропивает!». Вещица, по словам заподозренного супругой, потом нашлась. С. И. огрызается бригадиру: «Да у нее з-еб вышел!». А. С. в сердцах: «А у тебя з-еба не было? Зря не придет!».

Действительно, нехорошо, когда уж жена пришла жаловаться, пусть даже у нее «з-еб вышел»…

Ремарка: возрождение «производственной летописи».

В течение 1984 г. социологу-испытателю не удавалось вести регулярную «производственную летопись». Иногда эти сюжеты выплескивались в «записи для памяти», посвященные в основном перипетиям «дела» социолога-рабочего.

Однако с конца 1984 г. протоколы наблюдающего участия в конкретной социально-производственной ситуации возобновились. (Ноябрь 2000).

***

<…> В № 18 журнала «Коммунист» опубликована статья тов. К.У.Черненко «На уровень требований развитого социализма. Некоторые актуальные проблемы теории, стратегии и тактики КПСС».

(Записано в конце декабря 1984 — начале января 1985 г.)

***

Из личного письма (январь 1985)

<…> А обратила ли Ты внимание на последние выступления К.У. Черненко (особенно: Коммунист, 1984, № 18)? Например, о высших ценностях социализма, которые должны «войти в правило»? (Читай: нормы-стереотипы расходятся с нормами-требованиями.)

Ох, опять поспешил Алексеев… Что б ему было — после Черненко об этом написать, да еще на него сослаться! <…>

Твой Андр. Ал., январь 1985

Линия жизни

Я эту линию веду

Почти впотьмах, напропалую, —

Связуя землю и звезду,

Ищу кратчайшую прямую.

Но почему же вьется нить,

Узлы и петли завивая? —

Ее вовек не распрямить:

Такая сложная кривая.

Здесь все — и срывы на пути,

И неожиданность открытий!

Да можно ль логику внести

В живую музыку событий?

Далекий от привычных схем,

Наш путь идет глубинным лесом, —

Его не выровнять ничем:

Ни ватерпасом, ни отвесом.

Но в том и прелесть бытия,

Что нету просеки на плане,

Что радость новая твоя

Не предсказуема заране.

Все рассчитав, все расчертив,

Ты позабыл в запале рвенья,

Что может жизненный порыв

Снести любые построенья.

Ю. Линник

…Эй вы, задние, делай как я! Это значит — не надо за мной, Колея эта — только моя, Выбирайтесь своей колеей! В. Высоцкий («Чужая колея»)